Пожиратель душ

-Этому нет конца, - выдохнул Кевин, откладывая книгу на столик и хрустя позвонками затекшей спины. Прошло три недели, как он пребывал в камне. За это время он почти ослеп от бесконечных текстов и отупел от усвоенной информации. Джинны даже ему снились. Точнее, один из них. И видел Кевин во сне, как руки бережно гладят чувствительные местечки у локтей, затем скользят к плечам, опускаются ниже и задирают футболку, а потом ...На самом волнительном моменте он просыпался, часто дыша, гладил зажившую руку, называл себя отчаявшимся извращенцем и поворачивался на бок, чтобы снова устремиться в мир грез. Окружающий его красный он старался игнорировать, - у него начинала кровь идти носом. Создатель каменной тюрьмы основательно подошел к вопросу давления и нагнетания ужаса, Кевин был уже на грани. Не говоря о том, что почти каждый день кто-то усиленно звал его по имени, а Джинн делал вид, что ничего не знает. Джинн, который, как понял Кевин, был не так прост. -Позволь не согласиться, - вежливо отозвался Натаниэл, совсем не ощущающий усталости. Книжный червь. Он оторвался от книги, чтобы пронзить человека горящим взглядом, от чего щеки Кевина вспыхнули. Время пролетело не то, что незаметно. Скорее, стало поворотным моментом для них обоих. Сидя в кресле, суммируя все события и пытаясь согнать краску со щек, Кевин пришел к выводу, что парализующий страх перед древним существом не так давно сменился на нечто иное. Он прекрасно помнил, что положило этому начало. Столь красочное событие оставило неизгладимый след в сердце и заставило взглянуть на сокамерника иными глазами. На четвертый день Кевин не смог удержаться и подошел к запертой двери, оглядевшись по сторонам, подобно шпиону. Беспокойство было напрасным. Джинн где-то запер существо, блуждавшее по коридору, так как больше оно на глаза не попадалось. Оказалось, дверь не закрывалась на ключ и без труда распахнулась. Перед его взором предстала абсолютно пустая красная комната. Кевин нахмурился, ведь ожидал там увидеть множество страдающих душ. Смысла закрывать пустое помещение не было. Он сделал шаг внутрь, взглянув на потолок. И там пусто. Даже пыль на полу отсутствовала, что говорило о том, что...Натаниэл был чистюлей. Кевин подошел к дальней стене, которая, как ему показалось, слегка колыхалась, как тряпка на слабом ветру. Ближайшее рассмотрение дало понять, что перед ним находилась завеса, прикрывавшая что-то. Он почти коснулся ее пальцем, когда сзади раздался предостерегающий голос, пославший мурашки вдоль позвоночника: -Не трогай. Какие-то миллиметры оставались между пальцем и заслоном. Кевин замер, ощущая страх. И отчаянное желание сделать наоборот, чтобы досадить Джинну. -Там души? - Кевин вгляделся. Непроницаемость завесы пресекла все попытки узнать, что за ней. Сердце тревожно билось в груди. -И да, и нет. Кевину сама идея совать палец в странную субстанцию не нравилась, но внезапно внутренний голос громко заявил: "Не ной, делай". Упускать возможность он не собирался. Чем не способ убедить Джинна в выдающихся качествах людей? Тараканы и трусы на такое не были способны. Он задержал дыхание и зажмурился. Палец погрузился без труда. Вслед за пальцем начало затягивать всю руку. Он вскрикнул от боли, быстро распространившейся по руке. Она будто горела. Кевин не мог вытащить конечность, задыхаясь. Он не понял, что руку вытащили, пока его, шокированного, не усадили на пол. Агония завладела и рукой, и разумом. Весь его мир сжался до боли, объявшей конечность. Кевин, увидев, чего стоило его упрямство, заморгал и тихо захныкал. Кожа превратилась в огромные волдыри с толстой оболочкой. О том, чтобы пошевелить ей, не приходилось говорить. Страх потерять руку заморозил внутренности. Джинн присел рядом, взявшись за локоть с одной стороны и за пальцы с другой, и посмотрел в глаза Кевину. Его напряженный взгляд не оставлял сомнений. Дела были плохи. -Ты должен загадать желание, Кевин. Он замотал головой. Рука словно продолжала гореть и он ерзал, сидя на полу. -Ты сожрешь мою душу! -Мне не вылечить такую рану, - заметил Джинн спокойным голосом. Глаза выдавали его нервозность, как и сжавшиеся пальцы на локте. -Ты мне с животом помог! - Кевин ощутил, что ему стало жарко, появилась испарина на лбу. Рука немела, а Джинн начинал терять терпение. -Загадывай, Кевин. Нет времени. Ты руку потеряешь. -Какое тебе дело? - воскликнул Кевин, когда боль прокатилась от кончиков пальцев и до локтя, заставив его почти задохнуться. - Я останусь живым, не переживай. Сама идея превратиться в однорукого инвалида ужасала, однако перспективы вечно страдать были куда более устрашающими. -Упрямый идиот! - воскликнул Натаниэл, приблизив лицо. - Я дарю тебе желание! Часть Кевина хотела поддаться, чтобы унять непереносимую боль. Но другая рациональная часть помнила о том, с кем имеет дело. Тот, кто ненавидит и убивает, не может желать помочь просто так. За этим всегда следовала расплата. Кевин закусил губу, ощущая, что больше не выдержит. Слова слетели с губ до того, как он почти склонился к облегчению боли: -Мне конец в любом случае. Лицо напротив исказилось маской гнева, брови грозно сошлись на переносице. Пальцы стиснули локоть крепче, Кевин поморщился, но от вида разозленного Джинна. Он едва ли заметил сжатие, когда вся рука дрожала и горела. -Я покажу тебе конец, Кевин. Глупо усмотреть в словах сексуальный контекст, кода почти теряешь сознание от боли. С его головой точно было не в порядке. Пока Кевин моргал, недоуменно глядя на пах Джинна, тот рывком вздернул его на ноги и мощно толкнул за завесу. Он пулей влетел за заслон, прижав к себе поврежденную руку. И не поверил глазам. Дыхание сразу перехватило - дышать было нечем из-за дыма и жара, глаза слезились. Температура, наверно, составляла не менее девяноста градусов по Цельсию. Вокруг бушевал огонь, целый океан разлился, куда ни глянь, кроме того места, куда упал на колени Кевин. Будто нехотя, стихия уступила ему безопасный клочок пола. Натаниэл встал напротив, не обращая внимания на пламя, тут же окружившее его. Оно, как верный пëс, ластилось и подставлялось под руку. -В нем горят души, - Джинн любовно погладил огонь, словно восторгался сокровищем. - Вечная боль. Загадывай желание, Кевин. -Нет, - упрямо выкрикнул парень, удивляясь, что еще способен говорить, а не скулить, упрашивая прекратить страдания. Глаза не отрывались от бушующей вакханалии красного и обжигающего. -Глупец. Стена огня стремительно, как по команде, двинулась в его сторону. Кевин не знал, куда от нее деваться, попятился. Клочок пола стремительно сжимался, оставляя вокруг все меньше безопасного пространства. Кевин чувствовал, что языки пламени почти касаются кожи, опаляя. Он закашлял. Потом пропиталась его одежда. Поджариться, как курице на гриле, не было пределом его мечтаний. Тем более, на глазах Джинна, прищурившего глаза. -Вылечи! Вылечи руку! - воскликнул парень, который рукой сбил небольшое пламя с дымящихся кроссовок. -Исполнено. Что исполнено, Кевин не понял. С рукой ничего не происходило, боль нисколько не уменьшалась. Он старался не зарыдать, но какие-то жалкие звуки упорно срывались с губ. Его за локоть вновь поставили на ноги. Он пошатнулся, не ощущая сил стоять. И только Кевин хотел возмутиться, что с ним обращаются как с вещью, как его опять швырнули за завесу. Кевин снова упал на колени, наверняка набив синяки и дрожа всем телом и от прохладного воздуха, и от боли. Натаниэл вышел вслед за ним. Кевин не понимал, почему Джинн просто не махнул рукой, чтобы вылечить. Наверняка получал удовольствие от чужих страданий. Изнемогая от желания прекратить боль, Кевин почти подпрыгивал на месте. Исполнитель желаний неспешно занял место напротив и аккуратно, за локоть притянул поврежденную руку к себе. Он медлил, разглядывая волдыри, от которых Кевина бросало в дрожь. -Ты всегда суешь руки, куда не следует? - поинтересовался Джинн. Боль из насыщенной и острой перешла в тупую, пульсирующую и Кевина передернуло. Возникла мысль, что Джинн его пытает, чтобы отбить желание совать нос и другие части тела в опасные места. Кевин собрался, насколько смог, когда вспомнил, зачем он сделал подобную глупость. -Мы не т...трусы, - прохрипел парень. -Был не прав, признаю. Как ты собрался меня убеждать в том, что вы не эгоисты и не жестокие? М? -Ру...ка... - нетерпеливо напомнил Кевин. Очередная волна боли вызвала судорожный вздох, лишив голову мыслей. -Даже если ты убедишь меня в том, что не все люди - мерзкие твари, это ничего не изменит. Кевин различал слова будто через вату, взгляд поплыл. Кевин качнулся, и если бы не удерживающая рука, то он бы с радостью хлопнулся в обморок. А так пришлось придумать ответ, так как мужчина не торопился избавлять его от страданий. Действительно, мог ли он убедить беспощадное существо в чем-либо такой вот мелочью? -Ты з..задумаешься. Бо...льшего и не тре...бует...ся, - прошептал Кевин, прикрыв слезящиеся глаза на мгновение. Кевин не сдержал удивления, когда ощутил, что большой палец, покоящийся на локте, пришел в движение. Он поглаживал не тронутую ожогом кожу. Некстати вспомнилось обещание показать конец и Кевин вяло фыркнул. Натаниэл прикрыл глаза и медленно провел над ожогом рукой, стирая все следы ран и вместе с ними боль. Облегчение окатило Кевина, выбив из него громкий всхлип. Он замер, прислушавшись к ощущениям. Локтя все еще касались теплые пальцы, поглаживая и посылая к шее стаю мурашек. Их глаза встретились. Темные омуты затягивали. -У тебя светлая душа, - голос с хрипотцой смутил Кевина, заставив отвести взгляд. Джинн настойчиво и пронзительно пытался заглянуть в саму душу. -Под цвет одежды, которую ты дал? - нервно усмехнулся он и солгал бы, если бы сказал, что касания были неприятными; нежность подкупала. Бережные и ненавязчивые, сопровожденные горящим взглядом, они прокатывались по позвоночнику и оседали в животе теплом, будили в Кевине потаенное и сокровенное, от которого он не знал спасения. И которое было не к месту. Страх резко заполнил грудь, заставив напрячься, когда смысл слов дошел до затуманенного разума. Джинн - это не парень его возраста, с которым можно шутить, целоваться и строить планы на будущее, а также таять от прикосновений. Тот питался душами. И светлыми в том числе. Кевин решительно отдернул руку и быстро вскочил на ноги. -Душа, которую ты бы с удовольствием съел, если бы мог, - напомнил Кевин больше самому себе, чем собеседнику. - Желание было подарком, так? -Так, - нехотя подтвердил Натаниэл, поднимаясь на ноги и отряхивая себя от несуществующей пыли. Его пальцы подрагивали, а плечи поднялись в напряжении. - Ни к чему не обязывающим подарком. Больше не глядя на человека, он быстро покинул пустую комнату. После этого случая Кевин не мог закрывать глаза на то, что они оба заперты в тюрьме на неопределенный срок и сходят с ума по-своему. Волк тянулся к овечке, а та, в свою очередь, тянулась в ответ. Вдобавок Джинн перестал с ним разговаривать, игнорировал присутствие. Как понял Кевин, Натаниэл имел привычку дуться. И он рад был бы поддержать бойкот, если бы не одно "но". Кевин обижать других не привык, особенно после слов про душу, которые ласкали разум и радовали. Даже не так. Он получил комплимент от существа, которое вряд ли раздавало приятные слова налево и направо. Это льстило. Поглаживания казались неуместными, неправильными. Но волнительными. Что с ним не так? А что случится через месяц? Год? Смущенный и слегка напуганный вниманием исполнителя, он не знал, как себя с ним вести. Но вечно ни с кем не разговаривать не мог. Поэтому решил их отношения как-то наладить. Кевин задумался, с чего ему следовало начать и решил, что с малого. На следующий день он принес две кружки кофе и поставил их на столик, особо не надеясь на успех. Джинн оправдал его ожидания и взглянул на акт доброй воли как на не глаженный костюм. Через несколько часов во время очередного перерыва Кевин снова пришел с двумя кружками кофе и подвинул одну Джинну, который наконец-то понял, что от него не отстанут и принял кружку, сделав глоток. Кевин надеялся, что ему не плеснут кипятком в лицо. Вопреки опасениям, протянутую руку дружбы не отвергли. Своеобразный брейк положил начало ровному взаимодействию без намеков на продолжение той неудобной сцены. Они оба держали себя в рамках. Это было новым началом, временем, которое они делили в тишине и спокойствии, не думая о том, с каким удовольствием оторвут друг другу голову или сожрут печень. Или что случится, когда они дверь откроют. Посиделки за кофе незаметно переросли в обмен сдержанными приветствием и прощанием, что было кстати. Так Кевин узнавал, когда наступало утро (с появлением Джинна в библиотеке), а когда - вечер и пора было ложиться спать. Пара слов переросла в легкий интерес к собеседнику. По крайней мере так полагал Кевин, который начал наблюдать за Натаниэлом даже больше, чем читать. Глаза просто не могли оторваться от не человека. Он так старательно всматривался и анализировал Джинна, что тот начал странно поглядывать на него, щуря глаза. Кевин и не думал прекращать, так как деваться им друг от друга было некуда, и беззастенчиво продолжал маньячить. Через несколько дней он мог многое рассказать о Джинне, который не желал ему понравиться, поэтому вел себя естественно. Кевин узнал о нем даже больше, чем о последнем парне, с которым встречался два месяца. К примеру, когда Натаниэл уставал, то тер глаза, а потом моргал от боли. Кевину это было знакомо. Интересная информация в книге словно зажигала Джинна изнутри - он весь оживлялся и подбирался, а потом с восторгом перечитывал зацепивший его отрывок. Кофе он предпочитал без сахара и цедил его медленно, смакуя каждый глоток. Сам Кевин читал без удовольствия, расправлялся с напитком быстро и уходил за второй кружкой. В этом они отличались. Джинн любил болтать ногой, когда нервничал, и прикасался к губам, когда о чем-то задумывался. Вишенкой на торте выступил краткий момент, единственный в своем роде, когда Джинн забылся и откинулся на спинку кресла. У Кевина тогда чуть челюсть не отвалилась, когда он увидел, как лицо Джинна тронула легкая улыбка, а глаза, устремившиеся куда-то вдаль, пеленой заволокла печаль. В глубочайших переживаниях он заметил вдруг проблески того, чего по определению не должно быть в исполнителе. Движение души, переживающей за братьев во тьме. Джинну, с лица которого можно было писать картины, парень тогда поверил. Робкая надежда загорелась тогда яркой вспышкой, укоренившейся мыслью в сознании - на Джинна можно повлиять, его можно изменить. Сердце стремилось лучше узнать Натаниэла. Кевин увязал в этом все глубже, уходил все дальше от границ разумного, чтобы найти подтверждение своей надежде. Он не мог четко определить, что именно искал. И ушел явно дальше задуманного. Кевин постепенно начал находить Джинна сносным внешне. Не красивым, но приемлемым. Острые черты лица стали вдруг точеными. Особенно его покорили чувственные длинные пальцы, которые он ощутил на себе и которые могли бы принадлежать музыканту. Даже повернутость на костюмах Кевин начал считать изюминкой, а злые глаза - темными загадочными омутами, которые видели, что сделал Кевин. Отважно прочитал заклинание, заключил пари, отверг симпатию и попытался убедить в выдающихся качествах людей. Как это характеризовало его в глазах Джинна? Он сомневался, что в хорошем свете. То, что Джинн сказал про отца, не выходило у него из головы. -Я не кидал отца, - заявил на восьмой день Кевин, намереваясь расставить все точки над i. Ему почему-то было важным объяснить, что он не являлся последним мудаком, предавшим близкого. -Я знаю. Ты жалел себя, - Натаниэл послюнявил палец и перевернул страницу, не взглянув на Кевина. Внутри вспыхнула злость и Кевин подался ближе. -Ты уместил в три слова то, что со мной происходило в течение шести месяцев? -Я изложил самую суть, - пояснил Натаниэл с щедрой долей издевки и отложил книгу на столик. - Люди склонны драматизировать и придавать особый смысл своим переживаниям. Кевин злился, разве что пар из ушей не шел, хоть и понимал, что обидчивый Джинн решил поквитаться за инцидент с рукой. -Ты вообще умеешь сопереживать? Боли, например. Сравнимой с ударом арматуры в живот, только она таранит тебе грудь, разрывая сердце. Когда ты видишь, как твой родной человек страдает и медленно загибается, тебе легче самому умереть, чем смотреть на чужую боль. И ты уходишь, бежишь как можно дальше, а потом ненавидишь себя за это, коришь. Но уже поздно. Это ты можешь понять? Джинн мрачнел и свирепел с каждым услышанным словом, а под конец смотрел волком. -Экие вы страдальцы! - Джинн повел рукой и на столик приземлилась книга. - Наполеоновские войны унесли три миллиона жертв. - Еще одно движение приземлило сверху вторую книгу. - Дунганские восстания. Двенадцать миллионов. Восстание Ай Лушаня лишило жизни тринадцать миллионов. Вторая мировая. Семьдесят три миллиона. И это только малая часть. Так скажи мне. Вы стоите сострадания и понимания? Джинн опустил руку на внушительную стопку книг, вопросительно подняв брови. Злость Кевина сдулась, как надувной шарик. Он прекрасно понимал, на что намекал исполнитель. Действительно, Джинн за освобождение братьев из тьмы требовал всего тысячу душ, в то время как люди истребляли друг друга миллионами ради денег и власти. Неудивительно, что люди в глазах Джинна были ничтожествами. -Мы не идеальны. Лично я никого не лишал жизни! Почему ты судишь меня по действиям других? -Ущербных щенков производит ущербная сука. От сравнения свело зубы. -Да, - едко согласился Кевин, скривив губы. - Если бы не оказался в камне, обязательно замочил бы пару миллионов с утра. В качестве аперитива. Джинн хмыкнул. Перед тем, как снова взять в руки книгу, он чуть дольше задержался взглядом на Кевине. -Думаешь, отец простил меня? - Кевин затаил дыхание, ожидая ответ. Он хотел бы этого. Страстно желал всем сердцем и отдал бы всë, даже душу. Цена имелась и у него, Джинн оказался прав, но никогда не смог бы исполнить желание. Натаниэл провел пальцами по губам, медля с ответом. Кевин сжался, ожидая издевательства или колкости. -Прости самого себя для начала, - глухо произнес Джинн. Как бы Кевин ни старался посмотреть ему в глаза, не получалось. Тот отгородился за книгой. Кевин и не знал, насколько важным было слышать эти слова. Не обвинение, которое бы ранило еще больше, а совет, слегка согревший душу. Себя он простить не нашел сил, но задумался. Чтобы унять смятение, Кевин погрузился в книги, иногда поглядывая на сидящего напротив. В чтении он нашел утешение и на следующий день, и через день. И все дни после. Он не мог точно сказать, что чувствовал по отношению к Джинну через три недели. Слишком двоякое ощущение. Джинн походил на человека, очень. Но не в том, что по щелчку пальцев отправлял души в ад. Хотя, проходя мимо груши в зале, Кевин кое - что заметил. Лицо человека преобразилось: на нем снова появились стеклянные глаза. Он остановился и фыркнул, пока не понимая, что это значило, но надеялся на хорошее. Может, Джинн все-таки изменил мнение о людях? Настроение поползло вверх. Правда, от красного пола Кевина воротило, от чтения слипались глаза, а единственное развлечение в камне - Джинн, - читал. Или делал вид, так как на лице второго четко обозначилось напряжение, которое прочно обосновалось и не спадало последние дни. Кевин поëрзал на месте. Ему также было тревожно и от внутренних переживаний, и от игнорирования. -Ты находишься здесь...сколько? - обратил на себя внимание Кевин. - Сотни лет? Ты должен был прочесть все книги. -На что намекаешь? - беззлобно отозвался Джинн. Усталость темными мазками легла под его глазами. Когда яд не капал с его слов, разговор клеился куда лучше, и Кевин рискнул озвучить то, что не давало ему покоя. -Тебе можно было найти выход. Может, его просто нет? Я тут всё думаю...если заклинание не получило мою жизнь, разве двери в наш мир не должны были открыться автоматически? Баланс и все такое. Джинн закатил глаза на последних словах, что умилило Кевина. Он бы смотрел бесконечно на то, как Натаниэл проявлял больше эмоций, а не молчал, планируя способ убийства. -Камень держит поглощенные души крепко. Слова показались ему неправильными и знакомыми. Он сталкивается с ними не в первый раз и в книгах, и при разговоре с Джинном. Души находятся в камне, только они. Его смущало, что он не являлся чистой душой, а обладал физическим телом. Он стал исключением? Это означало, что он может выйти? Или нечто иное? Он запутался, но точно знал, что не выдержит еще больше чтения, которое не давало ответов. С него достаточно. -Ты что-то недоговариваешь, - задумчиво проговорил Кевин. - Скрываешь. Но что? -Мы все что-то скрываем, Кевин. Ты молчишь о своей цене, к примеру, - в глазах Джинна плескалось веселье и Кевин вспыхнул раздражением. Эту тему было неприятно поднимать. -Ее нет, - отмахнулся Кевин, найдя занятие в том, чтобы теребить твердый переплет книги. Так уходила часть энергии, которую Кевин мог бы потратить на заведомо проигрышный спор. Натаниэл опустил глаза, ничего не ответив и проведя пальцем по нижней губе. Жест почему-то вызвал у Кевина трепет. А потом встал и молча направился за очередной книгой. Кевин зачем-то последовал за ним. Они потянулись за одной книгой одновременно и соприкоснулись пальцами. Кевин вздрогнул от электрической искры и отдернул пальцы, а Джинн укоризненно посмотрел на свою руку, будто та была виновата во всём. Как на журнал. Кевин рассмеялся, а Натаниэл...тоже не остался равнодушным и улыбнулся. Это стало каким-то поворотным моментом, когда мозги Кевина окончательно отключились. Арматура не иначе вместе с животом пробила ему дыру и в голове. Зрение выхватило красивые губы и пальцы, вспомнилось, как они чувственно гладили локоть, и еще эта улыбка, и грызущее одиночество, и угрызение совести. Всё это слилось в безумный порыв, подняло руки и неуверенно приземлило их на плечи. Джинн напрягся, но не стал их скидывать, с сомнением глядя на Кевина, который придвинулся и прикоснулся губами к его губам. Осторожно, боясь спугнуть. Хотя, кто кого мог напугать? Рука на груди отодвинула Кевина, успевшего прикрыть глаза и настроиться на поцелуй. Он стоял, хлопал глазами и не верил, что его отвергли. Еще недавно Джинн сам намекал на что-то, а теперь... -Я не тот, с кем целуются, - мягко заметил Джинн, не сказав главного: "Я тот, кого боятся". Кевин боялся, но не мог ошибиться - тому тоже хотелось, ведь губы дрогнули и приоткрылись на мгновение во время соприкосновения. -Ты уже нарушил правило, когда привел меня сюда. Одним больше, одним меньше, - как можно равнодушнее заметил Кевин, у которого в горле застрял комок, а на глазах застыли слезы. Ему и не надо поцелуев. Обойдется. Да он вообще не вкладывал каких-то глубинных романтических смыслов в свои поползновения. Ему не требовалось ни любви, ни даже симпатии. Капля внимания и нежности просто были бы кстати. Кевин устал, плохо спал, нервничал по поводу и без. Ему просто хотелось почувствовать хоть что-то кроме тревоги. Секс был бы кстати. А поскольку рядом был лишь Джинн, Кевин решился на сумасшествие. Ни к чему не обязывающее, он так уже делал. И видел в этом плюсы для всех, особенно для себя. Если дверь откроет Джинн, то, возможно, памятуя о "хороших моментах" их взаимодействия, убьет быстро. Или даже пощадит. Тонкий расчет, который должен был оценить исполнитель желаний и отдаться страсти. Где-то в его рассуждениях была брешь и он чувствовал, что врал сам себе, особенно когда глаза были на мокром месте. Но пошло оно всё. -Всё обстоит несколько сложнее. -Тот, кто шепчет, увидит нас? В этом дело? - прошептал Кевин, наклонившись к уху Натаниэла. Тот отпрянул. -Насчет этого...Я не знаю ... - и вновь палец гладил нижнюю губу, и вновь Кевин ощутил себя тем, кого действительно создали из грязи. Это он обычно произносил эти три волшебных слова. Вся его жизнь складывалась из них даже в тот момент, когда отец спросил его, плача, сколько ему осталось. И Кевин произнес их, когда ему позвонили поинтересоваться, придет ли он на похороны. Он никогда ничего не знал ни на уроках в школе, ни когда закончил ее и ему следовало решать, что делать дальше. Даже в ответственный момент, когда от него требовалось лишь прочитать две строчки заклинания, он также не знал, правильно ли поступает. Зато теперь он был уверен в том, что хочет трахнуться с самым злобным существом. Потому что тот погладил его локоть, сказал пару приятных слов про душу и подарил желание. Кевина потянуло блевать от самого себя и он попятился назад. Джинн схватил его за руку, остановив. Как схватил перед тем, как их затянуло в камень. Кевин немедленно вывернул руку из хвата и отскочил. Злость ощущалась куда лучше обиды и он отдался ей без остатка. -Нам не выбраться отсюда! - Кевин пнул ногой красную стену, чуть не подвернув ее при этом. - Ладно ты! Ты привык к красному, к виду крови! А я нет! Я не могу здесь находиться! -Мы выберемся, если ты успокоишься и подумаешь, - Джинн многозначительно кивнул. И замолчал, наверняка надеясь на понятливость собеседника. Кевин ни хрена не понимал, особенно это "мы". Сердце забилось быстрее. -Да что происходит? Подумаю над чем? Что ты недоговариваешь? -Кевин, - четко врезалось в его уши и он мигом развернулся к стене, безуспешно пытаясь разглядеть говорившего. С каких пор шепот превратился в громкий оклик? -Что ты такое? Что тебе нужно? - прокричал парень в стену, не выдержав. Тот, кто находился в стене, или за ней, был немногословен, но упрям. Не сдавался. -Кевин, - вновь повторила стена и он вцепился в волосы, присев на корточки. Это ни в какие ворота! Он сходит с ума? А потом резко встал и приложил ладонь к красному. Раньше он в основном боялся говорящего и всячески избегал прикасаться к стенам. Но сколько можно поддаваться страхам и убегать? Он убежал от отца и до сих пор сожалел, больше ошибку повторять не хотелось. Кевин быстро отдернул руку, когда от места касания вниз и вверх начали расползаться трещины, заполнив тишину характерным звуком. -Я камень сломал! - со страхом проговорил Кевин, глядя на то, как трещины множатся и охватывают все большую площадь. Он попятился назад, пока не уперся спиной во что-то мягкое. Ему на плечи легли руки, а потом исчезли. -Не сломал, а открыл дверь, - донеслось за спиной. Но радости в чужом голосе не чувствовалось. Внезапно отколовшиеся куски рухнули на пол, образовав неровную щель, но достаточную, чтобы пройти, не нагибаясь. Кевин осторожно подошел к проему, разглядывая прозрачную пленку, служившую дверью. -Я выиграл пари! - с удивлением произнес Кевин, ощущая в груди радостный подъем. Он с надеждой посмотрел на Джинна, который первым употребил замечательное слово "мы". - Мы можем выйти и просто жить! Как люди! Улыбка спала, когда Натаниэл почему-то отрицательно покачал головой. -Как я открыл дверь? - насторожился Кевин, всеми силами удерживая себя на месте. Ему очень хотелось вбежать в дверь и оставить Джинна позади, а еще лучше захлопнуть за собой дверь. Но он не мог двинуться с места, так как проникся к существу. Перед ним стоял не Джинн, а Натаниэл. Тот самый, который грустил, улыбался, гневался. Подарил желание. Ласкал. -Открыл, потому что можешь, - неопределенно ответил Джинн, просунув руку в проем. Пройдя через пленку, она мутной тенью проявилась с той стороны. Кевин поступил также. Но за пленкой он не увидел руку, словно она была прозрачной. -Что происходит? - Кевин вытащил руку, со страхом гладя на нее. Это совершенно не нравилось ему. Джинн что-то сделал с ним? -Ты не можешь выйти отсюда, - донеслось до перепуганного и ничего не понимающего Кевина. Слова поразили его в самое сердце. Он почувствовал, что вот-вот произойдет нечто ужасное. Его предадут. -Что? Почему? Ты не можешь... На самом деле, Джинн вполне смог. Кевин захлебнулся, когда удар в грудь отбросил его на пол. Когда он отдышался, то ни на дверь, ни на Джинна не было и намека. И тогда понимание ситуации настигло его. Джинн не предавал его. Кевин сам отлично с этим справился.