Нежданный заказ

Нигде и никогда: От лица Курьера Шесть, Убийцы Цезаря, Эксперемента Большой Горы, Демону Мохаве да и просто скромного владельца Стрипа: Даже боли не было, был лишь свет. Свет ослепляющий своим величием и устрашающий своей силой и неизбежности. Опять же, боли не было – его железное тело просто испарило от температуры в миллион по цельсию, всё-таки от взрыва водородной бомбы мощностью в внушительные почти 200¹ мегатонн даже воздух убежит, превращаясь в разрушительные потоки и освобождая поистине божественную силу. Но ему это было не важно, ровно как и жизни тех тысяч, а может и миллионов которые имели несчастье находиться неподалёку. Он привык к лишению жизней и уже даже не осталось того ощущения неправильности от убийства невинных, тяжело оседающим на его и так уже неподъёмных плечах. Жизнь всё равно закончится когда-нибудь, так почему бы и не сейчас? Разумеется, его многие осуждали, называли монстром и демоном, плевали в спину и пытались столкнуть в пропасть при каждом удобном и не очень случае. Но они вдруг закончились прийдя он к власти над Стрипом². Хмыкнул, вспоминая как собственными руками закапывал тех "друзей" которые так и хотели вонзить кинжал ему в спину и их последователей. Да... вот это был триумф: Он, шагая по головам этих напыщенных индюков которые называли себя "Высшими" и так гордились своей голубой кровью, позволяя себе всевозможные извращения и издевательства, вырывая из их толстых рук само право на Хаб³. Вот он, поднимая оторванную голову Цезаря и под гул толпы снимая с неё лавровый венок, присваивая себе власть над Легионом. Вот он, наступает подкованным ботинком на остатки Мистера Хауса, окончательнно ставя крест на гении, чьи планы шли на столетия вперёд и чья сила могла сравниться лишь с Большой Горой. Скрипнув зубами, когда воспоминании об этом проклятом месте нахлынули, подобно стаи мутантов. Но не теперь. Не тогда когда он оборвал тот рабский поводок, который имел глупость нацепить на себя сам, веря в собственную силу и хитрость, вверяя свою судьбу кучке никчёмных пресмыкающихся, непонятно почему называющих себя учёными. Настолько сильно погрязжих в безумии, что даже учёные умы Убежищей⁴ на их фоне выглядели вполне адекватными личностями. Теперь он свободень от всего этого, теперь он свободен от нескончаемых войн и бессмысленных убийств и таких же бессмысленных приказов безумных учёных, которые в своих поисках "Истины" ушли слишком далеко. Да, и он сам в своём безумии увяз глубоко по макушку, уже теперь, вися в белом Ничего он видел как под микроскопом все свои поступки – такие добрые в своей сути, но ужасные в своей невинности. Что поделать, всё-таки он начал свою жизнь с чистого листа после двух 9-миллиметровых пуль, застрявших в черепе и подаривших полную потерю памяти. Мдааа... он со вздохом поправил извечный противогаз кото... Стоп, противогаз?!

***

1995 год. Англия. Суррей, Литтл Уингинг. Улица Тисовая, дом 4. От лица Гарри Поттера, Мальчика-который-выжел, Избранного Героя да и просто Гарри:

День на занялся с самого начала – всю ночь как обычно его мучали кошмары о том злополучном вечере, о гибели Седрика, а проснулся он и вовсе на полу; видимо запутавшись в мокром от пота одеале и свалившись с кровати. Поднявшись с пола тут же споткнулся об приоткрытую крышку чемодана, полностью закрывая его и разбрасывая свитки с учебниками по полу, делаю его ещё грязней. А когда он чертыхаясь и прокляная жесткую обивку, потянулся за очками на прикроватной тумбочки, задел рукой перо, по обыкновению забытое в чернильнице, опрокинул её, залив всю тумбочку въедливыми чернилами. Быстро переодевшись и протерев всё это безобразие, ногами растолкав разбросанные свитки и протерев руковом старой дадлиной кофты чернила он умылся и спустился на кухню. Быстро затолкав в себя подгорелую яичницу с беконом под осуждаемым взглядом тёти Петуньи и раздрожённым сопением дяди Вернона выскочил во двор, навстречу унылой Тисовой Улице встречая такой же унылый день.

***

Несколько дней спустя, в этом же доме: [!]⁵В четвертый вечер после того, как улетела Букля, Гарри лежал в очередном приступе апатии и пялился в потолок. Обессилевший ум был совершенно пуст. Вдруг в спальню вошел дядя. Гарри медленно перевел на него взгляд. Дядя Вернон был одет в свой лучший костюм, и на лице его было написано колоссальное самодовольство. — Мы уходим, — сказал он. — Что-что? — Мы — то есть твоя тетя, Дадли и я — сейчас уходим. — Отлично, — буркнул Гарри и снова стал смотреть в потолок. — Пока нас нет, не выходи из спальни ни под каким видом. — Хорошо. — Не прикасайся ни к телевизору, ни к стереосистеме, ни к другим нашим вещам. — Ладно. — И не таскай еду из холодильника. — Не буду. — Я запру тебя снаружи. — Запирайте. Дядя Вернон недоверчиво уставился на Гарри. Такая сговорчивость была очень подозрительна. Потом он, топая, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Гарри услышал, как в замке поворачивается ключ. Вслед за этим — тяжелые дядины шаги по лестнице. Через несколько минут внизу хлопнули автомобильные дверцы, заработал мотор и раздался шум удаляющейся машины. Гарри не испытывал по поводу отъезда Дурслей никаких особенных чувств. Ему безразлично было, есть они в доме или нет. Не было сил даже встать и включить в спальне свет. Становилось все темней и темней. Он лежал и слушал вечерние звуки, долетавшие через окно, которое он все время держал открытым в ожидании той самой минуты, когда вернется Букля. В пустом доме изредка потрескивало. Булькали трубы, Гарри лежал в полном оцепенении, ни о чем не думая, весь погруженный в свое несчастье. Вдруг он совершенно отчетливо услышал, как внизу в кухне что-то разбилось. Он рывком сел на кровати и весь превратился в слух. Дурсли не могли вернуться так скоро. К тому же он не слышал шума машины. Несколько секунд тишины, но за ней пришли голоса. «Взломщики», — подумал он, спуская ноги на пол, но через долю секунды сообразил, что взломщики не стали бы, как эти люди, разговаривать во весь голос. Он схватил с прикроватной тумбочки волшебную палочку и повернулся к двери, прислушиваясь изо всех сил. Мгновение — и он подскочил: громко щелкнул замок, дверь распахнулась. Гарри стоял неподвижно, глядя через дверной проем на темную лестничную площадку, готовый уловить малейший звук, но было тихо. Секунду он колебался, затем стремительно и бесшумно вышел из комнаты на лестницу. Сердце забилось у самого горла. Внизу, в полутемной прихожей, на фоне проникавшего сквозь стеклянную дверь света от уличного фонаря, он увидел силуэты. Восемь или девять человек, и все, насколько он мог разобрать, смотрели на него. — Опусти палочку, дружище, а то глаз кому-нибудь выколешь, — произнес низкий ворчливый голос. Сердце застучало как бешеное. Гарри узнал голос, но палочку не опустил. — Профессор Грюм? — спросил он с сомнением. — Профессор не профессор — точно не скажу, — прорычал голос. — Преподавать мне не слишком-то много пришлось. Спускайся, дай хоть рассмотреть тебя как следует. Гарри немного опустил палочку, но сжимал ее все так же крепко и с места не двинулся. У него была веская причина для подозрений. Совсем недавно он девять месяцев ходил на уроки к самозванцу, который мало того что выдавал себя за Грозного Глаза Грюма, но еще и попытался его, Гарри, убить, прежде чем был разоблачен. Однако не успел Гарри решить, что делать дальше, как зазвучал второй голос, хрипловатый: — Все хорошо, Гарри. Мы пришли забрать тебя отсюда. Сердце у Гарри так и прыгнуло. Этот голос тоже был ему известен, хоть он и не слышал его больше года. — П-профессор Люпин? — спросил он, веря и не веря. — Это вы? — Долго мы еще будем стоять тут во мраке? — раздался третий голос, женский и совсем незнакомый. — Люмос! Внизу вспыхнул кончик волшебной палочки, и прихожая озарилась магическим светом. Гарри заморгал. Столпясь у подножия лестницы, все пришедшие пристально на него смотрели. Некоторые тянули шеи, чтобы лучше было видно. Ближе всех к нему стоял Римус Люпин. Совсем еще не старый, он, однако, выглядел уставшим и даже больным. После того как Гарри в последний раз с ним попрощался, на голове у него прибавилось седых волос, а на истрепанной мантии — заплат.[!]⁵ Кстати о болезнях – Люпин, ещё секунду назад носившей солнечную улыбку вдруг переменился в личе, стоило ему только взглянуть на Гарри, как-то весть побледнел и зрачки кажется сузились. Заболел чтоли? — Профессор, что с вами? — уже окрепшим от шока голосом спросил Гарри. — Малой, ты главное не шевелись — перебил его уже открывшего рот Люпина Грюм, зачем-то направил палочку в пространство над плечом Гарри, по обыкновению не вращая своим волшебным глазом, а смотря им точно поверх его плеча. Словно смотря на кого-то. Да ну, что за бред, попытался он тряхнуть головой, изгоняя такие абсурдные мысли, но ему что-то помешало это сделать. Сакральный ужас закрался в сердце Гарри при виде толпы взрослых волшебников, с каждой секундой всё бледнеющих больше и больше, вглядываясь в пространство над его плечом. Даже вид шести направленных палочек ему за спину не помог ему не содрогнуться всем телом, когда на своей шеи он почувствовал, точно там где кадык, крепкую хватку жёсткой перчатке и дуло дробовика, направленного ему прямо в затылок.