Драконьи истории (2024 - 2025)

      Гвейн находился в тронном зале, держа в руках свою собственную корону. Это был обруч, выкованный из стали, который по форме напоминал драконий хвост, а на середине был небольшой зелёный изумруд, на котором был выгравировано изображение серого маяка. К слову, именно этой короной собирались короновать Эймона при узурпации, однако, когда всё закончилось, корону слегка видоизменили и добавили тот самый элемент с зелёным изумрудом. Сейчас он буквально Принц-консорт при правящей королеве… И в целом, Гвейна это устраивало, но сам факт того, что у него была корона несостоявшегося узурпатора, как-то странно отзывался в душе…       Он глядел на Железный Трон, который был одновременно и близок к нему, и далек… Гвейн вспоминал своего отца, который долгое время прослужил десницей аж двум королям, и тоже иногда мог садиться на трон, когда, например, замещал правителя при важных вопросах… Он вспоминал свою сестру, которая была королевой, и тоже имела доступ к трону, особенно, в последние годы короля Визериса, когда тот был болен, они с отцом периодически менялись в обязанностях, чтобы распределить между собой заботу о государстве.       И теперь Гвейн… Конечно, в ближайшем будущем вряд ли предвидятся моменты, когда ему придётся замещать супругу, ибо Рейнира сама по себе тот ещё актив имела, но все же… Медленно, но верно он приблизился к трону на максимально близкое расстояние, после чего водрузил себе на голову свою корону. Убедившись, что вокруг никого не было, Гвейн поднялся и аккуратно сел на трон, постаравшись устроиться так, чтобы ему было более-менее комфортно. В конце-концов, трон Железным назывался не просто так, он буквально был скован из мечей, и в целом на нем сидеть было то ещё испытание… И каким образом это испытание Таргариены выдерживали, ведали лишь боги. — Ваше Высочество? — удивлённый голос сира Кристона вывел Гвейна из «транса», и тот резко соскочил с места, спускаясь обратно вниз. — Ты ничего не видел, ясно? — поджал губы Гвейн, всё ещё пытавшийся осознать, как его только что назвали. — Да… хорошо, — нервно улыбнулся тот, а затем неожиданно припустил взгляд вниз, обращая внимание на руку принца. — Я, конечно, извиняюсь, но… ваша рука. — Что с ней? — Гвейн поднял правую ладонь к верху, чтобы взглянуть на неё. А там была небольшая царапина, из которой шла тонкая струйка крови. Мужчина лишь слабо ухмыльнулся, догадавшись, как он её получил. — В таком случае, тем более, никому не слова о том, что ты видел. — Как прикажете. И всё же, я вас искал намеренно. Ваша… эм, — прокашлялся сир. — Королева ищет вас, она в зале Малого Совета.       Гвейн кивнул и пошёл позади рыцаря, который его и вёл в зал, а пока тот не видел, Хайтауэр тут же «присосался» губами к ране на ладони, пытаясь тем самым остановить кровь. Благо, когда он уже дошёл до зала, где уже сидела Рейнира, кровь успела остановиться. А Гвейн завёл обе руки за спину, почтительно поклонившись перед своей королевой. — Отлично! — улыбнулась та, когда её супруг занял место возле неё. — Теперь, когда все в сборе, я могу наконец-то начать…

***

      Рейнира была первой женщиной, севшая на престол, как полноправная правительница. И с этим ещё долго придётся мириться многим лордам-мужчинам, которые привыкли к правлению таких же, как и они сами. Однако, пускай у новой королевы и было в планах улучшить качество жизни для женщин — это было, пожалуй, одно из важнейших задач — всё же в первую очередь нужно было показать именно мужской части населения, что женщина на троне — выбор достойный. А что больше всего притягивало мужчин во власти? Войны и завоевания. Это было их в природе — постоянно за что-то бороться, чаще всего применяя какое-либо оружие. И хотя за последние почти что восемьдесят лет в Вестеросе не было ни одной крупной войны, все понимали — вечно это продолжаться не могло, как бы ни хотелось иного другим. Последние рыцари, которые видели крупные битвы, были уже стары, а молодые толком и не видали этого всего. На самом деле Рейнира не желала развязывать войны, умом понимая, что так и так ни к чему хорошему это не привело бы, однако, нужно было что-то придумать, что могло бы помочь старым бойцам вспомнить молодость, а молодым — набрать опыта…       Рейнира несколько дней раздумывала над этим, более того, она очень вовремя вспомнила слова своего отца об одном очень интересном пророчестве. Это было уже так давно, и королева не помнила, про что именно был тогдашний разговор, однако, Рейнира чётко помнила слова короля Визериса о предсказании, в котором женщине на троне удастся наконец-то объединить все семь королевств под одним началом, завершить первоначальную идею Эйгона Завоевателя, с которой он и прибыл на этот материк вместе со своими сёстрами и драконами. Разумеется, новое государство имело название Семь Королевств, но по настоящему в государстве было их именно что шесть — Западные Земли, Штормовой Предел, Речные Земли, Простор, Север… Железные острова, в принципе, можно считать, как отдельное королевство, но с небольшими нюансами, включая историю тех же речных лордов, которые до завоевания Эйгона были под началом железнорожденных, а самих речных земель, как королевства, не существовало как таковых.       И вот, в Вестеросе все же оставалось одно королевство, которое располагалось южнее всех, ближе к Эссосу даже… Единственное королевство, которое не преклонилось, не согнулось, не сдалось перед драконами и не подчинилось их власти. А именно — Дорн. Мартеллы, которые при завоевании Эйгона, единственные, кто при помощи хитрости и своего непрогибаемого характера, смогли даже убить Рейнис, младшую из Завоевателей. Это были ройнары, народ, начавший своё существование, расположившись вблизи реки Ройнар и получившие свое название от неё, имели отличную от всего остального Вестероса историю, более уникальную и более привлекательную.       Рейнира знала, что если тогда Дорн сумел отвоевать своего право не подчиняться дракону, то и сейчас это вряд ли изменилось. Только вот изменилась ситуация у Таргариенов — у Эйгона и его сестёр было три дракона, и несколько тысяч человек в армии, а у Рейниры сейчас имелось более десяти всадников, в том числе и она сама, целых шесть королевств, и если великие лорды отправят своих людей в армию, то может набраться около полумиллиона человек, и это в лучшем случае, конечно… И всё же, несмотря на это, королева размышляла над тем, чтобы в первую очередь применить всё же дипломатию, попытаться присоединить Дорн более-менее мирным путём. А уж если это все-таки не получится… — Брак? — решил предложить Гвейн, когда Рейнира начала с ним обсуждать будущие планы по поводу Дорна. В целом, Рейнира решила посоветоваться именно со своим супругом в первую очередь, а потом вынести этот вопрос на Совете. Гвейн Хайтауэр не имел места в Малом Совете, однако, и без этого он был отличным рыцарем и бравым войном, чей опыт нельзя было игнорировать. Так что даже если у него не было слова в Совете, Королева всё же решила, что не стоит от него скрывать подобные детали. И дело даже не в факте супружества. — Если не война, то выгодное предложение брака могло бы вполне сойти. — Да, ты прав, но… Проблема лишь в том, кого мы им можем предложить? — Ну, даже не знаю… — Гвейн задумчиво погладил свой подбородок, при этом пристально глядя на свою супругу. Рейнира лишь на секунду допустила мысль о том, что этот жест… выглядел весьма привлекательно, однако, тут же отмела её, ибо разговор все-таки серьёзный был. — Насколько я помню, у принца Куорена была дочь, которая является его наследницей… В конце концов, у них право наследства давно идёт так, как у нас началось совсем недавно… — Что ты имеешь ввиду? — Рейнира уже потихоньку начала догадываться, но при этом всё же хотела, чтобы её супруг это высказал сам. — Я имею ввиду, что у тебя есть отличный вариант, где можно предложить принцессе… Алиандре, кажется, если я не путаю, в женихи кого-то из королевской династии, таким образом скрепляя два правящих дома, один из которых и пойдёт под начало другого. Ну, же, Рейнира! — Гвейн хитро ухмыльнулся. — Ты же не глупа, и сама это всё прекрасно знаешь! — Кого именно ты предлагаешь? — Из наших детей только Лукас всё ещё остаётся не обременённый помолвкой. Да и Алиандре этой всего-то шестнадцать лет, Лукасу четырнадцать, и как бы… — Нет, — резко прервала его королева, недовольно поджав губы. — Уж кого-кого, а Люка подобным я обременять не хочу. И вообще, никого бы из наших детей я не желала бы обременять подобным. — И всё же брак — всего-лишь инструмент для того, чтобы добиться тех или иных политических целей… Брак по любви — роскошь, которая доступна лишь немногим, — с этими словами Гвейн показался уж очень похожим на своего собственного отца, что, по правде говоря, Рейниру пугало. — Я вышла замуж по любви! — нервно, и при этом немного напуганно, пробормотала Рейнира. — И своим детям я хочу того же… — И я этого же хочу, можешь мне поверить, — Гвейн, заметив напряжённое состояние своей супруги, смягчился в тоне и постарался улыбнуться, чтобы разрядить обстановку. — Просто иногда нужно думать глобальнее… Нам с тобой, по правде говоря, повезло. И не смей этого отрицать, ты же это прекрасно понимаешь? — Кто угодно, но не Лукас, — вздохнула королева, решительно вглядываясь в своего супруга. — К тому же, он слишком юн… — Юн для чего? Отец Лукаса в его возрасте уже и на драконе летал, и меч в руках держал, и его старшие братья тоже не отставали. А уж если брать конкретно Эйгона, то он был лишь на пару лет старше Лукаса в тот момент, когда он вообще отцом стал. — Как я уже сказала — кто угодно, кроме Лукаса, — и тут Рейнира всё же задумалась… — А вообще… знаешь, что? Помимо Лукаса есть ещё один, не менее достойный вариант. Я даже больше скажу — этот вариант даже куда более достойный. В конце концов, фамилия тоже много что решает… — Не понял? — Дейрон. И хотя, даже этот вариант меня не то, чтобы устраивает, но он, во-первых, всё же Люка старше, хоть и на год. А во-вторых, носит фамилию Таргариен. Брак Таргариена и Мартелла куда более весомый, чем брак Хайтауэра и Мартелла. — Сейчас это прозвучало немного обидно… — Гвейн, ты же сам сказал, что мыслить нужно глобальнее. А эта мысль глобальнее некуда! — Так… Хм, вообще-то, ты права!..

***

— Что ж, выходит, собственных детей тебе жалко, а вот детей королевы Алисенты можно и не жалеть? — высказался принц Дейрон. Он был вызван из Староместа лично королевой, а сам принц прибыл на своём собственном драконе, что ускорило время прибытия. Только вот когда Рейнира озвучила истинную причину вызова, её младший брат, как оказалось, не очень обрадовался такому повороту. А когда Рейнира честно призналась, что изначально думала о Лукасе, как о будущем варианте, то это его ещё сильнее разозлило. — Это никогда не подразумевалось, если тебя это беспокоит. Более того, ты сам мне несколько дней назад говорил о, что хочешь послужить королевству и принести ему пользу? — Я имел ввиду, чтобы меня посвятили в рыцари, — нахмурился Дейрон. — Одно другому не мешает, однако, ты действительно можешь послужить на благо государству, и теперь я знаю как. — Что ж, очевидно при женщине на троне, теперь у нас… мужчины будут использоваться, как инструмент для брака и детей, да? — Дейрон сделал шаг назад, после того, как вслух произнёс довольно провокационную речь, понимая, что это не очень сильно поможет обрадовать королеву. Всё же он слегка побаивался. — В конце концов, у тебя всё же есть выбор, — вздохнула Рейнира, стараясь сохранять спокойствие. — Да, улететь за Узкое море, как это сделал мой старший брат, — Дейрон не смотрел на Рейниру, глядя на пол, но это вряд ли спасало его от обиды, которая росла внутри его старшей сестры. — В принципе, можешь считать, как угодно, но это предложение я тебе делаю не из злого умысла, не желая как-либо тебя унизить или что-то в этом духе. Да, и ты на самом деле можешь делать то, что считаешь нужным. Можешь улететь на восток, можешь принести клятвы и вступить в Королевскую Гвардию, можешь остаться в Староместе и служить рыцарем дому Хайтауэров, а можешь и поучаствовать в глобальной истории, в которой я, как правитель, собираюсь присоединить к общему государству последнее непокоренное королевство. — Я вас понял, Ваше Величество.

***

— Возможно, королева, и правда, не желает тебе зла, насколько это возможно в её случае, — когда принц Дейрон вернулся в Старомест, то рассказал о своей поездке своему дяде, лорду Ормунду, который лишь рассмеялся, когда узнал, что та запланировала на его счёт. — Но обстоятельства диктуют совершенно другие действия. Рейнире выгодно тебя сплавить куда подальше, как это случилось с твоим старшим братом, чтобы никто не смел покуситься на её легитимность… — Это я понял сразу, дядя, — хмыкнул Дейрон. — Поэтому я и решил, что уж лучше уйду в рыцари, не возьму себе жены… всяко лучше, чем стать мужем для дорнийской шлюшки. Я слыхал о похождениях принцессы Алиандры Мартелл, говорят, фаворитов у неё… — Забавно, а наша королевушка слышала об этих похождениях? — задумчиво произнёс Лионель, старший сын Ормунда, который тоже присутствовал на разговоре. — Потому что, если слышала… Ох, не завидую я тебе, кузен. — Да мне всё равно, слышала она или нет. В целом, я рад, что она решила присоединить Дорн, однако, я не желаю участвовать в этом. Как минимум, не таким образом… — В прочем, неважно, что там она желает… Дейрон, ты должен меня сейчас выслушать, — Ормунд сильно напрягся, оглядываясь вокруг. Были лишь слуги, подававшие время от времени вино, но на них лорд никакого внимания не обращал. — Возможно, боги проклянут меня за мои замыслы… Но я, в первую очередь, беспокоюсь именно о твоей судьбе и о её будущем. Ты — единственный сын короля Визериса, который всё ещё находится в Вестеросе, а точнее… пока ты здесь, ты в полной безопасности, я тебе могу покляться как лорд Высокой Башни. — Не совсем понимаю, к чему вы клоните, дядя, — принц напрягся. — Королева Рейнира не сможет долго удерживать позицию любящей сестры, которая всеми силами пытается убедить всех и себя, в первую очередь, что не желает тебе навредить. Вспомни своего старшего брата, и где он сейчас… — Но он пошёл на измену, как и мать… — Измену? Эймон — старший сын короля, и он должен был по праву получить наследство, в том числе и право на престол. Измена это то, что сделал сам король, проигнорировав давние традиции, на которых держится весь Вестерос… — Нет, — Дейрон отрицательно замотал головой, отказываясь признавать то, что сейчас слышал от своего родственника. — Король и есть закон, он может делать всё, что посчитает нужным… — Король не может делать все, что посчитает нужным. Вспомни Мейгора Жестокого и чем закончилось то, когда он делал всё, что захочется… — А я предлагаю вспомнить Джейхейриса Миротворца, который, по факту, тоже делал то, что ему захочется. И чем закончилось его правление… Не нужно равнять Таргариенов с остальными лордами Вестероса, — Дейрон даже слегка покраснел от нарастающего гнева внутри себя.       Ормунд понял, что переборщил в своих высказываниях, а ведь он порой забывал, что это не просто его оруженосец — в конце концов, это всё же принц из драконьего дома, а это совершенно иное. Таргариены — не вестеросцы, и никогда ими не были, сколько бы те не пытались адаптироваться. Имея драконов, самую могущественную силу, они действительно были на голову выше, чем все остальные на этом континенте… — И всё же, — лорд Хайтауэр, несмотря на это, не стал отказываться от своих слов, решив перейти в другую тактику. — Спроси себя и ответь максимально честно — ты никогда не задумывался о том, что именно тебе в итоге предстоит пройти весь этот тяжёлый путь, чтобы получить то, что по факту твоё? — Железный трон? — Дейрон сжал кулаки. — Он никогда и не был моим. — Возможно. Но ты и не так уж далёк от него. — В ваших словах я слышу измену, милорд!       В комнату вошёл сир Уильям Хайтауэр, и когда Дейрон обернулся и увидел его, то едва заметно улыбнулся, в конце концов, присутствие родного дяди ощущалось куда легче, чем разговоры с двоюродным. Ормунд, увидевший зашедшего кузена, заметно покраснел от злости. — Прежде чем войти, нужно было предупредить, — недовольно поморщился лорд Хайтауэр. — Уж простите, милорд, но когда я услышал, что моего племянника собираются склонить к измене, я не смог промолчать, — Уильям потянулся к рукояти меча, когда заметил, что то же самое сделал и молодой лорд Лионель, старший сын Ормунда. — Никакой измены нет, и не будет. Или ты думаешь, я настолько глуп? — закричал Ормунд. — Я всего лишь пытался донести до принца о его истинном положении дел, и что если он не предпримет никаких усилии… — Прикрывайся, как хочешь, кузен, однако, не смей в свои поганые интриги втягивать Дейрона, понял меня?! — Ты забываешься… забыл, кто перед тобой?! — Довольно! — закричал Дейрон, буквально встав между двумя дядями, которые уже были готовы напасть друг на друга из-за ссоры. — Я больше не желаю возвращаться к этим разговорам, ясно?! — на этом моменте он с улыбкой посмотрел на дядю Уильяма. — Дядя Уилл, спасибо, что хотя бы вы в этой семье сохраняете хотя бы каплю адекватности. — Я всего-то навсего защищаю своего любимого племянника, — прошептал тот, подмигнув. — Здесь у него врагов нет, — устало вздохнул Ормунд. — И чем скорее вы это поймете, тем будет лучше.       Но слова главы дома Хайтауэров были проигнорированы. Уильям взял Дейрона за руку и вывел его за пределы комнаты, также игнорируя недовольные бурчания лорда Ормунда. — Прошу прощения, но мне нужно найти своего кузена, — Дейрон неловко улыбнулся и отстранился от Уильяма, который лишь понимающе кивнул.       Дейрон действительно искал Лукаса. И нашёл его, когда тот буквально только что отправил ворона с письмом. Лукас удивленно, и в то же время обеспокоенно взглянул на своего кузена. — Я слышал весь тот разговор, я слышал, о чем говорил лорд Ормунд, — юноша прикусил нижнюю губу, испуганно поглядывая на Дейрона. — Именно поэтому ты и отправил ворона своей матери, решив рассказать ей о том, что в стенах Высокой Башни замышляется измена? — напряжённо пробормотал сам Дейрон. — Как ни странно, но написал ей я о другом. Уж я-то знаю, ты не пойдёшь против королевы… — Ты впрямь так уверен в этом? — Таргариен вопросительно приподнял брови. — Ежели оно так, то я с полной уверенностью могу сказать о том, что ты не тот Дейрон Таргариен, которого я когда-либо знал. А я написал я матери и, правда, о другом. — И о чем же? — Сам-то не догадался? Я знаю, что задумала кополева и какие у неё планы на Дорн. Я предложил ей свою кандидатуру, раз ты отказываешься, а помощь нашей королеве так или иначе, но нужна… — Ты, наверное, не в курсе, но когда я говорил с твоей матерью об этом, то она упомянула о том, что изначально и планировалось тебя привлечь, однако, эта идея ей была отметена сразу же, — Дейрон подошёл ближе и грустно улыбнулся. — Я думаю, что на твоё предложение она ответит отказом, потому что знает, что больше не собирается втягивать своих детей в браки по расчётам. — Возможно то, что я сам проявил инициативу, заставит её задуматься, — Лукас тоже сделал шаг вперёд. — В конце концов, так будет лучше. Для тебя, по крайней мере. Я-то готов взять на себя такую ношу, потому что знаю, что ты бы никогда не смог с таким совладать… — К сожалению, ты прав… не смог бы, — кивнул Таргариен. — Знаешь, в общем-то, вокруг дорнийской принцессы ходят разного рода слухи, и тебе они явно не понравятся. — Ну, что ж, — вздохнул Хайтауэр. — Думаю, с этим можно как-то справиться. Я в курсе, что у них… более лёгкий нрав. — Я тебе такого не желаю… — И я тебе тоже.       Юноши сделали ещё шаг вперёд, приближаясь друг к другу. Напряжение висло в воздухе, и они оба это знали. Оба знали, но не могли это высказать вслух. Ибо то, что они чувствовали и видели, намного опаснее того, какие слухи ходили вокруг дорнийской принцессы Алиандры. — Ты ведь знаешь, что я, в принципе, не смогу быть ни с одной женщиной? — испуганно прошептал Дейрон. — Почему я и хочу уйти в гвардейцы и полностью посвятить себя рыцарству? — Знаю, хоть это и… признаюсь честно, я до сих пор не могу поверить в это, я же… я же был уверен, что мы кузены и наши отношения друг к другу… — Эйгон и Хелейна тоже кузены. — Но они мужчина и женщина, и с точки зрения морали это куда более естественно. — Тут ты прав, к сожалению.       И тут Дейрон не сдержался и резко двинулся в сторону Лукаса, прижимая его к себе в объятия и держа так крепко, как только мог. Вначале это у Лукаса вызвало лёгкий шок и испуг, но тем не менее, он также отдался и спокойно растворился в объятиях кузена, которые были далеко не родственные.       Дейрон Таргариен и Лукас Хайтауэр росли вместе практически с самого детства, и они знали друг друга лучше кого-либо другого. Они были близки, и все прекрасно об этом знали, никто не удивлялся. В конце концов, это не первый случай, когда кузены объединялись и были близки, как родные братья. Взять тех же Эйгона и Эймона Таргариенов, их старших братьев, которые между собой также были близки. Или же пример в лице Гвейна Хайтауэра и Лейнора Велариона, которые тоже были кузенами, сохранившие между собой тёплые родственные отношения.       И когда Лукас и Дейрон сблизились, это не стало чем-то новым и оригинальным, это было вполне ожидаемо. Только вот единственное, что было упущено — и, по правде говоря, благодаря ими самими — тот самый факт, что младших сыновей Таргариенов и Хайтауэров объединяла далеко не родственная связь. И они оба пытались это скрывать поначалу, особенно, Дейрон, который понял это раньше. А что по поводу Лукаса — он до последнего старался делать вид, что всё нормально…       Только вот сейчас, когда Дейрон прижал своего кузена к себе, Лукас осознал — дальше так он не сможет. Ему всегда с трудом удавалось контролировать свои настоящие эмоции. И вот теперь, когда последняя ниточка была разорвана, наступило устрашающее понимание того, что он не сможет отказаться от этих объятии, а, возможно, и чего-то большего…