Et consumimur igni

Сидя за барабанами, Югём отбивал одну из заученных песен. Как же, блять, хорошо, что ему разрешили ещё пару недель назад приходить и практиковаться в одиночку. И сейчас никто рядом не сидел, не хотелось, чтобы кто-то видел, как он выпускает пар. Он серьезно верит и надеется, что все это ему сейчас поможет. И, как обычно он делает в агрессивном состоянии, громкая музыка, которая закладывала уши. Бесит, что он продолжал общаться с другими От злости Югём готов скрипеть зубами. Зачем Джинёну другие? Неужели ему мало? Неужели, блять, мало того, что Югём давал ему по первому зову? Мало того, что пытался всячески угодить и никогда ничего взамен не просил? Он никогда не просил большего. Он чувствует себя так паршиво. Словно его действительно предали. Бесит, что ему и не предъявишь ничего Они не договаривались, они никогда не договаривались, что будут друг другу верны. Да и зачем? Они лишь спят время от времени и все. Он ошибся. Выходит слишком сильный удар. Возможно, нужно было как-то обозначить этот момент. Или хотя бы одернуть себя вовремя, когда мозги стали заплывать. Одернуть, когда с парнем становилось слишком хорошо, когда целовал лишний раз и на кой-то черт уделял больше внимания. Больше, чем положено в тех отношениях, в которых они находились. Сколько раз переписывался с кем-то из тех парней, пока был со мной? Морщится. Так мерзко. Он не помнит, когда ему ещё было настолько неприятно с момента, как он стал жить самостоятельно. Ещё и начал открываться ему… Сжимает челюсти так, что начинают болеть зубы, но он игнорирует это. Чувствует, как пот стекает с виска и что хочется пить. Но он не хочет останавливаться, пока не останется без сил. Гоняя одну и ту же песню по кругу, руки и ноги уже давно действовали на автомате. Он жмурится, когда глаза вдруг щиплет, этого ещё не хватало. Вот что-что, а реветь из-за кого-то там он не собирается. Нужно просто выпустить всю злость, а потом забыться с помощью какой-нибудь дряни, как когда-то. Сколько вообще у него таких? Очередной удар, после которого он не выдерживает, роняя палочки и цепляясь в волосы. Он жмурился, замерев, ещё больше раздражаясь из-за того, что ему не помогает все это. Его тошнит, когда он начинает отчётливо ощущать пульсацию в висках. Нужно выключить музыку и выйти покурить, иначе его голова сейчас лопнет. Югём поднимается, проведя рукой по волосам и так и замирает, когда видит того, из-за кого сейчас и находится в таком состоянии. Убавляет музыку почти на минимум.       — С тобой все в порядке? Я звонил тебе несколько раз и писал, — но Югём и не смотрит на Джинёна, лишь ухмыляется. Вот чего припёрся? Потому что другие основательно в игнор кинули? — Югём. Джинён получает лишь недовольный взгляд, когда тот проходит мимо. Югём хочет либо врезать по лицу, либо…       — Раздевайся, — он запирает дверь.       — Может сначала скажешь, что не так? Югём подходит ближе и, серьезно, если Джинён продолжит задавать вопросы, он ему вмажет.       — Все так, как обычно, — на это Джинён изогнул бровь, и парень не выдержал, поворачивая его к себе спиной и толкая на спинку дивана.       — Так, я вроде не соглашался на то, чтоб ты вымещал злость на мне… — Югём затыкает ему рот ладонью, другой сжимая ягодицу и тут же надавливая пальцами между. Джинён мычит и хочет, чтоб он отпустил, но Югём продолжает, а после сжимает промежность, массируя. Джинён не определился до конца, насколько это ему нравится или же не нравится вообще. Мгновение, и Югём уже проскальзывает рукой в его джинсы, сжимая ствол, и Джинён прижимается, пытаясь расслабиться. Но это тяжело, когда все движения грубые. Хорошо, что у Джинёна в рюкзаке есть смазка. Все же, к Югёму ведь ехал. Тот лишь думает «ну ещё бы» в самом плохом ключе. Он делает всё наспех, игнорирует шипение и вдавливает в спинку, когда Джинён хочет отстраниться. Тот расслабляется изо всех сил, прикрывая глаза, и думает, что с минуты на минуту станет легче, приятнее, впрочем, как было всегда. Но он удивляется, когда слышит, что Югём открывает презерватив. Уже? Обычно прелюдии у них длились дольше. А потом и головку чувствует и как-то… Странно все это. Он сейчас будто был с другим человеком, чего не хотелось совершенно. Именно сейчас хочется повернуться, быть лицом к лицу и поцеловать, он уже собирается слезть, как Югём это понимает, резко насадив. Проигнорировав болезненный стон, он начинает двигаться и, когда Джинён хочет элементарно взять его за руку, то заламывает ее ему.       — Югём! — больно, и это совершенно не та боль, к которой он привык, пока они развлекались. Да что он такого натворил? Или, может, у Югёма что-то произошло, и он так срывается? Джинён пытается расслабиться, подаваться навстречу, почувствовать удовольствие, в конце концов. Но, кажется, Югём совсем не его сейчас доставить пытается. Он злится, вбиваясь сильно, грубо, желая сделать так же больно, как и ему самому. Раньше этот способ помогал. Вроде, Джинён немного привыкает, все же стонет на очередном толчке, и какого-то черта парень принимается действовать грубее. Сейчас так не хотелось.       — Гём-а, — Джинён дернулся от боли, — давай полегче, пожалуйста, — но тот не прекратил, продолжая в том же духе. Свободной рукой Югём вцепляется в его ягодицу, царапая посильнее, и замечает свой засос на шее. А свой же? Он злится. Ещё один толчок и Джинён пытается освободить руку, но Югём хватает и вторую, крепко их сжимая.       — Да больно! Стоп! — обычно эти слова трезвили, но сейчас и близко не было, — мне чертовски больно, Югём! Просто отпусти меня! Стоп! — Джинён бесится и решает прекратить это дерьмо. Если ему не нравится, то он не собирается это терпеть и, если надо, он заломает парню руки. Вырвавшись, он отстраняется, грубо отталкивая от себя подальше, — подойдёшь — я тебе врежу, — поправляет одежду, наблюдая за каждым чужим действием.       — Уже одеваешься? — Югём закурил, не глядя швыряя пачку от сигарет на столик, — блин, а я-то думал, мы позовём мне подобного и продолжим!       — Чего?.. — Джинён поднимает рюкзак. Руки неприятно ноют, из-за чего он морщится.       — Ой блять, — Югём выдыхает дым, смотря злобно, — я знаю, что у тебя коллекция парней! Джинён всё ещё не до конца его понимает. Югём подходит ближе.       — Что ты несёшь? — какая коллекция? Югём почти истерично смеётся с этого и Джинёну начинает казаться, что он все же не бросил всю ту дурь, о которой ему рассказывали.       — А ты думал, я пытаюсь сделать тебе хорошо?! — Югём толкает его в грудь, — ты меня вообще слышишь?! Просто, блять, интересно, ты по настроению выбираешь, к кому идти, или ещё способ какой есть?! Заскакивал уже к кому-нибудь до меня или я на сегодня первый?! Джинён не находит, что сказать, и вместо слов бьёт кулаком в нос со всей силы. У него тяжелый удар и он прекрасно помнит об этом, поэтому сейчас не жалеет парня ни на грамм.       — Пошел ты. Югём не ожидал удара. Прошло достаточно времени с тех пор, когда его ударили в последний раз. За исключением той перепалки с Канпимуком. Он думал, что Джинён накричит на него, скажет очевидное и такое неприятное, — что у него действительно кто-то есть. Пока он стоит в оцепенении, Джинён уже хлопает дверью, оставляя в одиночестве. По пути домой Джинён переваривал произошедшее. Он думает, что очень вовремя все прекратил и ушел, иначе Югём наплёл бы ещё больше всяких гадостей, которые и близко на реальность не были похожи. Чем он вообще думал, когда нёс весь этот бред?! Чем думал, когда намеренно делал неприятно и больно?! Мудак. Джинён сейчас и знать его не хочет, и уж тем более копаться, что там у этого придурка в голове. Ну уж мозгов-то точно нет. Перекати поле скорее всего. Ему так противно из-за всего того, что произошло. Он, вообще-то, волновался, когда Югём не отвечал, думал, что-то произошло. Так спешил к нему, чтобы как можно быстрее убедиться, что все в порядке. И в ответ получил порцию помоев на себя. Какие к черту парни, он не понимает. Он больше ни с кем не знакомился, не говоря уж о том, чтобы ещё спать с кем-то. Он быстро добирается до дома, стараясь не хлопать сильно дверью. Запирается сразу в ванной комнате, желая смыть с себя все. Он раздражен из-за того, что сразу не понял намерений этого придурка, что это не было их обычным уединением, к чему он там привык за те пару месяцев их тесного общения. Его предупреждали. Чувствует себя идиотом, вместе с этим и острую боль от разбитых прямо в глаза розовых очков. И даже из-за этой метафоры он ощущает себя идиотом. Не хочет долго торчать под водой, поэтому вскоре выходит, отправляясь на кухню.       — Что с тобой? — Туан заметил, как у него тряслись руки.       — Все хорошо, — Джинён наливал себе чай. В голове была пустота. Марк ему не верит. Обычно он возвращался от Югёма удовлетворённый и довольный, сейчас же он выглядел подавленным и, кажется, даже раздавленным.       — Эм… — и про ссору не спросишь. Джинён бы так себя не вел, если бы просто поссорился, — я вижу, что с тобой что-то не так.       — Пойду спать, — он оставляет кружку с чаем и уходит к себе в комнату. У него сегодня тренировка, но Марк решает не напоминать. Джинён никак не может уснуть. Голова тяжёлая и набита мыслями, которые разрывают его. Он так хочет забыть обо всем на несколько часов, не думать ни о чем, но не может. Шок мешает поверить в то, что произошло. Джинён доверял ему, был влюблен, он бы ни за что не поверил, что его обожаемый объект способен на подобное. Он действительно такой идиот и так сильно идеализировал парня, что игнорировал все предупреждения? Канпимук говорил. Не один раз. Почему Джинён не слушал? Хоть немного бы обратил внимание на призывы друга. Но он был с головой в их «отношениях». За прошедшие два часа Джинён так и не смог уснуть. Он прокрутил в голове все сцены несколько десятков раз, повторил каждое слово Югёма. С чего он все это взял? Разве Джинён давал повод? Когда? Джинён еще раз вспоминает момент удара. Он впервые ударил того, кто ему дорог. Насилие никогда не выход и он злится на самого себя, что не сдержался. В мыслях тот ошарашенный взгляд Югёма, его молчание. Нужно было просто уйти и не опускаться. Ну почему Югём это сделал? Джинён хотел бы знать. Возможно он что-то не так понял? Он мог бы прямо спросить, Джинён бы ответил. Он бы все сделал, чтобы тот был спокоен и они наконец завязали отношения. Джинён так этого хотел. В груди неприятно. Его влюбленность и теплые чувства никуда по щелчку не исчезли, из-за чего ещё хуже. Ему будет тяжело забыть все то, что было между ними.