Джозеф Джостен

НИЛ

Утро прошло относительно спокойно. Ни Нил, ни Эндрю, ни Рей за всю тренировку не произнесли ни слова друг другу. Даже Джозеф тихо рисовал на трибунах, потом в раздевалке, а после молча помахав Эндрю ручкой, поехал домой с папой. – Бедные мои малыши! – плакала Элисон обнимая Нила и Джозефа. Только она за всё утро источала беспокойство и стресс. – Как же вы тут одни? Я уже скучаю... Может всё-таки остаться? – Мы зе увидимся летом, – напомнил Джозеф, прижатый щекой к щеке девушки. – Даже раньше, когда мы поедем в Нью Йорк на финал, – поправил Нил, также прижатый к противоположной щеке. – Вы оба такие бесчувственные, – печально вздохнула Элисон. – Ну и ради кого я тут слёзы лью? – в ответ оба пожали плечами. – Можно хоть немного грусти расставаясь со мной!? Элисон обиженно отвернулась и пошла к машине, а Джозеф спустился с рук папы и побежал её утешать. Получилось у него это очень легко, уже через секунду девушка радостно тискала его в объятиях. – Всю дорогу плакать будет, – Рене встала рядом с Нилом, обнимая бутылку воды. – Как себя чувствуешь? Прошлой ночью Рене вернулась домой пьяная в хлам. Перед отъездом они с Эндрю решили немного выпить и наговориться за пропущенные пять лет. А судя по синяку виднеющемуся на плече из под футболки, до этого они устроили спарринг. Ну а судя по приподнятому настроению, с которым вернулась Рене, встреча прошла хорошо. Ну, в отличии от похмелья, которым сейчас страдала она одна, на тренировке Эндрю выглядел вполне здоровым. Хотя мог просто притворяться. – Получше чем утром, – ответила Рене, отпивая ещё воды. – Посплю в дороге и буду в порядке. – Хорошо. – Вчера Эндрю сказал "хочу чтобы кто-нибудь дал ему по роже и сказал, потому что я сдохну со стыда, если скажу это ему вслух", – начала Рене. – Бить я тебя не буду, но сказать могу. Хочешь услышать? – Я пожалею об этом? – Вполне вероятно, – пожала плечами Рене. – Слушаю. – Ты занимаешь его мысли 80% времени, 10% из них непристойные, и только 1% негативные. Он не думает о тебе, как о секс-игрушке, или товарище по команде. Никогда не думал. Ты ему дорог. Он скучает. – Пожалел, – прервал её Нил. – Я не хочу слушать дальше. Я запутался слишком сильно, и эти слова затягивают узел ещё крепче. – Думаю, чтобы развязать его, вам нужно поговорить. Не на посторонние темы, а о вас. Спокойно, без криков всё обсудить. – В этом-то и трудность. Каждый раз пытаясь сделать это, всё заканчивается криками и руганью. – Котятки! – размахивая руками, позвала к себе Элисон. – Вам нужно пересилить себя и поговорить. Быть может тогда всё наладится и вы снова будете счастливы, но уже втроём, – сказала Рене и пошла вперёд. Нил глубоко вздохнул и пошёл к остальным. Элисон ещё раз крепко обняла Джостенов, расцеловала их лица и оттолкнула, чтобы не разреветься прямо перед ними. Говорить ей, что она уже ревела в три ручья, никто не стал. Рене обняла обоих, мягко поцеловала каждого в щёку и присоединилась к жене в машине. – Что же... нам приготовить на ужин? – задумался Нил, и почувствовал, как маленький Лисёнок в его руках вздрогнул и испуганно отвернулся.

***

– Энлю! – с криками забежал в раздевалку Джозеф и крепко обхватив ногу Эндрю спрятал в ней лицо. – Спаси меня! Папа хотет меня убить! – Ну не преувеличивай, – вошёл следом Нил, а встретившись с ничего не понимающим взглядом Эндрю, отмахнулся. – Всё нормально. Просто воспитываю королеву драмы. – Кевин не лучший объект для примера, – прокомментировал Эндрю без футболки и поднял мальчика на руки. – И какой способ убийства он выбрал? – Ты умеес готовить? – вместо ответа с надеждой спросил Джозеф. Эндрю бросил на Нила взгляд так и говорящий "Серьёзно, Джостен? За столько лет ты не научился готовить?" Этот взгляд выбесил Нила, тем не менее возразить ему было нечем. Хотя одна не очень убедительная отговорка у него есть. Готовка – не его. – Умею, – ответил Эндрю. – Уме..? – поражено вскрикнул Рей, но вспомнил, что игнорирует Миньярда, и замолчал. Похоже всё это время готовил только Рей, не потому что Эндрю было лень, а потому что он ему солгал. – Спаси меня, – умоляюще застонал Лисёнок обречено уронив голову на голое накаченное плечо тайного отца. – А что случилось с теми красотками, что живут с тобой? – спросил Хантер. – Уехали сегодня днём, – ответил Нил и встретился со смеющимся взглядом бывшего. – Я, кстати, тоже умею готовить, – вклинился Стефан. – И очень вкусно. Мой отец шеф-повар элитного ресторана, так что я обучен всяким хитростям готовки. Я могу готовить для вас. – Подумаешь шеф-повар, – усмехнулся Киллиан. – В элитных ресторанах подают дорогую но совершенно безвкусную жрачку. Так ещё и крохотных размеров на огромной тарелке. Вот я готовлю как боженька. Нет ничего лучше домашней еды. Нил, я могу готовить для тебя хоть каждый день. Мне это только в радость. Да Нилу это было не нужно. Он мог питаться чем угодно: хоть яичницей горелой, хоть переваренной не солёной овсянкой, хоть лапшой быстрого приготовления. Это Джозеф был придирчив и привыкший к готовке Рене. Кстати, про Джозефа. Пока Стефан и Киллиан словесно боролись за право быть личным поваром, Эндрю что-то шептал Джозефу, а тот в ответ радостно кивал. – Я так понимаю, вы сами обо всём договорились? – спросил Нил, когда Лисёнок обнял Эндрю прижавшись щекой к щеке. Вот так видя их лица рядом, можно заметить миллион схожих черт. Разными были только цвет глаз и возраст. И взгляд. Джозеф смотрел на Нила с искренней радостью, а Эндрю с некоторой насмешкой. – Дя! Энлю казал, то плиготовит ли...лито... Лис с мясом, – не смог выговорить название Лисёнок и объяснил иначе. – Я ничего не делаю бесплатно, Джостен, – на немецком напомнил Эндрю. – Но ты можешь выбрать бесплатных поварят. – Что ты хочешь? – спросил Нил. "Выбирать бесплатных поварят" ему не хотелось. Не потому, что они были какими-то плохими или надоедливыми, а потому, что неловко просить их об этом. Да и Джозефу больше нравится Эндрю. – Сочтёмся, Кролик. – Не зови меня так, – нахмурился Нил. – Ты уже зовёшь так Джозефа, и кажется значения у этих прозвищ разные. – Разве? – хмыкнул Эндрю и поставил мальчика на пол. – Вы оба милые. – Заткнись, – фыркнул Нил, надеясь, что его лицо не покраснело, и повернулся к ожидающим вердикта Гепардам, перейдя на английский. – Спасибо, парни. Не нужно.

***

– Это дома есть? – указав на сырое мясо спросил Эндрю. После тренировки недо-семья зашла в продуктовый магазин, чтобы купить необходимые ингредиенты для ризотто. Джозефа усадили в тележку для продуктов, и он оглядывался по сторонам в поисках сладостей, но при каждом вопросе "можно?" Нил отказывал, ведь они совсем недавно набрали целую гору сладкого, которая всё ещё ждала своего владельца. – Вроде нет, – ответил Нил. Эндрю отпустил ручку тележки и присел на корточки просматривая совершенно одинаковые упаковки с куриным мясом. Чёрная водолазка на нём была очень узкой и идеально подчёркивало накаченное тело Эндрю. При каждом движении руки мышцы спины напрягались, растягивались и сжимались. Когда Эндрю поднялся с выбранной упаковкой курятины, Нил отвернулся встретившись взглядом с сыном, который, судя по насмешливому выражению лица, наблюдал за папой всё это время. Нил шикнул на него, напоминая про их общий секрет, и Джозеф прикрыл рот ладошками улыбаясь глазами. Вопросительный взгляд Эндрю они проигнорировали. – Как будучи отцом одиночкой ты не научился готовить? – спросил Эндрю, просматривая разные пакетики со специями. – Он хлеб, – раздался детский голос со дна тележки. – Что? – переспросили старшие в один голос. – Так казал дядя Аалон. Там было слозное слово. Со.. за... Созанка. Я не понял, то это такое, и он казал, то ты хлеб. – Какой, блин, хлеб и созанка? – спросил Эндрю у Нила, который поняв значение слов массировал переносицу и мысленно проклинал Аарона. – Содержанка и нахлебник, – нехотя перевёл Нил. – Ха. И правда, – согласился Эндрю, приняв это как ответ на свой вопрос. – Да ничего подобного! – Твой вариант? – предложил голкипер, кинув в тележку какой-то зелёный пакетик. – Не собираюсь я перед тобой оправдываться, – фыркнул Нил, но всё равно объяснил. – Просто повода не было. Первый год готовила Рене, а потом я играл за команду в Калифорнии, а там Дэн и Мэт живут, так что смысла учиться не было. – Я тебя учить не буду, – бросил Эндрю и закинул в тележку ещё три пакетика со специями. – Я и не просил. – Так попроси, – сказал Эндрю и подошёл к тележке, точнее к Нилу, почти соприкоснувшись носами. – Попроси готовить для вас и дальше. – И каждый приём пищи будет заканчиваться моим долгом? – игнорируя учащённое сердцебиение, уточнил Нил. В общем, прерогатива вкусно есть готовку Эндрю грела душу, но наличие долга перед этим непредсказуемым парнем настораживало. – Не волнуйся. Я много не возьму, – сказал Эндрю и повернулся к любопытному Джозефу, который подполз ближе. Миньярд кивнул, задавая немой вопрос, и Лисёнок склонил голову набок. – Потему вы не поцеловались? – Что там ещё тебе нужно? – накрыв детское лицо ладонью, сменил тему Нил. Эндрю усмехнулся и пошёл в следующий отдел.

ЭНДРЮ

Пока Нил непонятно чем занимался на втором этаже, Джозеф сидел на столешнице возле плиты и наблюдал за тем, как Эндрю жарит в одной сковородке мясо, а во второй рис. Миньярд опасался, что масло со сковородки брызнет на ребёнка и обожжёт, но предупредив его об этом, Крольчонок только храбро хмыкнул и остался на месте. К счастью масло вело себя послушно и не покушалось на нежную детскую кожу. Нил вручил сыну странные приборы для потребления риса с мясом: вилку и чайную ложку. Эндрю не стал спрашивать, но вскоре сам понял почему именно эти приборы. Столовая ложка слишком большая и вероятно не вмещалась в маленький рот в отличии от чайной, а вилкой он разрывал куски курицы на маленькие кусочки. Хоть Эндрю и так нарезал мясо мелко, так как самому не нравились большие куски, малыш делал их ещё меньше. – Энлю, готовь нам всегда, – попросил Джозеф, когда тарелки из под риса остались пусты, а Нил готовил две порции горячего шоколада. – Если твой папа разрешит, – ухмыльнулся Эндрю в спину Нила. – Я подумаю. – сухо ответил Джостен. Эндрю забавляла реакция Нила на неизвестную плату за этот ужин. На самом деле, Эндрю не собирался ничего с него брать, ему хватало возможности провести в его компании чуть больше времени. Когда Нил поставил на стол две дымящиеся кружки со сладким ароматом, Джозеф стал уговаривать отца нанять Эндрю как их личного повара, приводя весомые аргументы – "Нил готовит отвратительно", да, Джозеф сказал не так, а более мягко, но факт остаётся фактом. И пока голубоглазики спорили, Эндрю рассматривал огромную кружку в малюсеньких ручках. Идеально белого цвета, ручка в форме лисьего хвоста, по периметру аккуратно выведены следы лисьих лапок. Эндрю давненько заметил, что Джозефу нравятся лисы: на его рюкзачке висел брелок из плюшевой лисички, на большинстве его шорт на краю одной из штанин вручную вышито "Джо", но вместо буквы "о" лисья лапка, на игрушку гепарда, которую ему купили во время матча, он сказал, что его лисёнок намного лучше, ну и само его прозвище "Лисенок", а теперь ещё и кружка в форме лисы. Наркоман с детства. Два сапога пара. Один экси-наркоман, второй лиса-наркоман. Хотя кое-что заинтересовало Эндрю: "Где взять кружку таких размеров?" Позже, когда Нил повёл сонного Джозефа в ванну, Эндрю остался на кухне мыть посуду. Закончив он перешёл в гостиную и растопил камин, заранее заглянув в ванную и спросив разрешение Нила. Закрыв огонь прозрачной дверцей, Эндрю уселся в кресло мешок. Хоть где-то пригодился опыт разжигания каминов. Его приемный отец из 7 семьи заставлял Эндрю топить камин, когда ребёнок совершал ошибки. К большой удаче руки находились в пламени не так долго, чтобы оставить серьёзные ожоги. – Энлю! – из ванной выбежал мальчик в одних трусах, укрытый полотенцем с капюшоном. С лисьими ушками. Он подбежал к Эндрю и сложил ладошки на его колене. – Я иду спать. – Хорошо. – Ты будес тут утлом? – Не знаю. – Я хотю стобы ты был тут утлом,–признался мальчик и положил подбородок поверх своих ладошек. – Останься. Плиготовь нам завтлак. Эндрю-то был только за, остаться на ночь, по возможности в единственной спальне на первом этаже, но это лишь несбыточная мечта. Нил мог и не позволить остаться даже в другой комнате. Нил вышел из ванной, подошёл к блондинам и положил ладонь на маленькую голову, наклонившись вперёд, к его лицу. – А одеваться теперь не надо? – совсем не строгим голосом упрекнул малыша Нил. – Но Энлю... Не успел он договорить, как Нил подхватил сына на руки и закинул на плечо, словно мешок картошки и направился к лестнице. – Эндрю дождётся тебя утром. Бесит, что эта рыжая катастрофа способна даже неосознанно влиять на обычно апатичного Эндрю. Совершенно безобидная фраза заставила сердце сжаться и разойтись теплом по всему телу. – Споки-ноки,–в своей обычно манере помахал Джозеф свисая с плеча папы и довольно улыбаясь. Эндрю ответил ему тем же жестом руки. Во время отсутствия Нила Эндрю решил воспользоваться возможностью и рассмотреть фотографии в рамках на телевизионной тумбе. Он поднялся и пересел на пол перед тумбой, взяв одну из рамок. Общая фотка Лисов на выпускной девушек без новичков того года. Все просто стоят в обнимку. Изначально Эндрю планировал слинять, пока его не заметили, но Нил схватил его за руку и затянул в общую кучу. Спереди его обнимал Нил, прижавшись щекой к светлой макушке, позади встала Рене, прислонившись грудью к его спине, и всю троицу крепко обнимает Ники. Ну и остальная команда липла со всех сторон ярко улыбаясь фотографу. Чьи-то глаза довольно прикрыты, чьи-то направлены в объектив, и только Эндрю пялился в пол, а на лице было умиротворение. Миньярд прекрасно помнил, почему ему было так спокойно в окружении людей, почему он позволил кому-то кроме Нила обнять его со спины. Во всем виновато громкое сердцебиение Джостена, которым наслаждался Эндрю прислонив ухо к его груди. Поставив рамку на её исходное положение, Эндрю взглянул на следующую. Три светловолосых ребёнка. Дочь Аарона, Вики, посередине ярко смеется, в то время как Джозеф и её брат близнец, Мики, целуют её в щёки с обеих сторон. На третей фотографии запечатлены Монстры на 4 и 5 курсах. Ники сделал селфи в кафе, в которое они заехали по пути в Колумбию. Никто и не заметил, как он сделал это фото, поэтому, кроме Ники показывающего язык, в объектив никто не смотрит. Остальные трое молча ели свое мороженое, пока Кевин что-то рассказывал, что именно Эндрю вспоминать не хотел. На четвёртой фотографии Нил лежал в кресле в отключке, пока Джозеф в более маленьком возрасте чем сейчас стоял на его ногах, невинно глядя в камеру и держа в руках зелёный маркер. Всё лицо Нила было измазано в детских каракулях. Интересно, что должно было так вымотать молодого отца, чтобы спать так крепко? Эндрю поставил последнюю фотографию на место и поднялся на ноги, игнорируя лёгкую улыбку и некую тяжесть внутри. Нила не было уже довольно долго, поэтому Эндрю тихо поднялся на второй этаж. Единственной приоткрытой дверью была та самая комната, куда Нил не пустил Эндрю в первый раз. – Хорошо, когда есть друг, пусть даже надо умереть. Вот я очень рад, что дружил с Лисом, – послышался тихий голос Нила из-за двери. – Он не понимает, как велика опасность. Он никогда не испытывал ни голода, ни жажды. Ему довольно солнечного луча. Нил читал какую-то книгу, которая была Эндрю не знакома. Оно и логично. Кто вообще в возрасте 30 лет будет читать детские книги, если только не для детей? Оставив счастливую семью, Эндрю спустился на первый этаж, подкинул пару брёвен в камин и устроился в кресле поджав колени. Тот кто сказал, что вид огня успокаивает, настоящий придурок, который видел пламя только от свечей или костров на пикниках. Но у Эндрю огонь не вызывал никаких хороших мыслей. Он игнорировал жжение запястья, зная, что эта боль фантомная, что на самом деле его рука не горит, он обхватывает ноги, и он совершенно точно не горит. Нил спустился на первый этаж. За прошедшие годы его шаги стали ещё осторожнее и тише, если бы Эндрю не видел его боковым зрением, он бы и не услышал его появления. Джостен пристроился в соседнем кресле-мешке и, откинув голову назад, устало выдохнув. – Что ты хочешь? – шепотом спросил Нил, глядя в потолок. – О чём ты? – Моя плата, – напомнил Нил. – Шоколада хватило, – ответил Эндрю и отвернулся от его лица, вновь посмотрев на противный огонь. Хотя... Чем отличался огонь, на который он смотрел от того, от которого отвернулся? Огонь в камине не будет периодически бросать холодные или злые взгляды, не будет вынуждать мысленно вернуться к мирному прошлому. Выходит не такой уж он и противный. – Странный ты, – сказал Нил и глубоко вздохнул. – Кому из нас ты солгал? Мне ты сказал "да", а ему "не знаю". Где правда? Или ты солгал обоим? Лжи не было. Эндрю всё ещё не до конца понимал, что чувствует, сомневался и боялся, но... Если рассматривать вопрос иначе, то ответ склоняется больше к "да", чем к "нет". Так что Эндрю не лгал никому из них. Он любил Нила, но боялся стоит ли. – А как бы ты хотел? – спросил Эндрю и был готов услышать любой ответ. – Правду. – Я сказал правду обоим. Нил ничего не сказал. Может анализировал, может злился на очередной расплывчатый ответ, а может искал, как сменить тему, или вообще уснул. – Что на счёт тебя? – тихо спросил Эндрю, на случай если рыжий уснул, а возможно наделся, что его вопрос не услышат. – Как и пять лет назад, – немного помолчав ответил Джостен. Боль, жар, тяжесть, стук, узел. Боль, что он причинил пять лет назад. Жар, что распространился по всему телу. Тяжесть вины. Бешеный стук сердца, эхом бьющий по ушам. Узел в животе затягивающийся крепче, щекоча нервы. Эндрю хотел сорваться с места и сбежать, лишь бы не чувствовать этого, лишь бы не причинить боль рыжему Кролику снова. И Эндрю не мог сопротивляться своим желаниям. Он кувырком через бок слез с кресла и накрыл губы Нила своими. Лёгкое, почти невесомое соприкосновение губ вырезало кривые узоры на сердце, тонкие и глубокие порезы. Нил смотрел ледяным глазами не мигая, но выглядел ни удивленным, ни злым, ни смущённым. Казалось ему было всё равно. Они смотрели друг другу в глаза довольно долго. Эндрю не хотел отстраняться, не смел повторить действие и боялся, когда Нил соизволит отреагировать хоть как-то, но он продолжал смотреть в карие глаза напротив. Наконец, Нил сделал хоть что-то. Он поднял руку, и Эндрю думал, что его оттолкнут, но вместо этого шрамированные пальцы мягко коснулись щеки. – Да или нет? – прошептал он, переведя взгляд на губы. – Да, – выдохнул Эндрю и согнул локти, чтобы поцеловать снова. Нил углубил поцелуй и запустил вторую руку в светлые волосы. Джостен был сонным, поэтому Эндрю знал, что это не продлится долго, его вот-вот оттолкнут, и всё закончится. Поэтому Эндрю наслаждался вкусом губ, которые слегка кровоточили от вечного покусывания. Именно так и случилось. Нил положил ладонь на грудь Эндрю, и тот послушно убрался с пути. Рыжий поднялся на ноги и протянул руку вниз. Эндрю не понял этого действия, но всё равно взялся за горячую руку и встал. Нил моментально двинулся, потянув парня за собой в спальню. Припечатав Эндрю к стене, Нил щёлкнул замком на двери и возобновил поцелуй, запустив руки под облегающий тело чёрный лонгслив. – Можешь касаться,–разорвав поцелуй сказал Нил и снял с Эндрю лонгслив. Это разрешение стало словно щелчком, подожжённым фитилем. Эндрю обхватил руками бёдра и талию рыжего, резко притянув его к себе. Не разрывая расстояние ни на мгновение они сделали пару шагов отделяющих их от кровати. Первым на матрас полетел Нил, Эндрю встав на колени навис над ним и стянул серую футболку. Переплетая языки, Эндрю изучал пальцами знакомые шрамы чужого тела, по которым безумно скучал. Но нащупав незнакомый тонкий разрез отстранился. Тонкая линия вдоль нижней части живота. – У тебя новый шрам. – Операция, – задыхаясь от нехватки воздуха объяснил Нил. Хотя, что он чёрт возьми объяснил? Какого хрена его снова резали? Какая тварь посмела приставить холодный металл к его коже? Что за уёбок осмелился навредить его рыжему кролику!? – Та болезнь? – вспомнил Эндрю про отсутствие Нила на корте целый год и немного успокаивая себя мыслями о том, что этот уёбок спасал жизнь кролика. – Не отвлекайся, Дрю, – выдохнул Нил, притягивая лицо Эндрю к себе. Миньярд ненавидел, когда Нил сокращал его имя таким образом. Это всегда возбуждало слишком сильно, пьянило, натягивало на разум пелену. В джинсах тут же стало ужасно тесно.

***

Когда Эндрю открыл глаза, сквозь щель между шторами светило солнце, а вторая половина кровати пустовала. Чёртов Джостен свалил на чёртову пробежку и не дал попялиться. Хотя Эндрю сам виноват, что отключился ночью, хотя мог любоваться веснушчатым лицом в полумраке. Интересно, если Эндрю останется вот так лежать прикрыв глаза, Нил придёт разбудить его? Или скорее сообщит его местонахождение сыну, и с криками сюда ворвётся Джозеф. Ага. Ворвётся, а Эндрю голый в постели его отца. "Лежали разговаривая всю ночь, а разделись потому что жарко стало"–не плохое оправдание для пятилетки. Но всё-таки Эндрю поднялся, натянул боксеры, джинсы, лонгслив и повязки и вышел из спальни. На кухне звенела посуда, но Эндрю пошёл в ванную. Умылся холодной водой и взглянул на себя в зеркало. Свежие засосы осыпали всю шею, а сдвинув воротник, можно было увидеть следы от зубов, ну а судя по жжению спины, можно догадаться, что впившиеся в кожу пальцы Нила ему не приснились. И о чём только думал этот наркоман? Вопросы от Джозефа о "синяках" на его шее и косые взгляды команды обеспечены. Хотя на второе было плевать. "О чём думал этот наркоман?" – спросил сам себя Эндрю в ванной, но зайдя на кухню он спросил: "А чем думал я?" Шея Нила выглядела не лучше. Даже хуже. И если верить памяти Эндрю засосы он оставлял не только на шее, а буквально по всему телу. Но хотя бы не кусался. – Доброе утро, – сухо поздоровался Нил, не отрываясь от варки кофе. Эндрю подошёл ближе, облокотившись бедрами о столешницу, разглядывая напряженное лицо Нила. – Что теперь? – спросил Эндрю, веря, что Нил правильно расшифрует этот вопрос. Судя по хмурым бровям и слишком сосредоточенном на турке взгляде Нил жалел о прошлой ночи. Эндрю это осознавал. С болью, но осознавал. Прекрасно осознавал, но ему было необходимо услышать это от Нила. Он не перестанет пытаться, пока Нил не скажет, что не хочет его видеть, пока видит в голубых глазах хоть каплю тепла и ласки. – Не знаю, – немного подумав ответил Нил.–Мы можем оставить всё как прежде? – Как прежде это как? Притвориться, что этой ночи не было? – Эндрю, я же просил оставить "нас" в прошлом, – напомнил Нил сжав ручку турки до белых костяшек. – Не помню, чтобы соглашался. – Нил нахмурился ещё сильнее, но не от злости, от досады, что не может вернуть всё назад и стереть прошлую ночь. – Можешь притворяться сколько влезет. Но это, – Эндрю указал пальцев на шею Нила, имея ввиду осыпающие её засосы, – Будет возвращать тебя в реальность каждый раз при взгляде в зеркало. Думать об этом было невыносимо больно. Осознавать это было ещё больнее. Выходит Нил воспользовался им? Удовлетворил желание и решил обо всём забыть. Будто не он всеми силами сдерживал стоны кусая плечи Эндрю, чтобы ребёнок на втором этаже ненароком не проснулся. Будто не он с наслаждением как комар присосался к шее блондина. Будто не он зарывался пальцами в светлые волосы и целовался. Будто не Нил был в одной постели с Эндрю. – Что теперь? – сквозь зубы произнёс Миньярд, отворачиваясь от печального и растерянного лица рыжего, и надеялся, что его голос не звучал подобно озлобленному рыку. – Закроем шеи воротниками, будем избегать друг друга лишь бы не вызвать флешбэки прошлой ночи, а твоему сыну скажем, что в доме завелась стая комаров, которые никак не могли удовлетворить свой аппетит. О, а чтоб наверняка, давай вообще забудем о существовании друг друга. Давай? А что? Прикольно. Стоит там какой-то апатичный блондин в рамке, бегает там по полю какой-то рыжий помешанный на экси наркоман. – Хватит, – едва слышно проговорил Нил, не замечая как турка заливает плиту кипящим кофе. – Что хватит? Думать о тебе? О, прости, – вскинул руки Эндрю с наигранной виной. – Не знал, что мы уже начали игнорировать существование друг друга. Сейчас, только от твоих зубов и когтей на коже избавлюсь, и сразу забуду. Ой, точно. Не твоих. Это же был не ты. Это какой-то другой рыжий придурок мне спину разодрал. – Хватит, – повторил Нил, но громче, жёстче, скрипя зубами. Он схватил Эндрю за грудки и, развернув лицом к себе, хорошенько встряхнул. – Чего ты этим добиваешься? – только сейчас, смотря в глаза рыжего кролика, Эндрю осознал, какой же он имбецил. На его лице не было злости, как в голосе, только боль и отчаяние. Казалось, что ещё слово Эндрю и Нил расплачется, сломается. – Думаешь, после твоей истерики я брошусь тебе на шею и буду умолять вернуть наши отношения? Или ты думал, что я сделаю это сразу после твоего очередного секса с очередной игрушкой? – Нил, – Эндрю хотел оправдаться, хотел сказать, что Нил Джостен никогда не был игрушкой, он никогда не был "очередным", он был особенным, единственным. Но Нил не позволил. – Заткнись. Заткнись. Заткнись. Я ненавижу тебя, – прорычал он, но отчаяние на лице стало только отчётливее. Вдруг Нил вздрогнул широко раскрыв глаза и согнулся, уткнувшись макушкой в грудь Эндрю, так и не отпуская грудки. – Хватит. Не смотри на меня так. Прекрати. Хватит играть со мной. Эндрю не знал, что отражалось на его лице, ведь сейчас ему было не до контроля безразличной маски, но внутри него всё разрывалось на куски. Он опустил голову, чтобы уткнуться в рыжую шевелюру, раз уж вероятно запрет на прикосновения вернулся. Что-то внутри разрывало душу изнутри, сжигало все органы. Невыносимая боль окутала его с ног до головы. Почему было так больно? Что вызвало такую невыносимо болезненную реакцию? "Я ненавижу тебя" Но Нил и прежде говорил ему эти слова, и такой реакции они не вызывали. Возможно опасения, что сейчас эта фраза не просто имела вес, но и была правдой, давили на сердце булыжником с шипами. – Эндрю, – дрожащим шепотом позвал Джостен. – Эндрю, мне страшно. – Что тебя пугает? – не смотря на запрет говорить, спросил блондин, бросая все силы на то, чтобы у него самого голос не дрожал. – Ты, – бросил рыжий, и Эндрю вздрогнул. Всего одно слово, всего две буквы, умудрились вспороть брюхо и вырвать все органы. Кажется Эндрю перестал дышать. – Я боюсь снова довериться тебе. Я хочу. Но я боюсь. Ты каждый день даёшь повод довериться тебе, полюбить вновь, но.. Мне страшно. Ты не представляешь, как больно мне было, когда ты уехал, бросил на парковке совсем одного. Ты обещал быть рядом, обещал защищать, но.. Но ты уехал. Ты обманул меня. Я не хочу чувствовать это снова. Я.. б.боюсь. М.мне.. ст.страшно. Очень... очень ст..рашно. – Тише, кролик, – Эндрю поднял руки, обхватил бугристые от ожогов и шрамов щёки и почувствовал водопад горячих слёз. Нил стал захлёбываться собственными словами, всхлипывал и почти не дышал. Казалось, что в таком темпе Джостен может и в обморок грохнуться от отсутствия кислорода. Эндрю зарылся носом в рыжие кудри и зашептал, – Тише, маленький. Тише. Прости, что я такой эгоист. Прости, кролик, но я не прекращу. Мы можем забыть о случившемся ночью. Но не отталкивай меня. Дай мне шанс. Всего один. Последний шанс, Нил. Позволь мне добиться твоего доверия. Позволь доказать, что я изменился. Мне нужен мой рыжий кролик, моя вечная ходячая катастрофа. Ты мне нужен. Не отталкивай, Нил. Дай мне шанс всё исправить. Пожалуйста. На последнем слове Нил вздрогнул. Ещё бы. Чтобы заставить Эндрю произнести ненавистное слово, не хватит конца света, эпидемии, всемирного голода–ничего. Лишь ради него Эндрю был готов повторять это слово снова и снова, если это было нужно. Что угодно ради этого балбеса. Нил поднял голову, из его глаз по прежнему не останавливаясь лились слёзы, губы сжались в тонкую линию, а зрачки метались туда-сюда в попытках найти ложь, или причины довериться, или что он там искал в лице Эндрю, который не представлял с каким выражением стоит. Кролик ничего не говорил долгие пару минут, но Эндрю и не нужен был ответ. Он вытер ладонями щёки под голубыми глазами, которые от слёз стали перламутровыми, и мягко, на сколько умеет, улыбнулся. – У тебя глаза опухли. Тебе бы умыться, а то Джозеф решит, что я избил тебя и ты поэтому плачешь,–Нил не шелохнулся. Он продолжал изучать карие глаза напротив, поэтому Эндрю убрал руки от его лица и отвернулся первым, наконец выключив конфорку, на которую кофе не только выкипело, но и начало подгорать. – Иди уже. Я пока приберусь тут. Наконец, Нил отпустил чёрную ткань из цепкой хватки, вытер нос рукавом и скрылся за стенкой. Лишь бы не думать о...обо всём, Эндрю сосредоточился на уборке. Вымыл турку от малых остатков кофе, оттер плиту от подгоревшего и высохшего кофе, вытер пол и... На этом уборка закончилась, а Нил всё ещё не вернулся. Перед глазами норовили всплыть чёткие воспоминания о лице Нила пять лет назад на парковке, о его лице сейчас. В оба раза парень плакал от страха быть брошенным. Только тогда он умолял остаться, а сейчас отвалить. И как и в прошлый раз Эндрю собирается делать всё с точностью наоборот, не изменяя себе и своим желаниям. Вновь отвлекаясь от собственных мыслей Эндрю принялся за приготовление завтрака. Эндрю порылся во всех шкафчиках на неизвестной ему кухне в поисках необходимых ингредиентов. Он не знал, кто из девушек занимался расстановкой всего содержимого шкафчиков, но был ей благодарен. Душа перфекциониста весело подпрыгивала ещё прошлым вечером, когда он готовил ужин, но сейчас она вообще ликовала. Всё, абсолютно всё, стояло идеально ровно и в совершенно логичных местах и порядке. К большой удаче, все нужные ингредиенты нашлись, и Эндрю не придётся придумывать что-то другое. Глубокая миска, в неё полетели мука, сахар, сода и соль, следом отправились молоко, яйца и масло. Всё перемешать и тесто готово. Что? Вы ожидали подобного рецепта? Эндрю похож на поварёнка из кулинарного шоу? Ещё чего. – Доблое утло, – раздался вялый детский голосок, когда Эндрю уже почти извёл всё тесто. – Энлю! Ты не усёл! – Я же вроде как обещал быть тут, когда ты проснёшься. – Я лад! – ярко улыбнулся мальчик крепко обнимая чужую ногу. Он стал гораздо увереннее касаться Эндрю, даже перестал дожидаться разрешения. Просто хватался и всё. Ну разумеется Эндрю бы не позволил просто так касаться себя даже ребёнку. Он разрешил крольчонку прикасаться в любой момент, при условии, что Эндрю видит это прикосновение или хотя бы разговаривает с мальчиком. Потому что если на его бедро, до куда достаёт Джозеф, внезапно ляжет чья-то рука, пока Эндрю погружен в собственные чертоги разума, кто-то может пострадать. Как ни удивительно, пятилетний ребёнок всё понял с первого раза и ещё ни разу не нарушил границ. Детская мордочка вытянулась вверх, веки мягко опустились, а носик потянулся в направлении свежего запаха выпечки. Затем большие глаза распахнулись и снизу вверх уставились на тарелку еды. – Блины! Нет, слиськом толстые. Оладуски? Больсие. То это? – Это называется панкейки, – объяснил Эндрю. – Что-то среднее между блинами и оладьями. Только мягче и слаще. – Паа..кек,–попытался малыш, чем вызвал у Миньярда лёгкий смешок. – Ну почти. – А де папа? – поинтересовался мальчик, глядя на выход с кухни. – Довольно давно пошёл умываться, – осведомил Миньярд и только сейчас начал соображать, что Нила нет уже довольно давно. За это время, пока он умывался, можно было стереть лицо в кровь. Эндрю очень надеялся, что ничего не произошло, что его не накрыла паническая атака, что он не продолжил реветь в одиночестве или ещё чего похуже. Он надеялся, что Нил не хочет видеть бывшего лишний раз и просто прячется. Но отпустить мысль о том, что что-то случилось, не мог. – Сходи проверь. Вдруг он там уснул. – А то у тебя с сеей? – спросил Джозеф вместо того, чтобы бежать на поиски папы. – Потему она фиолетовая? Ну и что отвечать? Вариант с голодной стаей комаров, кстати, был вполне неплох. – Доблое утло, папа, – радостно поздоровался мальчик. – Доброе утро, Лисёнок, – вполне свежо ответил рыжий. Стоило Нилу наконец заявиться на кухню, как у Эндрю отпало всякое желание придумывать какие-либо отговорки. Ведь этот предатель... сексуальный предатель... переоделся. Он надел черную обтягивающую водолазку с горлом и без рукавов. Чёрная ткань обтягивала талию и подчёркивала грудные мышцы, и что более важно, скрывала все следы чужих губ на коже, а значит Джозеф и не узнает о существовании отметин на теле отца. Выходит Эндрю придётся выкручиваться одному. Хотя с чего бы? – Твой папа кусачий, – ответил на детский вопрос Эндрю, переворачивая панкейк и игнорируя две пары удивлённых голубых глаз. Но только одни были невинными, а вторые полыхали красным толи от смущения, толи от злости. В любом случае, это была забавная месть, за которую Эндрю не было стыдно. – Затем ты кусаес Энлю? – вперив в отца не понимающий взгляд, спросил Джозеф. Теперь эта проблема – не его проблема. – Не думай об этом, малыш, – совладав с собой Нил потрепал детскую головку и стукнул в плечо Эндрю. – Хочешь горячий шоколад? – ловко переключил детское внимание рыжий и сработало это отменно. – Дя! – радостно запрыгал на месте мальчик. – А ты зубы чистил? Вперёд, – выдворил сына Нил, когда тот покачал головой. Крольчонок сбежал в ванную, а старший кролик залез в холодильник в поисках молока. И разумеется, куда же без этого, Эндрю щенячьими глазами уставился на Джостена, выпрашивая свою порцию шоколада.–Предателям шоколада не полагается,–сообщил он, ставя турку на свободную конфорку. – Кто бы говорил. – фыркнул Эндрю отворачиваясь к сковородке. – Сам ведь спрятал шею и бросил меня под колёса кроличьих расспросов. – Нил не ответил. Снова. – И вообще, я ведь говорил, что не собираюсь быть бесплатной поварихой,–напомнил Эндрю. – Хочу свою порцию шоколада за каждый приём пищи. – Ладно, – согласился Нил и больше не произнёс ни звука, пока не вернулся Джозеф.