Kitty Go!

Киллуа жмурится, когда чувствует, как машина трогается с места. Он всё ещё лежит в спортивной сумке, сложившись практически пополам. Это кажется уже не просто дурным сном, а настоящим ночным кошмаром: удушающим, вязким, как патока и сюрреалистичным. Стоило ли ему соглашаться на это? Он будто загнал себя в новую западню — сначала в незнакомом доме на территории Хисоки, а сейчас и в тесную жаркую темноту сумки и багажника. Прутья клетки зажимают его все сильнее. Даже сидя в кладовке, под боком у Иллуми, он чувствовал себя более свободным. У него как минимум были шансы сбежать. А единственное, что он может сейчас — глубоко дышать и надеяться, что желудок не решит вывернуться наизнанку. Утром он впервые позавтракал в компании Гона. Выходить было страшно, поэтому он лишь тихо попросил его посидеть рядом. Это оказалось не так страшно, а ещё стало понятно, что Гон не брал всю эту вкусную еду тайком, ему — как и Киллуа — в этом доме действительно позволено есть практически наравне с человеком. Гон постоянно рассказывал о своих прошлых прогулках, забавные истории о птицах и рыбах, названия которых он даже не знает. Словно ему совсем ни о чем не приходится задумываться. Хотя, если так подумать, из Хисоки никудышный учитель. Киллуа до сих пор странно вспоминать, как они читали по очереди, а Гон допускал ошибки в каждом предложении и не мог осилить некоторые самые простые слова. Спотыкался на шипящих и рычащих звуках, за которые не получал никакого негатива. Если Хисока и прежде не проявлял к Гону никакой строгости, это объясняет его необразованность. Он изъясняется как ребёнок и не знает простейших понятий, задаёт много вопросов, и для Киллуа большая загадка, почему Хисока ему это позволяет. Неужели он не заинтересован в том, чтобы Гон был хотя бы немного умнее домашней зверюшки? Его совершенно сбивают с толку их странные отношения. Гон определённо питомец, как и Киллуа — иначе и быть не может между гибридом и человеком. Его держат взаперти, насмешливо называют “котёнком”, но при этом на нём нет ошейника, его не наказывают за глупые вопросы, он свободно перемещается по всему небольшому дому и говорит о Хисоке как о своем друге, а не хозяине. Гону даже доступны человеческие развлечения. Из-за двери кладовки Киллуа несколько раз слышал, как Хисока включал ему фильмы и, судя по звонким голосам, какой-то мультфильм. Ни разу из гостиной не донеслись ни крики, ни всхлипы, ни что-либо ещё, что намекало бы на наказание, а на открытой коже Гона нет ни одного свежего синяка или шрама. Кажется, Хисока и правда его щадит. И разрешает ему больше, чем Иллуми разрешал Киллуа. Гон обещает ему защиту, предлагает нечто совершенно странное — дружбу, — и никак не успокаивается, пока не уговаривает его посмотреть вместе какой-нибудь фильм, пообещав, что Хисока точно не будет против. Киллуа посмел подумать, что и ему тоже позволят почувствовать себя немного свободнее в этом месте. И поплатился за эту надежду в тот же день. Что если он уже не выберется отсюда? Он залез сюда добровольно, Хисока не тянул его за руки и не прикладывал силу. Вынудил собственноручно подписать себе приговор. Пока Иллуми разбирался с какими-то проблемами по телефону, Киллуа не раз слышал, как чьи-то тела находили в чемоданах и сумках в “разобранном виде”, иногда на дне реки. А теперь эта участь постигнет и его. Ему некуда бежать, негде даже развернуться, и чем больше он об этом думает, тем меньше остаётся воздуха. Конечности уже затекли, тело покалывает и потряхивает от напряжения. Он был прав, как бы Гон ни пытался его убедить в том, что Хисока не желает ему зла. Киллуа для него обуза, досадное недоразумение, от которого стоит избавиться, чтобы сохранить собственную жизнь. Они наверняка сорвались сейчас с места, потому что Иллуми всё понял и теперь он мчится за ними, как адская гончая. Очередная яма на дороге отпечатывается на всем теле, Киллуа мотает из стороны в сторону, и он больше не может так. Шумно заглатывая воздух ртом, он выкручивается, тянется вслепую вверх, всё пытается… пытается подцепить застежку. Он едва не оставляет в ней коготь, когда тянет молнию, вырывает клок шерсти с ладони и, кажется, немного волос с головы. Высвободиться получается далеко не сразу, и он трепыхается в тесной удушающей ткани, как рыба, насаженная на крючок. Из сумки он выкарабкивается лишь наполовину, ударяясь затылком о твердый угол чемодана. Заваливается набок, совершенно дезориентированный, беспорядочно шарит руками по твердой поверхности багажника и стенам с мягкой обивкой. Он не может выпрямиться, не может встать, у него получается только кое-как приподняться на четвереньки и сразу же въехать плечом в стену на повороте. Здесь ничуть не больше воздуха, чем было в сумке. Ему не хватает кислорода, перед глазами проносятся картины, как Хисока запихивает его обратно, наказывает за неповиновение, потому что он посмел вылезти без сигнала. Топит его в ближайшем озере, заранее оглушив тяжелым кулаком. Уже не контролируя себя, Киллуа колотит рукой по стене, совершенно не понимая зачем, а следом заваливается обратно на бок. Гон ему уже не поможет. Глаза предательски щиплет, но он не плачет — от этой дурной привычки его давно отучили. По ушам бьёт шум дороги, очертания багажника слипаются во что-то несуразное, и он даже не сразу понимает, что ему кто-то стучит в ответ. Кажется, проходит вечность, прежде чем машина куда-то сворачивает и начинает тормозить. Скорее всего они уже доехали до места, в котором и оставляют вот такие сумки с телами, и Киллуа чувствует странное смирение где-то под волной безотчетной паники. Его мутит от постоянной качки, и честно, будет даже лучше, если его избавят от этого состояния и вечных переживаний. Наверное, он даже рад, что провел последние дни с Гоном, таким странным гибридом, который хорошо к нему отнесся, пусть и не без навязчивости. Будет не так обидно умирать, осознавая, что кто-то захотел быть его другом. Что-то громко щелкает, дверь распахивается. Снаружи уже закат, солнце не слепит глаза, но Киллуа всё равно жмурится после темноты багажника. Он слышит, как Хисока чертыхается под нос. Когда он открывает глаза, то видит, что на него смотрят с совершенно нечитаемым лицом, впиваются в него взглядом. — Всё в порядке? У тебя что-то болит? Киллуа даже не сразу осознает смысл слов, не может соотнести их с Хисокой. Тот возвышается над ним, хмурится, видимо, раздраженный непослушанием. За его спиной виднеются стволы деревьев и кусок малинового заката, и если бы только он стоял сейчас на ногах… — Нет, — выдавливает он между прерывистыми вдохами, когда Хисока повторяет вопрос. Его никогда не щадили за жалобы, обращались после них даже более грубо, так почему сейчас должно быть иначе? — Тогда вылезай скорее, мы не так далеко от дороги. Нельзя чтобы кто-то заметил тебя в моем багажнике, — Хисока протягивает ему руку. Киллуа отшатывается от нее, принимая это за попытку схватить его, но Хисока лишь выжидает. Ему дают второй шанс? Киллуа не хочется обнадеживаться, но, кажется, Хисока не собирается свернуть ему шею прямо здесь и сейчас. Он всё ещё не может отдышаться. Прикасаться к Хисоке лишний раз не хочется, и он пытается выбраться сам, подползает ближе, хватается руками за бортик, перекидывает ногу. Замирает на пару секунд, жмурясь, потому что всё тело потряхивает, как от озноба, и ему нужно немного… совсем чуть-чуть времени. В следующую секунду его подхватывают под ногами, вытаскивают из багажника, придерживая за талию, и куда-то несут. Киллуа только и успевает ухватиться за твердое напряженное предплечье, почувствовать жар чужого тела, к которому его так крепко прижимают. А затем он оказывается в салоне автомобиля. Хлопают двери, Хисока садится спереди и снова трогается с места. Киллуа бросает взгляд за окно, где мелькают деревья, сливаясь в одно безостановочное зеленое месиво на высокой скорости. Его мутит, ремень безопасности впивается в тело, а ребра будто вот-вот проткнут легкие. Лучше не становится совсем, и Киллуа позволяет себе привалиться боком к дверце. Под ухом назойливо спрашивает его о чём-то Гон, липнет всё ближе, и сейчас Киллуа меньше всего хочется этого эмоционального шума. Он просто не понимает, что за игру затеяли против него, почему никак не получается понять, что его ждёт дальше? Он прикрывает глаза, но тошнота не проходит, только усиливается, и он шумно сглатывает. Во рту пересохло. — Хочешь пить? — обеспокоенно спрашивает Гон сбоку, невесомым движением касаясь его ладони и тут же убирая руку. — Тебя укачало, да? Мне тоже раньше было нехорошо в машине. Хисока, — он говорит громче, немного отодвигаясь от него, — у тебя есть ещё эти… таблетки? Гон переговаривается с Хисокой — у того уже более мягкий голос, — чем-то шуршит, а затем кладет ему в ладонь что-то маленькое. Киллуа приоткрывает глаза и видит две желтые таблетки, рядом Гон протягивает бутылку воды. — Что это? — спрашивает он, зажимая руку. — Это поможет, — Гон улыбается ему со странной эмоцией на лице — сочувствие, жалость?.. Киллуа каменеет. Ему только недавно стало лучше после той жуткой смеси, которой его накачивал Иллуми, он не может позволить, чтобы вернулся туман в голове и ватные конечности. Тогда он снова окажется беспомощным. Сердце колотится ещё быстрее, словно пытается вырваться из грудной клетки. — Это валерьянка, — доносится с водительского сидения. Киллуа поднимает глаза и встречается взглядом с Хисокой в маленьком зеркале заднего вида. — Совсем небольшая доза, перевозбуждения от неё не будет. Зато она снимет тревогу и тошноту. Нам ещё долго ехать, будет весьма неприятно, если придётся останавливаться, чтобы убираться и проветривать, — с намеком говорит он. Ему не хочется соглашаться, ему просто нельзя соглашаться, но когда его желания что-то значили? Он мнется, оттягивает момент, и тогда Гон ещё раз повторяет, что ему обязательно это поможет, он знает по собственному опыту, и Киллуа сдаётся. Проглатывает и запивает горькие таблетки с такой же горькой мыслью, что Гон вполне может подыгрывать Хисоке, а ему в любой момент станет хуже. — Если смотреть в одно место, будет лучше, — говорит Гон над ухом, когда он откидывает голову назад и немного сползает вниз по сиденью. — Мне Хисока это рассказал. Можно взять наклейку и… на стекло, чтобы не отвлекаться! Но у меня нет сейчас с собой, прости. Он наконец отстаёт от Киллуа, оставляет его в покое, и за время молчаливой передышки сердце немного успокаивается. Голова болит, череп сжимается, как терновый венок, но дышать становится легче. Из какофонии приглушенных зеленых оттенков за окном получается вылавливать отдельные кроны деревьев и кусты, блеск маленького озера у шоссе. Они едут в тишине, слышен лишь шум дороги и двигателя, Хисока постукивает пальцами по рулю. — Не сильно затекли ноги? — неожиданно спрашивает он. — Киллуа? — Не сильно, — на автомате повторяет Киллуа и напрягается, выискивая подвох в словах. Возможно, Хисока просто откладывает наказание до удобного момента и сейчас лишь намекает на что-то. — Ну, хорошо. Ты уже катался в машине? — Хисока снова встречается с ним взглядом в зеркале под потолком, стоит Киллуа оторвать глаза от окна. — Нет, я… — признается он после небольшой паузы, — я никогда не покидал поместье. Больше его ни о чем не спрашивают. Хисока переключается на Гона, уточняет у него, не холодно ли ему в шортах, что бы он хотел на ужин, и задает ещё несколько простых понятных вопросов. Какие-то из них как будто адресованы не только Гону, но Киллуа не смеет встревать. Несколько раз он вздрагивает от звука проносящихся мимо машин и пригибается, чтобы его случайно не заметили. Конечно, Хисока говорит, что снаружи его не видно, но сегодня Киллуа совсем не хочется кому-либо верить. Вскоре он начинает ощущать, как веки тяжелеют, и он прикрывает уставшие глаза. Это не сон, он так же отчётливо всё слышит, расслабиться до конца не получается, а неприятные ощущения лишь немного приглушаются, но не уходят полностью. Гон о чём-то разговаривает с Хисокой, изъясняется всё таким же до смешного примитивным языком. — Акула…. Акула съела нос! — выкрикивает Гон. — Ого, ты молодец, — Хисока отвечает, приторно-сладко протягивая звуки. — А с этими сможешь?— Там были "эм", "ха" и "эр"? Это… Это… О! Это маленькая хвостатая рыба! — Не думаю, что бывают не хвостатые рыбы, Гон, — короткий смешок, — но всё равно неплохо. Я ещё придумал про тебя: милая хвостатая радость. Подходит же? — Подходит! — Гон подпрыгивает на месте, отчего Киллуа сильнее съеживается. Переброс странными фразами продолжается ещё некоторое время, и начинает казаться, что это какой-то шифр, с помощью которого от него пытаются скрыть информацию. Но затем, стоит машине снова замедлиться на светофоре, Гон возмущается: — Нечестно, у неё нет номера с буквами, как у твоей! — Со следующей машиной повезёт, — посмеивается Хисока, — не обижайся. Вот в чем дело — кажется, они читают что-то с номеров автомобилей. Это какая-то игра?.. Если так и есть, он совершенно не понимает, почему Хисока в неё играет. Гону с его уровнем развития может и забавно составлять смешные предложения, но для Хисоки это просто потеря времени, бессмыслица, отвлекающая от дороги. Гон прыскает со смеху с очередного “свинья украла мёд”, затем вздыхает: — А вот у этой сбоку вообще нет номера. Никакого. В голове что-то щелкает, и Киллуа мгновенно распахивает глаза. Так не должно быть, что если их наконец настигла погоня?.. Он тревожно оглядывается, проверяя окна, но лишь ловит недоумевающий взгляд Гона. — Киллуа, хочешь с нами? — спрашивает тот, расплываясь в улыбке. От него словно излучается радость, он будто совсем не беспокоится, почему и куда они направляются. Безмятежность или непонимание? — Наверное, попозже, — сдержанно отказывается Киллуа. Он вновь прикрывает глаза, странные таблетки держат его на грани сна и бодрствования, не позволяя полноценно следить за происходящим. Весь контроль сейчас в руках Хисоки, который продолжает развлекать Гона примитивными играми, а потом и вовсе включает тихую музыку в салоне. В следующий раз когда Киллуа открывает глаза, за окнами уже совсем темно, а Гон клюет носом. Они не останавливаются, даже не замедляются. Дорога кажется бесконечной, а Хисока — вполне довольным. Этот спешный побег его, должно быть, порадовал, потому что напряжение от него больше не чувствуется так сильно. Его плечи опущены и лицо более расслаблено, чем до этого.— Уже проснулся? — Хисока улыбается ему глазами через зеркало заднего вида без намёка на недобрые мысли, сколько бы Киллуа не старался высмотреть в них какой-то подвох. В его взгляде определенно мелькает любопытство. Киллуа смотрит на зевающего рядом, такого же довольного Гона и сам не может сдержать этот глупый рефлекс. — Можешь ещё немного вздремнуть. Нам какое-то время предстоит провести в дороге. Неожиданно Гон похлопывает ладонями по своим коленкам, сам уже полуспящий. — Если хочешь, можешь положить голову сюда! — он приглашающе разводит руки, указывая на свои бедра. — Не стоит, — машинально выпаливает Киллуа и слышит, как Гон тихо вздыхает. — Будет удобно, правда, — пытается убедить его Гон. — И я могу тебя погладить, очень осторожно. Хисока мне часто… — Гон, — тихо прерывает его Хисока, — мы уже говорили об этом. — А хотя бы историю на ночь?.. — с надеждой спрашивает Гон, смотря Киллуа прямо в глаза. — Я недавно прочитал книжку. Почти всё сам. Могу рассказать тебе эту сказку. Чтобы было легче заснуть. Предложение настолько неожиданное, странное, что Киллуа даже не отказывается в тот же момент, как обычно. Иллуми часто заставлял его пересказывать параграфы учебников, изредка — классическую литературу, но ему никогда не приходилось слушать какие-то истории. Гон всё ещё смотрит на него, и Киллуа сдается. — Да, давай, — выдыхает он и добавляет по привычке: — Пожалуйста. Гон мгновенно придвигается ближе, улыбается широко-широко и начинает сбивчивый рассказ с урчащими нотками в голосе: — В одной маленькой деревне жил одинокий козлик…

***

Киллуа вздрагивает, просыпаясь, когда машина останавливается, а двигатель затихает. Он и не заметил, как успел практически сползти на плечо Гона, и теперь быстро выпрямляется. Хисока разворачивается в кресле и протягивает руку на заднее сиденье. Киллуа мгновенно напрягается, но Хисока прикасается не к нему — мягко тормошит Гона за коленку. — Мне нужно снять номер, — говорит он, когда Гон сонно приоткрывает глаза. — Я сейчас вернусь, не волнуйся. Когда Хисока выходит, Киллуа наконец оглядывается. Они на частично занятой парковке перед длинным двухэтажном зданием с неоновой вывеской “Мотель”. Здесь тихо, на парковке и в темных окнах никого не видно, а огни горят только над дверью на первом этаже. Хисока выходит очень скоро — Гон только и успевает разобрать надпись курсивом на огромной вывеске — и быстрым шагом возвращается к машине. Он забирает чемодан из багажника, открывает дверь со стороны Гона и пристально смотрит на Киллуа. — Будет безопаснее, если я донесу тебя до номера в сумке. От этих слов внутри всё холодеет, сердце начинает бешено колотиться. — Пожалуйста, не надо, — он впервые пытается спорить с Хисокой, — я лучше останусь здесь, можно только обойтись без этого? Тонкая линия между бровей, чуть прищуренные глаза — Киллуа прекрасно знает, что скоро он поплатится за возражения. — У меня есть две толстовки, — внезапно встревает Гон, смотря на Хисоку. — Можно дать ему одну? Никто не увидит его лицо. И мы пойдём вместе. — Давай попробуем, — соглашается Хисока, ероша ладонью его торчащие волосы, и Гон сонно улыбается ему . Толстовка из рюкзака оказывается немного мала в плечах, но у неё достаточно большой капюшон, чтобы натянуть её практически на нос. Хисока заставляет его заправить хвост в штаны и убрать пушистые кисти рук в карманы, отгоняет автомобиль поближе к краю здания и что-то изучает у входа в самую левую дверь. Наконец, он выпускает их из машины, ведет, как под конвоем, быстрым шагом, держа Киллуа сбоку от себя, и они оказываются в небольшой комнате. Поначалу Хисока даже не включает свет, просит их помолчать и обходит всё с маленьким странным аппаратом с красным огоньком. — Видишь что-нибудь? — тихо спрашивает он, не оборачиваясь. — Не-а, — тут же отзывается Гон. — Всё чис-то. И переключатель света сразу щелкает. Здесь две кровати, тумбочка, стенд с маленьким телевизионным экраном и небольшой холодильник, наверху которого стоит микроволновка. Первым делом Хисока проверяет дверцу рядом со входом — разочарованно вздыхает, бормоча под нос, что здесь хотя бы убрано. Киллуа получает шанс первым сходить в душ, и он долго смотрит, как струи воды стекают по его ногам. Как и все разы до этого, Хисока никак его не контролирует, не пытается вломиться в ванную и посмотреть, тщательно ли он моется. Киллуа даже позволяет себе вообразить — всего на пару минут, — что здесь его личное пространство, в которое никто не сможет попасть. Но иллюзия быстро разрушается: в дверь стучат, чтобы передать ему чистую одежду, а после, уже в номере, Хисока просит его закатать шорты, чтобы сменить повязку. Он действует быстро, почти не касается его кожи напрямую, лишь невесомо скользит пальцами выше свежего бинта, когда заканчивает. — Вот и всё, — говорит он, поднимаясь с колена, — через пару дней можно будет снимать швы. Киллуа коротко кивает, отводя взгляд от его изучающих глаз. Сбоку на острой линии челюсти Хисоки красуется фиолетовый синяк, и можно только догадываться, кто посмел его оставить. Возможно, Киллуа слишком вымотан дорогой и пережитым стрессом, но сил зажиматься в ожидании наказания у него не остаётся. Впервые за неделю он тихо произносит: — Спасибо, — и надеется, что этого хватит, чтобы Хисока хотя бы до утра поддержал эту спокойную иллюзию. Хисока молча кивает ему и переключается на Гона, который как раз вышел из ванной. Им придётся делить одну небольшую комнату втроем, осознает Киллуа, когда Хисока разбирает обе постели. Этот человек будет так близко, возможно, даже в одной кровати с ним, если захочет, и у Киллуа не будет возможности возразить. Ему сразу отдают место у окна, и он сворачивается клубочком под одеялом, повернувшись лицом к шторам. За его спиной кто-то встает, вздыхает, мнётся, словно не решаясь что-то сказать — определенно Гон, Хисока бы не стал медлить, если бы хотел что-то сделать. — Гон, ложись, — раздается приказ с другого конца комнаты. Гон слушается — тут же уходит. Слышен скрип, кажется, кровать не рассчитана на двойной вес; тихо шуршит одеяло. От мысли, что Хисока может использовать своего питомца в качестве мягкой игрушки в постели, совсем как Иллуми, Киллуа немного передергивает. Гон так быстро подчинился — он хорошо выдрессирован, пусть и не хочет этого признавать. Киллуа понимает это лучше кого-либо другого. Кажется, методы воспитания у Хисоки менее жестокие, но он превосходный манипулятор, если заставляет Гона думать, что он его друг. Киллуа пристально вслушивается, замерев в одной позе. Некоторое время на соседней кровати кто-то ворочается, затем начинает сопеть. Снаружи изредка доносятся звуки мчащихся мимо тяжелых грузовиков, кто-то выезжает с парковки. Киллуа дожидается, пока в комнате станет совсем тихо, и осторожно отодвигает штору, всего на несколько сантиметров. Там, наверху, через пыльное окно видно звездное небо. Кажется, словно оно совсем иное, чем то, на которое он смотрел из особняка Золдиков. Мерцающие точки почти не движутся, находятся от него так далеко и одновременно совсем близко, словно стоит только протянуть руку. Или выйти наружу. Первый раз с момента побега он понимает, что это ещё не конец. Пока он под контролем Хисоки, но если он тщательно всё спланирует, если подгадает момент… У него получится сбежать. Стать по-настоящему свободным. Киллуа засыпает с этой мыслью, смотрит на небо через узкую щелочку между шторами, пока глаза сами не закрываются.

***

Спустя три дня с начала их небольшого путешествия Хисока получает неожиданный звонок. Он не сразу решается поднять трубку от Иллуми, ему требуется несколько секунд, чтобы не выйти из образа. Сейчас он должен казаться абсолютно беззаботным безответственным работником, которого по собственной глупости отправили в отпуск с открытой датой. Но слова Иллуми попросту ошарашивают, потому что Хисока был не готов к тому, что ему хватит всего пары дней, чтобы остыть.— Я сейчас пришлю локацию, проверь точку. — Как приятно, что я всё ещё нужен тебе как ценный сотрудник. Не собираешься продолжить угрозы? — с улыбкой отвечает он. Можно выдохнуть, если причина звонка всего лишь работа.— Ты всё ещё уебок, но сейчас должен быть не так далеко. Есть информация о новом гибриде. Точка неофициальная, документы на него пробить не получилось, нет даже описания толкового, кроме примерного возраста. Это может быть Киллуа. Первая мысль — отказаться, включить страдальца, вынужденного день и ночь успокаивать бедного, напуганного внезапным переездом Гона, но потом его осеняет. Информация Иллуми ложная на все сто, а значит, на месте Хисока найдёт другого гибрида, и это даёт почву для хорошего алиби. — Ох, Гон безумно расстроится, что мне придётся оставить его ради твоего поручения, но… Полагаю, у меня перед тобой есть один должок. На этом разговор обрывается. Иллуми даже не распыляется на формальные прощания. Хисока смотрит на расположение места, которое в ту же секунду присылает ему Иллуми, прикидывает, сколько времени у него может занять, и обещает Гону и Киллуа вернуться как можно скорее. По дороге Хисока продумывает детали. На продажу выставлен другой гибрид — это факт. Но что-то подсказывает Хисоке, что Иллуми не интересует никто, кроме Киллуа. Конечно, рискованно и жестоко предлагать невинное существо на растерзание обиженному Иллуми, но сейчас просто необходимо действовать открыто. Нельзя, чтобы его поведение казалось хоть сколько-нибудь подозрительным. Выкупить второго гибрида, чтобы иметь прикрытие на случай, если Гона однажды заметят с другим ему подобным. С такой подстраховкой он не вызовет мгновенных подозрений. Уже на месте продавец встречает Хисоку с улыбкой от уха до уха и тянет с собой за руку девочку. Она немного ниже Киллуа, а волосы у неё тёмные-претёмные, почти как у Гона, кошачьи ушки совсем теряются среди них. Совершенно напуганная и потерянная, и Хисока старается сделать максимально приветливое выражение лица, чтобы не надавить на неё ещё сильнее. Когда Гон был в такой ситуации, он боялся идти даже к человеку, которого он знал и называл своим другом, ей должно быть сейчас ещё хуже. Быть гибридом — страшно. У тебя нет возможности решать ничего в своей жизни. Девочке даже имя дали такое, будто она не живое существо, — Наника; её зовут буквально нечто. И это чертовски жестоко. Таким именем её словно хотели обречь на существование, а не на жизнь. Хисока игнорирует все неоднозначные комментарии торговца, старается не задумываться о смысле слов про быстрое взросление, лишь отдает нужную сумму и молча уводит девчушку с собой. Та идёт очень неохотно, но упираться открыто боится, только у дверей машины громко всхлипывает, поджимает хвост и бормочет, что скучает по хозяйке. Единственный плюс — у неё было и что-то хорошее в жизни, если она так цепляется за прошлое. Остается надеяться, что Хисока достаточно хорошо знает Иллуми и не превратит сейчас её жизнь в кошмар. Они садятся в машину, Хисока пристёгивает её ремнём безопасности и набирает нужный номер. Иллуми отвечает в первые секунды.— Нашёл его? — начинает он, сразу переходя к делу. — Ты не против переключиться на видео? — Хисока натягивает улыбку, прежде чем нажать на иконку видеозвонка. Он отодвигает телефон подальше и приобнимает девочку за плечо, наклоняясь к ней, чтобы они вдвоём попали в кадр. — И как это понимать? — Иллуми замирает на изображении, и лишь движение в окне его автомобиля указывают на то, что это не статичное фото. — Да, это оказался не Киллуа, но мне кажется, что мордашка чем-то похожа. Смотри, разрез глаз такой же и нос чуть курносый. Не хочешь забрать её? Это жестоко, Хисока вкладывает все силы в то, чтобы не раскрыть своё напряжение, демонстративно тискает Нанику и чувствует, как у неё дрожат плечи. — Нет, — отрезает Иллуми после небольшой заминки, такой непривычной для него. — Я сказал тебе проверить, есть ли Киллуа в том месте. Ты что, купил другого гибрида? — в его обычно безэмоциональном голосе звенит неверие пополам с раздражением. — Как видишь, сделка прошла успешно, — как можно более беззаботно тянет Хисока. — Что ж, у тебя пока есть время подумать, но если ты не захочешь, я оставлю её себе. Очень славная девочка, — он поднимает руку и поглаживает Нанику между ушами. Иллуми отключает видеосвязь, лишая возможности посмотреть на его реакцию. — Хисока, что ты творишь? Тебе не хватает проблем, ты решил набрать себе ещё домашних тварей? — Войди в положение, — он подбирает самый оскорбленный тон. — Гону так сложно заводить друзей, а тут такая удача подвернулась. Ты представляешь, как ему будет тоскливо в той глуши, где нам придётся пережидать, пока всё не уляжется? А так у него хотя бы будет подружка. Кажется, он сумел шокировать Иллуми этой идеей. Пусть Хисока и не видит его лица, но прекрасно чувствует, что тот взвинчен насколько возможно. Образовавшуюся паузу прерывает всхлип. И ещё один, уже гораздо громче. И наконец полноценные рыдания — Наника расплакалась и съежилась, закрыв лицо руками. Хисока быстро убирает ладонь с её головы. — Знаешь, делай что хочешь. Но я не собираюсь компенсировать подобные траты, — наконец сухо говорит Иллуми. Наника всхлипывает громче, на том конце звонка уже просто невозможно не расслышать её плач. Перед тем как бросить трубку, Иллуми неожиданно добавляет: — Киллуа хотя бы умеет держать себя в руках, в отличие от таких животных. Раздаются гудки, и натянутая улыбка в одно мгновение сползает с лица. План срабатывает безотказно. Теперь у него есть полноценное алиби, и он лишний раз убеждается, что Иллуми всё ещё ни в чем его не подозревает и, кажется, пока не списывает его со счетов в работе. Вот только с кратким облегчением приходит новая большая проблема. Что делать с девочкой? Наника совсем не пытается сдержать слезы. Плачет горько, навзрыд, так, будто вся её жизнь превращается в кромешный ужас у неё на глазах. Хотя, наверное, именно так происходящее и выглядит для нее. Не хочется думать, через что ей пришлось пройти, но память услужливо подбрасывает отрывки из рассказов Гона. — Ну, ну, не бойся, — говорит Хисока, стараясь смягчить тон голоса. — Я тебя не обижу. Ты меня понимаешь? Наника осторожно выглядывает на него через веер пальцев и начинает плакать ещё громче. Должно быть, отдельные фразы она понимает, но речь даётся ей с трудом. — Домой, домой, — слышится между всхлипами, — хочу домой. Будь на её месте Гон, Хисока смог бы его быстро утешить — дал бы выплакаться, прижал к себе, пообещал со всем разобраться. Они уже через это проходили. Но Наника — не Гон. Она впервые видит его, страшно его боится, и прикасаться к ней лишний раз не стоит. Сидеть рядом с ней, пока она плачет, как-то неловко. Пусть она ему никто, а сам он никогда не отличался эмпатией, от её слез становится неприятно. И далеко не только потому, что это отвлекает или раздражает. — Давай поищем тебе новый дом, — предлагает Хисока, постукивая пальцами по рулю. — Хороший дом, — он произносит почти по слогам, надеясь, что его поймут. Везти её в номер к другим гибридам совсем не вариант. Если он планирует оставить её в живых, ей не стоит видеть Киллуа. Но и идей, куда её пристроить, у него не так много. Винг находится слишком далеко, а оставлять Гона с Киллуа одних больше чем на сутки, чтобы добраться туда и обратно, просто нельзя. Он и сейчас сильно рискует, уехав из очередного мотеля, в котором они остановились. Одновременно с этой мыслью телефон вибрирует. На экране высвечиваются новые сообщения: Всё впорядк! Вссё порядке Всё нормально! :) Гон, как его и просили, отписывается ему раз в полчаса. Судя по написанию, телефон у него никто не отбирал и ему пока ничего не угрожает. Хисока отправляет в ответ сердечко и открывает список контактов, быстро просматривая кандидатов на передержку. Ему нужен кто-то надежный, кто-то находящийся не так далеко и желательно не связанный с его сферой работы, чтобы информация про передачу гибрида никуда не просочилась. Подобрать такого человека — задача не из легких. Условия ограничивают круг его связей до минимума. Спустя половину списка и несколько минут прерывистых всхлипов, он натыкается на номер Леорио Паладинайта. Лечащий врач Гона, горящий желанием помочь гибридам, ответственный, сострадающий. Хисока вылезает из машины и не раздумывая нажимает на кнопку вызова. Леорио отвечает не сразу, берет трубку только через минуту гудков. — Добрый день! Как у Гона дела, всё хорошо? — сразу спрашивает Леорио, и в другой момент Хисоку бы правда порадовало такое отношение. Но сегодня настроя хватает только чтобы уголки губ едва заметно дернулись. — Добрый день, с Гоном всё в порядке. Однако у меня есть срочный вопрос. Скажем, если бы я хотел пристроить гибрида в надежные руки, что бы вы мне посоветовали? Леорио сразу замолкает, в трубке слышны чужие голоса где-то на фоне и тихое дыхание. — Вы уверены, что хотите его сдать? — тревожно спрашивает он. Даже не пытается скрыть эмоции, впрочем, как и при каждом осмотре Гона в присутствии Хисоки. — Более чем, — уверенно отвечает Хисока. — Но мне хотелось бы хоть каких-то гарантий, что содержание будет ответственное. И желательно, чтобы получилось договориться в ближайшие часы. Я очень ограничен по времени. — Это весьма… неожиданно, — Леорио, очевидно, в замешательстве. Его голос звучит несколько расстроенным, но Хисока почти не обращает на это внимания. — Где вы сейчас находитесь? У меня есть один вариант, но это может занять какое-то время. — Дело очень срочное, — Хисока смотрит на часы и, стиснув зубы, называет Леорио свое местоположение. Леорио никак не связан с криминалом, он просто врач-альтруист и точно не стал бы намеренно вредить Гону или его опекуну. — И очень важное, поэтому даже если потребуется несколько часов, я постараюсь уложиться.

***

Леорио отправляет адрес, уверяя, что с новым хозяином обо всём договорится сам. Судя по карте, дом стоит в глуши и даже не отображается со спутников. Это самое подозрительное место, которое могли посоветовать в такой ситуации, но вариантов у Хисоки немного, поэтому приходится довериться. Новый хозяин Наники — друг Леорио, который, по его же словам, занимается реабилитацией гибридов, так что расположение вполне оправдано. Дорога действительно не близкая, но лучше, чем ехать до Винга одиннадцать часов в одну сторону, если не учитывать остановки. Наника долго не может успокоиться, Хисока даже предлагает ей свой кулончик с сердечком, чтобы немного развеселить. Этого мало, чтобы отвлечь её от мыслей о сломанной жизни, но она всё равно с опаской принимает подарок. Вешает себе на шею, долго вертит в лапках серебряное украшение, шмыгая носом. Через час она так выматывается от слёз, что быстро засыпает на заднем сидении, и Хисока без опаски набирает скорость, чтобы поскорее разобраться с делами. По пути он успевает позвонить Гону, послушать, чем они с Киллуа занимались в его отсутствие, и предупредить о том, что ему придётся немного задержаться. В конце концов, он добирается до места назначения. Его встречает небольшое поселение, пустующее и наполовину разрушенное, но зато к нему ведёт хоть какое-то подобие дороги. Если проехать по ней ещё дальше, мимо заброшенной деревушки, можно найти нужное место — дом гораздо больше прочих, выглядит совсем свежим, в окнах горит свет и мелькают шустрые силуэты. На первый взгляд это даже нагоняет жути, как в каком-нибудь ужастике. Хисока подъезжает ближе и выходит из машины. Он оглядывается, подмечая новые детали. Как ни странно, забора вокруг двухэтажного дома нет, но место выглядит достаточно ухоженным. Со стороны заезда виднеются следы шин, явно не от одного автомобиля. Хисока медленно поднимается по небольшим ступенькам к дверям, поправляет спрятанный в рукаве нож. Леорио обещал подъехать и помочь с устройством гибрида, уладить какие-то дела, но пока звонка от него было, придётся разобраться самостоятельно. Передать из рук в руки Нанику, оценить условия содержания — сложностей не должно возникнуть. Он не успевает постучаться, двери распахиваются сами. За порогом — самый неожиданный из знакомых Хисоки. Золотые волосы чуть выше плеч, юное миловидное лицо, по которому так сложно угадать возраст. Большие шокированные глаза. Приближенный человек Ностраде, с которым они всего неделю назад сидели за одним столом переговоров. Его только что очень крупно подставили. И он придушит Леорио собственными руками за то, что тот посмел его сдать. Момент ступора проходит, Хисока инстинктивно тянется за оружием, но дверь захлопывается прямо перед его носом. По ту сторону раздаётся крик, скрипучий, режущий слух, как животный рев — это не привычный язык. Дом мгновенно затихает. Хисока отшатывается подальше от порога, чтобы его не зацепило пулями, если начнется перестрелка. — Ты! Убирайся сейчас же, иначе я всажу пулю тебе между глаз, — доносится через дверь уже понятным языком. Это сбивает с толку, Хисока хмурится. Ему дают уйти, хотя за ним идет охота — ещё одна ловушка? — Не думал, что мы увидимся так скоро, — тянет он, обводя взглядом окна, в которых уже никого не видно, и местность вокруг. Пока никаких следов подмоги. — Не думал, ну конечно, — отчётливо слышно через дверь. — Твои ублюдки уже всё осмотрели, я не позволю, чтобы кто-то ещё посмел сюда зайти. Если секунду назад его сбивало с толку поведение Курапики, то теперь он не понимает ровным счетом ничего. “Его ублюдками” могут оказаться только люди Иллуми, либо же… да и никто больше. Но о его делах Хисока обычно знает всё и даже больше. Ситуация с каждой секундой теряет ясность. — Мне бы хотелось вести разговор лицом к лицу, — как можно спокойнее отмечает Хисока. — У меня нет времени играть в угадайку и додумывать, что у вас тут произошло. Курапика открывает дверь и поправляет пиджак — тоже вооружился, не иначе. Хисока смотрит в карие глаза напротив; на закате кажется, что они отблескивают красным. — Отойдём, — Курапика почти шипит сквозь зубы и запирает за собой дверь в дом. — Полагаю, ваш босс щедро платит, если ты живёшь в такой роскоши, — рассуждает Хисока, пока они отходят всё дальше. Он не может перестать поглядывать на машину, оставленную неподалёку, там всё ещё находится гибрид, живое существо. Не дай бог кому-то придёт в голову что-то с ней сделать, чтобы оставить Хисоку без транспорта. — Давай без твоих уловок и угроз. Зачем ты здесь? — Паладинайт должен был предупредить. Я искал человека, который готов приютить одного гибрида. Или нюанс с нашей недавней встречей мешает помочь бедному существу? — Ты работаешь на Золдиков, с чего мне тебе верить? Решили надавить на конкурента через его приближенных, ещё и таким образом? Подло даже для тебя. Хисока вздыхает. Этот разговор начинает порядком надоедать. Но машина всё ещё на месте, никто не попытался её подорвать. Курапика перехватывает его взгляд, косится в сторону автомобиля. — Можешь не верить, но я отстранён от работы, никакого отношения к сделке между семьями я уже не имею, — говорит Хисока, стараясь не сорваться на язвительность. — И от тебя мне ничего не надо. Но вот той девочке в моей машине, — он указывает открытой ладонью; Курапика ощутимо напрягается от жеста, — нужна помощь. — Что-то с трудом представляю, что ты хочешь оказать кому-то помощь, — цедит Курапика. — Я про тебя знаю достаточно, это совсем не в твоём духе. — То же можно сказать и про тебя, — Хисока натянуто ухмыляется. — Очень странно, что работая на мафию, ты решил посвятить себя помощи гибридам. У тебя тут что-то вроде приюта? Или ты собираешь себе коллекцию котят? — Это не коллекция, — резко отвечает Курапика. Видно, что ему всё сложнее держать себя в руках. — Я помогаю им, спасаю, выхаживаю, принимаю в семью, а не покупаю себе живые игрушки, — он замолкает, меняется в лице, будто сказал что-то лишнее. Это выражение в отношении гибридов кажется смутно знакомым, на задворках памяти быстро перебираются варианты. От Леорио он точно не слышал такого словосочетания, но где же тогда… Его быстро осеняет. — Ты случайно статейки в интернете не пишешь? — спрашивает он быстрее, чем успевает обдумать вопрос. Курапика задыхается от возмущения — догадка, кажется, оказалась верна. — Прошу прощения. Если бы я знал, что господин Ностраде спонсирует благотворительность, я бы непременно убедил своего бывшего босса пересмотреть условия сделки. Сгладить обстановку не получается, вырвавшаяся язвительность лишь больше провоцирует Курапику, который хотел его пристрелить с первых секунд этой встречи. — Юмора тебе не занимать, — сухо отвечает он. Ещё немного, и диалог не получится вывести в правильное русло. — Послушай, я не собираюсь тебе угрожать, — Хисока старается придать голосу серьёзный, но не агрессивный тон. — Наоборот, я даже готов немного помочь финансово, чтобы ты прислушался к моей просьбе. — Я не возьму у тебя деньги, — отрезает Курапика. — Хорошо, в таком случае просто прими девочку, — он пытается нащупать болевые точки. — Она сегодня пережила огромный стресс, я только что выкупил её у не самого добропорядочного человека. На лице Курапики отображается смятение, он снова бросает взгляд на машину. Слова попадают точно в цель, получается переключить его внимание. — Речь шла о мальчике, — неуверенно замечает он. — Видимо, произошло недопонимание, — Хисока немного мрачнеет. — Тот мальчик, Гон, мой, его я никому не собираюсь отдавать. Я способен позаботиться о нем сам. В ответ на это Курапика снова напрягается, вот-вот выпустит клыки, совсем как хищник. И, вспоминая тот рык за дверью — очевидно, на языке гибридов, — кажется, что он готов совсем по-животному защищать свою территорию. Даже без оружия способен вцепиться в глотку обидчику. В его глазах видно недоверие, но, кажется, Хисока подбирает правильные слова, чтобы их встреча прошла гладко. Хисока поднимает перед собой руки с раскрытыми ладонями.— Не знал, что разборки боссов помешают тебе помочь невинному существу, — вздыхает Хисока и жмёт плечами. — Покажи её. — С удовольствием. Но для начала, — Хисока наклоняется чуть ближе к Курапике, позволяя себе лёгкую улыбку, — мне хотелось бы, чтобы информация о ней нигде не всплыла. Надеюсь, с этим проблем не будет. К машине они идут молча, Курапика лишь кивнул всё с тем же хмурым выражением лица. Никто не решился открывать спину, пусть очевидных поводов для драки сейчас нет, никто не согласен рисковать в присутствии своего фактически врага. Поэтому к дверце с затонированными окнами они подходят вровень. Хисока позволяет Курапике открыть её самостоятельно. Он тянет ручку, и Наника тут же подскакивает от внезапности. При виде Курапики она не так пугается, как во время встречи с Хисокой. Причиной тому место, приветливое лицо Курапики или тот факт, что она успела отдохнуть и успокоиться — неясно. Скорее всего, всё сразу. Она продолжает вертеть в лапках кулон Хисоки, поджимает хвост, но разглядывает новое лицо скорее с любопытством, чем с опаской. Курапика прав: Хисока не похож на человека, который стал бы без причины о ком-то заботиться и уж тем более нянчиться, как он. Прекрасно понимает, что весь его образ, сам внешний вид кричит о чём-то недобром, потому Наника и реагирует на Курапику довольно спокойно — тот не тычет ей камерой в лицо, не трогает без спросу и не предлагает её ещё более угрюмому человеку. — Давай выйдем из машины, — тихо предлагает ей Курапика. Хисока делает шаг назад, позволяет им познакомиться. Курапика с мягкой улыбкой рассказывает ей, какой большой и дружной семьёй они здесь живут, и предлагает присоединиться к ним, будто не у него минуту назад было желание пристрелить Хисоку на месте. Наника почти сразу включается в разговор, неловко отвечает, что она однажды тоже была в гостях в большом доме, рассказывает, какие игрушки у неё были раньше, и соглашается взять Курапику за руку. При упоминании прошлой хозяйки у неё, как и раньше, на глаза наворачиваются слёзы, но Курапике удается успокоить её раньше, чем та сорвётся на истерику. У него явно есть опыт в обращении с гибридами и детьми. Он переходит на мявкающие звуки и обратно на привычный язык, когда понимает, на каком Наника говорит лучше. Пока Курапика общается с ней, он будто забывает, что рядом с ними стоит Хисока — лишь когда Наника бросает на него напряженный взгляд, Курапика поворачивается к нему. — А он с тобой? — спрашивает она, сжимая пушистую ладонь крепче. — Нет, он сейчас поедет к себе домой, — всё так же мягко говорит Курапика и добавляет более серьёзно уже для Хисоки: — Я отведу ее, но скоро вернусь. Хисока пожимает плечами. Некоторое время он наблюдает за тем, как Курапика провожает девочку в её новый дом, а затем переключает внимание на отдаленный шум. Где-то по проселочной дороге едет автомобиль, но здесь тупик, место назначения может быть лишь одно. Хисока оборачивается, всматривается в линию горизонта — на ней появляется силуэт человека, уже без машины. Он бежит в его направлении, и Хисока мельком проверяет револьвер за спиной. Впрочем, присмотревшись, он быстро расслабляется, насколько это возможно в такой ситуации. Это Леорио, который едва ли сможет на него напасть. Хисока складывает руки на груди и дожидается, когда Леорио добежит до него и немного отдышится. Через плечо у него перекинута объемная квадратная сумка, на лбу выступила испарина. Вместо приветствия Хисока сухо говорит: — Было бы неплохо заранее сказать, как зовут вашего друга. — Всё в порядке? — тревожно спрашивает Леорио, будто совсем не понимает, о чем идет речь. Видя его честную реакцию, Хисока даже готов поверить, что всё это столкновение — лишь идиотское совпадение. Хороших лжецов, как он сам, он видит сразу. — Можно и так сказать, меня сегодня не пристрелили, хотя и обещали это сделать, — говорит он самым будничным тоном и медленно достаёт револьвер. Леорио в ужасе замирает, словно парализованный, впивается взглядом в оружие, пока Хисока медленно открывает барабан и прокручивает его. — И это мне тоже не пришлось сегодня использовать. Так что да, всё в порядке. Он прячет револьвер обратно под полы синего пиджака, жадно следит за реакцией человека, который, сам того не зная, крупно подставил его сегодня. Сюрпризы не заканчиваются, Леорио умудряется его удивить даже после всех открытий за этот день. — Вы… вы извините, это я, наверное, виноват, ведь я раскрыл это место без спроса, а он недавно пережил облаву, он такой взвинченный сейчас, — на одном выдохе тараторит он, сжимая ремень сумки до белых костяшек. — Мне стоило самому передать ему Гона. Хисока удивленно приподнимает брови. После немой угрозы он ожидал чего угодно, но не извинений за поведение Курапики. — Я не отдавал Гона, — машинально произносит он, — и не собираюсь этого делать. — Кого же тогда?.. — совершенно растерянно спрашивает Леорио, выпрямляясь. Хисока впервые замечает, что тот немного выше него, пока он без каблуков. Непривычное ощущение. — Я выкупил сегодня девочку-гибрида, — коротко отвечает он. — Вышло спонтанно, мне некуда было её деть. Пришлось обратиться к вам. Курапика её уже увел. — Очень неожиданный поступок, — выпаливает Леорио. — Вы тоже не верите, что я захотел кому-то помочь? — в его словах звенит сама оскорбленность. Леорио спешно машет руками. — Нет, почему же, вы так заботитесь о Гоне, просто… — Может быть, я верю в карму, — Хисока натягивает серьёзную маску. — Очищаю её таким образом через помощь гибридам. Если Леорио был до этого в растерянности, то теперь совсем теряет дар речи. Что-то мычит, пытаясь продолжить разговор, но Хисока краем глаза замечает движение со стороны дома и поворачивается. Курапика направляется к ним быстрым шагом, девочки рядом с ним уже нет. Леорио здоровается с ним, но Курапика бросает на него такой суровый взгляд, что он быстро тушуется. — С тобой позже поговорим, — сдержанно произносит Курапика и впивается глазами в Хисоку. — Не думай, что это поменяло мое отношение к тебе. — Я и не просил об этом, — парирует Хисока, положив руку на бедро. Только в этот момент, когда Курапика стоит рядом, открытый к разговору, он понимает, что у него есть прекрасная возможность. Иллуми всё ещё никак не поплатился за угрозы его Гону. — Но, скажем, если бы у меня была маленькая интересная деталь по текущим переговорам… — он делает многозначительную паузу, внимательно следит за реакцией. — Мы могли бы считать этот день началом сотрудничества? Исключительно в сфере помощи гибридам, конечно же. Курапика колеблется, наверняка ищет подвох. Пытается понять его мотивацию. — Я слушаю, — он напряженно всматривается в лицо Хисоки, немного задирая голову. — По весне всегда вылезают кроты, вечно портят урожай. Их смешные усики могут создать впечатление, что они не так опасны, но не стоит обманываться. И следует всегда помнить, что кротам место под землей, — Хисока улыбается, совершенно невинный оскал расплывается на его лице. Их главного информатора и так уже подозревали, о чем он минимум дважды предупреждал Иллуми. Не будет неожиданностью, если его достанут, однако это всё равно принесёт много неудобств. То что надо, чтобы посерьёзнее занять Иллуми, которому приходится теперь работать за двоих. Курапика хмурится, опускает взгляд, словно что-то вспоминает. — Что ты хочешь за информацию? — наконец спрашивает он. — Твое обещание, что эта встреча останется между нами. О, и твоему, и моему боссу очень не понравится, если они узнают о ней. И мне, как одинокому опекуну, это принесло бы достаточно неприятностей, которые скажутся на благополучии Гона, — Хисока делает акцент на последних словах. — А ведь у него только началась нормальная жизнь. Курапика кивает. От происходящего он явно не в восторге, но Хисока подкупает его нужными темами и словами, и в конце он даже отвечает на рукопожатие, когда Хисока протягивает ему руку. Несмотря на невысокий рост и обманчиво тонкую фигуру, хватка у него оказывается стальная. — Только не приезжай сюда больше лично, — сухо просит Курапика. Затем он поворачивается к Леорио, который заметно побледнел за время их разговора. — Леорио, можно тебя на пару слов? Хисока смотрит, как они удаляются в направлении дома. Курапика говорит тихо, без обостренного слуха гибридов и не разобрать слова. Но о ходе беседы он догадывается. Издалека до него доносится: — Клянусь, я же не знал!.. — отчаянно оправдывается Леорио. — Но ты бы видел, как он ведет себя с тем гибридом… Они скрываются за дверью. Кажется, кому-то сейчас хорошенько влетит. Даже жаль, что он пропустит такое шоу. Хисока садится обратно за руль, проверяет навигатор, который стал активно барахлить в этом месте. Впервые за долгое время ему хочется закурить, желательно что-то покрепче, вот только под рукой ничего нет. У него и раньше не было этой саморазрушительной привычки, а после появления Гона от курения пришлось отказаться насовсем. Для его чуткого нюха запах табака слишком сильный и режущий, и если с кофе он смирился, то после сигарет будет долго морщить нос, уворачиваясь от объятий. Хисока со вздохом открывает бардачок, закидывает в рот горсть мятных леденцов и заводит машину. Хотя он способен гораздо больше времени проводить за рулем, на заданиях и без сна, сегодня он чувствует странную усталость.

***

На обратную дорогу уходит порядка пяти часов. Он останавливается лишь один раз, чтобы заправиться и взять в небольшом продуктовом магазине готовую еду. Снаружи уже темно, местами освещение на шоссе совсем слабое, и под конец поездки глаза сильно устают. Он паркуется на стоянке перед мотелем, отпирает дверь на втором этаже и заходит внутрь. Его никто не встречает, хотя Гон всегда подбегает к двери с урчанием. Это настораживает, напрягает, как и тот факт, что ещё до полуночи обещанные сообщения с отчетом стали короткими и безэмоциональными. Хисока быстро пересекает небольшой коридор и убеждается, что с Гоном всё в порядке. Тот заснул рядом с Киллуа на диване, привалившись головой к его плечу. Его лицо совершенно умиротворенное, освещено холодными голубыми тонами — в номере тихо гудит маленький телевизор старой модели, по которому идёт какая-то передача про подводный мир. Слышен монотонный голос диктора. Киллуа сидит совершенно неподвижно, поджав под себя ноги и хвост, будто боится потревожить сон Гона. Хисока встречается с ним взглядом и неожиданно чувствует нечто странное, словно укол глубоко внутри, между лёгкими. Пожалуй, стоит поскорее перенести Гона в их общую кровать.