Порочный круг

«Люцифер пребывал лицом к лицу с богом и всё же отказался служить ему»

— Анатоль Франс, «Восстание Ангелов»

Багряно-золотые языки пламени с бирюзовыми сердцевинами пожирали обуглившиеся поленья. Ева не могла оторвать взгляда от синих точек, совершенно завороженная воспоминаниями, которые никак не обретали знакомые очертания. Она помнила лишь, что однажды утонула в синеве чужих глаз. Но кому они принадлежали? Был ли то сон или реальность? Жар, исходящий от печи, заставил покрыться девичий лоб испариной. Ева стерла струйки пота холщовым платком и спрятала его в карман шерстяного платья, колючий ворот которого нещадно душил, но она должна спрятать красные полосы на шее. Иначе ее снова обвинят в колдовстве. Левая рука сжимала деревянные четки с бугристыми и неодинаковыми бусинами. Когда-то она сама их выпилила из молодой сосны, поэтому они до сих пор хранили хвойный аромат. Ева вдыхала его полной грудью, притворяясь, что молиться под величественными сводами извечно холодной церкви, но на самом деле она вдыхала приятный запах, сбегая от тошнотворной вони ладана, и шептала различную бессмыслицу: что же приготовить на ужин, как бы подешевле достать обрезки мяса и хребты речной рыбы, строила планы на ближайшие праздники. Ева не умела читать, поэтому не знала, что написано в библии, но отчего-то не верила проповеднику, который воскресными вечерами пересказывал притчи и поучительные моменты из нее. Казалось, все пропитано ложью. Даже молитвы, что Ева изо всех сил пыталась запомнить. Выходило тщетно. Ни одно словечко из «Отче наш» не отпечатывалось у нее в сознании. Ева ничего так не желала, как выучить хотя бы одну молитву, чтобы спастись от кошмаров, что приходили к ней, стоило плоскому диску луны выйти на небосвод, рассеивая мрак. Но каждую ночь в ее постель заползал черный склизкий змей с рубиновыми очами, в чьих гранях вспыхивали синеватые отблески — отражения свечных огоньков. Ева сглатывала слюну, напоминающую в эти мгновенья сладкий кагор, и силилась произнести хотя бы имя господа всуе, но с губ срывался лишь жалкий хрип, перетекающий в стон, когда змей обвивал ее тонкую шею хвостом. Змей сдавливал ее, разгоряченная чешуя оставляла безобразные ожоги. Сначала Еве думалось, что все это — сон. Пока не заметила в мутном и разбитом зеркале вздувающиеся волдыри на шее, словно ее пытались повесить на раскаленной цепи. Ева не чувствовала боль, даже когда тайно обрабатывала ожоги. Но стала оттягивать момент отхода ко сну. Ложась в постель, Ева долго крутилась с одного бока на другой, била себя по щекам, не позволяя провалиться в сон, пока усталость не брала вверх и ей не приходилось сдаться. Порой змей что-то сладострастно шипел ей на ухо, но чаще всего хранил молчание. Между ними установился немой диалог. Змей обещал защиту. Змей клялся, что освободит ее из плена забытья. Змей умасливал Еву, что она вознесется над своими обидчиками, а он их покарает. Ева в последний раз сжала четки и со сдавленным всхлипом кинула их в огонь, беснующийся в печи. Пламя с треском захватило бусинки, а Ева с безразличием наблюдала, как ее творение обращается в угольки. Она давно перестала рассказывать на исповедях о мучительных кошмарах, более не показывала матушке странные следы, что не проходили. Пастор обвинял Еву в ворожбе, а мать — в сношениях с дьяволом, которые ей немедленно стоит прекратить. Ее и так никто не берет замуж! А так, всю семью на плаху отведут. Неожиданно дверь распахнулась, слетев с петель. Она упала рядом с Евой, оцарапав плечо, и она ощутила, как занозы впились в свежую царапину. Двое крестьян ступили в избу. С их волос стекала дождевая вода, а хлопковые рубахи облепили тела. — Что вам нужно? Только и успела пролепетать Ева, как один из них схватил ее за белую косу и ударил затылком об стенку печи. Пространство вокруг поплыло, а за окном сверкнула молния. Еве почудились на мгновенье темные крылья за их спинами, но это было лишь секундное наваждение. Возможно, из-за удара. Ева предприняла попытку закрыться руками, но мужчина, который первый принялся ее избивать, заломил ей руки, а второй подошел с булыжником. Он выпустил его из рук над головой Евы, и она зажмурилась, не желая смотреть смерти в глаза. Неожиданно булыжник замер в миллиметре от ее лица, и мириада воспоминаний обрушились на нее. Ева поторопилась отползти от замерзших в неестественных позах мужчин и наткнулась спиной на ножку сколоченного самостоятельно стола. Кто-то дотронулся до ее плеча, и Ева подскочила, словно стаей пчел ужаленная. Где она находилась? Что это за место? Почему ее хотели убить? Из-за волнения ладошки взмокли, и Ева вытерла их об подол шерстяного платья, поднимая взгляд на незнакомца, чьего прикосновения она так испугалась. Ева нахмурилась и отступила. На столе в вальяжной позе развалился не незнакомец, а Люцифер. Его бледный лоб был усеян лопнувшими язвами, из которых сочилась багровая кровь, стекающая атласными лентами по вискам. — Ты проник в мой сон? — В воспоминания, что тебе стерли. Для твоей же безопасности. Когда-то я обещал освободить тебя, и в отличии от бога держу свое слово. Казалось, елейный голос Люцифера звучал не из его уст, а доносился из каждой точки окружавшего их пространства. Дьявол находился в оболочке, в которой недавно предстал перед Евой, но словно это была иллюзия, и он был везде, как необъятное и незримое существо. Ева боялась признаться самой себе, что вовсе не желала поскорее очнуться и сбежать от Люцифера. Его спокойный тон, наоборот, убаюкивал ее, манил, и напоминал тягучий мед, который она так любила добавлять в черный чай с листочками смородины. — Зачем тебе это? — Ева-Ева, — цокнул Люцифер и спрыгнул со стола. За ним тянулись теневые змеи, и под ними дощатый пол сгнивал, рассыпаясь в прах и оголяя червивую землю под фундаментом. — За столько столетий ты совершенно разучилась задавать вопросы. Мне нужно не «это», а «ты». Он обошел ее вокруг и остановился у нее за спиной. Ева ощутила дежавю, вспомнив их первую встречу. Люцифер уложил руки ей на талию, спускаясь вниз, а его разгоряченное дыхание опаляло шею сзади. Дьявол скользнул сухими губами по коже, но не было никакой нежности или желания, похоти в этих касаниях. Он словно показывал Еве ее место, демонстрировал, что с этих пор она принадлежит лишь ему одному. Он — хозяин, а она — послушная собачонка на цепи. Теневые змеи обвили ее лодыжки и замерли прямо под коленками, будто ожидая приказ Люцифера пойти дальше. — Но раскрою я тебе правду, когда все воспоминания возвратятся в твою прекрасную головушку. — Теперь Люцифер обвел изгиб шеи Евы раздвоенным языком. Кожа покрылась мурашками, а Ева закусила губу, сдерживая стон, что, сорвавшись, погрузил бы ее в пучину стыда. Его прикосновения должны быть ей омерзительны. Она обязана его оттолкнуть! Но несмотря на доводы рассудка, внутри поднималось странное желание, сносящее все на своем пути. — Я ведь не могу тебя принудить повиноваться мне, Ева. Ты, как и я, отказалась слепо подчиняться отцу, следовать его наивному сценарию, и оказалась изгнанницей. Разве это справедливо? Ева не нашлась с ответом, тратя все силы на то, чтобы побороть грязные мысли и образы, что всплывали перед глазами. — Я буду ждать, когда ты увидишь, что нет «добра» и «зла»: их границы размыты, и злом становится та сторона, которая не успела первой обвинить других во всех смертных грехах. Вот, ангелы когда-то нашли тебя в глухой деревне и размозжили твою голову, — шептал на ухо Люцифер. — Они так усердно опускали на тебя булыжник раз за разом, что от твоей головы осталась смесь костей и мозгов в кровавой луже. Ты умерла не сразу, Ева, и еще долго чувствовала адскую боль. Люцифер щелкнул пальцами, и тени поползли к печи, сплетаясь в девичье тело. Оно распласталось на полу, а в том месте, где должна была быть голова, растеклась гранатовая лужица с ошметками кожи, мозгов и клочками волосами. Еву замутило, и она с усилием сдержала рвотный позыв. — Разве могут подобные им нести добро и благодать? — Большой палец Люцифера оглаживал Еву через ткань чуть выше таза. — Все будут убеждать тебя, что я твой заклятый враг. Однако я ни разу тебя не убил, Ева, и возвращаю то, что несправедливо отняли. Что-то слегка толкнуло Еву в правое плечо, и она повернула голову в ту сторону. Помещение и сам Люцифер пошли трещинами, с хрустом рассыпавшись на миллион осколков. Ева дернулась и выплыла из плена кошмарных сновидений. На нее навалилась целая какофония звуков: развеселое пение птиц за окном, закадровый смех и аплодисменты глупого ситкома по телевизору, щелканье клавиш клавиатуры. Ева закрыла уши руками, зажмурившись. — С тобой все в порядке? — Обеспокоенный голос Дина заглушил посторонние шумы, и она наконец-то смогла открыть глаза, сфокусировав взгляд на охотнике. Ей хотелось закричать, что ничего не в порядке, все просто ужасно. Ева уже собиралась рассказать Дину о странном сне, который, возможно, был далеким воспоминанием, что возвратил ей Люцифер. Но что-то внутри нее захлопнуло это желание в стальной коробке. — Д-да, — сбивчиво ответила Ева, поднимаясь с постели, возле которой лежал пакет с одеждой. Все-таки Дин выполнил обещание. — Вчерашний день оставил меня под большим впечатлением. Вот всякая чушь и снилась. Схожу в душ и все наладится. — Хорошо, — кинул Дин, направляясь к Сэму, согнувшемуся в три погибели над ноутбуком. — Давай быстрее, принцесса. Позавтракаем, да отправимся на дело. — Неужели вы меня возьмете? Куда же пропало твое упорство запереть меня под десятью замками у Бобби? — Я ведь могу передумать. Оставшиеся колкости Ева приберегла на другой случай и взяла пакет, умчавшись в ванную комнату. Ее не прельщала перспектива провести весь день в душном номере дешевого мотеля с идиотскими шоу или фильмами для взрослых по телевизору. «Это ведь полбеды» — размышляла Ева, стягивая с себя рубашку Дина. Она сложила ее аккуратно на закрытую крышку унитаза и включила воду погорячее в душе. От воды несло хлоркой, но Ева блаженно прикрыла глаза, попав под ее поток. Страшил ее не скучный денек в четырех стенах, а появление ангелов, особенно жестокого Захарии, которого Ева по неосторожности оскорбила. Возможно, когда-то он уже убил ее. Демоны не угрожали ей. Сама того не зная, она прожила с ними практически всю жизнь под одной крышей. Ева вылила в ладонь немного шампуня с запахом манго и начала распределять его по длинным волосам, попутно массируя кожу головы. — Так странно… — вырвалось у Евы. Она никогда не верила в существование перерождения, а теперь сам дьявол помогает ей вспомнить короткие прошлые жизни. Приняв душ, Ева наспех высушила волосы и переоделась в то, что ей любезно предоставил Дин: обтягивающая белая майка, джинсы на высокой посадке, клетчатая серая рубашка и кожаная куртка, по потертостям которой Ева поняла, что она была из секонд-хенда. — Сдается мне, что это вендиго, — проговорил Сэм, когда Ева вышла из ванной комнаты. Дин же ему ответил: — А еще оборотень, перевертыш, вампир или какой-нибудь злой дух. А возможно, языческий божок. Они все повыскакивали в последнее время. — Да, но вендиго охотится преимущественно в лесах. — Обсуждаете дело? — Вопросила Ева, а Дин передал ей остывший хот-дог. Она не стала медлить и сразу же откусила от него кусочек, поморщившись. Ева ненавидела горчицу всей душой, но перечить не стала. Она и этому была рада. — Ага, — коротко ответил Дин, листая какой-то потрепанный блокнот. Не дождавшись более подробных разъяснений, заговорил Сэм: — В местных лесах уже десять лет бесследно пропадают люди. — Дикие животные? — Предположила Ева, запрыгивая на подоконник. Горчица потекла меж пальцами, и она слизала ее, поймав на себе уж слишком долгий взгляд Дина. Ева пожала плечами, указывая на то, что просто испачкалась, а старший Винчестер вернулся к усердному изучению блокнота. — Дикие животные, которых никто здесь долго уже не видел, — продолжал пояснять Сэм. — Тем более никогда не слышал о звере, который мужчин оставляет в живых, а вот девушкам везет меньше. Не считаешь, что зверюга подозрительно избирательна? — Поэтому я предполагаю, что в лесной чаще мог засесть вампир. Они любят красоток. — Сначала опросим семьи пропавших, а затем прошерстим леса. — Сэм захлопнул ноутбук в тот момент, когда Ева уже доела хот-дог. Безусловно, у нее родилась масса вопросов: — Почему вы думаете, что они нам просто так что-то расскажут? — Не просто так. — Усмехнулся Сэм и выудил из кармана удостоверение, протянув его Еве. — Сегодня мы — журналисты независимого журнала, который расследует случаи, в которых полиция бессильна. — Да ну! — Воскликнула Ева, разглядывая карточку. Совсем как настоящая! — То есть вы подделываете документы? А деньги случайно не печатаете? — Только банковские карточки. — Подмигнул Дин.

***

Влажный гравий лип к колесам Импалы, когда они подъехали к домику, выкрашенному в персиковый цвет. На первом этаже краска успела облупиться, но зато низкий заборчик был недавно покрашен. Резкий запах краски ударил в ноздри, когда Ева вышла наружу, хлопнув дверцей. Она заранее достала из кармана удостоверение и прямо уложила в ладони, чтобы точно не ошибиться. Пальцы слегка дрожали из-за волнения и предвкушения приключений. Хоть и весьма опасных приключений. Сэм первый постучал в дверь, а Дин с Евой встали позади. Такой выбор очередности Дин оправдал тем, что у Сэма личико больше походит на сердобольного начинающего журналюгу, готового раскапывать правду в кучке дерьма. — Кто вы? — Без приветствий поинтересовался хозяин дома. Ева отметила недельную щетину, многослойные мешки под глазами и болезненную бледность, словно мужчина месяцами уже не покидает жилище. Возможно, Ева и сама бы выглядела подобным образом, исключая щетину, если бы не горькое осознание, что по-настоящему утрату она никак не могла прочувствовать. Разглядывая мужчину из-под пушистых ресниц, Ева безмолвно поблагодарила Гавриила за всю заботу, коей он одаривал ее на протяжении взросления. — Мы из журнала «Неудобная правда», — на ходу придумывал Сэм, и Ева прищурилась, вцепившись взглядом в широкую спину. Сэм дернулся, словно почувствовал ее пристальное внимание, а она недоумевала: «Как можно поверить в подобную чушь? «Неудобная правда» — серьезно?» — Никогда не слышал о таком. Но я предпочитаю смотреть телевизор, чем читать журналы и газетенки. Что вам нужно? Но убитый горем мужчина, похоже, проглотил наживку. — Мы начинающие журналисты. — Сэм кивнул на Еву с Дином, и они синхронно показали удостоверения. Однако мужчину не интересовали подобные детали. Дин повел бровями, глянув на Еву, и пожал плечами. — Нас взяли на стажировку, и мы сразу принялись за самые запутанные дела, в которых сотрудники полиции бессильны. — Вы насчет моей жены? — Да, — сочувствующе произнес Сэм, приложив ладонь к сердцу. — Мы хотели бы обсудить дело Присциллы. Знаем, что никто вам не поверил, но мы убеждены, что это точно был не дикий зверь. Мужчина отступил, приглашая их войти. Ева изумилась, как просто оказалось убедить его в не столь искусно сплетенной лжи, и зашла вместе с Винчестерами. Она невольно подумала о том, что потерявший самое дорогое и ценное человек готов ухватиться за любую соломинку, дабы вылезти из болота. Даже если она уже наполовину переломлена. Они очутились в мрачном коридоре, заваленном мусорными пакетами, из которых несло протухшими остатками еды и еще, черт знает, чем. Ева сдержалась, чтобы не зажать нос и не обидеть мужчину, а вот Дин прикрыл рот рукой, сдерживая рвотный позыв. Ева нахмурилась и пихнула его локтем в бок. Хозяин дома сопроводил их в гостиную, куда не доходили неприятные запахи. — Полицейские мне не поверили, а другие журналисты высмеяли меня в газетах. После этого я их не читаю, — признался мужчина. — Это точно был не зверь. «Надо же, — подумала Ева. — Сразу нашли свидетеля. Или Сэм заранее знал, к кому они ехали?» — Кто же это был? — Настала очередь Дина задавать вопросы. Ева следила за братьями, слушала их, запоминая каждое словечко, чтобы в следующий раз не стоять истуканом в сторонке. Раньше Ева считала, что не существует лжи во благо, но теперь сомневалась в собственных убеждениях. Винчестеры доказывали обратное: порой приходиться лгать человеку в лицо, не краснея, чтобы защитить его, оградить ото зла, способного его уничтожить. Что уж говорить об охотниках, ее «ангел-хранитель» занимался этим многие годы. — Странного вида человек. Жертва каких-то экспериментов или радиации. А может, и дитя инцеста. Смотрели «Поворот не туда»? — Омерзительный фильм. — Скривился Дин. Еву заинтересовала подобная реакция. Старший Винчестер явно повидал всякой мерзости. Что такого в этом кинофильме раз сам Дин испытывал к нему подобного рода отвращение? — Вот такой же был уродец, только высокий. — Мужчина встал на носочки и вытянул руку на максимальную длину. — Даже выше. Пальцы как пять сложенных между собой спиц и синюшные ногти. Наверное, плод инцеста и радиации одновременно — уж точно. — Такое и в кошмарном сне не привидится, — вырвалось у Евы. — Уж точно, девочка. Такое воображение не способно сотворить. Только гадкая реальность выплевывает из чрева таких тварей. Мужчина несколько секунд помолчал, а затем упал в кресло, сокрушительно покачав головой. В уголках глаз скопились бусины слез, лопаясь ручьями по щекам. — Я до сих пор занимаюсь ее поисками. Каждый раз мерещится ее голос с разных сторон, но я всегда словно иду не туда. Захожу глубже в лес, пока не потеряюсь, а потом иду по старым следам назад. Я уверен, что она еще жива. Точнее не теряю надежды отыскать свою милую Присциллу. Он ведь человек. Значит, украл, возможно, ее не для убийства. Хотелось бы в это верить… Ева пересекла комнату и присела на корточки перед мужчиной. Она накрыла его липкие из-за какого-то соуса руки своими и сжала, показывая, что он хоть и ненадолго, но не один. Она совершенно перестала обращать внимание на то, что от него несло дешевыми сигаретами, вчерашним перегаром, и он явно не мылся несколько недель. Снаружи его дом был идеально выкрашен, демонстрируя иллюзию того, что он не сломлен в то время, как за фасадом шумно трескался хрусталь, а его хозяину приходилось босиком брести по осколкам, оставляя за собой широкий окровавленный след. — Мы постараемся вам помочь с поисками. Даже если Присциллы уже нет в живых, то мы найдем ее останки, чтобы вы узнали правду. Ева специально назвала жену пострадавшего по имени, отмечая ее личность. Пусть для них пропавшая женщина была безликой и неизвестной, но для своего мужа она до сих представляет собой целый мир, светило, благодаря которому он все еще ведет борьбу. Мужчина благодарно кивнул, сказав: — Спасибо, девочка. Я совсем забыл обо всех условностях. Меня зовут Патрик. — Ева. Возможно, было бы лучше солгать и назвать имя, записанное в удостоверении, но Патрик заслужил правду. — Патрик, вы сможете сегодня вечером нам показать место, где этот урод похитил вашу жену? — Конечно. — Оживился Патрик. — Тогда встретимся в парке у начала леса. Вечером. Без лишних глаз. Ева покидала дом Патрика с бурей смятения под ребрами. Ураган скручивал струны чувств, не позволяя ей понять, чем в большей степени вызван неприятный осадок и как с ним справляются Винчестеры. — Похоже, и правда вендиго, — сквозь зубы процедил Дин, останавливаясь у Импалы. — Ненавижу этих тварей. И как Патрик точно описал: дитя инцеста, попавший под радиацию. Ему бы книжки писать. — Мы больше никого не будем допрашивать? — Поинтересовалась Ева, кутаясь в куртку. — Не-а. Здесь все с первого раза понятно, — ответил Сэм, покачиваясь на пятках. — Патрик точно описал внешность этих тварей. К тому же он слышит голос жены, когда приходит в лес, а вендиго умеют имитировать голоса людей. А его предпочтения в женщинах можно объяснить человеческой личностью, которая у него когда-то была. Они ведь тоже раньше были людьми. — Даже если мы ошиблись, то мы будем импровизировать. — Подмигнул Дин. — Нам не привыкать. Тогда ты, Сэм, иди в номер и пакуй оружие, а мы заедем с Евой за ракетницами, керосином и на всякий случай газовыми баллонами для походов. Ева с Дином подкинули Сэма до мотеля, а сами вскоре доехали до центра городка с множеством магазинчиков. Сначала они отправились в охотничий, где Дин прикупил три ракетницы, а после в хозяйственный магазин, который поражал своими размерами. Дин катил тележку. Ева же шагала рядом с ним, предпочитая не уходить далеко и теряться из виду. — Ты, наверное, переживаешь? — Спросил Дин, слегка толкнув ее плечом. Ева немного замялась и выдохнула напряжение. — Немного. Хотя, подозреваю, вендиго не страшнее ангелов. — Относительно. — Меня больше интересует, как справляться со своими чувствами? — Что ты имеешь в виду? — Ну… как вам с Сэмом удается оставаться равнодушными, когда вы встречаете людей со столь трагичными судьбами? — Никак. — Дин сжал рукоятку тележки, замедлив шаг. Он не смотрел на Еву. Его взгляд устремился вперед, в пустоту, будто в поисках правильного ответа, что утешил бы его спутницу. — Покуда у тебя есть душа, ты не сможешь оставаться равнодушной к тем, кому помогаешь. Но тебе приходиться прятать эмоции, потому что если дашь слабину, то и человек сдаст позиции. Роль защитника не так благородна, как кажется. — Жаль, что на вас с детства лег этот груз ответственности… — Перестань. — Отмахнулся Дин. — Меня уж точно жалеть не надо. Дин остановился и щелкнул Еву по носу. Неожиданно он подхватил ее за талию и усадил в тележку. Ева не успела осознать происходящее, как Дин понесся между стеллажей, распугивая других покупателей. — Дин, нас же сейчас выгонят! — Воскликнула Ева, но страх сменился весельем, а за ним последовал и смех, разрывающий путы сомнений и печали, сковавшие грудь. Лед трескался, и Ева словно выпускала весь пар, ярость и обиду. Тележку заносило на поворотах, и щеки Евы вспыхнули, когда до ушей донесся хохот Дина. Впервые за время их знакомства он заливисто и искренне смеялся, но веселье закончилось, когда дорогу им преградил долговязый администратор. — Сэр, мы просим вас прекратить это хулиганство и распугивать покупателей, — строго обратился к ним паренек. Он был явно младше Дина и смотрел на него из-под насупившихся бровей. — Иначе нам придется вас выгнать. Дин обезоруживающе поднял руки и смиренно изрек: — Прошу прощения. Больше не будем нарушать порядок. Администратор кивнул и потерялся среди стеллажей, а Ева с Дином разразились хохотом. Охотник помог ей выбрать из тележки, и Ева заметила, что ресницы Дина слиплись из-за слез, выступивших в приступе смеха. — И что это было? — Ты всегда больно грустная. Решил проверить умеешь ли ты вообще по-настоящему смеяться. — Результат тебя удовлетворил? — Вполне себе.

***

Сумерки придали городку особый шарм и таинственность. Небесная бирюза сменялась бледно-розовым цветением сакуры, перетекая в малиновые оттенки, пока лучи заходящего солнца не вспыхнули алыми плодами граната и багровыми каплями крови. Тени сгущались, удлинялись, скрывая все недостатки города. Птицы замолкли, и звенящая тишина раздражала воображение, которое заставляло слышать то, чего на самом деле не было. Ева дышала в ладони, растирая кожу, дабы хоть как-то согреться. Пар вился у рябиновых губ, и она переступала с ноги на ногу в ожидании Патрика. Карман тяжелел из-за ракетницы, что Ева собиралась взять в руки, как только они войдут в лес. Дин прицепил ей на ремень ножны с длинным зубчатым кинжалом, что бился об бедро, когда Ева начала прыгать из-за нетерпения и холода. — Ты главное по лесу так не скачи. Наш чудище любит симпатичных девиц, — предостерег ее Дин. Сложив руки на уровне ребер, он облокотился на капот Импалы. Свет уличных фонарей отражался в мелких каплях на черном металле. От влажной земли несло прохладой, и Ева чихнула. — Чудно, ты еще и простыла. — Кстати, по поводу его любви к дев… — Сэм не успел закончить, как его перебил Дин: — Нет. Я знаю, что ты хочешь сказать, но мой ответ — нет. — Я готова быть приманкой, если вы об этом. Недосказанное было слишком очевидным и напряжением повисло в воздухе. Ева смекнула что к чему довольно быстро, а реакция Дина доказала, что она права. Мышцы охотника напряглись, и он сильнее стиснул челюсть, словно в попытке схватить за хвост все бранные слова, пляшущие иглами на кончике языка. — Вот, Дин, так будет гораздо быстрее, — Сэм поддержал Еву, но старший брат оставался непреклонным, всем своим видом показывая, что этому не бывать. И между ними разгорелся бы пылкий спор, если бы не подошедший с фонариком Патрик. За спиной мужчины висел охотничий арбалет, а на поясе болтался топорик. Он явно давно готовился к встрече с похитителем жены. Вместе они зашли в чащу. Ветви деревьев переплетались друг с другом, образуя над их головами сетчатый купол, через который пробивались несмелые лучи заходящего солнца. Ева залезла в карман и накрыла онемевшими от холода или страха пальчиками ракетницу. Наставления Дина набатом звучали в голове: «Огонь — ахиллесова пята вендиго. Лучше целься в сердце или голову». Под пружинистым шагом хрустела опавшая листва, с треском ломались тонкие веточки, но ни одного намека на монстра не находилось. В лесу стояла жуткая тишина, прерываемая частым дыханием, шагами и проснувшимися совами. Вскоре страх растворился каплей акварели в чистейшей воде скуки. Ева пинала шишки и опустила ракетницу, пока они не остановились у подножья холма. Сэм стер испарину со лба, а Патрик присел на поваленное дерево. — Нам нужно разделиться, — предложил Дин и двинулся к Еве. — Так быстрее прочешем лес. — Я пойду с Сэмом, — заявила Ева и отошла к младшему Винчестеру. Дин не смог скрыть удивления и настороженности, нитью прошившими идеальные черты лица. Слишком уж идеальными, по мнению Евы. — Нет, Ева, я вижу тебя насквозь, — запротестовал Дин. — Я не позволю тебе воплотить этот план. — Не позволишь? — Да, я запрещаю. — А я должна спрашивать твоего разрешения? — Все, хватит! — Сэм вклинился между Дином и Евой, разводя их по разные стороны. — Как кошка с собакой. Мы только теряем время. Дин, вы с Патриком найдите место, где в последний раз видели Присциллу, а мы двинемся в другом направлении. Сэм не дал возможности Дину возразить и потянул Еву за собой. Она украдкой посмотрела на Дина в попытке убедить себя, что приняла правильное решение. Все внутри вопило о том, что она хотела бы остаться со старшим Винчестером вдвоем, ибо знала его лучше младшего. Но с Сэмом видение проблемы совпадало гораздо лучше. — Как нам его выманить? — Найдем более открытую местность, — Сэм проговаривал план вслух. — Я затаюсь в стороне, а ты выйдешь одна. Так, думаю, наш потенциальный вендиго клюнет и покажет себя. — А ты точно успеешь его убить? — Ева, это твоя первая охота, а не моя. — Верно… Ветер зашелестел общипанными кустами, стволы деревьев заскрипели под его влиянием и до слуха Евы донесся отчаянный крик Дина: — Ева, помоги! Вопль был полон физической боли, словно охотника раздирали на части. Ни одна мысль не промелькнула в голове Евы. Она выудила ракетницу и помчалась назад, влекомая зовом о помощи. Сэм выругался и побежал за ней. Кровь стучала в висках, и ей мерещилось, что тени, собираясь в кучу, мчались войском преданных солдат позади нее. Ева ловко перепрыгивала через пни, толстые корни, что сама земля выплюнула, отвергла. Нескончаемый крик потух в слабый стон, когда Ева оказалась ближе, и кто-то или что-то сбило ее с ног. Ей не удалось удержать равновесие, ракетница улетела в сторону, а Ева упала на землю, ударившись затылком об пень. Из легких вышибло весь воздух, а перед глазами плясали темные пятна. Ева прокашлялась и со свистом выдохнула, ощупывая затылок. Волосы стали влажными и липким — значит, разбила голову. — Черт… Над ней склонилось нечеловеческих размеров существо. Вытянутый череп обтягивала серая кожа, а глазницы казались бесконечными безднами Марианской впадины. Вендиго резко наклонился к лицу Евы и от его дыхания шло такое зловоние, что ее чуть не вывернуло. От жуткого оскала кровь стыла в жилах настолько, что Ева ощущала, как по венам текут острые льдинки и снежинки. Неожиданно раздался выстрел, и вендиго воспламенился, с диким воплем бросаясь в сторону. Роковый выстрел совершил Сэм, а рядом присел Дин, осматривая Еву на наличие серьезных травм. Он взял ее за запястье, потянув на себя, но Ева никак не могла встать. — Ты в порядке? Во взоре Дина ярость граничила с заботой, и вопрос такой уже знакомый и в какой-то степени родной помог найти Еве точку опоры, сбросив себя оцепенение ужаса. Ева ухватилась за предплечье Дина, поднимаясь на негнущихся ногах. — Да… теперь все отлично. — Я вам говорил, что план ваш — дерьмо! — Все пошло не так, как я себе представлял, — признался Сэм. — Вендиго подделал твой голос, Дин, а Ева помчалась тебя спасать. Дин покачал головой, раздраженно проговорив: — Глупое решение. Больше так не делай. Я бы не стал подвергать тебя опасности, крича, чтобы ты меня спасла. В сказанном таилось нечто такое, что Дин не мог облечь в слова. В этом укоре таилась личная боль: именно из-за подобной ошибки он когда-то потерял Джо. Жало обиды укололо Еву. Она бы не хотела, чтобы он видел в ней ее старшую сестру, но не высказала это вслух. Рана еще свежа, и полосовать ее Ева не желала. Из глубины чащи вынырнул запыхавшийся Патрик. Со смесью испуга и гнева он оглядел тело вендиго, обходя его по кругу. Патрик сглотнул ком прежде, чем заговорить: — Эта тварь?.. — Да, — подтвердил Дин. — К сожалению, Присциллы уже давно нет в живых. Это вендиго. Они каннибалы. Так что вашу жену он украл лишь для одной цели... мне очень жаль. — Что же это такое… — продолжал Патрик. — Все это не сказки? Нечисть и правда существует? И вы не журналисты? Братья ответили отрицательно, и Патрик еще сильнее поник. Он сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки. Отчего-то Ева почувствовала, что теперь для вдовца охота может стать личной вендеттой, и она не могла осуждать его. В ночном воздухе повисли горечь, траур, жажда мести и неизвестно откуда взявшееся предвкушение. Совершенно вымотанная Ева чувствовала себя на своем месте, как никогда прежде.