American horny story

      Фёдор не замечает, как одна ночёвка плавно переходит во вторую, а потом и в третью.        Вечер пятницы заканчивается за просмотром первого сезона разноцветных пони. В субботу они долго валяются и встают позавтракать только к середине дня, а после еды домой ехать просто лень. Ацуши предлагает вместе подготовиться к новой учебной неделе и сделать домашние задания, а ближе к вечеру Дазай вспоминает про второй сезон. Пижама с цветастыми крабами кажется слишком удобной, чтобы из неё вылезать, а тишина в квартире — слишком привлекательной. Маленький помощник мафиози был очень воспитанным и спокойным, поэтому его присутствие было практически незаметным. Сам же Дазай то ли обрадовался тому, что наконец-то может провести огромное количество времени со своей родственной душой, открывая ему двери в свой внутренний мир, то ли искренне хотел узнать, насколько долго Фёдор может проторчать у него в квартире. Выяснил: ровно двое суток и ещё одна ночь с воскресенья на понедельник сверху. Потому что до школы будет ближе.        Дазай не знает, что именно произошло между ними на эмоциональном уровне за эти выходные, но они точно стали гораздо ближе друг к другу, чем до этого. С Фёдором ему было очень комфортно. Не только потому что он понимал его, как никто другой, но и потому что был просто безумно приятным человеком. Стало даже интересно съездить к нему домой в Россию, чтобы посмотреть, что там с детьми делают, что они вырастают такими заботливыми и внимательными. Как к чужому пространству, так и к самим людям. А блинчики, приготовленные его золотыми руками со сладким молоком, отдалённо напоминающим ванильный крем, он точно никогда не забудет. Дазай раньше никогда не пробовал сгущёнку, потому что его пугало изображение радостной коровы на упаковке, но Ацуши сказал, что в Японии она так же популярна, как и в России.        В понедельник утром они втроём приезжают в школу, и ничего не предвещает беды ровно до того момента, пока в коридоре они не сталкиваются с двумя озлобленными взглядами русских подчинённых. Николай, особо не церемонясь, направляется к ним, а Фёдор технично пытается свалить в класс, но он идёт следом и орёт на весь коридор на русском, безжалостно позоря их двоих:  — Фёдор! Федя, а ну стой!  — М? — он разворачивается на месте и смиряет его своим ледяным взглядом, беззвучно намекающим замолчать, но Николай не только не собирается играть по чужим правилам, но и решил притвориться его мамой, судя по всему.  — Где ты шлялся все выходные, а?! — даже с той же интонацией произносит он свой упрёк.  — Почему шлялся-то? — спрашивает Фёдор, не понимая, почему должен оправдываться. Машинально видимо. Дазай с Ацуши тактично уходят в сторону, хоть и ничего не понимают на их языке кроме того, что разговор не самый приятный, — Я был в гостях.  — И с каких пор ты по гостям хо… — начинает Николай и переводит взгляд на компанию, складывая в уме одно событие с другим, — Я-ясно. Ты был с ним?  — В этом есть какая-то проблема? — спрашивает он.  — Да. Одно дело приводить его к нам домой, а другое — уходить к нему, — отвечает Николай и снова выглядит слишком шумным и привлекающим много внимания. Ну что за детский сад? — Не думаешь, что это может быть небезопасно?!  — Ты сейчас сомневаешься в моих решениях или просто беспокоишься за сохранность моей жизни? — спрашивает Фёдор, прищуриваясь и глядя точно в его глаза. Такие вопросы всегда ставят в тупик, потому что на них не существует правильного ответа, и они оба это знают. Николай прекрасно осознаёт, что пытается сейчас рявкать на своего руководителя, но капля совести у него должна быть? Мог бы и предупредить о своих планах, чтобы они не беспокоились.  — Напоминаю, что я не тот человек, для которого высока ценность чьей-то жизни, — фыркает он в ответ.  И это чистая правда, ведь действительно волнуют его в этой жизни всего несколько вещей — видосики, викторины, вечеринки, выпивка и веселье. Фёдор придумал называть такой список приоритетов «V», одновременно включавшей и первую букву всех увлечений, и их количество.  — So-о, ты не уверен во мне, как в лидере, и хочешь меня уничтожить, как только появится возможность? — он снова задаёт неудобный вопрос, переворачивая все слова. — Занятно.  — Я лишь сказал, что меня мало касается сохранность твоей жизни. Приказ был не в этом, — отвечает Николай. — Или ты уже нуждаешься в охране?  — Не понимаю смысла этого диалога, — Фёдор обрывает его попытку включиться в словесный баттл и просто уходит.   — Ты не можешь пропадать и не отвечать на звонки и сообщения два дня! — кричит он ему вслед.  — Прости, но это ровно то, что я могу делать, — говорит Фёдор из-за плеча. — Это ты должен передо мной отчитываться, а никак не наоборот. Или мне стоит уточнить это у вышестоящего руководства?  — Да пошёл ты! — бесится Николай. — Убиваешь не только всё веселье, но любое хорошее отношение к тебе! Мы хотели потусить с тобой, хладнокровный ты эгоист!        Возможно, это неправильно, между ними ведь довольно близкие отношения. Но когда речь заходит об иерархии — каждый должен знать своё место. Фёдор с самого детства усвоил урок о том, что на твою власть будут покушаться, а милосердностью будут пользоваться, если не будешь показывать зубы в нужный момент. Николай был из тех, кто быстро зазнавался и воспринимал доброту как слабость, начиная думать, что им можно помыкать. Но демоном помыкать нельзя. С ним можно только договориться.  «Издержки профессии, что поделать» — думает про себя Фёдор, заходя в класс, где Дазай уже ждёт его за первой партой у окна. Жаль, что не с распростёртыми объятиями, это было бы забавно. Но интереса в глазах выше крыши.  — Такой эмоциональный, — комментирует он ситуацию, как только Фёдор садится рядом. — Что сказал?  — Ничего нового. Иногда нужно напоминать людям, кто здесь главный, а то забывают, — отвечает он.  «Ох, как же ты прав» — посмеивается про себя Чуя, слушая их диалог. Сегодня он специально сел поближе, чтобы иметь возможность не только понаблюдать, но и уши развесить. Было бы проблемно, если бы Дазай говорил с ним на русском, и как же прекрасно, что Фёдор знает японский. Это существенно облегчает задачу.        Маленький провал вечера пятницы совсем не омрачил настроение рыжего. Он наверняка узнал, что мафиози между собой достаточно близки, а это ему на руку. Скучно было бы их рассоривать, если бы они просто использовали друг друга для своих целей, а теперь можно будет насладиться целым шоу. Ещё и такой удачный конфликт с подчинённым! Сегодня судьба развернулась к нему самым красивым ракурсом.  — Ацуши меня побаивается, поэтому даже разговаривает тихо всегда. А Куникида… — говорит Дазай, — Просто старается обходить за километр. У нас постоянно конфликты. — Они неизбежны, когда людям кажется, что тебе досталось что-то слишком легко. Они просто не могут осознать, что статус — очень шаткая вещь, которую необходимо постоянно поддерживать и укреплять, не говоря о том, что гениальность скорее является проклятьем, — отвечает Фёдор.  — Со стороны всегда создаётся впечатление, что если ты делаешь что-то быстро и хорошо, то любой идиот сможет так же, — поддерживает Дазай.  — Именно.  «Так вот, в чём дело» — делает про себя вывод Чуя, улыбаясь. Всё оказалось ещё проще, чем он думал: два несчастных мальчика нашли друг друга и целыми днями обсуждают свои проблемы. Вот бедняжки.        Ему нравится то, какое представление разворачивается на его сцене. Он будет в нём главным сценаристом, режиссёром и актёром. Первый акт начнётся уже совсем скоро, как только нужная информация дойдёт до японского руководства. И он терпеливо ждёт этого момента, чтобы насладиться им. Чуя учёл и время на организацию операции, и бюрократию, и разницу часовых поясов, чтобы новость нагрянула примерно…  — Странно, — говорит Дазай, доставая вибрирующий телефон из кармана и глядя на экран.  …Сейчас.  — Что такое? — спрашивает Фёдор, поворачиваясь к нему.  — Отец звонит, — хмурится он и приподнимает вверх голову, обращаясь к учителю. — Можно выйти?  — Да, — кивает он.  «Минус один» — думает про себя Чуя, наблюдая, как Дазай выходит в коридор с максимально обеспокоенным видом.  Он уходит в самый дальний туалет, которым обычно никто не пользуется, и только там отвечает на звонок Мори:  — Ты ведь не звонишь мне просто так, верно?  — Куникиду задержали и могут депортировать, — отвечает отец.  — Что? — удивляется Дазай. — Ты шутишь сейчас? Его?! За что его могли задержать?  — Он позвонил мне из полицейского участка, чтобы я помог с адвокатом. Сейчас на связи уже с ним, — говорит Мори. — Будет суд, и его исход для нас крайне неблагоприятный. Где ты был на выходных?  — У себя дома. — Молодец. Постарайся не высовываться в ближайшее время, пока я со всем не разберусь, — отвечает он. — Дазай, ты понял меня?  — Да, я понял, — говорит он. — Ты объяснишь, что произошло?  — Он увидел на улице ребёнка, который лежал на полу, плакал и просил о помощи. Это был безлюдный район, где Куникида обычно покупает продукты. Когда он поднял его и начал звонить в скорую, появилась мамаша и начала вопить на всю улицу, что он украл её ребёнка, — начинает рассказывать Мори. — Мало того, что сразу стали стягиваться люди на крики, так ещё и на теле мальчика были найдены следы насилия, — говорит он. — Это тщательно спланированная подстава. Для всех, кто знаком с ним, будет очевидно, что он в жизни не обидит ребёнка, но для штатов…  — Он лишь иностранец, который находится здесь на птичьих правах. И с таким обвинением его точно не допустят к работе в школе, — договаривает Дазай. — Что за нахуй происходит?!  — А ну не выражайся, когда с отцом разговариваешь, — отвечает Мори и задумывается на секунду. — Хотя в этой ситуации я согласен с тобой. Напишу, когда что-то будет ясно. Будь осторожен.  — Ага.        Дазай кладёт трубку и выходит в коридор. Он не хочет верить своим ушам, потому что понимает, в чьём стиле такая подстава. Если они с Мори всегда действовали открыто и создавали под себя нужные обстоятельства, чтобы проявить силу, то русские… мастера тайных игр. Втираются в доверие, чтобы в неожиданный момент воткнуть тебе нож прямо в спину. И каким же идиотом он был, когда наивно решил, что может доверять своему врагу. Как только показалось, что их союз надёжен, сразу был нанесён удар. И по кому? По единственному звену их команды, которого не было рядом.        Он отсиживается на подоконнике в своих раздумьях и возвращается в класс под конец урока, чтобы забрать свои вещи.  — Что случилось? — спрашивает Фёдор, глядя на его угрюмое выражение лица. И лучше бы Дазай не смотрел на него в ответ, потому что в глазах читается: «Я больше не могу тебе доверять».  — Хочешь сказать, что не знаешь? Смешно, — бросает он, выходя из класса.  — Да, я понятия не имею, — отвечает он, идя следом. — Слушай, если появилась какая-то проблема, то мы могли бы разобраться с ней вме…  — Удобно тебе было отвлекать меня на выходных, пока твои подручные организовывали подставу? — перебивает Дазай, резко разворачиваясь.  — Что? — опешил Фёдор. — А не смущает, что это были спонтанные решения? С твоей подачи, между прочим.  — Где гарантии, что ты и их не предугадал? — спрашивает он. — Это ведь простейшая задача для такого ума, как твой!  — Хватит на меня нападать. Я уже сказал, что не понимаю, о чём идёт речь, — говорит Фёдор. — Мы можем отойти куда-нибудь и спокойно обо всём поговорить?  — Это наш последний разговор, гнусная крыса. Только попробуй приблизиться ко мне или кому-то из моих людей, и я тут же продемонстрирую тебе всё, чему меня научили в моей стране, — говорит Дазай. — Ситуация ясна?   — Тебе повезло, что я умею сохранять самообладание и легко прощаю подобные колкости, — отвечает Фёдор. — Но сейчас ты переходишь грань, Дазай. Что бы ни произошло, я не имею к этому никакого отношения, — продолжает он. — И ты должен мне поверить.  — Ошибаешься, Федя. Я не должен был верить тебе с самого начала, — говорит он и уходит. «Минус два» — считает про себя Чуя, лопая пузырь из жвачки. Он стоит в нескольких метрах и продолжает наблюдать за происходящим. Так удобно спрятавшись за более высокими школьниками.        Фёдор смотрит Дазаю вслед, и тень раздумий появляется на его лице. Он уходит на поиски своей команды, а Чуя незаметно следует за ним, держась на безопасном расстоянии. Сигма и Николай выбирают себе шоколадки в кафетерии, когда он подходит и просит собрать информацию по произошедшему инциденту.  — А, то есть теперь тебе нужна наша помощь? — пафосно спрашивает Николай, разворачиваясь. — Не повторишь ещё раз, что нам нужно сделать? Я на расслышал. — Я попросил вас узнать, что произошло у Дазая, — повторяет Фёдор. — Там замешан Мори, так что это дело высокой важности, касающееся деятельности его организации.  — Позвонил бы отцу, чтобы он нам отдал приказ. Разве это царское дело — напрямую просить? — спрашивает Сигма.  — Ага, — поддерживает Николай. — Сам разбирайся с проблемами своего нового дружка и не вешай нам лапшу на уши, что это касается наших задач, — отвечает он и отворачивается.  «И ещё минус два, а последний сам себя расшатает, когда узнает новость» — улыбается Чуя, покидая помещение.        И-де-аль-но.        Он пишет сообщение в групповой чат о том, что к концу недели вся школа должна стоять на ушах и обсуждать его вечеринку, на которую приглашена только элита. Все должны думать, что если не попадут туда, то станут изгоями в чужих глазах, и с ними никто больше не будет дружить.  — Чего такой довольный? — раздаётся сверху голос Юрия, в которого Чуя чуть не врезался, пока смотрел в экран.  — Тебя увидел, — отвечает он, расплываясь в улыбке ещё сильнее. — Ты ведь уезжаешь на выходных, да?  — Да, у меня соревнования будут.  — Тогда нам нужно успеть устроить хотя бы пару свиданий, чтобы я сильно не скучал, — говорит Чуя, закусывая губу. — На большой перемене на нашем месте, например, м?  — Идёт, — улыбается он и мягко целует в щёку, пока телефон рыжего разрывается от уведомлений:  Рю: Принято  Гин: Принято  Тачи: Принято