Таинственная встреча

Посмотри в ночь глазами чужими, Назови, назови лишь одно имя, Отражая тоску и сушь В зеркалах придорожных луж…

Канцлер Ги, «Da kapa preta»

             Услышав вопрос, Марат тут же убрал руку от стакана. «Ишь ты, проснулся» — мысленно пробурчал он поднял свой стакан с компотом.       — Да не нужна мне твоя водичка, — ответил Марат и демонстративно отпил свой компот. — У меня кое-что получше есть. — Я это вижу, — ответил лежащий человек. — Только ты зачем-то руку к моей воде протянул. — Да не собирался я пить, — Марату уже начал не нравиться этот разговор. — Нужно мне это, ха. — Да я верю, верю, — ответил человек и нормально сел. — Тебе наверное стало интересно, что в моём стакане, вода или водка, понюхать хотел и поставить, так? — Тебе-то откуда знать? — спросил Марат. — Ну посуди сам: лежит человек, не двигается, перед ним стакан с прозрачной жидкостью. Легко сделать вывод, что человек пьян, это же логично. Ты тоже небось думал, что бухой лежит и дрыхнет.       Марат ничего не ответил, только молча кивнул. Ситуация перестала его пугать, а скорее смущать. Похоже, этот человек не спал, а всё это время наблюдал за тем, как Марат пялится на него и смотрит под стол. Вот только зачем он это делал?       — Извини, что из-за меня ты себя глупо почувствовал, чувак, — сказал незнакомец. —Мне не хотелось тебя обижать. Просто то, как, ты пытался выяснить всё это, выглядело забавно и мне просто хотелось понаблюдать за твоими действиями. Надеюсь, ничего страшного не случилось?       В ответ Марат снова посмотрел на него и разглядел новые детали: расстёгнутый ворот куртки, красную кофту под курткой и перчатки с обрезанными пальцами на обеих руках. Потом он поднял взгляд на лицо собеседника: глаза по-прежнему скрывались за очками-маской, но из-за сидячего положения лицо стало чуть более видным и Марат разглядел чуть крупноватый подбородок с небольшим шрамиком, который расположился справа и затрагивал нижнюю губу, такой же крупноватый, но не кривой нос, родинку слева от него, лёгкий загар, странный для такого холодного времени года, может просто кожа у этого человека такая, а также губы, которые были не сильно толстыми и не сильно тонкими, но, что удивило парня, на них были украшения: в нижней губе, где-то посередине, было большое чёрное кольцо, которое охватывало губу обручем, а в желобке над верхней губой также красовалась серьга с маленьким зелёным камушком, что его очень удивило.       Честно говоря, то Марат впервые видел таких людей, у которых было проколото что-то ещё, помимо ушей, даже в поездках в Москву, когда он был среди «пацанов», где он иногда встречал девчонок и даже парней с проколами в ушах и даже не в мочках, поэтому он даже не знал, что и думать, и с одной стороны, он подумал сразу про папуасов, а затем в его голову стали приходить разные мысли — от того, что это какая-то новая мода, до мыслей о секте, которые были отметены, потому что казались смешными. А затем возник странный вопрос, а именно — девушка это или парень? Вопрос одновременно и смешной, и занятный, потому как незнакомец говорил пускай и чуть сипловатым голосом и звучал ближе к голосу парня, но может это простывшая девушка или специально занижает голос, чтобы казаться парнем, одежда очертаний тела не сильно выдавала, а на лице ни признаков щетины, ни косметики.       — Ладно, хрен с ним, с этим стаканом воды, — сказал Марат, сделав глоток компота и зажевав ещё ложку гречки. — Кто ты сам будешь? — А это надо экстрасенсом быть, чтобы узнать, кем я буду, — с этими словами незнакомец немного рассмеялся даже. — Или ты наверное спрашиваешь, кто я есть, так? — Ну да, кто ты такой, — ответил ему Марат, немного коробясь со странного ответа незнакомца в капюшоне, косясь взглядом на его украшения в губах. — А то сижу и ем неизвестно с кем за одним. — Хм… — судя по тону голоса и тому, как незнакомец поджал губы, он задумался. — А этот вопрос хороший на самом, тем более что сейчас времена небезопасные. Но ты меня не бойся, я не враг тебе… Как тебя, кстати? — Марат я, — назвал своё имя Марат. Фамилию свою называть он не спешил — на всякий случай. — Очень приятно, Марат, — незнакомец протянул ему руку. — А меня можешь звать Полынь.       Услышав то, что человек представился прозвищем, Марату стало слегка не по себе. Насколько он знал, прозвища или клички носили люди, связанные с криминалом и когда Полынь представился или представилась не именем, а прозвищем, в его голове мелькнула мысль о том, что сидит сейчас с членом преступной группировки или человеком, связанным с ней, например, если это девчонка, подобием «матрёшки» — так в Казани называли девчонок, которые входили в состав преступных группировок, чаще всего это были те, кто с «пацанами» ходили или были сёстрами, при этом от обычных девушек их отличало следование «пацанским понятиям», но чаще они сами были членами своих группировок, которые назывались «бабскими конторами» и ходили на дело. Марату доводилось видеть таких, даже у некоторых бывших товарищей были такие девушки, но с выводами насчёт Полыни на этот счёт он всё же не спешил, окончательными точно. В конце концов, прозвище ещё не гарант того, что этот человек причастен к криминалу и скорее всего это какой-то оригинал , который взял себе такое прозвище, тем более и украшения на губах, и эти странности вполне себе вписывались. Да и тем более, что пацаны вряд ли могли иметь такое сильное влияние, чтобы присылать кого-то по его душу, однако тот случай заставил его почесать голову.       — Полынь, — вздохнул он. — А почему именно Полынь? — Было бы лучше, если бы меня звали Мартышка? — на лице Полыни появилась улыбка и он рассмеялся. — А что сразу Мартышка? — спросил Марат. — А не, к примеру Крапива или Чертополох? — Да так, — сказал Полынь. — Первое что в голову пришло. — Ясненько, — сказал Марат. — А Полынью за что прозвали? — Это очень длинная история, — со стороны Полыни послышался вздох. — А вообще, пожалуй, я тебе кое-что покажу.       С этими словами, которые были произнесены внезапно без хрипа и ясным голосом, Полынь спустил свои очки-маску так, что она висела на шее и слегка оттянул капюшон назад и Марат увидел больше: большие зелёные глаза, густые, пусть и не разросшиеся брови, шрам, который проходил через левые бровь и глаз и был даже на левой щеке, веснушки на носу и короткий, но заметно глубокий и неровный шрам на правой щеке, а ещё чёрную чёлку и то, что глаза Полыни были накрашены — не сильно, просто подводка, что снова показалось Марату странным, но глядя на общую картину, а также то, что голос наконец-то перестал хрипеть, ему стал ясен пол человека перед ним.       — Надо было это сделать чуть раньше, мэн, — сказала Полынь. — Сказать, что я девушка, да. — Чего раньше молчала-то? — спросил Марат. — Ну мало ли, — ответила Полынь, пожав плечами. — Времена такие, а одинокая девушка куда больше привлекает внимание недобрых людей, чем одинокий парень, так что если думают, что я парень, пусть так и думают. Хотя… Я на самом деле не одинока, просто сейчас вот одна сижу. И этого, к сожалению, хватает. — Согласен, — ответил Марат, вспомнив то, что случилось с Айгуль, которую похитили, когда его не было рядом, хотя тогда там было двое пацанов. — Более чем хватает, особенно для тех, кто нормальным законам не следует… — А какие законы нормальные для тебя? — внезапно спросила Полынь. — Как какие! — воскликнул Марат. — Человеческие, обычные, по которым живут люди, а не эти, как их там, уроды, которые придумали себе, что они самые сильные и творят, что хотят. — Ты о преступниках разного рода? — уточнила Полынь. — О них, а о ком же ещё? — ответил ей Марат. — Мне нравится твой ответ, мэн . Кстати, о внимании, — внезапно сказала Полынь, коснувшись губ левой рукой. — Ты же на мои губы из-за цацок пялился? Ты не против, если я их сниму? — С чего был бы против? — вяло ответил Марат и Полынь отвернулась, делая какие-то манипуляции руками, а через несколько секунд повернулась к нему, улыбаясь уже не украшенными губами. — Надеюсь, ты не будешь предъявлять мне за это, а то не охота, чтобы наша встреча кончилась печально, — сказала Полынь мягким тоном. — Пофигу, — ответил Марат, возвращаясь к гречке.       Тем временем его мысли вновь обратились к воспоминаниям об Айгуль и он в очередной раз случайно сравнил Полынь с ней. Новая знакомая по сравнению с ней была в первую очередь была более странной, что ли. Эти украшения в губах, которые вряд ли бы носила Айгуль, шрамы на лице, наличие клички, а более всего — манера, с которой она говорила с Маратом, также уверенная, но более раскованная, что ли, хотя вульгарной он бы не назвал её, может в начале насмешливая, но не вульгарная. Сначала Марат думал, что эта девушка столичная мажорка, ибо вряд ли она была местной, дочь богатых родителей, что разрешили дочке сделать проколы и которую внезапно занесло в Уфу, но что-то говорило, что не так просто: в Полыни не было лоска, да и шрамы свои она никак не прятала, а такие прятали бы под слоями штукатурки, даже если бы её где-то побили, а эта беспокоится только за серьги. Затем он решил, что она была из тех, кого зовут «свой парень» — девчонок, которые с детства предпочитают куклам и нарядным платьям простенькую одежду и игры с мальчиками. С такими мальчики охотно играют в футбол, ходят на рыбалку, позже шутят анекдоты разной степени приличности, обсуждают других девочек, курят первые сигареты. Правда, влюбляются в тех, кто больше похож на недоступных принцесс, но и такие обычно не торопятся быть кем-то дальше «братана», во всяком случае, раньше времени. Эта версия Марату казалась более правдоподобной и он почему-то надеялся, что если она и была такой девчонкой, то хотя бы не подобием «матрёшки». Хотя среди «матрёшек» были очень лихие девицы, особенно те, что в своих группировках, но эта казалась дружелюбной, хотя и очень странной. Вот только что она делала в Уфе? Уж вряд ли она была местной, учитывая некоторые детали внешнего вида.       — Задумался о чём-то? — прервала его размышления Полынь, глотнув воды. — Да так, — отмахнулся Марат. — Ты не местная же? — Догадался, — подтвердила Полынь его слова. — Как понял? — Да просто, — сказал Марат. — Чутьё у меня. — И небось, мои серьги, тут же таких не носят. — Рассмеялась Полынь. — Я забыла их снять, потому что я в шарфе, — с этими словами она показала шарф, который до этого, видимо, висел на спинке стула. — Сняла, чтобы поесть, я не думала, что ко мне кто-то подсядет. — Да ну твои серьги, зачем про них напоминать, я про это молчать буду, даю… — Марат хотел было сказать, что даёт «слово пацана», но вовремя осёкся, вспомнив, что это было понятием его прошлого, с которым он разорвал мосты и то, как часто те, кто его давал, сами же и не выполняли его . — Что даёшь? — Полынь в ожидании выгнула одну из бровей. — Зуб даю, — вспомнил эту клятву Марат, а именно то, что именно так любил говорить майор Громов, муж Денисовой сестры Раисы. — А тебя откуда сюда занесло? — Как тебе сказать… — Полынь задумалась и почему-то огляделась по сторонам, затем надвинула капюшон на лицо и жестом предложила Марату приблизить своё лицо к её лицу. «Похоже, что она то же прячется от кого-то, как и я. Но от кого?» — подумал он и приблизил к ней своё лицо. — Я здесь по делам, — шёпотом сказала Полынь. — Сказать не могу, но полторы-две недели ещё побуду тут, может дольше. — Сказав это, Полынь снова выпрямилась. — А ты местный? — Да, — ответил Марат, но от взгляда зелёных глаз, хотя злобы в них не было, ему стало не по себе. — То есть нет, я недавно переехал, в начале года. — Ясно, — сказала Полынь и выпрямилась. — Ну, значит ещё не местный, наверное. Ладно, всё это фигня. Нравится тебе здесь? — Меня всё устраивает, — ответил Марат. — А тебе как тут, Поля? У Салавата Юлаева была? Ну, у памятника? — Да, была, — ответила Полынь. — Надо ещё приехать и фото сделать, а то не было времени, увы. Кстати, с чего ты решил, что моё имя Поля? — Ну, может кличка твоя от имени возникла — Полина-Полынь. Логично? — Логично, — ответила девушка и слегка улыбнулась. — Но неверно в моём случае. И от фамилии тоже не происходит. — А чего тебя так назвали? — не унимался Марат. — Кличку-то кто дал? — А тебе возьми всё да и расскажи, — снова тихо рассмеялась Полынь. — Ладно, скажу. Ты знаешь, как выглядит полынь? — Горькая? — удивился Марат с такого вопроса. — Обыкновенная, — внезапно строгим голосом сказала Полынь. — Именно полынь обыкновенная. — А что, их несколько? — снова спросил Марат, на что Полынь уже без всякого раздражения вздохнула. — Да, их несколько разных видов, — ответила Полынь. — и все горькие, просто та, которую мы зовём горькой, просто веществ этих содержит больше, чем допустим, обыкновенная. — А чем тебе именно обыкновенная полынь так нравится? — Марат даже усмехнулся.       Вообще для него не секрет был, что девушкам иногда нравится ассоциировать себя с цветами, с розами, фиалками, ромашками, ландышами, тюльпанами… любимых цветов Айгуль Марат не знал, но лично ему она казалась розой, причём белой, а не красной или розовой, может быть, причиной тому было то, что она обладала некой статью и при этом была чистой не только в плане девственности, но и душевном плане, а может быть, это из-за песни Ласкового мая про белые розы — «Белые розы, белые розы, беззащитны шипы, что с вами сделал снег и морозы, лёд витрин голубых…». Марат, слушая эту песню, часто вспоминал Айгуль и её печальный конец, невольно сравнивая её с несчастными цветами, умирающими на холодном окне. Нурматур же не любила белые цветы, зато любила яркие, как правило жёлтые, голубые и фиолетовые цветы: тюльпаны, гвоздики и даже розы, если те были жёлтыми, в этом плане она была не принципиальной, лишь бы выглядело празднично, потому что она считала, что даже в самые мрачные дни нужно иметь хотя бы толику веселья. Насчёт Раисы Громовой он не знал, зато помнил, что Денис дарил сестре лилии и красные гвоздики. Но чтобы девушка любила полынь — лишённую ярких цветов, невзрачную траву, которая ещё плохо пахнет и фактически сорняк — это он видел впервые. Хотя кто знает, что у этой чудачки на уме?       — Не то, чтобы мне она нравится, — ответила Полынь. — мне вообще нравятся эдельвейсы и подснежники, да, цветы подснежники, а не то, что иногда этим словом называют, хехещищ, простите за чёрный юмор . Ну, ещё хризантемы и маки. Полынь просто ну… Сложно об этом сказать в двух словах. — Да уж, — ответил Марат и посмотрел по сторонам. Редкие посетители кафе сидели за столами, кто-то ел, кто-то разговаривал со своим соседом по столу. На них никто не обращал внимания, чему Марат был очень рад. — Ты спрашивал меня о прозвище, так? — вернула его внимание к себе девушка. — А? — воскликнул Марат, обернувшись к ней. — Ну так вот, если тебе интересно, то слушай, — Полынь сделала большой глоток и начала рассказывать. — Полынь обыкновенная или артемисия вульгарис… — Ну и название! — Это латынь, между прочим, а будешь перебивать, не буду рассказывать, а то сам спрашивал тут. — Да чего ты злишься, всё спокойно, это я так, — отмахнулся Марат. — Зуб даю, буду слушать дальше. — Ну хорошо, — выдохнула Полынь. — в общем, этот вид полыни имеет интересный внешний вид — листочки у него зелёные, а стебель чёрный. — А, я видел такие кусты, — вспомнил Марат. — И за лагерем, где отдыхал, и в родном городе видел. — В народе у неё есть ещё название, как раз из-за стебелька чёрного, — продолжала девушка. — Стебель травы, былинка, так говорили раньше… В общем, чёрный стебель и зелёные листья. А я по жизни, как видишь, чёрно-зелёная: волосы, глаза, даже одежду такую ношу. Не, я ещё другие цвета люблю, синий, например или красный, но эти два цвета мои самые любимые, цвета земли и растений. — Забавно, — ответил Марат и коротко усмехнулся. — Никогда бы не додумался до этого. — Помимо этого, полынь в народных верованиях была полезным растением, — продолжала Полынь. — это был один из оберегов от нечистой силы. А ещё разные виды этой травы используют в фармакологии, то есть лекарствах, в общем, занятное растение. — Да, необычная история, — сказал Марат. — Так ты его сама себе, что ли, придумала или дал всё кто? — Честно говоря, я точно не помню…       Полынь замолчала, после чего подняла свои очки-маску, что висели на шее, надев их на лоб и достав из-под кофты некую штучку на верёвочке, которую начала теребить в руках и Марат сначала подумал, что это крестик, но потом решил, что это какой-то кулон — мало ли что может носить эта загадочная девица, Марат и в Казани видел тех, кто любил штуки на цепочке или шнурке носить на шее.       — Наверное, меня так назвала, как её, блин… Ноосфера. — Ноосфера? — Марат даже поперхнулся, услышав это. Полынь же упёрлась руками о стол и в мгновение ока оказалась по другую его сторону и хлопнула Марата по спине. «А у неё крепкая рука» — подумал он, когда она оказала ему помощь таким образом. — С тобой всё хорошо, мэн? — спросила Полынь и подняв голову, Марат увидел в её лице некоторое беспокойство. — Да, я бы и сам справился, — ответил он ей, переваривая её слова о ноосфере, о которой он слышал впервые. «Да что, чёрт возьми, ты скрываешь?» — думал он, глядя на загадочную персону. — Вот и ладушки, — Полынь вернулась на своё место обычным путём, обходя стол, а не перепрыгивая, и села на своё место. — Ты мне лучше скажи, что за Ноосфера такая? — произнёс Марат. — Это что, банда какая-то или что?       В ответ Полынь начала смеяться, пусть она прикрывала руками лицо, пытаясь не привлечь к себе лишнее внимание, что не очень радовало Марата, а точнее снова вогнало в ступор. Возможно, будь она парнем, он бы тряхнул собеседника или стукнул даже, чтобы вывести его из этого состояния. Но не прошло и минуты, как смех Полыни прекратился, словно его выключили.       — И чего смешного? — раздражённо спросил Марат. — Ничего, — с ухмылкой ответила Полынь. — Просто это не банда, а кое-что сильнее, это одна из оболочек Земли, как атмосфера, только другая, это информационное поле Земли, а точнее мысли всех людей, когда-либо на ней живущих. — Чего? — ответ ещё больше удивил Марата. В прочем, версия с бандой тут же показалось ему какой-то слабой и бледной, а тут похоже, всё гораздо хуже. — Тебя куда понесло? — Гипотетическая, не волнуйся, — успокоила его Полынь. — Да и эту ноосферу придумала далеко не я, это учёные придумали, просто прочитала об этом и с тех пор люблю так шутить, знаешь, типа как говорят о неких высших силах, например это вот, «бог велел», только вместо бога, Аллаха или ещё кого-то вот такое собрание мыслей человечества. Потому и говорю, что ноосфера дала мне это прозвище, потому что кличка у меня появилась в детстве, когда я в неё упала, а потом я об этой траве столько узнала, а самое главное — место где моя жизнь началась, находится в местности, которая носит названия в честь полыни, точнее одного из названий. — Ну ясно с тобой всё, — ответил Марат, хотя про ноосферу понятно было мало. — Я уже подумал, что ты из этих, как их там, ну… — Наркоманов или сектантов? — с улыбкой спросила Полынь и Марат немного кивнул. — Честно говоря, я не удивлена. Да ты не думай, я не из этих, я просто любительница фантастики. А ты фантастику любишь?       Марат задумался. С одной стороны, ему нравились фильмы про космос и роботов, например тот же «Терминатор» или даже мультик «Тайны третьей планеты», да и парочку книг как-то читал и ему даже нравилось, но фанатом этого жанра он себя назвать не мог.       — Ну, не знаю как сказать, не фанат этого, но пойдёт, — ответил он. — Я больше боевики люблю, например где Шварценеггер или Джеки Чан. Знаешь их? — О! — оживилась Полынь и даже перестала теребить штуку на своей шее. — Как же, смотрела, с мамой и папой. И я, если честно, не согласна с теми, кто считает подобные фильмы совсем уж глупыми. — Я тоже так не считаю, — ответил Марат. — Некоторые думают, что в боевиках смысл только в стрельбе, драках и погоне, — сказала Полынь с усмешкой. — Но помимо этого должен быть хоть какой-то сюжет, действия помимо этого, иначе это не фильм, а так, нарезка эпизодов, вот так-то, мэн. Например, мне нравятся фильмы с Джеки Чаном, потому что они на самом деле учат добру. — Добру? — Да, добру. С милой улыбкой, чуть дурацким поведением, мягким сердцем и кулаками и пятками, что расквасят рожу тому, кто это добро обидел или тех, кого по мнению этого милого добряка обижать нельзя, — на лице Полыни заиграла довольная улыбка. — А то знаешь ли, некоторые борзеют, вот и приходится объяснять. — А другие тоже чему-то учат? — спросил Марат. — Во многих подобных историях герои защищают то, что им дорого или бьют плохих парней, — ответила Полынь. — Часто нам показывают, что у человека с поведением козла находятся признаки доброго сердца и умение ценить то, что дорого: мир или хотя бы боевого товарища, ну и многие любят сильных личностей, не только телом и умениями, но и духом. В целом жанр хоть и не такой глубокий, но всё же есть за что любить. А что касается смысла — он есть, за редким исключением, практически везде, просто не все хотят искать. Это как хабар или, если тебе понятнее, клад, где-то легко достать, где-то нет. — Занятно мыслишь, — сказал Марат. — Блин, я сейчас вспомнил, как ходили мы на какой-то фильм, типа смысл там большой. Не понял ровным счётом ни черта, зато выспался. — О, знаю такие фильмы. — усмехнулась Полынь. — Не каждый может такое смотреть, чтобы не уснуть и при этом что-то да и понять. Ты Тарковского не смотрел часом? — Не помню, — сказал Марат. — Но я слышал про него и чего он? — Да так, — сказала Полынь. — Он такие фильмы и снимает. Вроде и интересные вещи говорит и показывает, а с другой попробуй выдержи эти часы. Ей-богу, художник в душе. — Почему? — Мыслит он, как художник и картинка в фильмах красивая и интересная. Но например десять минут показывать сосну или как герой лежит в луже — это немного слишком, не находишь? — Серьёзно? — удивился Марат. — У него что, операторы дрыхнут? — Похоже, — ответила Полынь. — Я же говорю, что он художник, картины бы ему рисовать, что ли.       Так за неспешным разговором прошло некоторое время. Марат потихоньку привык к Полыни, заметив то, что тревожит она его меньше. Пожалуй, она казалась ему, пусть и чудачкой, и в целом непонятного было много, но хотя бы не злобной, не высокомерной, и общаться стало легко, хоть она и пошутила над ним в начале и он бы не советовал так шутить с незнакомцами, а то мало ли. Наряжённой модницей она не была, да и «правильной девочкой» она ему не казалась. Правда, ходить, то есть заводить роман, он бы возможно и не захотел, да и не тянуло, но девушка, несмотря на странности, казалась неплохой, хоть некоторые сомнения его не покидали.       — Слушай, а ты тут ни с кем не ходишь? — задал он начавший мучить его вопрос. Конечно, может быть она не была девушкой какого-то бандита, вряд ли «браток» захотел бы ходить с такой странной девицей, но он решил перестраховаться. — Хожу? — удивилась вопросу Полынь. — Конечно! Чаще всего с друзьями, но иногда одна, хотя… Сейчас я хожу с Рэдриком и Террой. Не Касулл с Шакалом, но лично меня эти ребята никогда не подводили. — Чего? — Марат сильно удивился. — С… Двумя сразу? — А что? — Полынь склонила голову набок. — Времена тем более такие… А ты чего пялишься так? А-а-а! — тут Полынь щёлкнула пальцами левой руки. — Дай угадаю, ты родом из Казани, так? — Да, из Казани, — ответил Марат. — А как догадалась? — Ой, хохма, ой не могу! — рассмеялась в ладони Полынь, а потом часто-часто задышала. — У меня в Казани просто родичи живут, они рассказывали, что у них есть выражение «ходить с бабой», то есть роман с девчонкой заводить. Ну и вот, ты же хотел спросить, есть ли у меня кавалер, — на этих словах Марат кивнул, про себя отметив, что мир так тесен, раз вышло, что они оба не уфимцы и связаны с Казанью. — А я тебе ответила, а ты небось подумал, что я с парнем и девушкой сразу романы кручу, так? — А кто это Рэдрик и Терра? — всё-таки спросил Марат, посмотрев в лицо Полыни. — Оружие это моё, — ответила та. — Здесь показывать не буду, если не настаиваешь. Просто я читала, что в древности оружию давали имя и вот тоже захотела. — Понятно, — сказал Марат и тоже рассмеялся. Не с того, что девушка вещам имена даёт, а с самого себя. — Вот точно умора, вот же забыл, ой!       Когда Марат закончил смеяться, Полынь продолжила разговор:       — А вообще парня у меня нет, — сказала она. — И я надеюсь, ты не поймёшь это, как намёк, а то не охота объяснять, что мне не нужны романчики, потому что при этом происходит драка, ведь некоторые понимают, увы, только удары по роже или шарам. — А почему заводить такие знакомства не охота? — спросил Марат. — Не знаю, не хочется, — сказала Полынь. — А зачем заводить роман, когда не хочется? Тем более у меня есть дела поинтереснее, а какие — долго рассказывать. Очень долго. А если нужно, чтобы спину прикрыли, так есть у меня друзья. Хватает этого. — А лет сколько тебе? — Двадцать, всего двадцать, — усталым тоном сказала Полынь и в её глазах появилось какое-то странное выражение. — Как много ещё впереди… Если не умру досрочно, но я живучая, прямо как полынь обыкновенная — это трудновыводимый сорняк. Радиоактивные изотопы тоже долго распадаются, поэтому там, где проходили испытания ядерной бомбы или авария на АЭС, земли заражены на долгие годы. И я тоже очень живучая. — Чё, правда? — недоверчиво спросил Марат. — Зачем мне лгать? — ответила Полынь. — Я говорю не всё, потому что нельзя, но то, что я говорю — это правда. Ты не тот человек, которому надо лгать. — А чем я такой особенный? — Ты мне не враг.       Эти слова невольно напомнили Марату сцену из недавнего прошлого: февраль 1989-го года, он стоит в школе перед своим товарищем Андреем, который недавно пришился к банде Универсам и объясняет ему правила, по которым тот будет жить теперь: «запомни, ты пацан, ты с улицы, а кругом — враги». Для пацана из Казани все враги, кроме девушки, семьи и других пацанов из банды, а все остальные — враги и не только такие же пацаны из других банд: обычные ребята, которых они звали «чушпанами» и которых они спокойно били и грабили, учителя, которые «пацанов» ненавидели, да и другие взрослые и милиция, что их гоняла. Затем перед глазами предстала иная сцена: вот уже сам Марат, уже «отшитый», сдавший банду милиции и вступивший в комсомол, стоит перед Андреем, который уже стал универсамовцем по кличке Пальто и которого выпустили после массового задержания. Пальто смотрит на него с осуждением и Марат говорит «есть закон выше пацанского», но Пальто не хочет слышать и они дерутся. Эта сцена периодически всплывала в памяти Марата, принося с собой чувство вины за то, что он своим примером вдохновил Андрея вступить в ту банду и был в некотором роде учителем для него. Дух улицы быстро извратил сущность Андрея, превратив его в гопника Пальто, который стал врагом Марата после того, как тот сдал бывших товарищей милиции, хотя продолжал с ним общаться, даже когда Марата объявили «помазком». Как потом стало известно, Андрей попался на глаза человеку, у которого универсамовцы украли видак — тот самый, из-за которого похитили Айгуль — и тот сдал его милиции и Андрей попал в колонию для несовершеннолетних. Воспоминания об Андрее-Пальто тоже отзывались глухой болью в Марате, на этот раз о друге, который не понял, видимо, что «пацанский закон» не справедливый или эта чернота съела душу отличника и музыканта Андрея Васильева и теперь из колонии для несовершеннолетних выйдет уголовник Пальто с мрачным будущим. Но, хотя Марат и не особо надеялся, что Андрей Васильев прозреет, как прозрел он сам и обещал себе меньше вспоминать его, какая-то его часть нет-нет, да выдавала надежду, что он поймёт, что комсомолец Марат Суворов был прав насчёт «пацанского закона».       И вот теперь перед ним сидела Полынь, которая говорит ему «ты мне не враг». Интересно, а есть ли те, кого она считает врагами или она считает, что все люди братья и сёстры, а такие сейчас обычно долго не живут? Хотя… Может, она всё же от кого-то скрывается, да и оружие с собой носит. Но от кого только?       — Ну это хорошо, что мы не враги, — сказал Марат. — Кстати, раз я из Казани, то ты откуда? Из этого, как его, Полынска или откуда? — Полынска? — удивилась Полынь. — Впервые слышу. — Ты же сама говорила, что ты родилась в городе, который как полынь называется, вот я и решил, что это Полынск. — объяснил Марат и увидел, что Полынь хмурит брови. — Во-первых, я говорила не про город, а про местность и она называется не Полынск, а другое название, которое из-за чёрного стебелька получено было. Во-вторых, я не живу там, мы с семьёй в других местах обитаем. — А чё, уехали? — переспросил Марат. — Из-за денег или угроза какая-то? — Да, там действительно есть чего бояться, — произнесла Полынь, вновь теребя штуку на шее. — Много уехало народа оттуда, а что будет дальше… Ладно, сами доживём. — Банды или какие-то беспорядки? — не устал он, пытаясь выяснить о девушке больше. В ответ та замотала головой и отхлебнула воды, которую выпила уже всю. — Нет там беспорядков, там тишина и порядок сейчас, — сказала она с горькой усмешкой и посмотрела на свою штуку, висящую на шее. — Уже пять с половиной лет, завтра как раз ровно полгода пятой годовщине события, после которого там наступил этот самый порядок, мать его.       Сказав это, Полынь снова посмотрела на то, что висело у неё на шее и Марату показалось, что она смотрит очень многозначительно и он подумал, что эта штука, скорее связана с её городом, в котором давно не живёт, поэтому она так её теребит, когда волнуется.       — И третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. — прошептала девушка, стуча пальцем по краю стакана. — и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки . В общем, невесёлая песня это, Марат. — А чего это сейчас про третьего ангела было? — он уже не удивлялся так сильно. Видимо, привык к тому, что эта девушка постоянно подкидывает, специально или невзначай, какие-то загадки. — Сама, что ли, придумала? — Нет, это цитата из Библии, — ответила она. — Ты не думай, я не верующая, я даже в церковь не хожу, просто попалась мне эта штука. Это из Откровения Иоанна Богослова, типа пророчества на тему конца света и там было такое предсказание, которое я запомнила. Одно из немногих мест в Библии, которое я запомнила. — Ясно, — сказал Марат. — А я в это всё, если честно, не верю и вообще, я комсомолец и в ОКОД состою. — Это круто, — улыбнулась Полынь. — У обоих моих родителей дяди состояли в комсомоле и ОКОД. И я тоже не верю в Библию, просто я, как тебе сказать, я агностик — я не верю слепо в то, что не доказано, но и не отрицаю того, что точно не опровергнуто. Меня это более чем устраивает. А то пророчество… — тут Полынь замолчала и зачем-то подвигала языком за губами, словно щупала украшения. — После того, что пять с половиной лет назад случилось, многие это предсказание стали связывать с этим. Тем более та звезда ядовитая зовётся Полынь. — Это чё, типа метеорит у вас упал или что? — спросил Марат, недоумевая. — И почему ядовитый? Да и апокалипсиса не случилось. Вроде бы… — Ну… — протянула Полынь. — Я сейчас не могу сказать, что именно случилось тогда, но вспышка взрыва была и реальная угроза апокалипсиса, может и локального, в пределах Европы, была, но к счастью, всё потушили, кое-что починили, но жить там нельзя, вот и тихо там. И кажется, что это лишь начало… — Начало? — Извини, друг, я не могу сейчас говорить, мне трудно, пойми. В другой раз, если встретимся. Впрочем, ты сам всё узнаешь. — Понятно, у вас какая-то беда случилась, — сказал Марат. — А сейчас ты где живёшь — в Москве, Ленинграде или где? — Ну, в Ленинграде, — ответила Полынь. — Мне там нравится, занятно там. Очень любопытный город, с тайнами и загадками, а я это люблю. — Я заметил, — пробурчал Марат, но девушка видимо не заметила его тона. — А ещё у нас полно талантливых людей, — продолжала она. — музыкантов много, писателей, художников… Братья Стругацкие, кстати, тоже ленинградцы. Легендарный дуэт двух писателей, да. Правда, в Ленинграде часто пасмурно и сыро, но в целом я не жалею, это в конце концов город моей матери. — А твои родители разве не урожденцы того города, откуда собственно ты родом? — недоверчиво спросил Марат. — Нет, они переехали туда будучи взрослыми. Туда много людей уже взрослыми въехали, — спокойно ответила Полынь. — Казань, кстати, тоже любопытный город, с богатой историей. Не хочешь ли вернуться когда-нибудь?       Марат задумался. На самом деле он не сильно привязался к Уфе, этот город был по сравнению с Казанью довольно захолустным и радовало то, что такого размаха преступности, как в Казани, тут не было. Что касается столицы Татарстана, то он, несмотря на то, что некоторые воспоминания были болезненные, всё же скучал по своей малой родине, хотя не подавал вида. И сейчас он и не знал, что ответить девушке.       — Я не знаю, — ответил он. — Поживём и увидим. Я потом уеду отсюда, но не знаю когда, я пока не тороплюсь. — Понятно, Марат… — сказала она и посмотрела на часы. — Слушай, товарищ, уже поздно, за тебя там, где ты живёшь, не волнуются? — Так, молодые люди, — раздался голос женщины, которая раздавала блюда. — Кафе скоро закрывается или вы хотели до утра тут куковать? — Ну уходим, уходим, — ответил ей Марат. — Слушай, Полынь, тут темно, может быть небезопасно, может, проводить тебя, а? — Это что, флирт, то есть, заигрывания или ты реально боишься, что со мной что-то случится? — спросила Полынь, стягивая очки на глаза и наматывая шарф. — Второе, — ответил Марат и сказал правду — Полынь, может быть и симпатичная, несмотря на шрамы и неплохая, но как девушка Марату не нравилась или пока не нравилась — слишком странная для него. Но почему-то мысль о том, что с ней что-то случится, тревожила его, ибо девушке, даже вооружённой, ходить небезопасно, да и что она называет оружием? В лучшем случае нож. — Ну второе, так второе, — ответила Полынь, надевая рюкзак. — Я в принципе согласна, вдвоём отбиться легче. Только, ой, я сначала того, носик припудрю, ладно? Подожди у входа! — Хорошо, — ответил Марат и направился ко входу. Однако там его ждал сюрприз.              Когда он подошёл к дверям, его остановила женщина, видимо уборщица, пожилая башкирка, которая передала ему смятую бумажку: « — Тебя же Марат звать, да? — А что? — Держи, передать просили» и ушла. Марат, чувствуя недоброе, развернул бумажку и понял, что предчувствия его не обманули.       «— Здорово, чушпан, — гласила надпись в бумажке. — Не ожидал тебя тут в Башкирии встретить, ну и хорошо. Прячешься небось здесь, хоть всех переловили? Крыса ты! Ждём тебя недалеко отсюда, рассчитаемся.»       — Блять, — сказал Марат. — Что же это такое, а? Интересно, их часом не Полынь эта привела? А ведь не похожа была на ту, что с бандой ходит. Ладно, чёрт с ней и ними!       Скомкав бумажку, он стал думать над тем, что именно делать ему. Сначала у него была мысль попросить позвонить в милицию, но потом он решил, что будь что будет и сжав кулаки, он бросил бумажку на пол, нащупал в кармане нож и глубоко вздохнув, вышел из кафе, навстречу темноте и холодному ветру.

***

      — Да, удивительное знакомство, — сказала Полынь, глядя на себя в зеркало. Шарф, который опять был смотан, уже висел на плече, а сама она вставляла в губы свои украшения. — Не ожидала такой встречи, однако.       Причмокнув губами, она потрогала украшения на губах сначала указательными пальцами обеих рук, затем языком и снаружи, и изнутри.       — Медуница даст мне в тык, что я маскировку не надела, — проворчала девушка. — и будет права, ибо с такими украшениями, да в Уфе ходить, это же не Питер, ой, Ленинград и не Москва. А если бы приметили местные или хуже того…        Закончив с украшениями, девушка намотала шарф на лицо, затем пощупала рукава.       — Так, Рэдрик и Терра на месте, боеготовность проверила, всё нормально. Теперь надо выйти к нему.       Но когда она вышла из туалета, она не обнаружила Марата. Поискав его и позвав два раза, она узнала, что он ушёл и ругнулась.       — Да уж, не ожидала я такой подставы, — прошипела она. — Я думала, он в юности был более верен своему слову, особенно когда отшился от банды этих малолетних дебилов… Обидно, цезий-стронций!       Однако возле входа она обнаружила скомканную бумажку и, почуяв неладное, развернула её и прочитала содержимое.       — Ясно, ему забили стрелку старые знакомые и поэтому он пошёл без меня, умно. — сказала Полынь и задумалась. — И что же мне делать?       Вообще ей бы не следовало вмешиваться в чужие разборки, но с другой стороны, оставлять его один на один с преступниками она не хотела и в её голове замелькали мысли: а простила бы её Она, если бы она оставила человека один на один с бандитами? А что сделали бы мать и отец на её месте? А многие из тех, кого она уважала и любила? Да и она сама не могла бы себе простить, тем более это не бандитская разборка, а похоже, расправа над уже не криминальным лицом, а значит, он тем более заслуживает чьего-то спасения. А ещё ситуацию усугубляло то, какое место в её окружении занимает этот человек и какую роль он играет в жизнях её близких и её самой, хотя даже не будь этого, она бы всё равно попыталась бы спасти, потому что не может иначе. С этими мыслями она распахнула дверь, выйдя навстречу холодному ветру и темноте и закрыв дверь, разорвала бумажку, бросив в урну. Она намерена была найти Марата и по возможности, помочь ему. И даже если что-то случится, она знала — ребята, что ждут её, поймут, зачем она это сделала.       — Так, как там? Тихо в воздух скажи «прощай», сделай шаг и его встречай, — пропела она, оглядываясь по сторонам, пока не нашла цепочку следов, ведущих от порога и куда-то вдаль. — Теперь пошла работа!       С этими словами она пустилась по следам, рассчитывая на свою интуицию, а также собственные силы, включая тех «товарищей», что были у неё в рукаве и надеясь, что это действительно приятели из Казани, а не более страшные враги, которые замаскировались под них. В любом случае, сейчас отступать поздно, лучше уж найти Марата и свалить с ним, иначе беда. Только бы найти, только бы успеть, только бы спасти.       — Держись, Марат Суворов, держись, иду на выручку! — говорила она в пустоту. — Мэн, не сдавайся, я сейчас!