Who am I to disagree

Инхо и сам не до конца понимает, почему никак не сопротивляется. Почему позволяет впечатать себя грудью в стену, вжаться стояком в поясницу и с силой оттянуть назад волосы. Почему тихо отрывисто стонет, когда сухие губы коротко впиваются ему в шею, почему его колени предвкушающе подрагивают, а сердце в ушах колотится так, что он даже не может разобрать, что шепчет ему на ухо Кихун. Он только молчит, расфокусировано уставившись в стену, и внутренне обмирает от каждого прикосновения - вот ладонь съехала с затылка на спину, очертила линию лопатки и опустилась на талию, вторая приподняла футболку и скользнула по животу, мучительно медленно опускаясь ниже и цепляя ногтями пояс штанов. Инхо судорожно выдыхает в ожидании, когда же она наконец опустится еще ниже, но вдруг губы, уже влажные, прижимаются к мочке уха. - Только скажи, - шепчет Кихун, прикусывая тонкую кожу. - И я остановлюсь. Язык уже давно будто прилип к небу, Инхо не может выговорить даже тихое “нет”, прикрывает глаза и слегка толкается бедрами назад, прижимаясь теснее. Кихун вдруг резко дергает его назад и разворачивает к себе лицом. В приглушенном свете темные радужки его глаз почти полностью сливаются со зрачками, Инхо замирает, не в силах отвести взгляд, и мелкая предвкушающая дрожь прокатывается теперь прямо под кожей. Кихун берет его за подбородок, проводит пальцами по щекам, опускает ладонь ниже, обхватывая шею, и наверняка чувствует его бешеный пульс. Хватка усиливается, в глазах на миг все становится непривычно четким, а Кихун наклоняется ближе, немигающе смотрит в глаза и тихо спрашивает: - Игра в такого героя нравится тебе больше? Инхо не успевает произнести ни звука, Кихун наконец впивается в его губы своими, забирая последний воздух, сразу проталкивает язык глубже и отпускает шею ровно в тот момент, когда в глазах уже начинает темнеть. Голова кружится, и в сознании мельком проносится мысль, что сейчас он готов буквально упасть перед Кихуном на колени, умоляя делать с собой все, что тому вздумается. Это заводит еще сильнее, Инхо прерывисто стонет и вжимается в его бедро пахом. Напоследок до крови, кажется, прикусив его губу, Кихун отрывается от него и отходит назад. Тяжело дыша, Инхо смотрит, как он садится на идеально заправленную кровать и слегка откидывается назад, упираясь ладонями в покрывало. Кивок головы едва заметен, и Инхо готов поклясться, что ноги сами несут его к кровати - он медленно опускается перед Кихуном на колени, шумно сглатывая и морщась, когда штаны натягиваются на собственном стояке, и Кихун будто это понимает - уголки губ слегка приподнимаются в подобии улыбки. - Правила этой игры нужно объяснять? Инхо не понимает, почему с такой готовностью наклоняется вперед, почему сам шумно и загнанно дышит, стоит только головке члена мазнуть его по губам, почему послушно вылизывает его по всей длине, пачкая слюной и смазкой штаны Кихуна, почему с таким усердием расслабляет горло, чтобы принять его полностью, и почему его так сводят с ума одни только подрагивающие в его волосах пальцы и доносящиеся сверху тихие стоны, от которых он сам просто плавится, сильнее вцепляясь Кихуну в бедра. Все заканчивается так же резко, как и началось - Кихун тянет его за волосы к себе, отрывая от члена, впивается быстрым, грубым поцелуем, и заваливает на кровать. Инхо понимает все по одному тяжелому взгляду и сам стягивает с себя футболку, внимательно следит за реакцией - Кихун видимо сглатывает, чуть ли не облизываясь, и прижимается губами к ключицам. Ведет ими ниже, проходится языком по соску и ребрам, и останавливается возле кромки штанов. Спустя несколько секунд они тоже летят на пол, Кихун наваливается на него сверху всем весом, и Инхо готов поклясться, что ноги сами раздвигаются шире, обхватывая его за пояс и притягивая ближе к себе. Инхо не успевает опомниться, когда в нем свободно двигаются уже два пальца, и даже не чувствует боли - все заволакивает таким нестерпимым возбуждением, что он только исступленно постанывает в такт движениям и смазано целует Кихуна куда-то в шею. Тот шумно дышит ему на ухо, уже, кажется, теряя терпение. Он не понимает, почему сам отпихивает Кихуна от себя, переворачивается на живот, нетерпеливо ерзая коленками по сбившейся простыне, поднимает бедра и выгибает поясницу. Тихое “даже так” и жаркий смешок в загривок посылают по спине очередную волну дрожи, и собственный член дергается, почти шлепая его по животу. Неудобно выгибая шею, он снова притягивает Кихуна к себе и порывисто целует, выстанывая прямо в губы, когда головка медленно, черт, слишком медленно втискивается внутрь. Кажется, он сам первый начинает двигаться быстрее, подмахивает бедрами, пытаясь насадиться на член полностью, и в нетерпении сжимает зубами одеяло. Кихун явно не торопится, наслаждаясь его податливостью, проводит ладонями по взмокшей спине, и Инхо буквально чувствует затылком его довольную ухмылку. Но надолго того не хватает - пальцы у Инхо на бедрах сжимаются все сильнее, движения становятся все размашистее, а тяжелое, надрывное дыхание вперемешку со стонами - громче. Инхо мнет побелевшими пальцами простынь, низко склонив голову, и он готов поклясться, что губы сами раз за разом роняют еле слышное “быстрее” в унисон жалобно скрипящей кровати. Он тянется рукой к члену и не успевает даже обхватить его полностью, когда Кихун хватает его за локти, уводит руки за спину, заставляя Инхо практически упасть грудью на кровать, и сжимает их в замок на пояснице. - Нет. Слово бьет как пощечина, Инхо обессиленно выдыхает, не понимая, почему его это даже не возмущает, сил остается только на то, чтобы загнанно стонать, как мантру продолжая шептать сбивчивое “быстрее-быстрее-быстрее”, и это, кажется, помогает - Кихун двигается все резче, с громкими шлепками вколачивая его в кровать, до синяков сжимает уже немеющие запястья. Член Инхо иногда задевает скомканное под ним одеяло и ему кажется, что этого будет вполне достаточно, чтобы кончить - по бедрам уже прокатывается волнами сильная дрожь, яйца поджимаются, а под закрытыми веками проплывают разноцветные круги. Он остается буквально в шаге, нещадно кусая губы и содрогаясь уже всем телом, когда Кихун хватает его за волосы, заставляя подняться вверх, и коротко впивается зубами в шею. Ведет языком выше, прикусывает горящее ухо и жарко выдыхает: - Ёнъиль… Инхо только хмурится, до хруста выгибая поясницу и из последних сил подмахивая бедрами, когда возле уха раздается еще громче: - Ёнъиль. Твоя очередь, - теплая ладонь ложится на его плечо, слегка сжимая, и Инхо с резким вдохом распахивает глаза. Реальность всей тяжестью валится на него за одну секунду, влажная футболка противно липнет к спине, пальцы сводит от напряжения, - видимо, он весь сон сжимал в руках одеяло, - а член больно упирается в резинку штанов. Он осоловело оглядывается, пытаясь выровнять дыхание, поднимается на локтях и переводит взгляд на Кихуна. Тот сгорбившись сидит рядом, и в царящей вокруг полутьме Инхо даже не может разобрать выражение его лица, только видит привычно сведенные брови и плотно сжатые губы. - Уже три. Твоя очередь, - тихо, почти шепотом говорит он. Уголки губ слегка дергаются вверх в некотором подобии улыбки, и у Инхо по спине прокатывается горячая волна. Он сглатывает, опуская взгляд и пытаясь отогнать от себя тут же всплывшее воспоминание, и неловко взъерошивает влажные волосы на затылке. - Д-да. Конечно, - отвечает он, натягивая на лицо неизменную маску любезности. - Спасибо, что разбудил. Кихун кивает, продолжая улыбаться, на один долгий миг прищуривается, затем встает и уходит к своей койке. Садится, проводит ладонями по лицу - а потом снова поднимает темные глаза. - Обращайся.