Мы же на «ты»?

Мобильный, продолжая разрываться новыми звонками, вибрирует в руках. Перебарывая себя, Ирина зажимает зелёную плашку, поднося смартфон к уху: – Слушаю! – сбивчивое дыхание любовника щекочет плечи, смешиваясь с поцелуями. – Ирочка, ну ты где там? – мягкий голос мужа царапает нутро, усиливая раздражение. Илья разворачивает Павлову к себе, целуя, пытаясь отнять мобильный. – Я ещё на работе, Коля! – поцелуи любовника почти срывают разговор с мужем, руки скользят от поясницы, всё выше, тянут лямки лифа вниз, – Скоро буду! Илья накрывает её губы своими, целует, подталкивая к столу. Одёргивая его руки, Павлова отталкивается, уходя в сторону. Не глядя в глаза Сафонову, она тяжело дышит, приходя в себя, приводя мысли в порядок. Желание раствориться в объятиях любовника тает на глазах, сменяясь горечью непонимания. Резкий удар ладони о столешницу раздаётся гулким эхом по всей комнате, Ирина не верит своим глазам. Всплеснув руками, она мечется по мастерской, на ходу застёгивая платье, одевается и выбегает на улицу. Илья оглядывается по сторонам, наблюдая за действиями Ирины, он делает глубокие вдохи, быстро выдыхая и приходя в себя. Темнота рассеивается свечением фонарных столбов, отражающихся в лужицах брусчатки. Раздражение, злость и обида от сорвавшегося напрочь свидания сменяются смирением. Морозный воздух обжигает руки, вынуждая прятать их в карманы пальто. Напротив, совсем близко, оказывается Илья. Молчание зависает в воздухе, никто не смеет первым нарушить его, без слов понимая, что всё сорвалось, так и не начавшись. Сафонов отступает, вновь подбираясь к двери, закрывает её, пряча ключи в карман. Вернувшись к Павловой, он берёт её за руку, уводя к припаркованному автомобилю. Усевшись, Ирина закрывает глаза, не желая видеть никого и ничего, сгорая от захлестнувших её чувств несправедливости и опустошения. Молчание усиливается под гнётом негативных эмоций, виски наливаются кровью, голова раскалывается от боли. Илья, продолжая следить за дорогой, свободной рукой накрывает ладонь Павловой. Тепло его прикосновения согревает кончики пальцев, что сплетаются как можно теснее. Ирина открывает глаза, усаживаясь в пол-оборота, прячет за улыбкой весь негатив и испорченное настроение. – Я раньше никогда не понимал, что такого в этих гончарных, а сегодня мне даже понравилось, – нарушил молчание Илья, улыбаясь Ирине. – У тебя и в этом деле много опыта? – сверкнула глазами Павлова. – Нет, в нашей семье это большая любовь мамы, её хобби и она из мастерской возвращается всегда в диком восторге! – он крепче сжал руку Ирины в своей, – Мне со стороны казалось очень скучным… – А сейчас? – услышав о семье Ильи, Ирина шумно выдохнула, отвернулась к окошку и едва не потеряла нить разговора, перед глазами вырисовывался портрет мамы. – Сейчас и я в восторге, интересно что в итоге получится после обжига… Маятник внутри раскачивался всё сильнее, погружая Ирину в воспоминания о всех тех тягостных, бесчисленных конфликтах с мамой. Её упрямство, нежелание выслушать и бесполезные попытки дочери быть понятой самым близким когда-то человеком… Илья продолжил свой рассказ, лишь на повороте к стремящейся в небо арке дома, он заметил, что Павлова вновь замолкла, закрылась в себе. – Ира…– касаясь подбородка и поворачивая Ирину к себе лицом, прошептал любовник. – Прости, что так получилось в итоге, – уголки губ растянулись в подобии улыбки, – Не обижайся, ладно? – Мы ещё успеем, наверстаем упущенное, – шёпот проскальзывает по щекам в невесомых поцелуях, – Пароль прежний! – Хорошо, спасибо тебе…– поцелуи в самые губы притупляют боль кровоточащих ран на душе. Выбравшись из автомобиля любовника, Ирина не оборачивается, слыша, как быстро он срывается с места. Каждый шаг, приближающий её к дому, будто заколачивал ржавые гвозди в застаревшие ранения, вновь дающие о себе знать поздней ночью. Мысли, путающимися стропами, стягивались в один большой узел, распутать который с каждым годом было всё сложнее. Все воспоминания о маме Ирина прятала от самой себя, не позволяла углубляться в эти раздумья. Знала заранее, что это влечёт за собой тягостную, тупую боль обид и скандалов, конфликтов, осуждений со стороны мамы, слёз и криков… – Ириша, это ты? – первое, что слышит Павлова, как только дверь за нею захлопывается. Разувшись, Ирина расстёгивает пальто, глядя на то, как Павлов спешит к ней, приходя на помощь. По дому витают ароматы, тянущиеся из кухни, но аппетита это не прибавляет. Вдыхая, Ирина чувствует, что тошнота охватывает горло, а головная боль всё сильнее пульсирует в висках. Ладони накрывают нос, дышать становится всё сложнее, невыносимее. Убежав в спальню, Павлова обнаруживает мужа рядом, он отслеживает каждый её шаг. В тишине комнаты его дыхание сильнее распаляет и без того хрупкое эмоциональное равновесие. Ирина стискивает зубы, зажмурившись, тянется к замочку платья на спине. Влажные, липкие руки мужа перехватывают её пальцы, помогая избавиться от наряда. Ирина прикусывает язык, продолжая переодеваться в домашнее, на секунду представляя, что сейчас она могла бы проводить время с любовником, если бы не звонок мужа… – Идём скорее, всё почти остыло, я заново разогрел, – руки тянут в сторону кухни. Присев к столу, Ирина тут же опустошила стакан с водой, всячески пытаясь унять тошноту. Попытка встать и дойти до графина с водой заканчивается тем, что Николай усаживает Ирину обратно. – Сиди, я сам, ты и так задержалась, устала…– он перехватывает стакан из рук жены, тут же наполняя его почти до краев, – Сегодня опять было много людей? – Коля, хватит, не указывай что мне делать! – крик заглушает всю доброжелательность Павлова, – Что ты носишься со мной, будто я маленькая и сама не справлюсь?! Николай останавливается, медленно шагает к столу, оставляя стакан с водой возле любимой, замирает и не произносит ни слова в ответ. – Сядь, успокойся, не нужно контролировать каждый мой шаг! – Павлова указывает на место, что дожидалось мужа, – Прекрати бегать за мной на задних лапках, достал ты меня со своей заботой! Комок агрессии, копившийся внутри весь вечер, расплескался на Павлова. Ирина замолчала, не желая оставаться в тишине, она включила телевизор и только потом приступила к еде. – То есть тебе не нравится вот это всё, не устраивает?! – долгое молчание Николая сменяется ответной реакцией, он нависает над женой, застывая на одном месте, – Ты бы видела, с каким лицом приходишь домой, вечно что-то с настроением, а я стараюсь… – Лицо моё не угодило?! Не смотри! Что ещё не нравится? – остывший ужин остаётся нетронутым на фоне назревающего скандала. – Не нравится…– передразнивает жену Павлов, – Я переживаю, всё вижу, хочу помочь как-то, а ты вечно с шипами! Пользуешься мной, крутишь как хочешь, а я прогибаюсь, лишь бы не обидеть лишний раз! – Тошнит уже от твоей помощи! – Ирина встаёт, пытаясь поравняться с мужем, продолжая высказывать свои недовольства, – Я не маленькая девочка, если ты не заметил, со мной не надо нянчиться! – Да тебе, дорогуша, не угодишь! Настроение меняется как на американских горках, то первая ко мне бежишь, то отталкиваешь! – парирует Николай, размахивая руками в воздухе, – Я только и успеваю подстраиваться, каждый раз надеюсь, что вот сейчас тебя отпустило раз и навсегда, а ты… – Ты перегибаешь, Коленька, я тоже устала уже объяснять тебе, что не всё может быть по твоим прихотям, – Ирине кажется, что сейчас она с лёгкостью проделает несколько дырок в муже одним только ядовитым взглядом, – Заведи себе кота и закармливай его завтраками, обедами и ужинами, понял?! – Понял, обязательно воспользуюсь твоим советом! Может хоть животное будет благодарнее тебя! – колкость летит прямо в лицо. – Не забудь выпить что-нибудь от своей аллергии, я тебя спасать не собираюсь! – с вызовом бросает ответ Ирина. – Всё, надоело…– Павлов разворачивается, собираясь покинуть поле боя, – Я тебя услышал, теперь будем действовать по твоим условиям… Оставшись наедине, Ирина пятится назад, оседает на стул и быстрым движением руки выключает телевизор, которому не удалось перекричать случившейся ссоры. Аппетит пропадает, головная боль и тошнота усиливаются. Крепко сжимая стакан, Ирина глоток за глотком осушает его, старается отдышаться и прийти в себя. Агония разгоревшегося скандала затихает, но злость и обида никуда не уходят. Просидев ещё не менее часа в гордом одиночестве, Ирина отправляется в спальню. Она не пытается вести себя тише, вовсе не задумываясь о комфорте мужа. Распахнув одеяло, она ложится, чувствуя, как внутри всё вновь готово воспылать ненавистью и отвращением. Нервное напряжение не покидает её, сна нет ни в одном глазу. Долго ворочаясь, Ирина отвлекает себя посторонними мыслями, но воспоминания прошедшего дня тоже не дают покоя… На утро, отключив будильник, Ирина протягивает руку к подушке мужа – холод и пустота. Напрягая слух, блондинка слышит то, с каким шумом Николай собирается на работу. Быстро умывшись и наспех приводя себя в порядок, Ирина размышляет над тем, как быть дальше. Затягивать продолжительных ссор и мучительных примирений не хотелось. Напоминая себе истину о том, что в любом конфликте виноваты оба, блондинка чувствует вину за случившееся. Ведь Павлов вёл себя более чем прекрасно, действительно старался угодить, поддерживал, значит… Остановившись на пороге кухни, Ирина примеряет, с какой фразы лучше начать разговор. – Доброе утро, – она пытается смягчить всё невинной улыбкой. – Доброе…– мельком взглянув на жену, отзывается Павлов. Ирина игнорирует тот факт, что рискует опоздать на работу, твёрдо решив уладить последствия ночной ссоры. На столе она замечает лишь одну тарелку, пару приборов и ещё пустующую чашку. Понимание приходит на ум моментально – муж держит слово, действует по новым правилам, вот только кому от этого приятнее?.. – Коль, а ты сможешь после работы заехать за мной? – подойдя к пышущей жаром плите, Ирина пыталась поймать взгляд мужа, угадать его настрой. Он лишь посмотрел на бегущие стрелки наручных часов, не балуя жену моментальным ответом. – Знаешь, сегодня очень много работы, вечером сбор акционеров, – голос спокоен, – Ты сама не сможешь добраться, без моей помощи? Павлова, оглушённая суровым спокойствием мужа, промолчала. Развернувшись, блондинка удалилась в спальню, одеваясь и убегая на работу. Желания унижаться и отвечать на вопросы с уже заложенными в них ответами не было от слова совсем. Размеренность рабочего дня действовала на нервы. Нерешённый конфликт мёртвым грузом повис на шее блондинки, замедляя и бесконечно отнимая её внимание на себя. К вечеру гнев и обиды сошли на нет. Смиренно ступив на порог дома, Павлова разделась и лишь потом поняла, что она не одна. Утренняя ложь мужа ножом высекает новые обиды и боль недопонимания. Поступившись гордостью, Ирина решается вновь попытать удачу и всё же прийти к примирению. Крадучись, Павлова садится на диван, приглушая звук у телевизора. – Прости, я была неправа, я знаю, – чувство вины колется всё сильнее. Павлов поворачивает голову в её сторону, ожидая ещё каких-то важных слов. – Прости, я всё понимаю, – Павлова обнимает мужа, продолжая оправдываться и чувствуя наконец, что и её обнимают в ответ. – Да уж…– тёплая усмешка совсем не ранит. – Мне правда очень приятно, что ты так обо мне заботишься, поддерживаешь, переживаешь, – каждое слово равняется поцелую. – Стараюсь, – окончательно растаяв от ласкового взгляда жены, шепчет в ответ Павлов, обнимая крепче. – Хорошо, что мы помирились, а то я зашла, а ты весь в себе сидишь, будто умер кто-то! Я даже растерялась, не знала, как подступиться… – Ирочка, а ты, видимо, всё-таки не те выводы сделала, думаешь, что только у тебя может быть плохое настроение?! – яд усмешки отрезвляет, – Да ты даже представить себе не можешь, как я переживаю! Ты пришла от своей Риты, и я… – Я знаю… – Нет, похоже не знаешь! Я места себе найти не могу, не знаю чем помочь, переживаю, думаю! – новые раны быстро развязываются от таких едких слов мужа. – Я всё это прекрасно понимаю, тоже переживаю не меньше тебя, Коля! – в растерянности оправдывает себя Ирина. – И вообще я подумал, что правильнее всего будет без лишних эмоций с холодной головой решать проблему, – делится откровениями Павлов, прижимая Ирину к себе, – Посоветовался кое с кем, нашёл специалиста и записал к врачу… Блондинка выпутывается из объятий мужа, не верит услышанному, осмысляя. – Что? В каком смысле ты записал нас к врачу?.. – Возьмём с собой результаты всех обследований, придём и всё окончательно выясним, – он продолжает настаивать на своём, – Рита твоя – это не истина в последней инстанции, а там мне посоветовали хорошие люди, проверенные! – Потрясающе, решил всё уже, а меня спросить не надо?! – вспыхивает с новой силой Ирина, – Хочу ли я вообще заниматься сейчас этими вопросами? Могу ли я? Почему твоей долбаной заботы здесь не хватило?! – То есть я правильно понимаю, желания заниматься этим вопросом у тебя нет, всё устраивает! Тебе начхать на то, что столько лет ничего не получается, плевать на нашего будущего ребёнка?! – Павлов еле сдерживает себя от праведного гнева и крика отчаяния. – Нет, ты не так меня понял, повторяю: мне тяжело сейчас, мне совсем не плевать…– комок невыплаканных слёз сдавливает горло, – Я не пойду непонятно к какому врачу только по твоей прихоти, мне Риты хватает! – Ну, да, конечно, как я мог забыть! Куда мне до Риты, она же гораздо важнее нашей семьи! – руки сжимаются в кулаки от бессилия и несправедливости, обиды, – Действительно, столько этих врачей оббежали, нашли Риточку и сидим спокойно, ждём… Неизвестно там, сколько ещё ждать? Не вижу эффекта! Одни только слёзы и… – Встречный вопрос, а чем твой вариант лучше? Почему я должна бежать к нему и по новой всё объяснять? Думаешь, что не набегалась?! – оскорбленная, Ирина не смогла усидеть на месте, срываясь, начала метаться по комнате. – Потому что он… – Да-да, гений, обязательно, наслушалась, каждый раз эти обещания и только… И ты, конечно же, думаешь, что мне из раза в раз приятно рассказывать им, объяснять, чтобы по десять раз слышать одно и то же! – обида жжётся, вырываясь наружу. – Ну, конечно, а по-твоему выходит так, что мы должны полностью верить Рите, что ты и делаешь! Ты веришь ей, а не мне, враг как обычно Коля! – потрясённый словами жены, защищался Павлов, – Зачем думать о ком-то кроме себя, да ведь? Эгоистка! – А ты, вот так за спиной всё решая, много обо мне думал?! – почти шипит Павлова, – Тебе так хочется, чтобы очередной профессор посмотрел на результаты обследований и руками развёл… Ты всегда думаешь, что это я больная, я виновата, а ты беленький, чистенький и пушистенький, Коленька! – Нет!.. – Да, Коля, да! Сколько мы их по всей Москве обошли, все косятся на меня, а ты так… Повторяю им одно и то же, объясняю, в ножки кланяюсь, чтобы унизили в конце и плечами пожали, разве не так?! – задыхаясь от боли и обиды, причитала Ирина, – Ну, в чём я не права?! – А мне каково? Я тоже чувствую себя последним уродом, потому что мы всё пытаемся, сражаемся за это… – Да, именно поэтому, особо сражаясь, ты мне перед отпуском предложил для разнообразия родить ребёнка и не скучать в одиночестве, потрясающая идея! Поддержка великолепная, в твоём стиле, мой дорогой! Забыл? Не было такого? – в глазах поблескивали слёзы, которые всё ещё, чудом, удавалось сдерживать. – Да что ты всё мне с этим отпуском покоя не даёшь, будь он проклят, чёрт с ним! Забудь! – что есть сил закричал в ответ Павлов. – Да я там так счастлива была…– каждое слово летит дробью в голову мужа, попадая прямо в цель, – Никто мне там на мозги не капал, а вернулась и опять по новой! Я там не чувствовала себя какой-то не такой, больной, несчастной, ужасной… Потому что там не было тебя рядом, ты тут остался! – Я монстр, я бросил тебя одну в Греции, дома мучаю, к врачам записываю, забочусь и всё лезу и лезу! – в пылу обиды защищался Павлов. – Лезешь, от тебя только на другом конце света можно спрятаться! Туда ты ни звонить, ни писать, ни надоедать не будешь! Свобода! Спокойствие! – закивала головой Ирина, – Вот я тебя и прошу, второй день уже повторяю, хватит, оставь меня в покое! – Хорошо, свободы хочется, тишины, чтобы я не лез, – пришёл к выводу Николай, вставая с дивана, – Хочешь, чтобы я ушёл? Ирина молчала, прекрасно слыша прозвучавший вопрос, осознавая его серьёзность и последствия. Ответа, что завис в воздухе немотой супругов, не звучало. – Мне уйти? – вновь повторяет Павлов. Блондинка затихает, отворачивается, прячась от всего мира в самой себе. – Ты права, кому-то из нас нужно сейчас уйти, я здесь лишний, поэтому только скажи, ну?.. – теперь вопрос звучит спокойно, смиренно. – Не хочу с тобой разговаривать, хватит, надоело…– слезинки тайком катятся по щекам, как следствие несправедливости и боли. – Мне тоже надоело, – соглашается Николай и скрывается за дверью спальни. Пепелище очередного скандала, ценой которому едва не стал развод, обжигало. Отчаяние и боль не затихали, ширились, заполняя собой всё пространство. Идти на перемирие и вскидывать над головой белый флаг не хотелось. Ирина, устроившись на диване, добивала себя, укоряя за то, что не решилась на откровенный разговор, завралась, запутала следы. Теперь казалось, что даже если бы она проговорилась, рассказала в чём заключена её реальная вина перед мужем, то всё имело бы не такие плачевные последствия. Обида усиливалась во сто крат от одной только мысли о том, что муж верит в истинность ложных выводов. Верит чему-то, что не имеет никаких доказательств. Он думает, что все проблемы заключены в ней одной… Приютившись на ночь на диване, Ирина продолжала самоистязание гнетущими мыслями и собственными рассуждениями. В голове не укладывалось, как человек, в браке с которым они прожили столько лет, мог подумать, что Ирина вообще не хочет иметь детей. Внезапное озарение среди этих мрачных туч раздумий, вселило немного надежды, сменившейся сомнениями. Ирина на несколько секунд представила отцом своих будущих детей вовсе не мужа, а любовника. Беспочвенные фантазии рисовались яркими, преступно желанными и объёмными. В конце концов поток сознания сошёл на нет, переходя в крепкий, долгожданный сон…