Одно и тоже дважды не загадывают

POV Марта.

      «Я, конечно, не святая, но и ты не божья коровка»— вспомнились мне слова одной поварихи из детского дома. Конечно, фраза вырвана из контекста, а говорила женщина о своём муже и сложившейся в их семье ситуации. Тогда я не поняла значения её слов, да и особого внимания им не придала. Ну, ляпнула бабулька какую-то фигню. И хрен с ней. Куда интересней были истории жития-бытия, нежели вскользь брошенные фразы о смысле жизни и человеческой натуре. Сейчас, оказавшись в столь пикантный ситуации, как попаданец в другой мир — приходилось долго и много думать. Главными вопросами оставались : кто и зачем нас сюда перенёс, какие мотивы и цели были, почему только сознание? Для чего мы оказались в этом мире и как нам жить? Да, бесспорно, мне была по нраву такая жизнь — большой дом, гробовая тишина, деньги, какая-то власть и возможность вертеть ситуацией так, как было бы удобно нам. Но это все казалось таким прозрачным, глупым и совершенно не похожим на правду. Словно мы все же уснули, а не очнулась на утро только я. Не знаю, летаргический сон, кома… что-то такое. Думалось постоянно, что это лишь плод моей больной фантазии, что сознание таким образом пытается достучаться и сказать: «Эй, очнись! Это лишь сон!». Но пробуждения не было. Ровно как и уверенности в завтрашнем дне.       Вот взять за пример недавнишнюю ситуацию с Кариной. Вот преступник, вот намечается состав преступления, и неожиданно, сравнимо с волком из кустов, вмешивается Кагами. Не знаю, природная ли это удача Карины, или же кем-то дурным, написанный фанфик, коих я, к сожалению, а может и к счастью, кто его знает, блин, перечитала в свое время уйму и ещё тележку начала поглощать, но здесь попахивает абсурдом. Сами посудите – попали в другой мир, в первый же вечер познакомились, скажем так, с королями этого мира, а после, через недельку, одну из нас спасёт ничего такой, очень симпатичный, баскетболист, на игре которого всё аниме и держалось. А самое забавное в этом все то, что кроме этих двух случаев ничего такого больше не происходило. Словно мы просто начали проживать чью-то жизнь. Конечно, какой бы сейчас ситуация постановочной не казалась, но Тайге огромнейшее спасибо. Думаю, что Карина не пережила бы, зайди тот имбецил дальше. Да и на здоровье доблестного рыцаря Кагами Тайги сейчас нужно молиться.       Знаете, я хоть и любитель всякой паранормальщины, мечтала оказаться в другом месте и начать жизнь заново, но вот это вот все… Чёрт, да это выше моих сил, люди добрые! Даже если думать логически, то все это больше похоже на, повторюсь, один сплошной сон и бредни моего сознания. Ведь по закону жанра, где есть попаданец, где есть баскетболисты, а ещё где есть три красотки — начинается история в первый же день. Там все так развивается классно. А здесь? А здесь даже каких-то намёков ни на что нет. Словно мы и вправду в реальной жизни! Абсолютное несоответствие жанру! Конечно, мысленно материть того, кто все это придумал – увлекательное занятие. Но, скажу честно, от небольшой паники по телу пробежали мурашки. Может и не от паники, конечно, а от сквозняка, что гулял по комнате. Удивительно, но воздух был прохладным и в горле не пересыхало. А это, между прочим, в тридцатиградусную жару, дорогие мои. Чудеса да и только! Полежав ещё, наверное, пол часа и подумав о бренности бытия-жития в каком-то, чудом оказавшемся реальным, мире, где все так сказочно-сладко, но не похоже на сказку ни разу, я укутала ноги в одеяло по сильнее. Из-за резкого перепада температуры ноги вспотели, но, как и всегда, остались холодными. Вот теперь и остаётся думать, что некоторые особенности наших родных тел передались вместе с сознанием. Что уж тут сказать — ступни и кисти у меня всегда были ледяными, словно только из проруби. Думается мне, что это распространённая практика у большей половины населения. Или нет… кто его знает, в общем?       Кстати, о птичках. Птички-то у нас певчие, противные и с черно-угольными поросьячими глазками. Лежала я ещё вчера вечером у Беллы в доме, никого не трогала, да и меня никто не трогал. Или трогал, но только словесно. В общем-то не зря мы все говорили, что эта злобная старушка, следящая за домом семьи Ииноноке – злыдня. Сейчас же я лежу в своей комнате, убранной под европейский светлый стиль, с большим окном и выходом на террасу. А все почему? Правильно! Эта злобная ведьма вчера зашла ко мне в комнату с намёком на то, что пора бы и честь знать. Моё место займут другие гости, которые не абы кто, а какие-то там друзья семьи и будущее партнёры по бизнесу. Я хоть и пыталась достучаться до неё, сказать, что и не помешала бы, просидев все время переговоров в комнате, но, нет. Бабуся была непробиваемая и ловко вытекала с линии моих аргументов. Пришлось, как я уже сказала, и честь знать. Тьфу, на неё!       Телефон, лежащий под подушкой, завибрировал. В шторке уведомлений было одно непрочитанное от контакта с именем «Мать». Я отложила сотовый в сторону и снова уставилась в потолок. Что ж… за все время, что мы здесь — это первое их с отцом напоминание о том, что они существуют. Даже как-то волнительно это. Подумав секунд с десять о родителях, смотря в потолок, я одним резким рывком все же перекатилась со спины на живот. Уперевшись в кровать локтями по-удобнее и закусив губу, разблокировала телефон.       Мать: «Хитоми-чан, прости, что так долго не выходили на связь. Сама понимаешь, работа»       В груди что-то неприятно кольнуло. Извините, но как-то не так я представляла себе родителей. Совершенно не так.       Мать: «Не обижайся на нас с папой. Знаю, что ты поступила в Университет. Ты рада?» — гласило следующее сообщение, как только я прочитала первое. Оно пришло сразу же, как я открыла диалог, словно женщина по ту сторону экрана, смотрела в него и ждала меня.       Я сжала в руках телефон. В голове загудел моторчик. Что, неужели они беспокоятся обо мне? Родители? Немного проморгавшись, набираю сообщение: «Привет, мам. Да, я рада, что смогла поступить. А вы за меня рады?» Ответ не заставил себя ждать: «Как мы можем быть не рады за нашу дочь? Мы возвращаемся в следующем месяце»       Отложив телефон, я положила голову на сложенные руки. Глупая, довольная жизнью улыбка, расползлась на все лицо. В душе стало невообразимо радостно и осознание того, что у меня есть родители, заполнило с ног до головы. Вот оно как ощущается, да? Вот, что значит поддержка родителей и их существование… Отчего-то захотелось прыгать на кровати, обнимать каждого человека, который бы попался мне на глаза и кричать во все горло, что я теперь не одна. Иматсуджи Хитоми: «Хорошо, буду вас ждать!» — быстро настрочила я и вновь уткнулась лбом в постель.       День не предвещал ничего сверхъестественного, а настроение покорять Эверест било в потолок. Я ещё с пол часа перекатывалась с одного бока на другой, крепко сжимая подушку и улыбаясь во все тридцать два не родных зуба. В груди бешено билось сердце, разливая по телу разгоряченную, непонятно с чего вылезшим счастьем, кровь. В голове прочно засели слова матери о том, что они скоро вернутся. И я по новой, словно юла, крутилась в кровати.       Желание поделиться радостью с ближним загорелось само по себе. Захотелось встретиться с подругами и оттоптать им уши своими эмоциями. Белла, к сожалению, трубку не взяла, а поделиться радостью с ближним хотелось. К моему счастью, с третьей попытки дозвониться, звонок приняла Карина. Голос у подруги был заспанным. Быстро извинившись за то, что разбудила, я начала тараторить в трубку о том, что произошло.       — Черт тебя дери, Марта… — вяло выругалась блондинка, — От меня ты сейчас что хочешь? — на фоне послышалось шуршание. Видимо подруга все же смирилась с тем, что я не отлипну от неё, пока не заражу позитивом ещё кого-то. Странная, кстати, черта характера — если мне хорошо, то должно быть и всем хорошо, если мне плохо, то и другие пусть страдают. Что поделать, эгоизм процветает.       — Давай встретимся сейчас? — пролепетала сладко в трубку. Повисло молчание. Карина тяжко выдохнула, до конца принимая свою участь.       — Ладно. Собирайся и дуй к моему дому, одна я больше не выйду. Адрес знаешь.       — Всё, лапуль, жди через часик!       Забыв отключиться от звонка я, радостно взвизгнув, пулей ломанулась в душ. Да, утренние процедуры, которые я хотела пропустить за ненадобностью и под большим влиянием матушки Лени, никто не отменял. Что, кстати, очень прискорбно. Выйти в свет неумытой я не могла, а потом пришлось чистить зубы, лепить под глаза патчи, которых, как и различных масок, была просто уйма в моей личной ванной комнате. Долго привыкать к новшествам ухода за собой не пришлось — всегда хотела начать, а возможности не было. Вот и сейчас, радуясь, затрачивающим время процедурам, я витала в облаках, обдумывая план действий.       Решение, что отличным местом для дележки эмоций, будет какой-нибудь торговый центр, пришло быстро. Точно так же, как и решение, что надеть. Поверх чёрного топа, закрывающего шею, но не плечи, была накинута серая в клетку рубашка. Кстати, материал у неё был хорошим. Думаю, что даже чистый хлопок, так как к телу она прилегала приятно, мягко. Носки я подобрала светло-серые, в тон рубашке, а джинсы, наоборот, чёрные, с металлическим цепями, рассыпанными дождём на бёдрах. Волосы затянула в пучок на макушке и в дополнение нацепила массивные серебристые серьги. Кстати о последних. На меня, скорее всего, так повлияла радость, ибо в обычной жизни я серёжки терпеть не могу. Когда-то в детстве, после не качественного прокола уха у местной бандитки Ленки, без должного ухода после – небольшой, симпатичного мне тогда зелёного цвета гвоздик намертво прирос к мочке уха. Ох, сколько же тогда было воплей воспитателей. Да и моих, собственно, слез было не меньше, когда молодая медсестричка детского дома пинцетом пыталась выдернуть серьгу. Даже, помнится мне, на мочке небольшой шрамик оставался. Но на этом теле его не было. Как и напоминания о давнишней глупой истории.       Радостная и окрыленная, я выпорхнула в коридор. Он как обычно пустовал. Словно здесь и не жил никто, кроме меня. Небольшой укол тоски больно отозвался в висках. Но делать нечего, к утренним процедурам привыкла и к этому, совершенно безлюдному, одинокому дому привыкну. Хотя, порой очень не хватает шума из коридора, вечерних посиделок и общих душевых. Никогда не думала, что общие душевые могут вызвать тоску по родному дому. Тому месту, где тебя ждут, может даже любят и ценят. Собственные мысли заставили неприятно поморщиться. Но, как говорится, делать нечего, придётся идти напролом. А если придётся, то ещё и по головам.       Эх, мрачные у меня мыслишки. Но поделать с собой ничего могу. Такова уж моя натура. Видеть в минутах радости и грусть. Вот вечно я так, а потом задумываюсь над тем, нет ли у меня раздвоения личности или чего похуже.       Встретив на веранде дома своего водителя, я быстро протараторила, куда нам надо. Мужчина явно не очень охотно встал со скамейки, которая, как я узнала, была поставлена специально для него и являлась местом, где его в этом доме точно можно найти. Сделав последнюю затяжку и, вальяжно подойдя к урне, которая так же была поставлена для него, выкинул окурок. Собственно, я не понимала его — как можно в такую жару сидеть заштопанным в строгий костюм, чёрного цвета, наглухо застегнутой на все перламутровые пуговки рубашке и затянутым под самое горло галстуком. Хотя, оговорилась немного. Галстук был чуть расслаблен, что, как мне казалось, давало возможность спокойно затягиваться сигаретой. Последнее, кстати, тоже очень странно и вызывает непонимание! На улице жара, а он наглухо обтянут чёрной одеждой, явно плотной ткани, так ещё и курит… во рту же пересыхает! Что за странный народ эти японцы. А может и не японец он вовсе — ибо имечко у него было уж больно странное для здешних. Широкоплечего высокого мужчину величали Зевсом. То ли злая шутка родителей, не придерживающихся традициям, то ли он, действительно, не японец. А кто тогда? Глаза узкие, чёрные, кожа чуть загорелая, волосы чёрные и жёсткие.       Передернув плечами, как бы отбрасывая поток мыслей, я плюхнулась на заднее сиденье. Зевс закрыл дверцу машины, быстро обогнул её и уселся за свое рабочее место. Мягкий кожаный салон принял меня с распростертыми объятьями, если можно так сказать, конечно. Я буквально слилась с задней спинкой. Приятный холодок побежал по ногам, спасая от мучительной жары. Эх, до чего техника здесь дошла. Аж глаз радуется.

      Вот за такими, местами не очень радужными мыслями, мы доползли до дома Ашикавы. Самое интересное, что разговор у нас с водителем не клеился, а может быть он сам просто не хотел его клеить. Мне же было до безумия обидно, что со мной не разговаривают и не хотят принимать частичку радости. А ей я готова была делиться со всеми, кто того желает. Да и с теми, кто не желает тоже, как оказалось. Странная я все таки девушка. Местами, конечно, но странная. Как там говорится? Из песни слов не выкинешь, кажется.       Черная иномарка плавно подъехала к туннелю и встала между машин. Путь был изнурительным. Ведь пробки в Японии никто не отменял. А здесь они ого-го какие большие и долгие. Зевс открыл мне дверцу и подал руку. Я покорно приняла помощь от водителя и последовала за ним. Как мы уже знаем, туннель здесь опасный, тёмный и сырой. Что можно здесь сказать? Мужчина хоть и был крайне недоволен, что его куда-то дёргают, но покорно согласился дойти до квартиры подруги и подождать нас внутри, что бы отвезти до следующей точки назначения. Всё таки это его работа и здесь никакие коврижки не помогут отделаться от меня.       Карина, на удивление, будто бы уже ждала нас, так как дверь открыла сразу же после того, как разъехались двери лифта. Обняв меня и поприветствовав коротким кивком Зевса, белая пропустила нас в квартиру, приговаривая, что сейчас доделает последние штрихи на голове и готова будет выезжать. Мой личный водитель сдержанно отказался от чашечки кофе и остался в коридоре, подпирать своей филейной частью мебель.       Торговый центр Икэбокуро встретил нас прохладой, массой людей, что, кстати, было очень странно, ведь на дворе сейчас будний день, и шумом. Люди всех цветов и мастей толпились около автоматов, входов в магазины одежды и фудкортов. Здание поражало своей яркостью, масштабами и обилием буквально всего. Только войдя в ТРЦ, ощутив разгоряченной кожей прохладный ветерок, я невольно ахнула и ухватилась за локоть подруги, так кстати предложенный, судя по всему, по привычке. Кажется, я уже говорила, что имею странную способность теряться в толпе. Меня в ней, по правде говоря, просто уносит быстрым течением людей. Есть у меня и пара историй о том, как меня унесло «течением» и подруги часа полтора искали меня по всей набережной, а я искала их. Устав ходить на солнце, я просто села, нервно сжимала подол юбки, таяла от жары и кусала, не менее медленно, таявший пломбир в стаканчике. Лекций о том, что меня будут привязывать в людных местах за талию на верёвку, чтобы больше не терялась, я от Беллы услышала в тот вечер много. Карина же ещё долго потом надо мной ехидно посмеивалась. А в следующий раз взяла меня под локоть и крепко держала, никогда не упуская из виду. Черноволосая, она же Бель, с тех пор, не имея привычки к постоянному проявлению тактильности, просто каждый раз смотрела на меня, проверяя моё наличие рядом. Вот так и живём, чего уж скрывать. Зато не скучно, как говорится.       Мы бродили по торговому центру, плавно огибая идущих на встречу людей. Наслаждались обществом друг друга, рассказывая последние новости и делясь эмоциями. Последние, так сказать, у меня распространялись светлой аурой и широкой улыбкой. Мне было приятно и спокойно на душе от того, что сейчас я иду под руку с близким мне человеком и разговариваю ни о чем. С плеч свалился огромный булыжник тяжёлых мыслей. Жить стало, определённо, легче…       — Эй, смотрите! — раздалось радостно откуда-то слева.       — Ой, это же Ашикава Касуми! — взвизгнул восторженный девичий голос. Стало как-то не по себе.       — Чё~ёрт! — протянула блондинка, по сильнее сжав ладонь на моей руке, — Только не это, Боже.. — по её лицу можно было понять, что вот-вот она готова сорваться с места и убежать.       В мгновение ока нас окружила толпа людей. Молодые девушки, с завистью и интересом разглядывающие мою подругу. Парни и мужчины, державшие в руке телефон, явно жаждущие фотографию. Изначально я даже не смогла понять, почему нас окружили и начали фотографировать. А потом как шваркнуло по голове осознание — Карина же в этом мире топ-модель… по-японский, да. Нервный смешок вырвался с губ подруги.       Люди начали уводить меня от неё. Хватка ослабилась.       Я отошла от круга. Решив, что пережду пару минут в сторонке, не привлекая внимания и понаблюдаю за тем, как Ашикава растерянно чешет репу и пытается улыбаться на камеру. Что уж поделать, ей приходиться.       Толчок в левое плечо немного взбодрил. Ноги сделали пару шагов в сторону. Я оглянулась. Вокруг сновали туда-сюда люди, то и дело пытаясь меня, может и не нарочно, но задеть. В груди начала нарастать паника и я, вновь повинуясь течению, зашагала. Нежелание отходить от круга, в котором стоит Касуми, смогло перебороть желание более никем не быть задетой. Уж не люблю я, когда меня случайно пихают, толкают и тому подобное. В голове сразу возникает желание стукнуть виноватого. Покрутив головой я не нашла виновника. Да что уж тут — они же все на одно лицо! Мать твою…       В безопасной близости я и подруги не заметила. Вот тут, действительно, стало страшно. Огромная толпа, двигающаяся в разных направлениях, быстрым потоком выбросила меня в непонятном направлении. Я, не ощущая под ногами пола, засеменила к стеночке. О, да! Сейчас я тут постою, а потом меня найдёт подруга. Но, желанного спасения не пришло и через пять минут. Нервно сжимая края рубашки, перекатываясь с пятки на носок и кусая больно губы — я пыталась сдержать слезы.       Страшно.       Попытавшись привести себя в чувство я похлопала ладонями по щекам. Больно. И страшно. А что, если она не найдёт меня? А что, если психанет и уйдёт отсюда? Снова вытягиваю шею и осматриваюсь поверх голов. Ага. Я возле фудкортов. Оглядывал помещение. И ещё раз осматриваю его, водя глазами из стороны в сторону. Кулаки уже немного побелели от напряжения и длительного терзания краев рубашки пальцами. Губы припухли и подсохли от нервных укусов.       Да! Вот оно!       За одном из столиков замечаю синюю макушку. Бронзовая кожа в белом свете проекторов блестит. Парень, которого я заметила, что-то разглядывал в телефоне и пил из объёмного бумажного стакана. Столик стоит недалеко от меня, так что, думаю, с лёгкостью смогу до него добраться и толпа не унесёт меня вновь. На ватных ногах начинаю движение в сторону баскетболиста. Бог, видимо, пощадил меня, грешную, на голову которой и так свалилось слишком много проблем — и послал мне сейчас спасителя в лице Аомине Дайки.       Чем ближе я была к нему, тем спокойнее мне становилось. Вот оно. Знакомое лицо. Чуть нахмуренные брови.       — Привет, Аомине-кун. Парень вздернул одну бровь. медленно, словно в слоумо, он, убирая один из наушников, повернул голову в мою сторону. В его глазах читалось удивление. Парень думал секунд семь, прежде, чем убить меня наповал.       Снова нахмурился, — Ты кто? — низким баритоном спросил он.       Моё сердце ушло в пятки.