В одном из миров

      Лондон. Октябрь. 1871 год. Над парком клубятся тяжёлые тёмные тучи. Моросит мелкий дождь. Его холодные капли, стекая по мощёной дороге, собираются в прозрачные лужи. Падают листья. Красные, жёлтые, оранжевые. Они кружат цветным вихрем вокруг одинокой фигуры в плаще из тёмной кожи, который, развеваясь от порывов ледяного ветра, открывает элегантный костюм леди: из-под сюртука из чёрной приятной ткани видна накрахмаленная сорочка, а тесные брюки подчеркивают её скульптурное телосложение. Каштановые сапоги до колен дополняют изысканность одеяния.       Один из порывов ветра скидывает капюшон, прежде закрывавший алые распущенные волосы, едва достающие до лопаток, если представить эту девушку в более подходящем для этого времени наряде, и пронзительно изумрудные глаза, которые легко западут в душу любому мужчине, заставляя мысленно к ним возвращаться.       Серое унылое небо и чёрные стволы деревьев на контрасте создают впечатление, что кожа мисс светится изнутри белым светом. Несколько раз сморгнув холодные капли, аккуратным движением рук она поправила капюшон и, развернувшись, ушла в другой конец аллеи, где её уже ожидал изрядно продрогший вороной конь.

***

      На Лондон опустилось ватное утро. Раннее, промозглое утро, которое серым туманом обняло мостовые, одинокие фонарные столбы, спящие дома. По Бэйкер-стрит уныло проезжали пустые кебы, а за дверью с табличкой «221Б» царила тишина.       Вялый дождь будто бы нехотя барабанил по стеклу, медленно стекая и оставляя за каждой каплей извилистую, неровную дорожку, будто чудной след от ползущей вниз улитки. Зашторенные наполовину окна пропускали скудный свет с улицы, и приятный полумрак — томный и уютный, что создавался благодаря тяжёлым плотным шторам, — окутывал комнату. Несколько упрямых линий света блаженно блуждали по разложенным на столе нотам. Чёрные завитушки музыкального языка гармонично сочетались с пожелтевшей бумагой. Рядом лежала скрипка, а ее корпус загадочно отбрасывал блики от пламени с камина. Осиновые дрова весело потрескивали, соглашаясь с благородным музыкальным инструментом, а искры улетали в угольно-чёрную трубу, оставляя после себя вкусный аромат леса. Возле столика примостились два удобных кресла с большими спинками, в одном из которых расслабленно полулежала девушка в синем платье. Она мерно сопела, изредка чуть меняя позу, а затем снова погружаясь в дрёму. Её голова покоилась на спинке кресла, но всё ниже склонялась к подлокотнику.       На лестнице раздались шаги, и вскоре дверь отворилась сильной рукой. В комнату быстро вошёл джентльмен лет двадцати пяти. Кудрявые непослушные волосы, не тронутые влагой с улицы, задорной шапкой окаймляли аристократическое бледное лицо. Оглядев серыми от сумрака глазами комнату, джентльмен остановился на светлой встрёпанной макушке, что виднелась из кресла.       — Доброе утро, мисс Ватсон, — наконец мягко произнес он, отлично понимая, что его услышат, — опять уснули за книгой?       Сонное бормотание, шорох закрываемой книги — и вот из кресла поднялась молодая девушка, растеряно поправляя одежду.        — Доброе утро, мистер Холмс. Да, верно. Уснула за книгой. Снова. — В её голосе однако не слышалось недовольства, пока Джен отложила оную, чтобы снова присесть, но уже на подлокотник, и открыть глаза пошире — чтобы быстрее проснуться.       Одновременно со стуком в дверь в окно ударилась тяжёлая капля.       — Да, войдите.       Холмс быстрым движением снял с себя тёмное пальто и размотал шарф.       В комнату вошла маленькая женщина преклонных лет, держа в руках поднос с чайным сервизом. Как и Шерлок, она обвела взглядом комнату, уделив особое внимание Джен.       — О, дорогая, что же вам не спится по-человечески? Мистер Холмс, попробуйте c чаем вот эти восхитительные бисквиты. Только что испекла. Миссис Тёрнер была так любезна поделиться рецептом своей недавно почившей кузины, губительные пристрастия которой так скоро свели её в…       — И вам доброе утро, миссис Хадсон, — хором произнесли мисс Ватсон и мистер Холмс, однако не удивленные такой синхронностью.       Миссис Хадсон замолчала, неспешно поставила поднос на стол и медленно развернулась к двери. Её хитрые глаза, подведённые чёрными тенями, ещё раз остановились на лице девушки.       — И всё же, в который раз советую вам, юная леди, спать в своей спальне. — С этими словами она закрыла дверь.       Джен поджала губы, понимая, что эти удобные кресла нужно скорее убрать, иначе они так и будут усыплять её, стоит только присесть. Шерлок тем временем незаметным быстрым движением оказался у подноса и, пошевелив длинными пальцами, выудил один из бисквитов.       — Действительно вкусно… Мисс Джен, извините, я попробовал бисквиты миссис Хадсон без вас и, по моему мнению, они были очень вкусными. — Шерлок хитро моргнул. — Да, весьма.       — И что же вы не налили себе чай?

***

       Тем временем в Асгарде.       В прекрасном саду, в который очень редко заглядывал Салар — асгардское светило, подсвеченное серебряным месяцем и искрящимися, пульсирующими разноцветными звёздами, — под жёлтым светом фонарей одиноко прогуливалась богиня. Её красные волосы были зачёсаны назад и ярко контрастировали с бледной кожей, а одеяние подчёркивало подтянутую фигуру. У Локи, так звали эту богиню, не было друзей. Всех существ притягивал Тор, этот вечно весёлый юноша. В его жизни никогда не было печали. Локи же оставалось лишь жить, наблюдая за жизнью брата со стороны.       Локи привыкла. Привыкла быть тенью старшего брата. Привыкла гулять в одиночестве. Со временем, выйдя из возраста несмышлёныша, она стала замечать плюсы своего положения.       В дворцовой библиотеке она перечитала с начала до конца многие книги, выучила всевозможные заклинания, приобрела знания о техниках фехтования разными видами оружия из разных миров. Играя со своей тенью в шахматы, училась разрабатывать новые стратегии и побеждать себя. Ей нравились шахматы не только как игра: фигуры на шахматной доске всегда притягивали взгляд. Нравились идеально ровные клетки, создающие чёрно-белую сетку. Нравилось мягкое кресло, сидя в котором она проводила тысячи шахматных партий, читала книги, пила очень горький кофе, задумчиво смотря в огонь одинокими вечерами. Интересно, откуда в Асгарде шахматы?        Однажды она решила, что раз никто не обращает на неё внимания, она сама перестанет на них смотреть, возведёт стену. Так родилась богиня хитрости, лжи и обмана. И хотя через некоторое время игра в прятки ей надоела и она начала шутить над окружающими, Локи продолжала держать дистанцию, охраняя себя от огорчений.