Благодарность

Во времена обучения в Академии она считалась чересчур горделивым ребёнком. Все вокруг были уверены, что в этой маленькой розовой макушке было жуткое самомнение: никто не мог сравниться с ней, ее мнение определённо было самым правильным. Она часто критиковала людей, усмехалась над чьим-либо промахами, гордо задирая нос. Однако, за напускной заносчивостью, в самой глубине детского тельца сидело хрупкое создание, что соцветиями вишни и имело такой же нежный оттенок, как у этих лепестков. Харуно Сакура прятала за маской самодовольства свою едва ощутимую самооценку и постоянный страх. Упрямая мать выбила из нее всю робость, приговаривала, что эта трусость никуда не годится и в жизни ей будет тяжело. С тех пор утекло много воды, мимо пронеслось сотня людей, но маленькая девочка внутри не собиралась взрослеть. Конечно, встретив на своём пути друзей, она стала мягче, нежнее. Но это честолюбие никуда не ушло. Потому сейчас она с гордо поднятой головой вышла из здания, которое, как она определила, вскоре превратится в штаб Морино. Эту постройку всегда хотелось обходить стороной, что она успешно и делала последние годы на службе в деревне. Только у судьбы плохие шутки, раз «временную передержку» ей устроили именно в этом месте. В данный момент это просто пустое здание с множеством помещений, подвалов, скрытых комнат, но Сакура была уверена, что через несколько лет в том самом затхлом подвале, в котором она провела два месяца, начнут устраивать допросы. Или пытки. После выхода из «карцера», как она для себя решила называть это место, решили все вопросы с её пребыванием и чакрой, конечно же. Пока что она остановится в поместье Сенджу, у Хаширамы припрятан на заднем дворе гостевой домик, который он отстроил лично. Успел уже похвастаться. Перемещения по Конохе без сопровождения ей запретили. И в целом сейчас она будет под пристальным надзором шиноби. Как мило, два месяца она врастала в пол и выла от гнетущего одиночества, а теперь под боком круглосуточно будет надзиратель. Ну, теперь и наговориться вдоволь можно. — Вы всё ещё не хотите поведать мне тайну своего имени? — мужчина обольстительно улыбался. Харуно вспомнился вечный двигатель в лице Наруто. В груди защемило. — Я его не помню, — продолжила настаивать на своём. Хаширама на это не нашёл что ответить и оставшийся путь они шли молча. Каждый в своих мыслях. * * * Молодой Учиха дремал, устроившись на диване в доме старшего брата. Последнее время сны давались легче, ошалелый ворох мыслей не доводил до исступления, и жизнь, казалось, начала налаживаться. Выдохшееся тело в этой безумном побеге от иррационального чувства вины дало о себе знать: Изуна постоянно отсыпался, появился аппетит и даже желание чем-то себя занять. — Брат, — вкрадчивый голос Мадары заставил разлепить веки. — Прости. Сегодня освободят того лекаря, что вытащила тебя. Думал, ты захочешь посмотреть. Брюнет молча размышлял, прикидывал расписание на день, которое у него внезапно появилось. Нет, в нем не было пунктов о двух часах на самобичевание, тридцать минут на приступ тревожности и в течение дня навязчивые мысли о существе в зеркале. Посмотреть на женщину, что вытащила его, хотелось, хоть спасение и было насильным, ведь в тот момент жить он особо и не стремился. Прикинув что-то в голове, он многозначительно кивнул. Нужно хотя бы поблагодарить за подаренный шанс. Кто знает, может его гибель привела бы сейчас к ещё большей войне, а братец Мадара впал в настоящее сумасшествие? — Тогда идём. Хаширама уже ушёл. Думаю, за два месяца проведённые в «клетке», она согласится на любые условия, лишь бы выпорхнуть. — Вы держали взаперти человека, который буквально поднял меня из мертвых? — на лице проскользнуло недовольство. Может, он и сам хорош, раз ни разу не поинтересовался судьбой спасительницы, но он часто размышлял о ней, разве этого недостаточно? Ему казалось, что тот размытый тёмный образ с розовыми вкраплениями не совершил ничего плохого. Хотя война и следующее за ней по пятам отчаяние никого не щадят. Могли ведь просто избавиться от целительницы на месте, пусть и на том скажет спасибо, что не приняли её за врага. — Ты должен понимать, что безопасность нашего шаткого мира важнее, — Мадара дождался, пока тот накинет на плечи красное хаори поверх черной рубахи и хаками, наденет сандалии и выйдет за ним. Путь от жилища Мадары к домам Сенджу был относительно быстрым. Они дошли примерно за двадцать минут, попутно обсуждая отстроенные здания и в целом тихо восхищаясь архитектурой селения. Их прошлое место жительства и рядом не стояло в сравнении с тем величием, что обещала приобрести в будущем Коноха. И почему раньше нельзя было указать в сторону мирного соглашения? Изуна застыл перед домом Первого Хокаге. Чувствовал как внутри разрастается сомнение о надобности всего происходящего. Компания брата успокаивала, Хаширама, хоть и бесил до искр из глаз этой своей дружелюбной натурой, но было ещё терпимо. Но явно одним Сенджу дело не обойдётся. Определённо внутри дома его поджимает белесый ниндзя, что так стремился прикончить его два месяца назад. Ещё ведь не поздно развернуться и уйти, правда? — Не думай о нём. С тобой ведь я, — старший читал его как открытую книгу. Да и сам, честно говоря, переживал на его счёт. Всё же любовь к брату давала ему значительную слабину. Но перед ним он обещал себе быть всегда собранным и хладнокровным, опорой для младшего Учихи. Изуна расслабленно усмехнулся. Нашёл из-за чего переживать, ещё бы он докатился до избегания Тобирамы. — О, вы вовремя! — из недр дома показалась макушка Хаширамы, что усиленно махал подошедшим гостям рукой. Зашли в дом без происшествий. Хотя на мгновение, сидя на ступеньке в гэнкан — прихожей — брюнет решил, что из-за угла, снеся раздвижную фусуму, на него набросится младший брат хозяина дома. — Проходите. — Сенджу вёл братьев вглубь дома, шлёпая босыми ногами. Шиноби, как же. А топает так, словно слон несётся на водопой. Фусума, отделяющая обеденную зону, была традиционно расписана: бескрайние темные горы, припорошеные снегом, лес с крючковатыми деревьями зелёных, жёлтых и розовых оттенков. Учиха даже залюбовался. В его собственом доме не было столько внимания уделено мелочам: минимально необходимая мебель есть и сойдёт. Хотя этот дом строился и обустраивался в момент его помутнения, потому необходимости в декоре и комфорте он не видел. Зато сейчас этот пустой серый дом всячески отталкивал, и Изуна перебрался к брату. Сдвинув в сторону раздвижную перегородку, его взгляду предстала просторная обстановленная комната: в центре находился традиционный низкий столик из дерева, вокруг покоились подушки красивого малинового цвета — забутон. Слева он заприметил веранду с открытыми настежь сёдзи, что вполне привычно в это время года, дом прогревался так, что купальни и горячие источники казались сказкой. Вид на сад будоражил, ведь, как оказалось, ко всему растущему из земли он не безразличен. Ещё один плюс от его расстройств. Скакал бы он по полям в поисках битвы, как и раньше, никогда бы не узнал, что все эти опрыскивания, полив, пересадка и, самое любимое, сон под деревом мимозы — очень расслабляют. По правую руку он заметил кухню, из которой вышла хозяйка дома и склонила голову в знак почтения — Мито. Пожалуй, хуже заносчивых Сенджу может быть только эта красноволосая бестия, на первый взгляд может она и олицетворяет спокойствие. Но все знают кто водится в тихом омуте. Следом за женой Первого вышел и сам белёсый представитель купаний в тихих омутах. Изуна едва сдержал смешок. Этой мыслью позже он обязательно поделится с Мадарой. — Рада приветствовать вас в нашем доме. — Учиха едва заметно кивнули в знак приветствия. Тобирама же молчал и будто не замечал их присутствия. И славно. Если так весь оставшийся вечер будет себя вести, то он даже удостоит этого древесного баклана ухмылкой. Когда с приветствиями и сервировкой было закончено, сели за стол. Ели в тишине и напряжении, пожелав лишь приятного аппетита друг другу. Хоть между кланами и был установлен мир — нервозность никуда не ушла. Странно сидеть за одним столом со своим убийцей. Потому Изуна молча ел свою порцию домбури. Заговорить первым решил никто иной, как Хаширама: — Долго она. Дорогая, проверь всё ли в порядке, пожалуйста, — и снова эта обольстительная улыбка, перед которой женщина не дрогнула, но повиновалась и вышла из столовой. — Ну и чего у вас такие кислые мины? Первый раз собрались так вот все вместе, хоть бы брови перестали хмурить. А ну, держи кусочек, попробуй, Мито сама готовила, представляешь? — мужчина не говорил, он буквально щебетал о своей жене и подкладывал мясо застывшему младшему Учихе. Тот даже подавился, но еду проглотил. Выплюнуть ужин на стол было бы слишком, как бы он не относился ко всему этому семейству. Через время фусума едва заметно скрипнула, и он замер. Поворачиваться, изучать глазами совсем не хотелось. Разве что чуть-чуть. Одним глазком взглянуть на того человека, что так будоражил своими способностями всех сидящих здесь. Сзади послышался шорох кимоно — поклонилась — определил он. Аппетита уже не было и еда вдруг оказалась пресной. «Что за волнения такие, Учиха? Обычный ниндзя, как и все, выдохни» Он так и сделал. Кто он такой, чтобы переживать из-за встречи с кем-то, кого даже не знает к тому же? Какая-то старая тётка будет ещё волновать его, как же. Он запомнил только неказистые очертания, потому решил для себя, что эта женщина ещё, скорее всего, безобразная. Лицо испещрено морщинами, волосы торчат соломой во все стороны, а может... Напротив него, занимая место рядом с Тобирамой, села молодая девушка. Скорее даже девочка. Обычная девочка в простом белом кимоно, с всё ещё влажными волосами, царапинами на бледном лице, со сбитыми в кровь руками — она там стены крушить пыталась в заточении или что, а? Изуна постарался не выдать своего удивления. Про себя поставил галочку устроить допрос Мадаре. Ощущалась неловкость и напряжение от затянувшегося молчания. Ни Хаширама, ни Мито не представили девушку. Тобирама, всё также не обращая ни на кого внимания, молча ел. Мадара смотрел испытывающе то на розововолосую, то на друга. — Учиха Изуна, — он сказал это монотонно, не поднимая глаз с тарелки, в которой больше возился палочками, чем ел. Тишина и переглядки раздражали. Хотелось узнать кто она и что из себя представляет, а не сидеть и ковырять ставшую слишком солёную еду. Да почему она молчит?! Говорить умеет же, он ясно помнит это! — Кхм... — шатен неловко откашлялся. — Спасибо, Изуна. Проблема в том, что она не знает своего имени. — он так быстро это протараторил, что до парня не сразу дошло. Осознание ткнуло в темечко лишь тогда, когда Первый продолжил представлять девушке собравшихся за столом. Чего?! Как имени-то своего можно не знать? Он вновь поднял на неё свой взор и встретился с её изумрудным. Наконец вокруг начались разговоры, фоном разливался мелодичный смех Хаширамы и тихое хмыканье Мадары. Изуна всё ещё не отводил взгляд от её стеклянных глаз. Сакура тоже спокойно вглядывалась в его тьму. «У неё такой пустой взгляд. Совсем как у меня.» Мягкая улыбка растянулась по девичьему лицу, озаряя образ теплом. Учиха наконец расслабился и одними губами произнёс: — Спасибо. * * * Свой пятый день рождения Сакура проводила на ярмарке. Мебуки настаивала, что они обязательно должны пойти, там её ждал сюрприз. Кизаши лишь молча улыбался, с завидной периодичностью сомневаясь в правильности решений жены. Его жена часто пропадала на работе, из-за чего часто не могла уделить достаточное количество внимания дочери. В основном воспитанием занимался глава семьи, первое время это даже устраивало малышку и та с радостью проводила с отцом время. По мере взросления радость смирилась истериками и просьбами забрать маму с этой такой важной работы. В итоге капризы дочери, постоянные переработки матери, конфликты родителей на этой почве разразили в семье Харуно пропасть. Мама просто не знала своего ребёнка. Папа же слишком прилип к охладевшей Сакуре. — Маам, куда мы идём? — девочка цеплялась за ладонь Мебуки и едва успевала переставлять крохотные ножки в след за ней. Глаза родительницы горели от собственной идеи. Старшая Харуно знала, что сегодня на ярмарке проездом будет бродячий цирк, даже слышала положительные отзывы от коллеги на работе, которая недавно вернулась из путешествия. Дальнейший трёп про отдых в Стране Горячих Источников женщина пропустила мимо ушей, мечтательно вздыхая и представляя, как искрящиеся счастьем глаза дочери будут смотреть на представление. Все эти ее любимые и непонятные ей техники, зверушки, клоуны. Кизаши всё ещё недовольно плёлся позади семьи и пытался донести свою мысль о том, что это плохая идея. И он был чертовски прав. — Мама, я не хочу это смотреть, — Сакура всхлипнула, чем вызвала гнев матери. Никакой сырости, она помнила. Только сильные выживают в этом мире. Представление ещё не началось, шла только подготовка: установили яркий шатер, рядом прикатили клетки с животными, поглазеть на которых её притащила женщина. — Он похож на меня, — она указала на тигра, метавшегося из стороны в сторону с отчаянным взглядом жёлтых глаз. Заперт в тесном пространстве, складываясь почти пополам, чтобы развернуться. Большая кошка громко урчала, и звук этот был похож на плач. У малышки щемило сердце, и та, не сдерживаясь, горько плакала, чем привлекла внимание животного. С бесподобной грацией зверь лёг на пол и уставился на девочку, замолкая. — Смотри какой он славный, Сакура, давай подойдём поближе, — женщина не унималась. Хотелось верить, что этот день ещё можно исправить. У отца были другие планы. Он дёрнул жену за рукав и воскликнул: — Оставь ребёнка в покое, ты разве не видишь? Оглянись, женщина, посмотри куда ты привела ребёнка! — родители горячо ссорились, позабыв или наплевав на Сакуру. Кизаши указывал в сторону клеток, что стояли чуть дальше и были открыты — из них выходили другие звери под удары плети. — Я забираю ее и мы уходим домой. Ты, если хочешь, оставайся и смотри эти ужасы одна! Они так увлеклись своим очередным скандалом, что не заметили прекратившийся плач и отсутствие дочери под боком. Девочка стояла совсем близко к клетке и с грустью всматривалась в узкие кошачьи зрачки. Казалось, он понимал её. Единственное существо, что понимало детские чувства, и это расстраивало только сильнее. Харуно шмыгала носом и тёрла и без того красные глаза — ещё раз рыдать не хотелось. — Тебе страшно? — голос дрожал и периодически уходил в шепот. — Мне тоже. — малышка осторожно приложила раскрытую ладонь к прутьям. — В моей книжке написано, что ты символ храбрости, справедливости и мудрости. Мне очень нравится читать про вас, — влажный розовый нос уткнулся в детскую ручку, хищник прикрыл глаза. На секунду её это напугало. — Сакура! — у родителей чуть инсульт не случился от вида льнувшей к рукам девочки полосатой кошки, те стремительно приближались. — Я буду помнить тебя. И ты тоже не забывай меня. Страшно только когда ты один. * * * Сакура сравнивала себя с тем самым хищником запертым в клетке и выставлены на показ. Ей было также страшно, словно одно неловкое движение или слово и незамедлительно плеть рассечет спину со свистящим звуком. Вся эта затея Первого с ужином, знакомством с людьми, которых она и так знала по долгу службу в своём времени, — казались абсурдными. Ощущала себя грациозной рыже-полосатой кошкой, что вывели на представление. И сейчас ей нужно исполнять свою роль: молчать, глаза не поднимать, нос не задирать. Пусть думают, что она слабая, беспомощная и загнанная в угол животина. Пусть не догадываются, что у неё есть когти. Девушка едва сдержала ухмылку, когда поднималась со своего места и откланивалась, мол очень душно, хочет выйти на улицу. На самом деле надоела непрекращающаяся болтовня старшего Сенджу с одной стороны и тяжёлые взгляды младшего с другой. Сад встретил лёгким дуновением ветра, приносящего цветочные ароматы. Чуть поодаль под деревом располагался столик с сёги. Вспомнились Асума-сенсей и Шикамару. После смерти учителя, Харуно часто присоединялась на партию. Хоть Нара почти постоянно отмалчивался или в редких случаях ворчал на неё, но по глазам видела — благодарен. В свою очередь и сам парень часто отказывался рядом в моменты, когда её накрывали навязчивые мысли. Она часто в порыве делилась ими, а он просто разжевывал их и объяснял почему это всё глупости. Тогда благодарила уже она. — Вот ты где, — Учиха нашёл ее под деревом, задумчиво сидящую в его корнях. Теперь он видел девушку. Образ девочки растворился, на его замену меж светлых бровей залегла морщинка, пухлые губы стянулись в ровную полоску. Услышав голос парня — всё вернулось восвояси. Сакура разгладила невидимые складки на кимоно и тепло улыбнулась. — Простите, у меня всё ещё кружится голова, — он кожей ощущает ее фальшивость. — Я скоро подойду. — Кто ты такая? — терпеть не может, когда его пытаются обдурить. Тем более какая-то неумелая девчонка. Внутри закипало пламя, жар распространялся по венам, разгоняя кровь. Любую ложь остро воспринимал с детства, таков характер. Очень часто это становилось причиной его стычек с соклановцами. — Я не знаю, — в мгновение девушка потеряла все свои краски. Зелёные глаза потускнели, словно покрылись пеленой. Голос не дрожал, был ровным и прохладным. Яркие волосы только оттеняли эту внезапную серость. Зато ответ был искренним. Он выдохнул, пока не услышал встречный вопрос: — А кто вы? — Ты. — Вы старше. — Намного? — Имеет значение? — Тогда ты. — Изуна присел рядом, скрывая своё лицо за чёлкой. Раздражает. Никто ещё из здешних девушек не думал вступать с ним в дискуссию. Обычно те лишь покорно опускали глаза и соглашались. Правда, стоило ему отвернуться, как ядовитые языки перемывали ему все косточки. А эта девица только на вид скромная вся из себя. Пока рот не откроет. — Сколько тебе? — Семнадцать. Вам? — Двадцать четыре. Тебе. Спорить, Сакура, конечно, любила, но не сегодня. Мысли были далеко отсюда, диалог вовсе не цеплял. Потому молча кивнула, соглашаясь перейти на «ты». На этой ноте он ее покинул, оставляя сидеть так в тишине ещё минут десять. Вернулась в дом она с прежней улыбкой.