Всё, что имеет значение

В следующую среду днем Блэр ехала по бульвару Сан-Висенте, собираясь навестить нового клиента. Широкая шестиполосная дорога была одной из немногих в Санта-Монике, разделенной зеленой полосой, что делало ее самым популярным местом для пробежек в этом районе, несмотря на постоянный поток автомобилей, которые проносились мимо, извергая загрязняющие вещества. Ограничение скорости в 45 миль в час откровенно игнорировалось, казалось, что все ужасно спешили куда-то добраться, пешком или на машине. Сотовый Блэр зазвонил, когда она подъехала к одному из светофоров. — Блэр Спенсер, — проговорила она через телефонный микрофон, прикрепленный к блузке. — Привет, Блэр, это Кайли Маккензи. Хотела спросить, наши планы все еще в силе на сегодняшний вечер? — Еще бы. Хочешь, я остановлюсь и куплю немного еды? — Хм, да, это было бы здорово, — доктор прочистила горло и перешла к сути своего звонка. — Я должна тебе кое-что сказать. Я не думаю, что это имеет большое значение, но я хотела поднять этот вопрос, чтобы все было открыто и честно. Блэр услышала легкий дискомфорт, который окрасил голос женщины. — О чем ты? — спросила она. — Поскольку я не смотрела твою карту и не осматривала тебя, я не считаю, что ты когда-либо была моей пациенткой, — сказала Кайли. — Но если ты чувствуешь, что была, то, возможно, мы… — О, не беспокойся об этом, — сказала Блэр. — Ты и близко не подносила ко мне свой скальпель. Даже со своим авто-мастером я и то была ближе. Тон доктора сразу же смягчился, приняв обычную шутливость: — Ох, ты доверяешь парню с гаечным ключом заглянуть тебе под капот, но даже не позволяешь мне заглянуть внутрь тебя. — Кайли, ты никогда не увидишь, что скрывается у меня под кожей. Смирись с этим. — Я могу предугадать тот момент, когда веду заранее проигранную битву, — сказала доктор. — Хотя... Есть еще одна вещь. — Какая? — спросила Блэр. — Это тоже не имеет большого значения, но я подумала, что тебе следует знать, что я — лесбиянка. Последовал период абсолютной тишины, затем Блэр тихо спросила, ее беспокойство было очевидным: — Ник знает? — Хм? — Кайли позволила вопросу осмыслиться, а затем от души рассмеялась. — Да, он знает. Хотя, он не заинтересовался бы мной, даже если бы я не была лесбиянкой. На самом деле, ты больше в его вкусе. Он помешан на блондинках. — Без шансов. Мне нравятся высокие, смуглые и красивые парни. Богатые тоже не будут лишними, — добавила Блэр. — У тебя неплохой вкус. Если мне не изменяет память, твой муж выше меня ростом и мог бы сойти за молодого Омара Шарифа. Блэр рассмеялась, затем нажала на газ, когда нетерпеливый мужчина позади нее посигналил, чтобы она освободила проезжую полосу. — Ну да, у него есть усы. — Да! Это все, чего не хватало. — Ну, Дэвид наполовину армянин, так что он немного смуглый. Он только начал седеть на висках, и я думаю, что это невероятно сексуально, — Блэр сделала паузу и добавила: — Но ты бы этого не заметила, будучи лесбиянкой и все такое. — Ты знаешь, я никогда этого не делаю. Ненавижу придавать большое значение своей сексуальности. Но я бывала в ситуациях, когда женщине было неловко со мной, как только она узнавала, что я лесбиянка, поэтому я стараюсь полностью раскрыться. — Что ж, позволь мне ответить взаимностью, — сказала Блэр. — Единственный тип людей, с которыми мне не нравится общаться, — это те, кто замкнут или слишком самонадеян. Хотя, я почти уверена, что ты не узколобая. — Эй! Я не такая уж безупречная. Наверное, я немного самодовольна, — сказала Кайли. — Но только немного, на самом деле. Это профессиональный риск, Блэр. Ты должна быть довольно самоуверенной, чтобы быть хорошим хирургом. — Тогда ты, должно быть, великий человек, — сказала Блэр, смеясь. — Я заеду за тобой в 19:00, док. Говори сейчас, есть ли что-нибудь, чего ты не ешь. — Я больше неравнодушна к овощам, чем к мясу, но мне довольно легко угодить, — сказала Кайли. — Я сомневаюсь в этом, но посмотрим, — ответила Блэр, отключаясь с глупой ухмылкой на лице. Нужно любить женщину, с которой ты можешь быть умником.

***

Места Кайли в Голливуд Боул были в очень хороших садовых ложах, расположенных прямо рядом с оркестром. Девушки направились по узкому проходу, и Кайли пришлось поднять над головой корзину для пикника, которую принесла Блэр. Им пришлось немного маневрировать, чтобы войти в проход, но они справились. Сидя на крошечном складном стуле, Блэр прокомментировала: — Трудно поверить, что им сходит с рук предоставление таких неудобных мест! — Это да, — согласилась Кайли. — Особенно когда у тебя такие же длинные ноги, как у меня. Им удалось съесть небольшой ассортимент сырых блюд и холодных закусок, которые положила в корзину Блэр, но им пришлось отдельно поставить каждое блюдо на крошечный столик. Как только девушки закончили есть, они переместились на свои места, чтобы продолжить разговор во время концерта. — Я действительно предпочитаю дешевые места, — прокомментировала доктор, когда они устроились. — Ты знаешь, что они стоят всего доллар? Это лучшая сделка в городе. Блэр огляделась по сторонам, отметив, что каждая секция амфитеатра становилась все менее переполненной по мере того, как цена на места падала. — Типичные жители Лос-Анджелеса хотят ходить только на то, что дорого стоит. Если бы они подняли цену на представления, и сказали, что есть список ожидания, то была бы огромная очередь за билетами. — Скорее всего, — согласилась Кайли. Некоторое время они молчали, слушая оркестр, который начал играть «Звезды навсегда». Кайли откинулась на деревянную скамью и запрокинула голову, вглядываясь в звездную ночь: — Я не могу поверить в то, как здесь красиво, — сказала она. — Я могла бы приходить сюда каждую ночь. Блэр кивнула со счастливой улыбкой на лице. Она посмотрела на темные холмы, окружавшие Голливуд Боул, вдыхая слабый запах сухого чапараля, пыли и смога, который был характерным ароматом Лос-Анджелеса. Вдалеке виднелось несколько домов, их огни были золотыми и сияющими. Света было как раз достаточно, чтобы заметить одинокого краснохвостого ястреба, кружащего над амфитеатром. Вероятно, он удивлялся тому, что заставило собраться внизу такую большую толпу. — Знаешь, ты могла бы сидеть на этих местах все время и кайфовать. Ведь зачем платить большие деньги, как все другие зрители? — спросила Блэр. Кайли выпятила подбородок, прищурив глаза. Вид, который она приняла, определенно был аристократическим, преображение было настолько драматичным по сравнению с ее обычным выражением лица, что Блэр не могла не улыбнуться. — Ну, я довольно известный хирург Вестсайда, разве ты не знаешь? Я не могу позволить себе выглядеть как обычный сброд. Блэр подняла палец, показывая, что Кайли должна наклониться ближе и прошептала ей: — Как ты думаешь, как это выглядит: не только быть вместе с обычным сбродом, но и прокрасться на их места? Доктор откинулась назад и бросила на свою спутницу слегка озадаченный взгляд: — Хм. Я никогда об этом не думала, — через мгновение Кайли щелкнула пальцами и сказала: — Я всегда утверждала, что Ник заставил меня это сделать. Ты же знаешь, что у нас общие билеты. — Что за дела у тебя с Ником? Не то чтобы ты не была очаровательной спутницей, но разве он не предпочел бы привести на эти мероприятия какую-нибудь девушку? Ему, наверное, не составило бы труда подцепить кого-нибудь. Кайли начала кивать, но затем выражение ее лица сменилось гневом: — Эй! Ты намекаешь, что я не могу пойти с кем-то на свидание? Блэр пожала плечами, улыбаясь доктору: — Скажи мне об этом сама. — Я могла бы пойти на свидание, если бы пришлось, — сказала Кайли. — Возможно, мне придется позвонить в службу эскорта, но я могу это сделать, — Блэр похлопала ее по ноге, сочувствуя ее очевидному преувеличению. — Но Ник — мой лучший друг, и мы оба любим хорошо проводить время, когда идем на спектакль или концерт. — Тебе не нужно убеждать меня в этом. Я заставила Дэвида сходить в несколько музеев, когда мы только начали встречаться. А потом я быстро поняла, что веселее ходить туда одной, чем видеть, как он смотрит на часы каждые пять минут. — Хм, музеи, спектакли, концерты… Вы настоящий эстет, мисс Спенсер. Как ты развила свое понимание искусства? — Это все мои родители, — сказала Блэр. — Они оба любили проводить дни в Институте искусств, и они начали брать меня с собой, когда я едва научилась ходить. Что касается музыки, то мой папа играет на виолончели, поэтому он помог мне развить мои музыкальные вкусы. Театральный вкус достался мне от мамы. Она драматург. Кайли моргнула, затем покачала головой: — Я встречала много людей в своей жизни, но я никогда не встречала ребенка, рожденного от драматурга. Блэр улыбнулась ей в ответ: — А я никогда не встречала в Лос-Анджелесе никого, кто знал бы, кто такой драматург, — прищурив глаза, она спросила: — Ты ведь знаешь, не так ли? Действуя так, будто она вспоминала этот термин из словаря, Кайли прочистила горло: — Драматург может быть ответственен за любое количество вещей в театральной обстановке. Он может выбирать постановки, приводить сценарий в порядок, переводить его с другого языка и писать заметки о постановке для зрителей. Список может быть бесконечным, в зависимости от потребностей театральной труппы и ее талантов, — сморщив нос, она спросила: — Как я справилась? — Неплохо, — решила Блэр. — Совсем неплохо. Ты получаешь пятерку. Итак, как ты, в свою очередь, развила вкус к культуре? Ты явно не просто позер. — Я пришла к этому довольно поздно. Я училась в Калифорнийском университете, — сказала Кайли. — И со мной училась очень благородная девушка, на которую я ужасно хотела произвести впечатление. Бровь Блэр приподнялась: — Впечатление? — Ну, то есть, я хотела переспать с ней, — дружелюбно поправилась Кайли. — В любом случае, я бросалась во все возможные художественные поиски. Мы ходили на спектакли, в оперу и на симфонический оркестр. Я прочитала обо всех этих мероприятиях, просто чтобы произвести на нее впечатление. Увы, она всегда больше интересовалась культурой, чем мной. У нее был роман с аспирантом классического факультета, и она разбила мое маленькое сердечко. — Бедная малышка Кайли, — беззлобно протянула Блэр. — Нет. Это было правильно, на самом деле. Если бы она поддалась моим чарам, я бы никогда не потратила время на изучение драмы и музыки. Ее отчаянный аспирант не продержался и половины семестра, но я всю жизнь получала удовольствие от того, чему научилась. — Значит, в колледже ты уже знала, что ты лесбиянка. Это тогда ты все поняла? — Немного раньше, — сказала Кайли. — Я была старшеклассницей в средней школе, как раз собиралась ее заканчивать, когда до меня, наконец, дошло. Я пошла на свидание с парнем, по которому сходило с ума все женское население моей школы, но пока мы целовались, я продолжала отворачиваться, чтобы хорошенько рассмотреть женщину, которую лапали на заднем сиденье. Я использовала бедного парня в качестве щита, чтобы фантазировать о совершении с ней всевозможных непристойных действий, — она пожала плечами: — Вот тогда-то мои силы отрицания наконец-то были преодолены. — А когда ты впервые...? — не решилась спросить Блэр. — Когда впервые что? Простодушно моргнув глазами, Блэр закончила: — Когда ты впервые занялась сексом? Ну… Я не совсем понимаю, как лесбиянки относятся к тому, чтобы заниматься этим в первый раз. Ты называешь это потерей девственности? — Если ты все сделаешь правильно, то можешь называть это и так, — сказала Кайли, злобно ухмыляясь. На вопросительный взгляд Блэр она добавила: — Я просто тебя дразню. Я никогда не слышала, чтобы это называлось потерей девственности, — она озадаченно продолжила: — На самом деле, я не думаю, что у нас есть какой-то термин для этого. Но, как бы ты это ни называла, вскоре после того, как я решила, что я лесбиянка, я больше не была целомудренной женщиной. — Пожалуйста, продолжай, — сказала Блэр, видя, что Кайли не возражает открыться. — Тем летом я работала консультантом в научном лагере, и я влюбилась. — Никто из тех, кто ездит в научный лагерь, не занимается сексом, доктор Маккензи. Вы, должно быть, ошибаетесь. — Нет-нет, я почти уверена, что это был секс. Я прошла курс по сексу в медицинской школе, и уверена, что мы выполнили все требования. — Ну-ну, это большое достижение для ученого-ботаника. Как долго длился этот роман? — спросила Блэр. — Пока мы обе не поступили осенью в колледж. На самом деле, она не хотела быть лесбиянкой, поэтому пыталась встречаться с парнями. После этого я потеряла с ней связь. — Значит, у лесбийских отношений не больше шансов на успех, чем у отношений натуралов, да? — спросила Блэр. — Нет, если ты используешь меня в качестве примера. Мои самые длинные отношения длились три года. Выражение лица Блэр стало удивлённым, когда она обнаружила для себя это открытие: — Ха, я бы никогда не догадалась об этом. Что-то в тебе говорит о том, что ты была бы хорошим партнером. Ровные зубы Кайли ярко блеснули в лунном свете, когда она улыбнулась: — Что ж, спасибо. Мне нравится думать, что это так. Я просто пока не нашла никого, кто бы подошел мне. — Понимаю, — кивнула Блэр. — Если бы я не встретила Дэвида, когда мне было 25, я уверена, что сейчас была бы одинока. — Не напоминай мне, — простонала Кайли. — Чем старше я становлюсь, тем труднее мне это дается. У меня не было свидания, которое что-то значило бы для меня с тех пор, как я рассталась со своей бывшей, Стейси, два года назад. — Если ты не возражаешь, я спрошу, почему вы расстались? — Я не возражаю, — сказала Кайли. — Полагаю, это было в основном потому, что у нас не было общих целей. Она была помешана на фитнесе. Придерживалась строгой веганской диеты, никогда не прикасалась ни к алкоголю, ни к сахару. Мы отправились в Италию, в путешествие, которого я ждала с нетерпением в течение многих лет, — сказала Кайли. — Я хотела посетить каждую художественную галерею, каждую известную церковь, есть столько, сколько смогу, и заниматься любовью, пока у меня не заболят глаза, — она криво ухмыльнулась. — И она тоже хотела заняться любовью, что было здорово, но она также хотела, чтобы это случилось после восхождения на ближайшую вершину. Она честно хотела взять напрокат велосипеды и прокатиться из одного конца Италии в другой. Однажды днем мы сидели в кафе после того, как я уговорила ее пойти со мной в собор Святого Петра. Я помню, как она нервничала после того, как весь день не делала ничего более энергичного, чем рассматривала искусство и архитектуру. Она потягивала свое простое обезжиренное молоко, приготовленное на пару, в то время как я пила чудесную смесь игристого вина и персикового нектара. И тогда я и поняла, что не хочу делить остаток своей жизни с аскетом. Я хотела быть с женщиной, которая имела бы желание испытать эту жизнь, а не так жестко регулировать ее. Я имею в виду, у Стейси было фантастическое тело, и это потому, что она так усердно работала над ним, но как это наполняет душу? — спросила Кайли. Покачав головой, она закончила: — Мы расстались сразу после того, как вернулись домой. — Мне так жаль это слышать, — сказала Блэр, и в ее глазах отразилось сочувствие. — Я надеюсь, ты найдешь кого-нибудь, Кайли. — Я довольна своей жизнью. Я люблю свою работу, у меня отличные друзья, огромная семья, с большим количеством племянниц и племянников, и у меня достаточно денег, чтобы посещать все культурные мероприятия, которые меня интересуют. Все, чего я не получаю, — это секс, — пожав плечами, Кайли добавила: — Это компромисс, на который я была готова пойти. Я бы предпочла соблюдать целибат (воздержание от половой жизни — прим.), чем отказаться от того, что трогает меня эмоционально. — Я уверена, что на свете есть умная, милая, культурная лесбиянка, которая только и ждет тебя, — настаивала Блэр. — Ну, если вдруг ты ее найдешь, отправь ее ко мне. Речь идет о значительном гонораре за этот поиск. — Я могу поторопиться с этим за правильную комиссию, — сказала Блэр. — Держу пари, что ты будешь в браке к концу этого года. — Сейчас уже сентябрь. Я не люблю торопиться ни с чем. — Хорошо, тогда в следующем году, — сказала Блэр, внося поправки в свое предложение. — Ты будешь счастлива в браке в течение 15 месяцев. Кайли и Блэр пожали друг другу руки в знак согласия на эту сделку. — А ты будешь моей подружкой невесты. Я надеюсь, что к тому времени ты уже заберемеешь, и будешь выглядеть просто ужасно в платье, которое я заставлю тебя надеть.

***

— Плохие новости, — Блэр уронила сумку и рухнула в кресло. — Что не так? — спросил Дэвид. Он оторвал взгляд от журнала, который читал, и вопросительно посмотрел на жену. — У меня начались месячные, — сказала она. Посмотрев на нее буквально две секунды, он вернулся к своему журналу. — Без комментариев, я так понимаю? — спросила Блэр, ее гормоны начинали бушевать. Он отложил журнал и уставился на свою одежду: — Я не хочу спорить. В голове Блэр возник образ Дэвида в возрасте маленького ребенка, который скрестил руки на груди, и отчаянно твердил ответ «нет» своей матери. Обычно Блэр тоже не любила спорить, но не смогла удержаться от вопроса: — Спорить о чем? — спросила она более резким тоном, чем намеревалась. Он снова вздохнул и покачал головой, все еще не глядя на нее: — Я не уверен, что у тебя бывают оргазмы. — Прошу прощения? Тон ее голоса показывал, что она буквально готова взяться за оружие, но Дэвид продолжил: — Ты ведешь себя не так, как раньше в постели. Я подумал, что ты, возможно, симулируешь оргазмы только для того, чтобы заставить меня думать, что ты пытаешься забеременеть. Блэр смотрела на него мгновение, и вдруг почувствовала, как вся готовность бороться покидает ее тело. В ее голосе зазвучала усталость: — Это неправильно, Дэвид. Это просто неправильно, — откинув голову назад, она пробормотала: — Мы даже больше не думаем об этом, как о занятии любовью. Мы просто «пытаемся», — она встала, подошла к его креслу и села на подлокотник. — Я больше не хочу «пытаться». Я хочу выражать свою любовь к тебе, и я хочу, чтобы ты тоже это делал. Если у нас будет ребенок от этого союза, то прекрасно. Но если у нас не получится, значит, не получится. Он взял ее руки в свои, и она посмотрела в его карие глаза. — Я думал, мы договорились, — тихо сказал он. — Разве ты не хочешь детей, Блэр? — Хочу, — сказала она. — Я действительно хочу детей. Просто мне все равно, как именно они у нас появятся, или на кого они будут похожи, или сколько им будет лет. Я хочу ребенка, которого буду любить и воспитывать, Дэвид. Любого ребенка. — Я знаю, что это является правдой для тебя, но я сам так не думаю. Для меня много значит иметь ребенка, который будет моим кровным. Я знаю, что это эгоистично, — его глаза закрылись, когда он признал это. — Но я должен быть честен. Я хочу иметь собственного ребенка — это дорогого стоит. Блэр начала напоминать ему, что любой ребенок будет их собственным, если они будут отдавать свою любовь ей или ему, но она уже много раз повторяла это все безрезультатно. Блэр забралась к Дэвиду на колени и положила голову ему на грудь, затем вздохнула и обняла его. — Я знаю, что это так, — сказала она. — Мы будем продолжать пытаться.

***

В благодарность за то, что Кайли пригласила ее в Голливуд Боул, Блэр предложила ей билеты на выступление барабанщиков Кодо в Лос-Анджелесе, которые Кайли с энтузиазмом приняла, и они договорились встретиться в Ройс-Холле в следующее воскресенье. Подойдя к зданию, Блэр увидела Кайли, сидящую на низкой ступеньке. Она запрокинула голову и смотрела в ярко-голубое послеполуденное небо. — Размышляешь о своем месте во вселенной? — тихо спросила Блэр. Обычная улыбка быстро заняла свое место на лице доктора: — Немного. Я пыталась вернуться на восемнадцать лет назад, когда впервые ступила на эту территорию кампуса. Кажется, это было очень-очень давно. — Ты ходила здесь в школу? — спросила Блэр. — Я предполагала, что ты осталась в Чикаго, учиться в медицинской школе. — Нет. В Калифорнийском университете Лос-Анджелеса одна из лучших программ обучения, и, честно говоря, я рано захотела начать жить самостоятельно. У меня есть два старших брата, которые тоже врачи, и я хотела поехать туда, где никто никогда не слышал о многих докторах Маккензи. — Это имеет смысл, — Блэр кивнула. — Это поэтому ты осталась в Лос-Анджелесе? — Нет, — сказала она, ухмыляясь. — Как только я попала сюда, я поняла, что никогда больше не хочу отсюда уезжать. — Аминь! — воскликнула Блэр.