Гвоздика в твоих волосах

      Домик в горах оказался тем самым Раем, что был ответом на вопрос болезни Хьюго.       Люди там не жили, так что в округе не было никого, кто мог бы хотя бы напомнить о всём, что произошло прежде. Беатрис, Родрик, Амисия и Хьюго зажили там, как семья.       Их окружало величие молчаливых гор, которые так мечтал увидеть Хьюго, орлы — его новые друзья, и гармония леса.       Родрик обеспечивал им добычу дров, Амисия выезжала в ближайший город по надобности, а Беатрис погрузилась в изучение Алхимии. Хьюго же наконец мог жить как обычный ребёнок, наслаждаясь детством и свободой, а не жизнью в четырёх стенах. Его любовь к этому миру заполнила всё его сердечко и каждый день приносила новую радость.       Теперь он мог бегать вдоль ручьёв, смотреть на зверей, слушать птиц, вдыхать аромат цветов, ощущать прикосновение трав, увидеть... снег.       И жить, забывая о Макуле.

***

      Прошёл год.       Амисия заметила, что в последнюю неделю Родрик и Беатрис вели себя достаточно подозрительно. Они исчезали на какое-то время, сторонились Амисии, а Хьюго, похоже, тоже являвшийся участником этого сговора, притаскивал домой больше цветов и перьев, чем обычно. На любые расспросы он только хихикал и убегал.       «Вот негодник!» — думала Амисия. Но как бы она ни старалась, а выведать причину она не смогла, и стоило ей попробовать просследить за матерью или Родриком, как те замечали это и указывали ей сторониться подвала, запирая его перед самым её носом. Как же это её возмущало!       В конце концов она решила, что раз они так хотят секретничать, то лучше она продолжит свои тренировки и поездки на лошади в город.              Пройдя мимо жевавшего траву Бастиона, она нежно похлопала его по крупу и сказала:       — Надеюсь, что хоть ты, друг, не часть этого странного замысла.       Конь фыркнул и Амисия улыбнулась.       Она осмотрелась по сторонам, видя в неисчеслимый раз красоту леса и уют их двора. И она не уставала поражаться этому. «Я так счастлива», — подумала она и, оторвав взгляд от деревьев, подошла к своей ржаной лошади. Она была поджарой, быстрой и не такой груздной как Бастион. Амисия искренне надеялась, что Бастион не обижался на неё за её предпочтения.       — Ну что ты, Милли? Готова к дороге? — спросила Амисия, ласково очёсывая гриву молодой лошадки, на что та игриво заржала и нетрпеливо капнула копытом землю. Амисия засмеялась. — Ладно-ладно, миледи, сейчас мы Вас освободим, соблюдайте приличия.       Амисия отвязала Милли и забралась в седло. Ударив ту по бокам, она пустила лошадь в голоп и упивалась охватившим её волнением.       Солнце ярко освещало лиственный лес, а она уверенно бежала межь деревьев на полном скаку, чувствуя как сердце быстро колотится и как сильно её завораживает такой вызов себе. Каждый раз она старалась доскакать быстрее, чем прежде.       Проскакав до подножия гор, Амисия заметила на пути поваленное дерево. Не сбавляя хода, Амисия перепрыгнула его на Милли, и только тогда замедлила лошадь и остановилась под её громкое ржание.       Амисия широко улыбалась, опьянённая азартом и, оглядываясь на проделанный путь, не могла не радоваться.       — Мы справились Милли. Это был прекрасный прыжок. Поверь мне, ни одни солдаты Франции так не скачут, как мы с тобой, подруга.       Чмокнув лошадь в морду, Амисия отпустила поводья и слезла на землю. Тело ещё отходило от бешенной выходки и ноги были ватными. Но ничто не могло затмить радость от подвига.       Подвязав Милли к суку дерева, Амисия оставила её щипать травку, а сама прошла к огромным камням, что валялись у подножия высоких гор. Амисия окинула горы взглядом.       И в этот раз, как и всегда, она ощутила себя совершенно маленькой по сравнению с ними, и была счастлива, что жила отныне под их защитой.             Вынув из своей новой сумки пращу, она подобрала себе побольше камней и стала сбивать ими любые мишени, что могла найти: от плодов, до сучьев. Она не хотела терять свои навыки и всегда находило время, чтобы поупражняться. В такие моменты она также вспоминала об отце.       Хьюго, подросший, говорил, что очень хочет научиться, и Амисия, упражняясь, думала, где бы найти дерево с яблоками.       «Попробую сегодня, чтобы не откладывать», — подумала она, продвигаясь вдоль подножия гор по окраине леса.       Через пару часов она вернулась к Милли, которая приободрилась, завидев хозяйку.       Дерево она всё-таки нашла и решила, что уже следующим днём приведёт к нему Хьюго.       — Ему понравится, — поглаживая Милли, подумала Амисия, с теплотой вспоминая о своём последнем занятии с отцом.       В его честь, за домом, они соорудили небольшую могилку, отмеченную крестом и цветами. Там было написано его имя, Роберт де Рун, и мать, и Хьюго ухаживали за ней. Амисия же старалсь приходить туда, чтобы помолиться. Совсем недавно в ней снова проснулось желание это делать, и ей казалось, что Бог услышал её молитвы.       «Светлая Вам память, отец», — подумала Амисия, оглянувшись на горы, и, отмахнувшись от набежавшей печали, забралась на лошадь и поскакала домой.       Спешившись и привязав Милли, Амисия заметила, что во дворе было слишком тихо. Нигде не бегал Хьюго, Родрик не рубил дрова, матери тоже не было видно.       Почему-то Амисии вдруг стало не по себе от этого, но она надеялась, что любые её опасения были навеяны заживающими шрамами от прошлого. И потому она, позвав Хьюго и не получив ответа, старалась сохранять спокойствие, но и не терять бдительность. Приготовив пращу, она осторожно направилась к двери дома, что выглядел пустым, и, прикоснувшись к ручке, замерла на мгновение. Она опасалась самого худшего, в её голове стучал упустившийся пульс и кричали одни и те же мысли: «Неужели, снова беда?».       Набравшись смелости и совладав с собой, прежде чем наступила паника, она разом выдохнула и решительно открыла дверь.       Стоило ей войти, как из-за сундука выскочил Хьюго и бросился на неё в объятия.       — Сюрприз! Аха-ха, — сказал он.       Амисия, чуть не покинувшая своё тело от страха, шумно выдохнула и больно ущипнула брата за щёку.       — Хьюго! С ума сошёл? Я так испугалась! А где все?       — Да тут они! — отбиваясь от сестры, заныл Хьюго и, врывавшись, показал в сторону комнаты.       Амисия, подняв взгляд, увидела, что Хьюго и Беатрис похоже вместе ожидали её, улыбаясь.       — Что происходит? — пребывая в ещё большем замешательстве, сказала Амисия и подошла к ним.       Беатрис и Родрик переглянулись. Оба что-то держали за спиной. Взгляд Родрика явно выражал вопрос, в итоге Беатрис кивнула, и он, распрямив плечи, шагнул навстречу к Амисии.       Они оказались практически вплотную друг к другу и на мгновение щёки Амисии вспыхнули румянцем.       За это время у них не раз случалось проводить прекрасные часы наедине, где они ходили к ручью, смотрели на звёзды или вместе занимались делами. Очередного поцелуя между ними так и не случалось и на любые поползновения Амисии, Родрик незаметно отвлекал её внимание каким-либо новым разговором. Как-то раз, видя, что Амисия воспринимала это лично, он сказал ей дать ему время и что прежде он хотел увидеть, чтобы они стали друг другу близкими друзьями, которых связывали теперь не принуждённые обстоятельства, а свободный выбор.       Амисия тогда почувствовала, что возможно, он передумал, но теплота его взглядов, их углублявшаяся дружба и чувства при случайных прикосновениях говорили об обратном. Потому она действительно перестала делать намёки и старалась сохранять дистанцию, согласно их дружескому настрою, сама став больше уделять внимания себе.      И потому сейчас, когда он сам встал столь близко, да и прямо на глазах у матери, вызвало у Амисии смятение. «Зачем он так со мной?» — только и успела подумать она, каждый раз сдержававшая в себе бурные юношеские чувства и делая всё, чтобы о них не думать в этом райском уголке. Но любую её фразу обезоруживающая предупредила улыбка Родрика.       — Амисия, я просил у тебя время, чтобы мы стали друзьями... И мне кажется, настолько, насколько мы могли, мы сблизились.       Амисия не понимала, что происходит и, сведя брови, удивлённо смотрела на Родрика.       — Родрик? — только сказал она, пока что пребывая в полном замешательстве.       — Я знаю, что я лишь сын кузнеца, что ты всегда будешь девушкой знатного рода, и я надеюсь, что имею право предложить тебе свою жизнь и верность до скончания веков... — вокруг Амисии всё растворилось, пока она слушала это. Она не могла поверить в происходящее. Её глаза тронули слёзы. Родрик же, говоря всё, отвёл глаза и заметно смущался, то и дело останавливаясь и корокто посмеиваясь, но продолжая. — Я полюбил тебя с нашей первой встречи и надеюсь, что могу найти в тебе взаимность. Твоя мать дала согласие на наш союз и если ты не против... Я прошу тебя разделить со мной жизнь и стать моей женой.       Родрик поднял взгляд на Амисию. И она увидела его глаза: он будто бы боялся её ответа. И она невольно улыбнулась от умиления. Он, тот, кто мог за мгновение свернуть шею любому солдату Инквизиции, сейчас выглядел растерянным и смущённым мальчишкой. Он разомкнул руки за спиной и протянул ей самодельное кольцо, которое он наверняка отливал из того метала, что мог найти, и во время тех походов в город, что в последнее время совершал. Всё сложилось в уме Амисии. Она мельком взглянула на мать, которая растроганно ей улыбалась. Амисия не могла ожидать, что Родрик пойдёт на такое. Что они вообще в этой жизни будут иметь возможность такого выбора.       Она вновь посмотрела на своего возлюбленного.       — Родрик... мы встретились не в самых лучших обстоятельствах. Но ты всегда был тем, кто ничего не боялся и был рядом несмотря ни на что... Нет никого ближе мне и Хьюго, чем ты. Я... конечно, я хочу быть твоей женой, — она подала свою руку и дала надеть ему кольцо.       Родрик засмеялся от радости, похоже, до конца незнавший, какой ответ даст Амисия, и, воскликнув:       — Амисия! — подхватил её за талию и закружил в воздухе.       Амисия радостно смеялась, а Хьюго бегал вокруг и, смеясь, напевал:       — Тили-тили-тесто, жених и невеста!       Амисия, не смея поверить своему счастью, думала, что, пожалуй, всё случилось не зря. Как де Рун, в своей жизни, в лучшем случае она бы стала парой какому-то богатому сыну другого семейства, с которым она бы нашла общий язык, а в худшем, лишь тенью себя и проживающей остаток своих дней в нелюбви. С самых малых лет её мальчишеская смелость и воинственность взращивали в ней и любовь к свободе, с которой она никак не хотела расстаться.       Но, пожалуй, она нашла человека, с которым смогла бы и остаться свободной, и любить. Никогда бы она не подумала, что дочь рода де Рун выйдет замуж за городского кузнеца.       Родрик опустил её, и она нежно обняла его. К ним подошла Беатрис, протягивая свёрток, а Хьюго подбежал к ней и встал подле, радостно смотря на сестру. Амисия и Родрик отпустили друг друга.       — Что это, мама? — спросила Амисия, с удивлением смотря на свёрток.       — Открой, Амисия, — улыбнулась ей Беатрис.       Развернув свёрток вместе с Хьюго, Амисия вытащила из него прекрасное платье, которое была украшено прекрасной вышивкой: гербом дома де Рун и множеством золотистых роз. Само оно было нежным на ощупь, из бежевой ткани, с длинными рукавами и шнуровкой.       — Боже, мама... Оно прекрасно. — Амисия изумлённо взглянула на Беатрис.       — Всё для твоего счастья, дочь моя. Я рада за тебя и желаю тебе мирной жизни с Родриком, с нами. Я горжусь тобой и для меня это честь увидеть, как ты становишься женщиной. Твоей отец полюбил бы Родрика, знай его так, как мы.       Родрик благодарно склонил голову на слова Беатрис, промолвив:       — Благодарю Вас, госпожа.       И Амисия прижала платье к своей груди, а затем шагнула навстречу матери и оказалась в её объятиях. Хьюго весело прыгал вверх-вниз и расскидывал в стороны лепестки цветов.       — Свадьба, свадьба, свадьба! — восклицал он, а все остальные засмеялись.

***

      В этот же вечер они сыграли свадьбу во дворе дома.       Амисия оделась в платье, Беатрис красиво расчесала её отросшие волосы и вплела в них цветы и перья, что принёс Хьюго. Ноги её украшали сандалии.       Прежде чем она покинула комнату, Хьюго попросил её наклониться и вдел около виска ей прекрасный цветок гвоздики, так же, как в самый первый раз. А потом он сказал ей взять с собой букет рождественских роз, собранных им.       Родрик оделся в тот наряд, что смог найти на рынке, и хоть тот не пышил роскошью благородных одежд, но добавлял его виду торжественности. Он оставался собой: простым парнем, привыкшим работать с малых лет. И в то же время для Амисии он был настоящим рыцарем, ведь такой отваги и преданности как у него, во многих и не сыщешь.       Стоя вместе под прекрасным деревом дуба, они выслушали напутствия Беатрис и произнесённые ею молитвы, подали свои ладони, чтобы Беатрис свела их вместе и обмотала лентой.       Потом им предоставили слово и каждый поклялся в верности друг другу. Стрекотали сверчки, вокруг летали светлячки, а вечернее небо освещало вышедшая из-за облаков луна.       — Амисия, я никогда не покину тебя и посвящу жизнь твоему счастью и счастью Хьюго. Будь уверена, я всегда буду тебя защищать, потому тебе больше ни о чём не стоит беспокоиться и ты можешь отдать мне все свои заботы, — сказал Родрик, глядя в глаза Амисии.       Она улыбалась ему, чувствуя, что наконец-то её бесконечный бег закончился и что впереди была радость и спокойствие. То, по чему она так соскучилась. И что даже за этот год каждый день боялась потерять.       — Спасибо тебе, Родрик. У меня в этом нет никаких сомнений, и мне нет никого в этом мире, кто был бы роднее тебя. Ты подарил мне счастье. Ты спас меня.       Они скрепили брак поцелуем: нежным, долгожданным и полным любви.