Гвоздика в твоих волосах

      На улице всё так же царила ранняя ночь. Порывы ветра пробегали по опустевшим улицам, волнуя те немногие факелы на стенах домов, что остались непотухшими.       Людей нигде не было видно: кто прятался в домах, кто был ближе к замку в госпиталях, откуда доносились плач и болезненные стоны.       Цветастый и весёлый город превратился в неприветливое и напуганное поселение. Каждая улица здесь боязливо съёжилась в ожидании нового удара от крыс, которых привёл за собой Хьюго.       Шестеро беглецов, восседающие на двух лошадях, выехали из леса на эти улицы. Где-то встрепенулись оставшиеся кучки крыс, что ещё не убежали в лес или к замку на запах крови больных. Послышалось пищание. Но тут же обратилось в визг. Их отпугнули развевающиеся на ветру факелы в руках Амисии и Лукаса.       Хьюго, снова видя оставленные им разрушения, погрузился в хандру, он старался не смотреть, и только теплота материнской руки на поводьях, за которую он схватился, помогала.       Все остальные оставались в напряжении, то и дело оглядываясь назад, в ожидании погони. Но её так и не последовало.

***

      Они въехали на пристань к Софии, где спешились и Беатрис с Хьюго и Амисией взошли на корабль.       София встретила Амисию и Хьюго тёплыми объятиями, а заметив других гостей, сказала своим друзьям с дерзкой улыбкой:       — Я не сомневалась, что вы справитесь, детишки, — и всё же тон её был предательски взволнованным: таким, что выдаёт радость чуду.       Она пожала руку неловко ответившей на сей жест Беатрис. Это был уже третий человек, о котором мать совершенно ничего не знала, но кто уже успел разделить новое путешествие Амисии и Хьюго. Беатрис неизменно чувствовала, что брат с сестрой жили в своём собственном, отдельном мире, недоступном ей. И теперь она смирялась с этим в сердце, понимая, что иначе им не улучшить отношения между собой. «У Хьюго и Амисии особая связь», — повторяла она себе. Беатрис выдавила из себя вежливую улыбку и, подбадривая себя тем, что она могла теперь тоже стать частью этого мира, завела диалог с Софией, спрашивая о том, где втроём — с её детьми — они побывали. София, несмотря на чуждую Беатрис пиратскую наружность, и не женственную порывистость, оказалась приятной и радушной собеседницей. Беатрис понимала, почему дети с ней так сдружились: с ней чувствуешь себя с первой минуты как дома.       На корабль следом заступил с двумя конями Арно, отвлекая Беатрис и Софию от разговора. Беатрис хотела было его представить, но София остановила её, заверив, что этот бедолага ей знаком. Она подошла к нему, забирая поводья из рук, а Арно, выглядевший изрядно потрёпанным после дней в темнице и чудом обойдённой виселицы, слегка оступился, почувствовавший, что силы стали сдавать. Беатрис уже была тут-как-тут и подхватила его под плечо, о чём чуть ли не пожалела, учитывая, каким тяжёлым он оказался. Она предложила ему отдохнуть. Он не высказал ни одного слова против, а София бросила через плечо, что в его распоряжении вся палуба. София повела коней к мачте, чтобы привязать, а Арно, поддерживаемый Беатрис, медленно заковылял ближе к носу корабля, где можно было сваливаться на пол.       Не только Арно нуждался в поддержке. Амисия выглядела ужасно: побелевшая, еле стоявшая на ногах. Она почти что упала, когда Лукас без слов бросился к ней, подхватив. Заметивший это Родрик, широко улыбнулся и сказал:       — Может быть, у тебя, Амисия, и есть один брат по крови, но второй брат, по духу, тоже всегда с тобой.       Амисия ответила на это тёплым взглядом в сторону помощника, а Лукас отделался неловкой улыбкой.       И в то же время выглядело так, будто услышанное сильно кольнуло его в самое сердце. Не отпуская Амисию, пока остальные разбирались с приготовлениями к отплытию, он полностью погрузился в себя. Даже Амисия, заметив это и пытаясь его спросить, не получила ответа. И она перестала, поняв, что Лукас задумался так сильно, что вовсе не слышал её. В глазах Амисии темнело и она подумала, что им всем надо было время для того, чтобы пережить произошедшее, да и к тому же, они всё ещё были в опасности до тех пор, пока не покинут остров. «Надо... торопиться...» — думала она, порываясь в дело каждым миллиметром тела, но не находя на это сил и, разочарованная, остававшаяся стоять и смотреть. Родрик же, выполняя указания Софии, заодно осматривался по сторонам и нахваливал корабль, отмечая его искусно сделанные части и заметную прочность.       Хьюго подошёл к Амисии, справившись об её ощущениях, и она улыбнулась в ответ брату, нежно проводя по его волосам.       — Всё... хорошо... — сказала Амисия с большим трудом удерживая улыбку.       Хьюго был взволнован. Теперь он достаточно вырос, чтобы понимать, что его сестра не всегда говорила правду. Но он также был достаточно разумен, чтобы понять её причины. Он смолчал, прижался к ней с нежностью и про себя помолился, чтобы ей стало легче.       Так они и стояли втроём: Амисия, Хьюго и Лукас. Казалось, они всю жизнь провели вместе, защищая друг друга, так часто остававшиеся одни.       Вдруг ребята заметили, что на них со стороны грузов пристально кто-то смотрел: оттуда виднелась пара маленьких глаз. Они переглянулись и Лукас окликнул гостя. Гость помедлил, но всё же вышел на свет. Амисия и Хьюго смолкли, они не ожидали увидеть его.       — Кто это? — спросил у них Лукас, но к ним уже подошёл Родрик.       — Да это же старый друг Амисии и Хьюго, я встретил его по пути.       Родрик ожидал, что это вызвало бы радость, однако никаких звуков восторга и объятий не случилось. Тонен тоже выглядел напряжённым.       — Он видел, как я направил крыс на его братьев, — сказал Хьюго, холодно, принимая свою роль монстра.       Все почувствовали по его голосу, как саднило у него в сердце.       Родрик неловко присвистнул.       — Как-то об этом я успеть не узнал, — и почесав затылок, посмотрел на Амисию.       Амисия подтвердила это лёгким кивком и сочувственно посмотрела на мальчишку, совершенно не понимая, с чего начать их встречу. «Привет» и «как дела» здесь казались крайне неуместными. Молчание никто не осмеливался прервать, а Тонен так и стоял, вцепившись руками в груз и настороженно смотря на Хьюго. От сироты веяло страхом. Он вдруг сжал руки в кулаки, встрепенулся и убежал в дальний конец палубы. Все решили дать ему время.       — Он смотрел на меня как Милли... — шепнул Хьюго, уткнувшись лицом в бок Амисии.       Амисия тяжело вздохнула, чувствую как сердце её буквально сжалось. «Я хочу увезти его так далеко, где люди не увидят в нём монстра», — подумала она про себя, сжав губы и сдерживая бурю эмоций охватившую её. Она хотела защитить его от любой боли, но каждый раз была вынуждена наблюдать за тем, как разбивалось хрупкое сердце младшего брата.       Возникшее напряжение разрядила Беатрис, которая только возвратилась от Арно и позвала Хьюго к себе, на отдых. Только услышав голос матери, Хьюго сразу же изменился в лице: его недетская серьёзность испарилась и сменилась на прежнюю невинность и тёплую улыбку. Он отозвался и, простившись на время с Амисией и остальными, побежал к маме.       «Без неё... Хьюго бы сломался», — подумала Амисия, смотря на то, как крепко держался за руку мамы братик, уходя в каюту.       Амисия и Лукас всё так же молчали. Им не нужно было слов, чтобы понять тяжёлые думы друг друга. Они всё это время были единственным барьером понимания между разбитым крысами миром и маленьким мальчиком, кто оказался в плену Макулы.       Родрик подошёл к ним, ощущая, как мрачность Амисии и Лукаса буквально оцепила окружение.       — Да... неловко получилось, — пробормотал Родрик. — Не знаю, что и сказать.       — Не думаю, что нам стоит что-то говорить, — тихо добавил Лукас и Амисия только вздохнула; она вдруг стала чувствовать навалившуюся на неё слабость.       — М-м-м... мне нехорошо, — выдавила Амисия, обмякая и прикоснувшись к своей новой ране, истекавшей кровью.       «Оставим это на другой день», — подумал Родрик, и, озабоченный состоянием Амисии, перехватил её руку и нежно поцеловал в тыльную сторону ладони.       — Миледи, предлагаю Вам отправиться на отдых. Я к Вам ещё загляну, — с уст этого коренастого деревенского парня это звучало очень забавно, и в глазах его горели смешинки.       — Хорошо, — слабо улыбнулась Амисия в ответ, забывая о неприятных воспоминаниях от одного голоса Родрика.       Родрик с улыбкой выпустил её руку и посмотрел на Лукаса:       — Подлатаешь её?       — Да-да, конечно, — всё ещё будто находившийся сознанием не здесь глухо отозвался Лукас, и Родрик по-братски похлопал его по плечу.       Они ушли в каюту, а Родрик взглянул на опустевшую палубу. Море начинало волноваться от поднимавшегося ветра. Парус развевало и зажжённые факелы порывисто бросались тенями. Он заметил Тонена, забившегося за бочки вблизи Арно и видел, что сам солдат уснул от усталости. Привязанные лошади тоже, несмотря на своё беспокойство, мерно поддавались сну. Единственная, кто ещё была на палубе и бодрствовала как Родрик — это София.       Даже в условиях того, что за ними в любой момент могла выехать погоня солдат графа, Родрик не мог избавиться от ощущения полного спокойствия. Он так давно искал ребят, что теперь, найдя их, снова увидев воплоти, понимал, что больше ему ничего не страшно. Что бы ни случилось, они справятся. И теперь у них есть Родрик, который сделает всё, чтобы этому поспособствовать.       «Я буду с ними, отныне и навсегда», — сказал он себе и пошёл к Софии, помочь отпустить судно в движение.