Ленка

      Васе не нравились девчонки в посёлке. Они смотрели на Иванова свысока, когда замечали его на фоне Тузова и Мартынова, либо лезли к нему в душу. Кот и сам в это гиблое место соваться не хотел, но все загоны и страхи выплывали оттуда в моменты удушающих приступов отчаяния. Со временем парень научился давить их в себе, и только одному богу известно, сколько сил и нервов на это ушло. Дольше всех в «девушках» Васи продержалась Маринка Царёва и то, потому что не особо ей была интересна его жизнь — ей лишь нравилось быть пассией Кота, видеть в глазах подружек зависть и целоваться с Ивановым в прокуренном гараже Мартынова. Да и не сказать, что парень разрыв с Маринкой трудно переживал — жизнь, мечты и цели девушки его тоже не шибко интересовали. Зато интересовали другие вещи, которые Царёва ему не только разрешала, но и сама же и подбивала, чтобы после разнести по всему посёлку о том, какой же в постели Василий Иванов. А Коту и приятно было козырнуть перед Мишей с Никитой интересными подробностями со встреч с Мариной. Идиллия длилась всего два летних месяца в прошлом году, после которых девчонка укатила обратно в город, а Вася остался просиживать штаны в посёлке. Разбежались с миром, и, как поведали друзья с города, Царёва обзавелась новым кавалером и передавала пламенный «привет» Коту.       Сам же Иванов тоже мечтал уехать из посёлка. Не важно куда, не важно, как много денег у него будет — главное, чтобы подальше. Чтобы больше никогда не видеть покосившийся деревянный дом с разбитым на веранде окном, ублюдка отчима и вечно ноющую мамашу, которая порой и вовсе забывала о сыне.       Мурке не нравились парни в посёлке. Все они были неотёсанными идиотами, на уме которых были лишь развлечения, да мечты о лёгком заработке денег криминалом. Поэтому и выбрала себе в кавалеры Шарапова, который не только был жителем другого села, сумевший выбиться в город, ещё и учился в каком-то колледже на специальности «Банковское дело». Но самое главное было не это — раздражал Дима Мурку чуть меньше остальных только потому, что виделись они раз в две недели — самое главное, что Шарапов устраивал родителей. И Алсаева за это была даже благодарна парню: целых полгода ей не приходилось выслушивать нотации матери по поводу «упущенного лучшего времени жизни», ворчания отца из-за того, что девушка так и не решила, чем хочет заниматься в будущем, ведь теперь можно было просто всё скинуть на Шарапова со словами: «Поеду к Диме, поженимся, детишек заведём», да и к тому же надоедливых ухажёров стало на порядок меньше. За такое можно было потерпеть редкие свидания и нытьё Насти о том, что такой парень Мурке совершенно не подходит.       Душа же требовала сцены, слепящих прожекторов, ревущей толпы и сбитого после концерта дыхания. Гастролей. Свободы, в конце концов. Мечты о карьере музыканта были слишком желанными и манящими, чтобы строить более реалистичные планы на будущее. «Она станет экономистом!» — говорил отец. «Нет, она будет хирургом!» — отвечала ему мать. А сама Мурка запиралась у себя в комнате и писала. Писала стихи, тексты песен, которым никогда не суждено будет прозвучать. Узнай об этих мечтах родители, то оттаскали бы девушку за её косы и вновь принялись бы с усердием пытаться наставить её на путь истинный: отправили бы её к очередному репетитору, который снова и снова заставлял бы её прогонять ненавистную классику и заучивать школьный материал. И только попробуй возразить — оборвут все пути к Насте.       — Муренция, а хочешь «Парк Юрского периода» посмотреть? — вновь пытался завязать разговор с девушкой Вася и хитро сощурил глаза, чуть понизив голос, — У Деда в гараже видик есть, да и он нас на часок другой двоих оставит…       Алсаева могла бы и сама дойти до дома — от клуба до него было всего ничего, да и на случай приставаний от заплутавших алкашей и прочей швали в кармане джинс хранился нож-бабочка, но был Васька, с которым Мурке было по пути. Да что там по пути — их дома располагались друг напротив друга!       Лет десять назад Алсаевой было по душе такое соседство. Ей нравилось, что под боком живёт жизнерадостный смешной мальчишка, с которым можно и мяч попинать, и яблок у деда Паши потаскать, и в резиночку попрыгать, а в дождливые дни засесть на веранде и рассказывать друг другу страшилки про чёрный-чёрный гараж. Время действительно было хорошее, которое как-то слишком быстро прошло — вот вроде Мурка делит парту с Ивановым, а теперь она лишний раз с ним и здороваться не хочет, вместо этого отводя глаза, словно не узнала или не заметила. Мальчишка из лучшего друга превратился в надоедливого хулигана, который только и делал, что дергал за косички, подбрасывал в пенал майских жуков и кидал грязную от мела тряпку прямо в лицо. Так Алсаева медленно отказалась от совместных походов в школу, специально выходя на пятнадцать минут раньше, чтобы не сталкиваться с Васей, а после и вовсе общение оборвалось, когда девчонка осталась на второй год в пятом классе. Мурка сделала это специально, лишь бы родители обратили на неё хоть какое-то внимание, раз дневник с одними пятёрками, не помогал. Внимание обратили, после отчитали, надавали затрещин, всыпали ремня и повесили ярлык «позорница». Иванов смеялся, глумился на пару с Тузовым над бывшей одноклассницей и уже бывшей лучшей подругой. А теперь, когда вроде все мосты между ними сожжены, вдруг явился.       — Не хочу, видела, — отрезала девушка, не дослушав предложение парня.       — «Зловещие мертвецы»?       — Все три части.       — «Терминатора»? — и поспешно добавил, — Второго!       — И первого, и второго! — раздражённо кинула Алсаева, ускоряя шаг. — Иванов, какой бы ты фильм не назвал — я его видела! Тащи в свой видеосалон кого-нибудь другого!       Вася не отставал. Наоборот, даже выбился немного вперёд и теперь шёл лицом к Мурке, не заботясь о том, что там у него за спиной.       — А давай завтра просто пошаманим? — Кот улыбнулся самой невинной улыбкой, на которую был способен, — На речку можно сгонять! Или на Зелёную — пикничок, все дела!       — Слушай, Иванов… — Алсаева затормозила и насупилась.       — Муренция, ну чего всё по фамилии? — усмехнулся Вася, останавливаясь следом. — Не в ЗАГСе же! Или нравится, как звучит?       — Ну да, так необычно, — съязвила девушка и снова сдвинулась с места, огибая Кота. — Слушай, мне сегодня не до тебя, так что просто…       Иванов слушал требования девушки внимательно, хвостиком плетясь следом. Его знакомые и друзья частенько обсуждали девчонок и практически всегда, если поблизости не было чьих-либо девушек, все приходили к единому мнению: Настя Полякова была самой красивой в их посёлке. Васька ажиотажа вокруг Легавой не понимал, хоть она ему и симпатизировала. Да, красивая, весёлая, шутит неплохо, но Иванова каждый раз передёргивало от представлений, что Полякова вдруг станет его девушкой. Это как с Ленкой Тузовой, к которой привязался настолько сильно, что можешь с ней проводить время и без её старшего брата, да и любишь девчонку, но как сестру, подругу, и от мыслей о большем тянет блевать.       А вот с Муркой было по-другому. Мурка была… прикольной, особенной что ли. На более детальные описания Ваське не хватало скудного словарного запаса. Просто появлялась какая-то приятная лёгкость во всём теле, настроение улучшалось, да и комфортно было с ней. Даже когда она прямым текстом посылала далеко и надолго. Ради таких ощущений Иванову было не лень пару раз в день заглянуть в кабинет Алсаевой просто поздороваться, травить глупые анекдоты, чтобы увидеть, как уголок её губ дёрнется в улыбке, или специально прогуливать первый урок, чтобы пойти в школу вместе. Последнее было особенно отрадно.       Иванов пару секунд разглядывал руки девушки, покрытые мелкими мурашками, а после в голове появилась идея. Вася быстро стянул с себя испачканную в драке олимпийку и, пропуская слова девушки мимо ушей, накинул её на плечи Мурки. Появилось стойкое желание приобнять Алсаеву за эти самые плечи и провести её так до самого дома — романтика, не иначе.       — На улице жара, — вместо полагающихся для девчонки красных щёк и смущенного: «Спасибо», ответила девушка и потянулась, чтобы стянуть с себя чужую одежду.       — Да хорош тебе ломаться! — парень сжал предплечья подруги, оставляя на ней свою кофту. — Простого «спасибо» будет вполне достаточно! Только и знаешь, что нахуй посылать, да отшивать!       — А я просила тебя стелиться передо мной? — Мурка опустила голову и теперь глядела из-под чёлки своими чёрными глазищами.       Вася недовольно чертыхнулся и засунул ладони в задние карманы джинсов, из-за чего разбитые костяшки неприятно защипало. Вот и поухаживал за девчонкой.       — Обязательно выёбываться? — Иванов наклонил голову на манер Алсаевой, только смотрел сверху вниз. Выглядело это более, чем угрожающе, но кроме новой волны раздражения девушка ничего не почувствовала.       — А обязательно до меня доёбываться? — девушка свела брови к переносице. Тон Коту не понравился. — Я с парнем сегодня рассталась, а ты требуешь, чтобы я сразу после этого прыгнула в твои объятия?!       — Да было бы с кем там расставаться! — раздражённо втянул воздух Вася. — Не пацан, а баба базарная…       — Ты лучше, что ли?!       — Не поверишь, но лучше!       Алсаева громко фыркнула и, оттолкнув Иванова плечом, молча пошла вперёд, сунув в руки Васи его же олимпийку. Парень следом, потому что девчонок бросать одних поздно вечером — нехорошо.       До дома шли в напряжённом молчании, нарушаемом стрекотанием цикад в кустах и соседским радио, которое орало на всю округу где-то в огороде. Год. Мурка хладнокровно отшивала Кота целый год, не поддаваясь на глупые подкаты, букеты цветов, попытки проводить до дома и предложения погулять. Даже Тузов с Мартыновым советовали уже отказаться от девчонки и переключиться на другую — более доступную и с более миролюбивым характером. Ну а как же выбрать другую, если он всё для себя уже решил?       В тот вечер Иванова выпнули из дома как надоедливого щенка, который полночи скулил под дверью. Выгоняли не в первый раз, а от безразличия на лице матери было всё так же обидно. И спина ныла так, словно по ней не кулаками прошлись, а асфальтоукладчиком. Вася был бы и рад самостоятельно разукрасить рожу ублюдку в ответ, но жирный боров поначалу был слишком большим для маленького мальчика, а потом уже мать Кота прикрывала мужа собой, вопя и рыдая, чтобы парень не трогал отчима. За сына она так никогда не вступалась. «Он тебя так воспитывает» — объясняла Екатерина девятилетнему Ваське, смазывая его огромный синяк на бедре мазью, от запаха которой слезились глаза. «Да нахуй мне такое воспитание не сдалось» — думал той же ночью мальчик, боясь пошевелиться из-за резкой боли в ноге.       Гриша вышвырнул Иванова с крыльца с такой силой, что тот чудом успел схватиться за перила, при этом насадив себе несколько заноз, и не пересчитать носом ступени. Мужчине тогда единственный раз досталось от Васи — и без того опухшее и одутловатое лицо было украшено огромным фингалом. Парень выплюнул несколько оскорблений, показал отчиму пару неприличных знаков и, подхватив с земли выброшенную следом олимпийку, быстро вышел за калитку. Вечер был летним, тёплым, так что детвора ещё носилась по улице, а соседи выглядывали из-за своих заборов, чтобы посмотреть за очередным скандалом в доме Ивановых. Коту к таким взглядам было не привыкать. Вася злобно зыркнул на каждого зеваку и, не обращая внимание на боль в теле, надел на себя олимпийку. Путь сейчас был только один — к Мартынову, а там проситься перекантоваться пару ночей в гараже. Парень сунул руки в карманы кофты.       — Вот пидор, даже мелочь выгреб! — Вася пнул какую-то железку, лежащую под ногами, и та с громким стуком врезалась в забор противоположного дома. Живот, как назло, заурчал, напоминая о том, что с прошлого дня парень ничего не ел. Да и то, «ел» — это громко сказано, скорее так, перебился бутербродами на халтуре, которыми с ним поделился коллега.       — Иванов, чего творишь?! — раздался женский голос.       Кот, уже идущий в сторону ближайшего ларька, где планировал выпросить в долг хоть какой-нибудь скудный ужин, остановился и недовольно посмотрел на девушку. Мурка, с растрепанными волосами, выглядывала из-за забора, в который Васька так невежливо пнул железку, и злобно сверлила взглядом знакомого.       — Я тебе эту трубу в ж… А откуда ты такой красивый? — не закончив угрозу, спросила девушка разглядывая помятое лицо парня.       — Алсаева, отъебись, — фыркнул Иванов. — Не твоё дело!       — Батя опять выгнал? — без привычной язвительности в голосе, снова спросила Мурка.       — Нет, просто так решил на ночь глядя прогуляться!       — Ты всегда ночью и шляешься, — напомнила Алсаева. — Куда теперь? К Тузову? Мартынову?       — К Никите, — буркнул парень. — К Мишке родня из Москвы приехала…       — Ясно, — пожала плечами девушка. — Слушай, Иванов, а у тебя батя какой день уже закладывает?       — А тебя ебёт? — грубо спросил Вася и, не дожидаясь ответа, пошёл дальше.       — Стой! Я же не из любопытства спрашиваю! — раздался за спиной голос Мурки.       — Алсаева, давай ты поугараешь надо мной в любой другой день, — Кот сунул руку во внутренний карман и нащупал пачку сигарет. Внутри, вместо положенных пяти штук, была всего одна папироса. Гриша даже сиги умудрился стащить. — Иди подлижись к своим родакам или на пианино побренькай! Чем там на досуге такие цыпы правильные занимаются?       — Тебе сложно ответить какой по счёту день бухает твой папаша? — не унималась девушка.       Живот Иванова снова заурчал. Парню хотелось взвыть от досады, злости и жалости самому к себе. Ещё и Мурка масла в огонь подливала лишь своим присутствием — наверняка это карма ему так возвращает все издевательства, в адрес Алсаевой.       — Голодный, что ли? — усмехнулась подруга.       — Да, голодный! — взорвался Вася, всплеснув руками. — Да, блять, я хочу есть! Да, меня отпиздил собственный отчим! И да, я сейчас пойду навязываться Деду, чтобы тот меня приютил! Просто отъебись уже от меня! Завтра можешь всё своей ментовской подруге рассказать — поржёте на пару над ебланом!       Парень продолжал сыпать оскорблениями, выпуская скопившийся на Гришу гнев на ни в чём не повинную Алсаеву. Девушка стояла молча, даже бровью не повела на истерику знакомого, только обхватила предплечья руками, чтобы не замёрзнуть.       — Сука, заебало! — выкрикнул Иванов и пнул лавочку, которая стояла возле калитки у дома Алсаевых.       — Ноги не распускай!       Вася шумно выдохнул и присел на лавку, с которой до этого так некрасиво обошёлся. На мгновение Мурке показалось, что перед ней не здоровый лоб Иванов, а маленький Васька, с которым она бегала от соседских гусей в детстве. Девушка помнила и родного — настоящего — отца парня — высокого мужчину с паутинкой морщинок вокруг глаз, который научил её делать кораблики и самолётики из бумаги.       — Подожди здесь минутку.       Кот кивнул, хотя девушка уже отошла от забора и скрылась в доме, и потянулся к краю футболки. От резких движений бок, казалось, горел огнём, затмевая собой даже острую боль под лопатками. Всё выглядело намного хуже, чем парень себе представлял — синяк на рёбрах расползался мерзкой кляксой, приобретая фиолетовый оттенок. Оставалось надеяться, что со спиной дела обстоят лучше, иначе придётся просить у Никиты не только крышу над головой, но и что-нибудь от синяков, а там уже точно мамка его распереживается. Вася в доме Мартыновых был гостем желанным — Дед иногда даже шутил, что его родная мать любит Иванова больше, чем сына. Сам же Кот от этого факта испытывал странную ответственность, которая с каждым походом в дом друга оседала на плечах всё больше и больше.       Мурка появилась возле лавочки бесшумно, пока парень задумчиво разглядывал свой синяк, и поставила рядом с ним авоську.       — Бери, — выдернула девушка из своих мыслей Васю. Внутри авоськи оказались треугольник кефира и пара сладких булок.       — Мне подачки не нужны, — коротко взглянув на скудную провизию, ответил Иванов.       — А кто сказал, что я всё это меняю на «спасибо»? — удивилась Алсаева. — Давай так: я тебе еду, а ты мне одну сигарету и говоришь, какой по счёту день Гриша бухает?       — Да нахуй тебе это знать?!       — А ты забыл, с кем твой отчим зенки заливает? — наклонив голову в бок, спросила Мурка. — Папаша мой завтра из командировки возвращается, и я хочу быть уверена, что он под загул Гриши не попадёт, — и добавила тихо, — или мне самой придётся место для ночлега искать…       Вася отвёл взгляд от девушки и задумался. Уязвлённая жизненными трудностями гордость буквально вопила о том, чтобы отказаться от предложения Алсаевой, но урчащий живот требовал запихнуть гордость куда подальше. Никиту о еде просить было откровенно стыдно — он и так подкармливал его на этой неделе уже два раза. А сегодня только среда.       — Второй день только, — после непродолжительного взвешивания всех «за» и «против», ответил Иванов и потянулся во внутренний карман. — Бухает обычно по четыре, так что ищи крышу над головой, Муренция.       — Ну пиздец! — обречённо выдохнула девушка, опустилась на скамейку рядом с Васей и забрала протягиваемую сигарету. Коротко оглянувшись на свой дом, Мурка достала из кармана шорт спичечный коробок. — Ешь быстрее.       — Слышь, Алсаева, — неловко обратился к подруге парень, распечатывая треугольник. — давай сижку пополам, а то у меня последняя…       Вася поморщился от неоднозначных воспоминаний и остановился в нескольких метрах от калитки Мурки. Девушка, заходя к себе во двор, даже не обернулась на своего провожатого, игнорируя, словно его и не было. К себе идти желания не было…       Алсаева зашла в дом бесшумно и тут же скривила недовольную гримасу, увидев обувь в прихожей. Быстро, насколько могла, школьница расшнуровала берцы и уже было хотела прошмыгнуть к себе в комнату, как на весь дом раздалось: «Дорогая, ты вернулась? Иди сюда!». У матери всегда был хороший слух и пугающая чуйка на дочь. Мурка закатила глаза, но двинулась в сторону кухни, откуда раздавалась мешанина из голосов и приглушенное пение магнитофона.       — Мам, это вы её так поздно на дискотеки отпускаете? — донёсся голос сестры до Алсаевой, и та мысленно застонала, уже готовая броситься к стене и разбить об неё голову.       — Ками, ты же её знаешь… — не стала продолжать женщина, увидев на пороге комнаты младшую дочь. — Проголодалась?       — Нет, мы у Насти поужинали, — отрицательно мотнула головой Мурка, обводя взглядом всю семью. — Дядька её с вахты вернулся, так что они там тоже поляну накрывали… А вы чего ещё здесь, Камалия?       — А мы решили ещё на одну ночку остаться, — улыбнулась девушка, откладывая вилку к тарелке и складывая руки в замок. — Ну, если бы ты времени больше с родными проводила, то знала бы о наших планах…       — Ками! — встрепенулась мать.       — Правильно она говорит, Даша, — не отрываясь от салата перед собой, вмешался в разговор мужчина. Возраст уже брал своё, но выглядел Алсаев всё ещё крепко и угрожающе. — Эта шляется непонятно где и не пойми с кем… Лучше бы с сестры пример брала!       — Не слушай их, давай, проходи и садись рядом с Денисом, — махнула рукой на свободное место Дарья. Мурка подавила в себе желание скривить лицо от предложения. С муженьком сестры не то, что сидеть рядом, даже в одной комнате находиться не хотелось.       — Я устала, пойду к себе, — девушка оторвалась от косяка, который подпирала плечом.       — Давай, заодно с Владиком поиграешь — он как раз в твоей комнате, — язвительно усмехнулась Камалия, вновь принимаясь за еду на тарелке, — нужно же тебе контакт с племянником налаживать. Всё-таки целый месяц вам в одной комнате жить.       Мурка замерла на месте. Маска с напускным безразличием пропала с лица: брови подлетели вверх в возмущении, а рот непроизвольно открылся.       — Мама? — школьница повернулась к женщине. — Этот плакса у нас ещё на месяц остаётся?       — Следи за языком! — возмутился отец. Одутловатое лицо мужчины раздражало. «Строит из себя хуй пойми кого!» — подумала Алсаева, с презрением разглядывая отца, восседавшего во главе стола. Мурка громко фыркнула и быстро вышла из кухни. — Неделю у меня будешь дома сидеть, поняла? Как раз над своим поведением подумаешь!       Владика, как ласково называла внука мать девушки, в комнате не оказалось — мальчик смотрел мультики в гостиной. Мурка, прекрасно зная, что племянник, лишь прознав, что его любимая тётка вернулась домой, сразу прибежит доставать её просьбами о совместных играх, закрыла дверь комнаты на шпингалет, который сама же и поставила, чем вызвала очередную вспышку гнева отца. О личном пространстве в этом доме не слышали и слышать не хотели — пока ты несовершеннолетняя у тебя не может быть тайн, секретов и личных вещей — это всё принадлежит родителям, которые милосердно тебя одевают и кормят. Комната Алсаевой была крошечной по всем меркам, а расстеленный на полу матрац не давал даже нормально развернуться. На нём последние несколько дней, пока сестра со своим мямлей-мужем и шестилетним сыном гостили у них, спала сама Мурка, а её кровать занял Владик. Девушка с недовольным стоном села на постель и облокотилась на стену, прикрыв глаза. Год. Оставался всего один год, и она сможет уехать отсюда.       Со стороны окна раздался странный скрежет. Алсаева не обратила на это внимания, не заметив его в какофонии звуков из кухни. Рама затрещала сильнее, одновременно с коротким «тук-тук-тук». Мурка открыла глаза, и второй раз за день на её лице появилось неподдельное удивление.       — Иванов, какого хуя?! — возмутилась девушка, подскакивая с кровати.       Пока Алсаева боролась с окном, которое упрямо не хотело открываться, с другой стороны стоял Васька и широко улыбался. «Романтика, бля!» — думал он, балансируя на ржавом ведре, найденном во дворе, а за спиной держал не шибко красивый букет цветов, которые в рекордные сроки оборвал в огороде бабы Тони. Узнай она, кто именно сделал налёт на её клумбы, то Иванов бы живым не ушёл, но, как говорится, любовь требует жертв.       — Ты чё здесь забыл, придурок?! — понизив голос до злобного шёпота, спросила Мурка, как только окно открылось.       — Цветы принёс! — усмехнулся парень, покрепче ухватываясь за раму. — Бля буду, Шарапов тебе таких сюрпризов не устраивал!       — Конечно не устраивал! — продолжала негодовать девушка. Вася словил себя на мысли, что без своего обычного равнодушия, эмоциональная Алсаева нравится ему также сильно. — Он же не долбаёб, как некоторые! Ты хоть понимаешь, что будет, если тебя мой папаша увидит?!       — Слушай, Муренция, мне отсюда говорить пиздец неудобно, — Кот кивнул себе под ноги. Ведро под ним держалось чудом. — Может пустишь, а?       — Ага, размечтался!       — Если я себе что-нибудь сломаю, то это будет на твоей совести, — наигранно-грустно вздохнул парень. — Ну, короче… я тут вспомнил, что у нас пацаны из города в субботу квартирник устраивают…       — Мы чё, в восьмидесятых? — пренебрежительно фыркнула Мурка, сложив руки на груди. — Концерты давно разрешены!       — Я тоже там играть буду, — Кот пропустил колкость мимо ушей и немного наклонился вперёд. — Можно считать, что дебютирую! До этого только Деду с Тузом в гараже частушки пел!       — И что вы там играть будете?       — Ну, Цоя там… Перемен — не перемен, всё такое… И ты это, не думай, что я тебя на очередную свиданку зову! Если ты пока ни с кем шуры-муры крутить не хочешь, то, может, попробуем как друзья побалдеть? Ну, как в детстве зависали.       Алсаева пробормотала: «О как» и задумалась. Предложение было заманчивым — пусть не концерт с ревущей толпой, но ведь уже что-то похожее, да и насолить папаше хотелось так сильно, что аж руки чесались. А ещё что-то тёплое закопошилось в желудке от Васиного: «как в детстве».       — А «Сектор газа» будет? — в глазах девушки блеснул заинтересованный огонёк. — «Король и Шут»?       — Если пообещаешь, что придёшь, то выучу, — незамедлительно подтвердил Иванов.       — А Настю можно будет взять? Без неё не поеду.       — Бляха, да бери, — рассмеялся парень, а после лукаво добавил, — Хотя, её, наверное, и так Мишка пригласил…       — Тогда посмотрим, — усмехнулась Мурка. — Ещё немного подумаю и завтра скажу.       — Ты вот этой хуйне у Настёнки научилась, да? — недовольно пробормотал Вася, на что Алсаева лишь пожала плечами. — Ладно, малая, давай тогда, до завтра…       — Эй, Иванов, — окликнула приятеля девушка, когда тот спустился с ведра, — ты мне цветы-то отдашь?       Васе не нравились девчонки в посёлке, но Мурка стала исключением.       Алсаевой не нравились парни в посёлке, но Кот казался интересным.