more than I can take

No backing out No freaking out Get off the ground Just scream and shout! It takes what it takes When the lights go down We raise the stakes There's no backing out © When The Lights Go Down — Lovex

      Когда Абигейл пришла в себя, вместо ночного неба над головой был белый потолок. Девушка подскочила на постели — неужели она уснула в доме Мраксов?! Что произошло?! Дыхание перехватило, в голове царил туман. Последнее, что получалось вспомнить — как она выходила из бального зала, уставшая от духоты. Приняв решение для начала осмотреться, Гейл заметила несостыковки — вряд ли гостевые комнаты в поместье Мраксов окрашены в лимонно-зеленый цвет, а в ряд расставлены и отделены друг от друга шторками пустующие койки, поразительно похожие на… Больницу?! Опять?!       — Рад, что вы наконец пришли в себя, мисс Гринвич. — Только теперь Абигейл заметила, что в комнате, за окнами которой уже успело взойти солнце, она не одна. На неудобном трехногом табурете на приличном расстоянии от ее постели сидел мужчина лет тридцати пяти — сорока, одетый в алую мантию, отдаленно напоминающую офицерские мундиры. Волосы гостя были коротко подстрижены, а от уголка губы до уха тянулся едва заметный шрам.       — Простите, кто вы? — Девушка повыше натянула одеяло, осознав, что вместо дорогущего платья, подаренного Малфоем, на ней только ночная рубашка.       — Меня зовут Грегори МакКиннон. Я мракоборец. — Мягкий и вкрадчивый голос контрастировал с брутальной внешностью мужчины. — Пожалуйста, не пугайтесь, я здесь не по вашу душу. — Добрая улыбка осветила лицо, отвлекая внимание от шрама.       — Тогда почему вы сидите у моей кровати? — Гейл не позволяла сбить себя с толку.       — В логике вам не откажешь, мисс Гринвич. — Мракоборец улыбнулся еще шире.       Дверь приоткрылась, впуская в палату еще двоих — целителя Пруэтта и профессора Шарпа, при виде которого Абигейл с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза: «Час от часу не легче!»       — О, вы уже проснулись! — Вместо приветствия произнес целитель. — Мисс Гринвич, когда я говорил, что хотел бы видеть вас в больнице Святого Мунго, я имел в виду роль колдомедика, а не пациента. — В голубых глазах танцевали смешинки.       Что ж, если мужчина позволял себе шутить, едва «больная» пришла в себя, значит все было не так уж страшно. Зато вот угрюмое выражение лица наставника совершенно не вдохновляло.       — Мисс Гринвич, мне начинает казаться, что вы посланы мне Мерлином, чтобы я убедился в своей несостоятельности как декана факультета Слизерин. — Проворчал мужчина.       Услышав знакомый голос, мракоборец поднялся со своего места.       — Шарп! Надо же, не ожидал тебя встретить. — В его голосе звучало приятное удивление.       — МакКиннон, смотрю, ты опять повторяешь за мной. — Профессор, судя по всему, был не так рад встрече со старым знакомым. Не ладили в прошлом? Или же Шарпу просто было неприятно напоминание о том, что пришлось оставить любимое дело? — Даже шрамом на лице вот обзавелся.       — Подумал, что сходство с тобой поможет мне обзавестись таким же количеством преданных поклонниц. — Хохотнул мужчина, протягивая руку для рукопожатия. Его бывший коллега отказываться не стал, наталкивая Гейл на мысль, что верным все же было второе предположение.       — Давай будем обсуждать это не при моей студентке. — Наконец позволил себе улыбку профессор. — Во что, кстати, она вляпалась на этот раз? И что натворила такого, что пришлось вытаскивать мракоборца из теплого офиса ни свет ни заря? — При этих словах Шарп посмотрел прямо в честные-пречестные глаза Гринвич, как бы транслирующие: «Да я тут просто мимо проходила». Но, очевидно, не поверил.       — А что, так часто во что-то вляпывается? Может, и враги имеются? — Сразу же ухватился за ниточку МакКиннон. — Такие, что имеют доступ к редким контрабандным зельям, хранение и применение которых карается заключением в Азкабан?       — Зелья? Какие именно? — Не позволил Шарп своей ученице включиться в разговор, бросив на девушку еще один полный подозрений взгляд. Не удивительно, учитывая ее таланты и любовь к экспериментам.       Однако, тут же посерьезневший мракоборец развеял подозрения профессора.       — «Марионетка».       — Этого не может быть. — Глаза мужчины остекленели, и он пошатнулся, словно старая травма начала болеть с удвоенной силой. — Как в том деле?       Вместо ответа МакКиннон лишь кивнул.       Абигейл понятия не имела, что это за «Марионетка», но от одного только названия по коже пробежали мурашки — нетрудно было догадаться, какой эффект оно должно было произвести на жертву. То есть на нее саму. О каком деле шла речь, девушка тоже предполагала — вероятнее всего так взволновать профессора могло лишь его последнее дело, то, в котором он получил травму.       — Нет, это невозможно. — Шарп взял себя в руки. — Будь это «Марионетка», мисс Гринвич вряд ли сейчас была способна вести с нами осмысленную беседу.       — Тут, пожалуй, могу пояснить я. — Вмешался в разговор целитель. — Дело в том, что твоя ученица получила только активатор, а не само зелье. Без основы, как известно, его компоненты совершенно бесполезны, так как они вступают реакцию с зельем, попавшим в кровь жертвы.       — Бессмыслица. — Гейл практически наяву видела шестеренки, которые сейчас крутятся в голове ее наставника, заставляя его глаза гореть азартом, почти граничащим с помешательством. — Зачем кому-то вообще это делать? Может быть, это новая комбинация? Процесс был изменен, и теперь нам стоит ожидать чего-то совершенно нового?       — Успокойся, Эзоф. — Целитель обратился к старому другу по имени, видя его состояние. — Мы с Адонией все проверили. Даже несколько раз. Кровь мисс Гринвич совершенно чиста, хотя я бы сказал, что вам, Абигейл, — перевел он взгляд на свою пациентку, — стоит перестать злоупотреблять успокоительными.       — Значит, ошибка? Это же возможность окончательно распутать дело и добраться до поставщика! Известен исполнитель? — Профессор заговорил деловым тоном, но МакКиннон быстро его осадил.       — Не гони гиппогрифов, Шарп. Как бы мне ни было неприятно это говорить, но ты больше не мракоборец. И не ведешь это дело.       — Ты прав, Грег. — Улыбка мужчина казалась вымученной, а плечи немного опустились. — Могу я хотя бы узнать, кто проходит по делу сейчас?       — Ты же понимаешь, Эзоф, я бы и рад, но… — Мракоборец вновь покачал головой.       — Тайна следствия. — Грустная усмешка, заставившая Абигейл переполниться сочувствием к своему наставнику.       — Могу я уже приступить к опросу пострадавшей?       — Думаю, для полноты картины прежде стоит позвать и свидетеля. — Предложил Шарп, примирившись с тем, что в этот раз ему придется остаться в стороне.       — Было бы неплохо, пока этот «свидетель» мне всех медсестер в отделении не распугал. — Хмыкнул целитель и, дождавшись утвердительного кивка от представителя закона, махнул волшебной палочкой, открывая дверь.       Гейл подобралась, не зная, кто может войти в палату и чего стоит ожидать. Оминис? Родолф? Его отец? Нобис? Магнус? Но с губ девушки тут же сорвался облегченный вздох, сменившись улыбкой. Самое первое и желанное предположение оказалось самым верным. Юноша почти влетел в открывшуюся дверь, замедлившись и приняв более спокойный вид только заметив других волшебников. Его образ давно растерял лоск — жилет расстегнут, галстук болтался на шее не завязанным, рукава рубашки закатаны по локоть, волосы растрепались, под глазами залегли глубокие синяки, а рука, держащая волшебную палочку с неизменным красным огоньком, подрагивала.       — Мистер Оминис Мракс, студент… Уже, можно сказать, шестого курса. Факультет Слизерин. — Последнее профессор добавил, чтобы его бывший коллега понял — Шарп также несет ответственность и за парня, хотя они и находятся не в Хогвартсе.       МакКиннон незамедлительно отреагировал на фамилию «свидетеля», заметно насторожившись. Очевидно, это семейство не внушало ему доверия, и присутствие в деле Оминиса выглядело более чем подозрительным.       — Присаживайтесь, мистер Мракс. — Мужчина кивнул на табурет, аналогичный тому, на котором сидел сам. — Для мракоборца с таким стажем ты не слишком наблюдателен, Грегори. — Криво улыбнулся Шарп, вызывая короткую усмешку Пруэтта и легкий смущенный румянец на щеках мракоборца.       — Я способен найти свободный стул в трех футах от меня, профессор. — Оминис действительно безошибочно нашел табурет, но присаживаться не спешил. — Благодарю, я предпочту постоять. — От юноши сквозило холодом и налетом высокомерия. Абигейл знала, что при посторонних он закрывался и накидывал маску «аристократа», так что волноваться пока не спешила. Хотя воспоминания о приеме, которые превратились в одну сплошную кашу, и поведении Оминиса заметно портили настроение.       — Как вам будет угодно, мистер Мракс. — Не стал спорить мужчина. — Меня зовут Грегори МакКиннон, и я веду дело о покушении на мисс Гринвич.       — О покушении? Я слышал, что с Аб… мисс Гринвич все в порядке, и она не пострадала. — Слова звучали удивленно-равнодушно.        Так хорошо держал себя в руках или заранее успел подготовиться к этому разговору, сложив обстоятельства и присутствие мракоборца? В то, что Оминису было действительно все равно, Абигейл верить отказывалась, напоминая себе, что если она не будет верить даже ему, то кому тогда вообще?       — Вас радует или расстраивает этот факт? — Непонятно, подозревал мракоборец Мракса или нет, но провоцировал точно.       — Меня радует, что мисс Гринвич в порядке, если это действительно так. — Поставить юношу в тупик и вывести на какие-то эмоции не вышло. Он не запнулся, не задумался, продолжая отвечать спокойно. — Но расстраивает тот факт, что было совершено покушение. Мисс была гостьей на празднике в моем доме, а значит, моя семья так или иначе несет ответственность за все, что в этом время могло случиться. — Разумеется, ни намека на раскаяние и сожаление на его лице не было.       МакКиннон спорить не стал, лишь хмыкнул и продолжил опрос. Но от него явно не укрылась ошибка, которую, немного расслабившись, все же допустил Оминис — по привычке потянулся к Гейл. Да, всего доля секунды, прежде чем юноша себя одернул, но этого было достаточно для опытного мракоборца, чтобы сделать выводы — а уж насколько те соответствовали истине, неизвестно.       — Итак, мистер Мракс. Давайте начнем в обратном порядке. — Сменил тему мужчина. — Расскажите мне, как вы и мисс Гринвич оказались в больнице и что этому предшествовало?       — Все произошло в конце вечера, во время салюта в парке. Я стоял неподалеку от мисс Гринвич и заметил, что ей стало плохо. Воспользовался порталом, предусмотренным на экстренные случаи, чтобы перенести потерявшую сознание гостью в больницу. Такие есть у каждого члена семьи. — Оминис откровенно врал, что удивило Гейл. Конечно, она не помнила, что именно произошло, но была совершенно уверена, что все было совсем иначе.       — Портал? Как интересно. — Взгляд и тон стража порядка напоминали о хищнике, почуявшем добычу. Но Мракс сохранял хладнокровие. — Вы не против, надеюсь, предоставить его для ознакомления?       «Правильнее сказать, для тщательного изучения», — поправила про себя девушка. Она, конечно, не была следователем и, к счастью, никогда раньше не проходила в деле ни пострадавшей, ни, тем более, подозреваемой. Но читала достаточно детективов, чтобы иметь базовое представление об уловках, которые можно использовать при допросе.       — Разумеется, — Гринвич поражалась выдержке и стальным нервам друга, на лице которого не дрогнул ни один мускул, тогда как ее собственное сердце ушло куда-то в пятки, стоило юноше протянуть мракоборцу ту самую монету, что еще вчера вечером была спрятана в потайном отделении ее браслета. Подождите, это же было вчера, верно?       — Благодарю за содействие. — МакКиннон аккуратно завернул монету в тряпицу и убрал в карман. — Вы не могли бы прояснить еще несколько моментов? Например, почему вы воспользовались порталом, а не камином, что было бы более безопасно для девушки без сознания? Или же не обратились к кому-то из взрослых, чтобы он мог трансгрессировать? Не поймите меня неправильно. Но это, на мой взгляд, куда проще, чем портал.       — В стрессовом состоянии я действовал инстинктивно. — Оминис все еще не был похож на человека в стрессе. Да в целом ничего, кроме беспорядка в одежде, не выдавало в нем нервного парня, который, по словам Пруэтта, успел распугать медсестер. И если уж это заметила Абигейл, то мракоборец и подавно. — К тому же, любой взрослый человек бы не подошел для данной роли. Мой отец крайне трепетно относится к вопросу проникновения в дом, потому мэнор окружен антитрансгрессионным барьером, а доступ к каминной сети может открыть только владелец дома. Таким образом, помочь мог бы только лорд Мракс, а искать его в толпе, не обладая зрением, было бы не так уж просто и быстро.       Мужчина кивнул, принимая объяснение, а затем продолжил задавать вопросы.       — Не сочтите мой вопрос грубостью, но как так вышло, что из всех присутствующих, быстрее всего заметил состояние мисс и среагировал именно… — Предложение оборвалось. Было непонятно, действительно ли он пытался подобрать более мягкое слово для особенности Оминиса, или это было очередной провокацией.       — Слепой? — Появилась и пропала едва заметная усмешка, но впервые за весь разговор на лице юноши мелькнули хоть какие-то эмоции. — Пожалуй, этот вопрос стоило бы задать гостям, вы не считаете? Если же говорить серьезно, осмелюсь предположить, что все были слишком увлечены салютом, до которого, сами понимаете, мне дела не было.       Еще один кивок, подтверждающий, что ответ принят.       — В таком случае, вернемся к делу. Вам есть, что еще добавить, мистер Мракс? Насколько я успел понять, вы учитесь вместе с мисс Гринвич? Вы пригласили ее на прием?       — Боюсь, что я мало чем могу помочь вам, мистер МакКиннон. Мисс Гринвич прибыла в сопровождении мистера Родолфа Малфоя и мсье Виктора де Вилле. Я же весь вечер исполнял свои обязанности, заботясь о том, чтобы всем гостям было комфортно на приеме.       Гейл не могла не думать о том, что этой рыжей Оттилии Фоули наверняка было очень комфортно, когда она танцевала с Мраксом, позволяя себе прижиматься к нему чуть сильнее, чем дозволено этикетом.       — В таком случае, вероятно, вы могли заметить еще какие-то странности. Может быть, в поведении других гостей? Кстати говоря, вы не могли бы предоставить список присутствующих? — Мракоборец явно был недоволен тем скудным количеством данных, что смог выудить из Оминиса.       — Если вы говорите о подозрительных личностях и выбивающимся из общей массы поведении отдельных гостей, то, к сожалению, я также не могу вас обрадовать. Этот бал был не более странным, чем любой другой, до того момента, когда мисс Гринвич потеряла сознание. В том же, что касается списка гостей, вам следует обратиться к моему брату, Нобису Мраксу. Он занимался рассылкой приглашений. Я не жалуюсь на память, но перечислить более сотни имен не в силах.       МакКиннон нахмурился, а Гейл пыталась угадать, с чем это связано — с отсутствием новой информации или же с упоминанием Нобиса.       — Что ж, в таком случае, я не смею вас задерживать. Вы можете быть свободны и отправляться домой. — Мракоборец всем своим видом показал, что потерял интерес к «свидетелю», переключившись на Абигейл. — Что-то еще, мистер Мракс? — Вновь повернулся он к юноше, заметив, что тот не торопится покидать палату.       — Портал одноразовый и, к тому же, находится у вас. — Криво улыбнулся Оминис, очевидно понимая — его пытаются подловить на обмане. — Вряд ли я смогу вот так просто попасть домой.       — Подождите в коридоре, мистер Мракс. Как только мы закончим, я трансгрессирую вас. — Включился в разговор Шарп, что вызвало недовольство МакКиннона.       — Спасибо, профессор. — Юноша кивнул декану, прежде чем покинуть кабинет.       — Итак, мисс Гринвич, перейдем к вам. — На лице мракоборца вновь заиграла радушная улыбка. — Расскажите мне, как прошел ваш вечер? Особенно меня интересует, что произошло перед тем, как вы потеряли сознание.       Гейл задумалась. Ее очень смущало, что Оминис не стал рассказывать о своих подозрениях и некоторых деталях, ни словом не упомянул о том, что передал Абигейл записку с намеком на злые намерения Нобиса. Но уверена была в одном — Мракс не стал бы делать этого без причины. Он как никто всегда поддерживал законные способы решения проблем. И уж точно не стал бы покрывать свою семейку. А потому, какими бы ни были привычки, девушка решила довериться сердцу, которое безоговорочно было на стороне Оминиса.       — Сожалею, мистер МакКиннон. — Покачала головой Гейл. — Я плохо помню, многое как в тумане. Точнее сказать… Я хорошо помню начало вечера, но чем ближе к его концу, тем больше все смазано. Образы, но нечеткие. Обрывки разговоров. Ничего, что как-то выделялось бы. А последний час перед тем, как воспоминания полностью обрываются, словно в тумане. Лица, танцы, разговоры, которые я теперь уже не помню.       — Абигейл немного преувеличивала, но в целом это было правдой. По крайней мере, разговор с Малфоем-старшим девушка помнила прекрасно. — Последнее, что помню — был вечер, и мне захотелось выйти на улицу, чтобы отдохнуть от духоты зала.       — Уже лучше. — Нашел зацепку мракоборец. — Может быть, вы вспомните, кто был в саду?       — Простите, сэр, но я не помню больше вообще ничего. Мистер Мракс сказал, что все произошло во время салюта, и вероятно так и есть. Но это стерлось из моей памяти.       — Попробуем зайти с другой стороны. — Мужчина не оставлял надежды получить еще хоть немного полезных сведений. — Было ли что-то странное во время приема? Есть ли у вас недоброжелатели?       — Странного было много, но вряд ли вам чем-то помогут странности вроде платья невесты, гигантской анаконды в бальном зале и подозрительно теплая встреча с родителями Родолфа. — Неопределенно пожала плечам Гейл.       — А вот последнее, пожалуйста, поподробнее. — Уцепился за новую идею МакКиннон. — Почему это показалось вам странным?       — Я боялась, что лорд и леди Малфой воспримут мое появление на приеме с их сыном крайне негативно. Все же я сирота, и мое происхождение, вероятно, вызывает вопросы у некоторых представителей чистокровных родов. — Тут врать не приходилось.       — Однако, леди Серена была очень приветлива. Лорд Малфой, конечно, поначалу был довольно холоден, как я того и ожидала, но после нашего общения решил дать мне шанс, уточнив, что потакает прихотям своего сына. Думаю, Родолф все же смог как-то убедить отца.       Мракоборец закатил глаза и пробубнил что-то похожее на «дементор бы побрал этих аристократов», но все же вернулся к опросу.       — А как насчет врагов? На том вечере или даже вне его, может быть в школе?       Гейл вновь задумалась: кажется, все ее недоброжелатели, не считая, конечно, главного, закончились еще в прошлом учебном году.       — Виктор Руквуд мертв, Ранрок тоже. — Начала размышлять она вслух. Игнорируя удивленное покашливание мракоборца. — Харлоу в тюрьме, как и большая часть банды «Пепламб» и главные сторонники Ранрока. Мисс Глэдис не в счет, она магл, да и погибла больше года назад. Нет, думаю у меня нет врагов.       — Ну, Виктора Руквуда и Ранрока мы все считали своими врагами, но вряд ли они смогут дотянуться до кого-то из нас из могилы. — Теперь мужчина говорил с ней снисходительно, но улыбку с его лица стерли слова профессора Шарпа.       — Кажется, ты не до конца понял, Грег. Мисс Гринвич — та самая студентка, что участвовала в обороне Хогвартса прошлой весной. На пару с одной гриффиндоркой помогла засадить Харлоу за решетку и убила Руквуда его же заклинанием.       Абигейл почувствовала, что краснеет — в таком пересказе она сама себе начинала казаться каким-то бесчувственным механизмом для убийств. Девушка посчитала, что должна хоть как-то себя оправдать.       — Я не хотела этого, клянусь. Просто так вышло.       Теперь мужчина смотрел на нее совсем другим взглядом, и на дне серо-голубых глаз плескалось любопытство.       — Мисс Гринвич, а вы не думали о карьере мракоборца? У нас в Управлении определенно не хватает хорошеньких девушек, способных практически в одиночку разрушить преступный синдикат.       Шарп и Пруэтт отреагировали возмущением, каждый по своей причине.       — МакКиннон, ты говоришь о моей студентке, повежливее!       — Грегори, в очередь! Я первый пригласил мисс Гринвич на работу.       — Ланселот, зачем тебе сотрудники с такими навыками? — Высказывание бывшего коллеги мракоборец проигнорировал.       — К твоему сведению, мисс Гринвич преуспела не только в борьбе с преступностью, но и в зельеварении. А нам очень нужны хорошие зельевары. — Хотя перепалка явно была шуточной, МакКиннон не пожелал развивать дискуссию.       — Господа, давайте обсудим все это позже. Вы мешаете мне работать.       — Как скажете, сэр. — Криво улыбнулся профессор. — Кстати, Гринвич, раз уж зашла речь о врагах. Мне кажется, или вы с мистером Малфоем не очень хорошо ладили в начале года?       — Это правда? — Улыбчивый мракоборец вновь стал серьезным. — Как же так вышло, что вы приняли приглашение своего неприятеля?       Гейл решила не пояснять, что пригласил ее вовсе не Малфой. А еще очень надеялась, что Родолф простит ей небольшую вольность в плане их «отношений» — после того, что он сам учудил на балу, вариантов у него все равно не было.       — У нас действительно были некоторые разногласия. Но мы смогли решить их и обо всем договориться. Постепенно начали общаться, сблизились. Оказалось, у нас куда больше общего, чем мы оба думали…       — И что же способствовало вашему примирению? — Мужчина чувствовал какой-то подвох. Очевидно, ему уже не раз приходилось иметь дело с аристократами вроде Малфоя.       На этот раз Гринвич решила не врать — в этом, пожалуй, тайны не было.       — Я разбила ему нос. И Родолф решил, что лучше со мной больше не ссориться. — Девушка пожала плечами. — Абигейл, вы же в курсе, что в Хогвартсе запрещены магические дуэли! — Негодовал Шарп, впрочем, не слишком искренне — похоже, он ожидал чего-то подобного от своей студентки.       — Знаю, профессор. Но я ничего не нарушала. Я не использовала для этого магию. — Этот железный аргумент заставил вроде как взрослых мужчин совершенно неприлично заржать. Точнее сказать, декан Слизерина вполне пристойно улыбался, целитель прятал смех за кашлем. А вот мракоборец согнулся пополам на своем табурете от смеха.       — Ну уж нет, Пруэтт. — Отсмеявшись обратился МакКиннон к старому знакомому. — Ищи себе другого колдомедика, я такие кадры не упущу!       — Гриффиндор. — Закатил глаза преподаватель, словно ставя диагноз бывшему коллеге.       — Мисс Гринвич, интересные у вас методы перевоспитания обидчиков. — Мракоборец пытался быть серьезным, но выходило с трудом. — И вы хотите сказать, что после этого мистер Малфой не злился на вас, а предложил забыть прошлые разногласия?       Гейл изобразила негодование.       — Родолф, может быть, и не пример послушания, но все же джентльмен и очень неглупый молодой человек. — Тоном пожилой матроны ответила девушка. — Он понял, что перешёл черту, и извинился. Это стало началом нашего диалога, который пришел к чему-то большему.       Наглая ложь, разумеется, но часть легенды.       — Если это действительно так, что ж, я очень рад. И как восприняло это окружение мистера Малфоя? — Мракоборец пытался зацепиться хоть за что-то.       — Вполне благосклонно. У меня сложились прекрасные взаимоотношения с Виктором де Вилле и Стефанией Гринграсс, с которой мы будем играть в одной команде по квиддичу. — Гейл немного запнулась. — Если, конечно, профессор Блэк разрешит проведение турнира в этом году. Так что я думаю… Хотя, подождите. — МакКиннон даже подался вперед, чтобы ничего не упустить из рассказа пострадавшей. — С Флинтом мы не поладили еще в начале года, и он до сих пор меня терпеть не может. И я точно помню, что он был на вчерашнем приеме.       — Маркус или Мариус? — Уточнил мракоборец.       — А что, их несколько? — Абигейл все еще плохо соображала. Мужчина пробурчал под нос что-то вроде «больше, чем хотелось бы». — Мой сокурсник, Маркус Флинт. Следующий вопрос окончательно поставил девушку в тупик.       — Уже кое-что. Мисс Гринвич, вы не могли бы назвать всех, с кем контактировали во время приема?       — Простите, сэр… Я многое плохо помню. — Гейл покачала головой.       — Ничего страшного. Может быть, вы постепенно составите список, а я на днях проведаю вас и заберу его?       — В таком случае, тебе придется наведаться в Хогвартс, Грег. — Вмешался в разговор целитель. — Я планирую выписать мисс Гринвич завтра утром, если все будет в порядке.       Эта новость обрадовала Абигейл настолько, что девушка даже подскочила на постели — задерживаться в больнице очень уж не хотелось.       — Но на сегодня вы еще остаетесь здесь, милочка. — Тон целителя не предусматривал возражений, и взгляд, брошенный девушкой на своего наставника в надежде на спасение, тоже ничем не помог.       — Отдыхайте, мисс Гринвич. Наш с вами разговор еще не окончен. — Мракоборец поднялся, собираясь покинуть палату. Очевидно, даже бравый защитник порядка не готов был встать на пути Пруэтта, когда тот намеревался выполнять свою работу.       Гейл не оставалось ничего, кроме как смириться и покорно выпить предложенное зелье, а затем и еще одно. Уже засыпая, где-то на грани сознания Абигейл слышала голоса, доносящиеся словно через толщу воды.       — Ненавижу, когда дело касается дементоровых аристократов. Закроются, как этот мелкий высокомерный паршивец, и все, тупик! И это теперь, когда у нас появился реальный шанс выйти на поставщика!       — Угомонись, Грег. Это просто перепуганный до полусмерти студент, а ты уже готов записать его в преступники.       — Действительно, с чего это? — Полный яда голос.       — Будет непросто, но шанс у нас все еще есть. Скажи, если я смогу чем-то тебе помочь.       — Знаю, ты как никто заинтересован в раскрытии дела. Спасибо, Шарп. До встречи.       Целитель Пруэтт сдержал свое обещание — уже к обеду следующего дня Абигейл вернулась в Хогвартс в сопровождении удивительно молчаливого профессора Шарпа, мечтая поскорее принять душ и сменить бесконечно красивое, но до жути неудобное платье с корсетом на привычные брюки и рубашку. Но, похоже, у зельевара были на ученицу совсем другие планы.       — Куда это вы, Абигейл? — Остановил ее декан, как только девушка попыталась свернуть в сторону гостиной Слизерина. — В мой кабинет! Живо!       Такой тон заставил ее опешить. Но спорить было себе дороже.       — Профессор, можно я хотя бы переоденусь? — Неуверенно поинтересовалась Гейл, все еще шокированная странным поведением наставника.       — Хорошо, — немного подумав откликнулся тот, — но через час вы должна быть у меня в кабинете. И упаси вас Мерлин за этот час опять во что-то ввязаться! Ах да, прихватите с собой Мракса.       — Он… — Абигейл осеклась, заметив, что ее уже никто не слушает.       Но как только до нее дошел смысл сказанного, Гейл сорвалась на бег, распугав по дороге несколько привидений и получив в свою сторону пару нелестных комментариев от Пивза, которые проигнорировала, едва ли вообще заметив.       Девушка до последнего не могла поверить, пока не убедилась сама — Оминис, тоже переодетый в простую повседневную одежду, дремал на диване, укрытый мантией. В кресле по соседству же обнаружился Себастьян, увлеченный чтением какой-то книги. Гейл дернулась было в их сторону, но Сэллоу вскинул голову и приложил палец к губам, намекая, что не нужно шуметь, а затем поднялся и махнул подруге рукой — мол, следуй за мной.       Абигейл бросила полный сожаления взгляд на Мракса, но все же последовала за Себастьяном в комнату мужского общежития, на которой теперь красовалась цифра 6. Едва дверь закрылась, как Сэллоу заключил девушку в крепкие медвежьи объятия.       — Как же я рад, что ты в порядке! — Парень тряхнул головой так сильно, что едва не потерял очки, съехавшие на самый кончик носа. — Что случилось? Оминис толком ничего не объяснил, в приказном тоне потребовал срочно собираться, притащил в Хогвартс, потом опять куда-то исчез, сказал, что договорился обо всем с директором и мы должны вернуться с каникул раньше. Весь день ходил как заведенный, опять разгромил крипту, которую сам же и пытался привести в порядок. Выглядит как после встречи с дементором. Отказывался ложиться спать, пока ты не вернешься в школу, только пару часов назад наконец задремал. Я ничего не понимаю.       — Подожди, минуту. — Гейл требовалось время, чтобы уложить в голове информацию, которую скопом вывалил на нее приятель. — Что значит, раньше вернуться с каникул? Как договорился с Блэком?       — Если ты не в курсе, то я уж и подавно. — Смешок был немного нервным. — Может, расскажешь, что случилось? Как ты умудрилась опять попасть в больницу?       — Себ, я все тебе расскажу, но может дашь мне сначала переодеться? Я в этом корсете едва могу дышать. — Немного отстранилась Абигейл. — К тому же, нас с Оминисом через час желает лицезреть Шарп.       — Ох, прости, я не подумал. — Сэллоу как-то неловко оправил платье подруги, которое смялось из-за крепких объятий. — Зачем вы ему? Что-то еще успело произойти?       — Есть у меня пара подозрений… — В голову девушки пришла внезапная идея. — А пойдем с нами, раз уж ты оказался все равно во всем этом замешан? — Абигейл старалась не думать о том, как отреагирует сам профессор. — Заодно и узнаешь все. Себастьян расплылся в улыбке, явно предчувствуя новое интересное приключение. Лишь бы оно не закончилось так же, как прошлое, если не хуже.       — Меня дважды просить не надо. Иди переодевайся, я пока разбужу Оминиса. — Озорно подмигнул парень, поднимая Абигейл настроение. Сразу начинало казаться, что все не так уж страшно. И что бы они делали без Себастьяна? «Реже влипали в неприятности», — сам собой пришел ответ.       Не теряя времени, девушка добралась до такой уже родной комнаты общежития, торопясь скинуть платье и внезапно душащее украшение, смыть запахи больницы и воспоминания о приеме. Замшевые брюки, сапоги до колена, свободная рубашка, перчатки без пальцев, щелчок застежки ножен на предплечье, кинжал за поясом, сумка на плечо, волосы в косу. Теперь Гейл больше напоминала себе в зеркале саму себя. Приятно немного побыть красивой, но всему же должен быть свой предел.       На прикроватной тумбе обнаружилось несколько писем, взявшихся неизвестно откуда. Хотя Гринвич пыталась их игнорировать, но любопытство взяло свое, тем более, что конверты были подписаны знакомым малфоевским почерком.       «Гринвич, у тебя нет ни стыда, ни совести. Куда ты пропала с приема? Мне пришлось врать родителям и друзьям, что ты очень устала и я вернул тебя в Хогвартс. Надеюсь, что у тебя случилось что-то действительно важное, иначе ты труп». — Первое письмо было очень коротким.       «Имей совесть хотя бы отвечать, когда я с тобой говорю! Где ты и что с тобой случилось?       Родители задают вопросы, им кажется подозрительным твое внезапное исчезновение. Мне, по правде говоря, тоже.       Если ты читаешь мои письма, дай хоть какой-то ответ.       Ужас какой, похоже, я волнуюсь.       Завтра буду в Хогсмиде, потрудись явиться в «Три метлы» к восьми часам вечера.       PS Надеюсь украшение еще при тебе. Если я про потеряю фамильный артефакт, мне голову снимут. А мне, между прочим, эта голова очень идет».       Последнее письмо было датировано сегодняшним утром, а значит, у Гейл было время, чтобы разобраться с делами. Но нельзя отрицать — Гринвич оказалось приятно, что Родолф волновался, хоть и проявлял заботу довольно нетривиальным способом. Что ж, если бы кто-то сказал ей в начале года, что она и не подумает проигнорировать назначенную Малфоем встречу, то Гейл назвала бы этого человека неплохим шутником. И все же, сейчас у нее были более важные дела, чем раздумья о том, как успели поменяться их взаимоотношения со Златовлаской. Профессор Шарп не терпел опозданий, и девушка поспешила вернуться в гостиную факультета.       Наверное, стоило поздороваться, поинтересоваться, как Оминис себя чувствует, может, спросить, почему он соврал мракоборцу. Но все, на что оказалась способна Абигейл, когда увидела понурого и все еще сонного парня — броситься ему на шею, как мечтала еще на балу. Обнять так, что Оминису стало нечем дышать, что у самой Гейл в уголках глаз замерли непролитые слезы. И он отвечал ей тем же, крепко, но трепетно прижимая к себе. «Ты жива, ты жива», — бездумно шептал Мракс, гладя девушку по волосам и как будто еще не до конца веря в правдивость собственных слов, — «Не пугай меня так больше, хорошо?»       Никто и не заметил, как смущенный этой картиной Себастьян отводил глаза, не зная, куда себя деть, когда внутри боролись между собой радость за друзей и обжигающая зависть.       — Нам, наверное, стоит идти, чтобы Шарп не ругался. — Предложил Сэллоу, не выдержав окончательно.       Декан уже ждал их в своем кабинете, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.       — Мисс Гринвич, мистер Мракс, я… Мистер Сэллоу? Вас я не вызывал. — Профессор явно был недоволен, что гостей оказалось больше, чем он рассчитывал увидеть.       — О чем вы хотели поговорить, профессор? — Взяла дромарога за рога Абигейл, надеясь отвлечь внимание наставника от лишней фигуры. Но не так-то просто было сбить с толку бывшего мракоборца.       — Это конфиденциальный разговор. Мистер Сэллоу, вам лучше подождать своих друзей в гостиной факультета. — Продолжал настаивать преподаватель, Себастьян сдался и попятился обратно к двери.       — Профессор, о чем бы вы ни желали с нами поговорить, либо я сама поделюсь потом этим с Сэллоу, либо это сделает Оминис. Так зачем дважды вести один и тот же разговор? —       — По крайней мере, я ценю вашу честность, мисс Гринвич. — Немного подумав согласился Шарп. Доводы ученицы были непробиваемы в своей прямолинейности и небольшой доле наглости. — Что ж, если вы так уверены в своем друге, мистер Сэллоу может остаться.       Если Себастьяна решение декана искренне удивило, то Оминис лишь усмехнулся.       — Можно узнать, зачем вы нас позвали, профессор? — Юноша явно не хотел попусту терять время.       — Присаживайтесь, полагаю, наш разговор будет долгим. — Шарп же наоборот, похоже, никуда не торопился. И это настораживало.       Стоило всем участникам разговора занять положенные места, как мужчина взмахнул палочкой, отрезая пути к отступлению, и наложил чары тишины, не позволяющие кому-либо подслушать.       — Зачем вы солгали мистеру МакКинону, господа? А главное — в чем именно? — Образ расслабленного и дружелюбного преподавателя сменился обликом мракоборца: собранного, внимательного, въедливого.       Абигейл, которая явно не ожидала подобного вопроса, вздрогнула. Себастьян нахмурился, все еще не понимая, о чем идет речь. И только Оминис сохранял спокойствие, словно ничего не случилось.       — Не понимаю, о чем вы, профессор.       Гейл стало интересно: когда она лжет, пряча правду за этой же фразой, выглядит так же невозмутимо и правдоподобно? Тем не менее, декан не купился.       — Перестаньте, мистер Мракс. Оминис. — Тон мужчины стал немного мягче. — Вы росли на моих глазах. Я прекрасно знаю, когда вы пытаетесь что-то скрывать и лгать. Неужели вы и правда думаете, что я поверю, будто человек, который провел столько времени под дверью лазарета в прошлом марте, совершенно случайно оказался рядом, когда мисс Гринвич вновь грозила опасность? А вы, мисс Гринвич, — перевел он взгляд на девушку, — пусть я обучаю вас не так давно, как этих двух оболтусов, но все же слабо верю в ваши теплые отношения с мистером Малфоем.       — Если вы так внимательно за нами наблюдали, то наверняка заметили, что Малфой также немало времени проводил у постели Абигейл в лазарете. — Ответил вместо нее Мракс, вызвав лишь усмешку преподавателя.       — Дружба? Вполне возможно. Но, позвольте мне положиться на свой жизненный опыт, мисс Гринвич не из тех девушек, что будут проявлять благосклонность к кавалеру, не пропускающему мимо ни одной юбки.       Такая прямолинейность заставила Гейл покраснеть — Шарп бил в самое яблочко. И все же Оминис продолжал хранить молчание, и Абигейл следовала его примеру. Сэллоу так и вовсе нечего было сказать.       И бывший мракоборец решил зайти с другой стороны.       — Надеюсь, вы понимаете серьезность дела. Потому как одно подозрение на введение следствия в заблуждение, как мистер МакКиннон потребует ордер на использование Веритасерума.       Себастьян вздрогнул — от дяди он хорошо знал, что подобные меры были редкостью, применялись только в особо важных случаях и чаще всего к преступникам, но никак не к жертвам.       — Который не составит труда отозвать моему брату. — Оминис не сдержался, и его слова были наполнены ядом.       Ни от кого из присутствующих не укрылся как явный, так и скрытый смысл этой короткой фразы. Профессор прищурился, а Мраксу потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что он прокололся.       К чести Шарпа, он действительно знал своих подопечных, а потому не стал развивать тему, прекрасно понимая, что в этом случае Оминис начнет все отрицать и говорить, что его не так поняли. Вместо этого бывший мракоборец вновь сменил подход.       — Что ж, я надеюсь, что вы услышали меня. Я дам вам время подумать. А пока поделюсь с вами некоторыми деталями. Может быть, моя откровенность позволит вам принять правильное решение. — Мужчина выждал несколько мгновений, ожидая, не передумает ли кто-то. — Смею надеяться, не нужно пояснять, что все сказанное не должно покидать стен этого кабинета?       — Разумеется, профессор. — Ответила за всех Абигейл.       Дождавшись утвердительного кивка и от других, Шарп заговорил вновь.       — К счастью для мисс Гринвич, преступник совершил ошибку. Но я расскажу вам, что произошло бы, если зелье сработало правильно. — Убедившись, что студенты слушают внимательно, профессор продолжил. — Это зелье называется «Марионетка». Разумеется, вы не будете изучать подобное в школе. Его изготовление, хранение и использование запрещено международным волшебным сообществом, и на то есть веские причины. Сначала жертва получает основной компонент — раствор, делающий сознание податливым, убивающим волю и собственное «я». Затем, спустя некоторое время, когда зелье усваивается и попадает в кровь, к нему, чаще всего через рану, добавляется яд, создающий привязку с «хозяином», которому отныне и до конца своих дней будет подчиняться жертва. Первые несколько дней сознание все еще будет нестабильно, и человек не способен осмыслить свои действия и речь, говорит мало и несвязно. Но когда проходит период привыкания, его становится не отличить от того, кем человек был прежде. За одним лишь исключением — он навсегда становится безвольным рабом своего «хозяина». Словно марионетка, которую дергают за ниточки.       — Как Империус? — Первым подал голос Себастьян.       Абигейл и Оминис же были слишком шокированы, чтобы вообще что-то говорить. Страх накатывал теперь, когда все осталось позади и стало понятно, какой страшной участи Гейл удалось избежать. И если саму девушку пробивало на холодный пот от одной только мысли о том, что могло с ней стать, Оминис начинал злиться — на свою семью, на себя, на Гринвич.       — Верно, мистер Сэллоу, — тем временем продолжал свою лекцию профессор. — Как Империус. Надеюсь, вы помните не только название и суть этих чар, но и то, что они относятся к непростительным заклинаниям, использование которых карается пожизненным заключением в Азкабане. Но если Империусу может противостоять волшебник, у которого достаточно воли, а само заклятие можно с жертвы снять, то действие «Марионетки» необратимо. Спасти человека после того, как компоненты вступили в реакцию, невозможно.       Гейл пробрала дрожь — она еще помнила, как сама накладывала Империо на Оминиса. Такое невозможно забыть — этот пустой взгляд и полную покорность чужой воле. Представить, по какой тонкой грани от этого кошмара она прошла совсем недавно.       — Подумайте внимательно над моими словами. — Голос декана выдернул девушку из мрачных размышлений. — Надеюсь, вам все же найдется, что мне рассказать. А пока — свободны. — Мужчина взмахнул волшебной палочкой, и дверной замок вновь щелкнул.       До крипты, где им никто бы не помешал, все трое добирались в молчании, каждый погруженный в собственные мысли.       — Может уже объясните нормально, что произошло?! — Не выдержал Себастьян.       — Что произошло?! — Ледяной образ аристократа трескался под давлением эмоций, бушующих внутри Оминиса. — Моя чокнутая семейка, с ненормальным помешанным на пророчествах папашей и отбитым на всю голову психопатом-братцем!       — Поэтому ты не рассказал правду МакКиннону и Шарпу? Думаешь, они не смогут найти управу на твоих родных? — Гейл пыталась говорить спокойно, но голос дрожал.       — Из всех доказательств — лишь мои воспоминания. Думаешь, этого будет достаточно? — Слова юноши были пропитаны ядом. — Если им столько лет удавалось избегать наказания, считаешь, я могу что-то изменить?!       — Но можно же было хотя бы попробовать! — Не сдержалась Гейл.       — Абигейл, — юноша говорил с ней аккуратно, как с душевнобольной, — если я хотя бы попытаюсь как-то навредить своей семье, с помощью связей отец уничтожит не только любые показания, будь они десять раз даны под Веритасерумом, но и меня самого, а вместе со мной всех, кто мог что-либо знать, то есть вас.       — А если использовать легилименцию? — Неуверенно предложил Сэллоу, до которого только теперь в полной мере дошла серьезность проблем, в которые они влипли. — Если кто-то другой, например мракоборец, проникнет в твое сознание, то ты же не будешь в этом виноват.       Оминис сделал глубокий вдох.       — Напомнить тебе, что еще хранится в моей памяти, Себастьян? — И не дожидаясь ответа, продолжил. — То, как ты убил своего дядю. То, как Абигейл использовала на мне Империус. И что дальше? Пойдете в соседние камеры с моей семейкой?! А что еще более вероятно, из-за особенностей моего восприятия, это даже не сочтут веским доказательством, зато вот дело против тебя открыть причина будет.       Сэллоу немного стушевался, понимая, что это грозит ему не иллюзорной вероятностью оказаться за решеткой теперь, когда все осталось позади.       — И что ты предлагаешь?! — Нервы Гейл сдали на фоне нахлынувшего стресса. — Сидеть спокойно и делать вид, что ничего не произошло?!       — Нет, — Мракс тоже был не в себе, — тебе я предлагаю слушать, когда тебя просят уйти! Не соваться туда, где опасно, не рисковать своей жизнью, а вместе с этим и чужими!       — Да что произошло, вы можете толком сказать, я уже ничего не понимаю! — Поднял голос Себастьян, пытаясь добиться хоть каких-то вразумительных объяснений от друзей, пока те не начали ссориться.       — Нобис использовал на мне Империо. В ночь перед приемом. — Повернулся к другу Оминис. — Приказал подлить Абигейл зелье. Догадываешься после рассказа Шарпа, что должно было произойти, если бы я не смог противостоять чарам? И если бы кое-кто послушал меня и сделал, как я прошу, ничего не случилось бы, — Юноша вновь повернулся к Гейл, — он не смог бы ввести яд, и все было бы в порядке! Ты должна была уйти! Неужели это так сложно?! Сослалась бы на усталость, попросила Малфоя увести тебя или воспользовалась порталом, но нет же! Тебе просто необходимо лезть в самое пекло!       — Ах, уйти. — Абигейл закипала, от чего начинала говорить непривычно тихо, но угрожающе. — Ну конечно, это же так просто! И, разумеется, твой брат бы ничего не заподозрил, ничего не сделал с тобой за то, что ты предупредил меня, и ты вернулся бы обратно в Фелдкрофт довольный жизнью, целый и невредимый. Ты правда в это веришь?!       — А когда ты утащила меня в портал, он, конечно же, ни о чем не догадался! — Не менее резко ответил Оминис, заставив Гейл впасть в ступор. Она совершенно не помнила, что произошло, но забрать Мракса с собой, почувствовав, что что-то пошло не так, было вполне в ее стиле.       — Даже если так, хотя я этого не помню, ты сейчас здесь, в безопасности, с нами, а не в этом дементоровом доме, где с тобой могли сделать что угодно! — Девушка почти срывалась на крик. — Вот такого ты обо мне мнения?! Что я стану спасать свою шкуру, оставив тебя в опасности?!       — Ты должна была это сделать, когда я просил тебя! Теперь в опасности мы все! — Не отставал от нее Мракс.       — Как будто раньше было иначе. — Грубая, но бесспорная истина. — Хватит. Прости, Себ, — обратилась девушка к другу, который стоял в стороне, не влезая в их спор. — Потом договорим, когда все успокоимся.       Однако, вместо того, чтобы развернуться и хлопнуть дверью, как ожидали Мракс и Сэллоу, Абигейл схватила не подозревающего такой наглости Оминиса за руку и потащила за собой.       — Куда… — Хотел уже возмутиться парень, но Гейл не позволила ему и этого.       — Заткнись и иди за мной. — Оба были уже на пределе.       — Прекрати, я никуда с тобой не пойду, пока ты не объяснишь! — Не выдержал парень, когда они добрались до садов.       Гринвич сделала несколько глубоких вдохов, чтобы не сорваться.       — Вчера в больнице ты соврал МакКиннону. И я доверилась тебе, даже не зная причин. — Получалось почти миролюбиво. — Сделай одолжение, доверься мне сейчас.       — Хорошо, — Мракс тяжело выдохнул. — Но может хоть скажешь, что ты собираешься сделать?       — Не я. Мы. — Улыбка девушки была почти злой. — И мы будем летать.       — Нет-нет-нет! — Юноша даже отошел на шаг. — Я не летаю, и ты это прекрасно знаешь!       — А я не вру мракоборцам, но все меняется. — Словно в подтверждение того, что не собирается отступать, Гейл достала из сумки с чарами незримого расширения родную и любимую метлу, сразу же запрыгнув на нее.       — Она… — Все еще колебался Мракс.       — Выдержит нас обоих. Ну же, — на этот раз улыбка вышла более искренней, — просто доверься.       — Я точно об этом пожалею, — пробубнил парень, но все же сделал несмелый шаг в сторону парящей в воздухе метлы.       — Уверена, что нет. Убери палочку и держись крепче. — Предупредила Гейл, когда Оминис все же решился сесть на метлу.       Парень осторожно обхватил талию девушки, но стоило метле оторваться от земли и начать набирать высоту, как Оминис вжался в спину Абигейл всем телом и почти перестал дышать.       Гейл не стала пугать его еще сильнее и закладывать крутые виражи, просто летала вперед, любуясь медленно уплывающим за горизонт солнцем и пейзажами, наслаждаясь ощущением свободы и теплом прикосновений все еще слегка дрожащего Оминиса. Мраксу понадобилось не меньше двадцати минут, чтобы привыкнуть. Еще десять — чтобы начать спокойно дышать. А уже через сорок юноша неожиданно для себя самого понял, что ему действительно нравится полет. Когда Абигейл, и без слов отлично чувствующая состояние своего пассажира, еще немного набрала высоту, Оминис внезапно рассмеялся той странной легкости, что наполняла все тело, выталкивая из него и распыляя по ветру всю напряженность, все тревоги и страхи, что стали теперь такими чуждыми.       И чем выше поднималась в небо метла, тем больше свободы ощущал юноша, тем сильнее хотелось улыбаться и смеяться, глубже дышать, крепче обнимать Гейл — но уже совсем не от страха, а от нахлынувших чувств. Теперь, когда все плохое ненадолго ушло, осталось главное — желание жить, любить и верить. Быть с этой странной несносной девчонкой, что перевернула с ног на голову весь его мир всего-то год назад, ворвавшись в размеренную жизнь Хогвартса теплым огоньком.       Поддавшись эмоциям, Оминис уткнулся носом в шею Абигейл, заставив ее рассмеяться.       — Да, я тоже. — Ему не нужно было говорить вслух, она прекрасно понимала даже его молчание, читая прикосновения и жесты.       — Спасибо. — Мракс надеялся, что Гейл услышит его шепот сквозь ветер.       — Еще рано благодарить. — Девушка вновь усмехнулась. — Готов?       — К чему? — Не понял вопроса парень.       — Держаться как можно крепче!       Едва до Оминиса дошел смысл слов, как он изо всех сил вцепился в тонкую талию Абигейл. И уже спустя всего долю секунды девушка сорвалась в пике — не слишком крутое, чтобы легко контролировать полет даже с пассажиром, но все еще достаточно скоростное, чтобы заставить Мракса натурально заорать, постепенно переходя на смех.       — Гринвич! Ты сумасшедшая, тебе же это уже говорили? — Не в силах перестать смеяться спросил юноша, когда Гейл выровняла полет ближе к земле.       — Время от времени. — Улыбнулась в ответ девушка, отпуская руки и откидывась в объятия пассажира.       — Что ты… — Оминис тут же напрягся, опасаясь упасть.       — До земли не больше шести футов, не волнуйся. — Успокоила его Гейл. — Мне нравится это место. Знаешь, тут неподалеку водяная мельница, а чуть дальше деревня. Такой прекрасный пасторальный пейзаж, особенно на закате. Просто чудесный, особенно теперь, когда не нужно опасаться наткнуться на бандитов или агрессивно настроенных гоблинов.       — Звучит так, словно это предел твоих мечтаний. — Усмехнулся Мракс, крепче прижимая Абигейл и вдыхая легкий лавандовый аромат ее волос. — А как же роскошные платья и балы?       Гейл лишь рассмеялась в ответ.       — Зачем? Я никогда не хотела этого. Все эти фальшивые улыбки и неискренние комплименты, необходимость «держать лицо» и играть на публику. Мне бы хотелось путешествовать, узнавать новое. А потом возвращаться в уютный уголок, где меня любят и ждут. В то место, которое я могла бы назвать своим домом. Где по праздникам за большим столом собирались бы друзья и родные, звучал смех и царила атмосфера неподдельного счастья.       Оминис не ответил ничего, лишь поцеловал в макушку и улыбнулся — удивительно, как ей удавалось облекать в слова его собственные мечты.       — Ну что, отдохнул немного?       Прежде, чем юноша успел ответить, Абигейл вновь ухватилась за метлу и рванула вверх и вперед. Теперь она уже не жалела нервы парня, чередуя плавный полет с лихими виражами, но Оминиса это более чем устраивало — ему даже начинало казаться, что он полюбит летать. К тому же, он поймал себя на мысли, что вместе с Гейл ему ничего не страшно. И это осознание перекрывало все остальное, заставляя верить не в нее, не в себя, а в них. В то, что они смогут справиться со всем. И нет проблемы, решения для которой они не найдут, если будут вместе.       Все внутри наполнилось какой-то эйфорией. Запах лаванды успокаивал, скорость будоражила кровь, а нежный морской бриз дарил радость.       — Гринвич! — Как только до Оминиса дошло, что запах моря ему не мерещится, парень едва не свалился с метлы. — Где мы?!       Учитывая, что он давно потерял счет времени, понять, куда их занесло, было не так уж просто.       — Побережье Пойдсир. — Усмехнулась Гейл, ничуть не смущенная тем, насколько далеко улетела от безопасного замка.       — Я уже сегодня говорил, что ты ненормальная? — Парень искренне начал сомневаться в здравом рассудке девушки. Может, зелье все же на нее повлияло? Да нет, она всего была такой.       — Ты говорил, что я сумасшедшая. Это немного другое. — Вновь искренний смех. — Почти добрались, успокойся.       В скором времени они и впрямь приземлились в незнакомом для Оминиса месте.       — Ну и где мы теперь? — Парень почти не шевелился, когда спустился с метлы. Ноги неожиданно плохо слушались.       — Это заброшенная крепость. Тут никого нет, можешь не волноваться. Я несколько раз прилетала сюда, чтобы побыть в тишине и послушать колокольный перезвон. Очень успокаивает.       Оминис действительно мог расслышать незатейливую мелодию, которую играет ветер на колоколах.       — Хорошо, допустим. — Парень смирился с неизбежным. Гейл была права — она доверилась ему. Нарушила закон просто потому, что так решил поступить Мракс. Ничего не сказала своему наставнику. К тому же, все, что было до этого, несомненно пошло Оминису на пользу. Так почему бы просто не последовать за ней? — Почему мы именно здесь? Есть какая-то причина? — Любопытство, тем не менее, никуда не делось.       — Здесь очень красиво. А еще… — Если бы Оминис только мог видеть хитрую смешинку в глазах своей спутницы. — Здесь хорошо кричать.       — Конечно, я очень рад, что ты решила перенести нашу ссору подальше от замка, дабы тот не пострадал, но мне уже совсем не хочется кричать на тебя. — Со смехом ответил юноша. — Наоборот. И… я хотел извиниться, что говорил с тобой так грубо и давил.       — Твои извинения приняты. И я хотела бы попросить у тебя прощения за то, что и сама не слишком выбирала выражения. — Гейл взяла Оминиса за руку. — Но я говорю немного о другом. Мне показалось, что случилось нечто… Не знаю, что-то очень плохое. Я не слишком хороша в том, чтобы описывать свои ощущения. Но я достаточно хорошо знаю тебя. И вижу, как что-то гложет тебя, давит. И это связано не только с зельем, будь оно неладно. Не только с покушением, но и с тем, что произошло в доме твоего отца еще до свадьбы. Мы можем поговорить. А можем покричать. Наверное, это звучит странно, но знаешь, действительно помогает. Я пробовала несколько раз. Когда внутри слишком много всего…       Мракс задумался — Гейл знала его очень хорошо. И с кем он мог поделиться, если не с ней?       — Здесь можно где-нибудь сесть? Этот разговор будет долгим.       Оминис не торопился доставать палочку, так что Гейл помогла ему сесть на небольшой уступ, с которого открывался красивый вид и доносился морской бриз.       — Ты права. — Собравшись с духом парень начал свой рассказ. — Мой отец оказался куда умнее, чем я надеялся. Он узнал, что я пытался обмануть его. И наказал за это домовика. Я бы все принял, ведь это действительно моя ошибка. Мне следовало быть хитрее и осмотрительнее. Но за мою наивность и желание помочь тебе пришлось расплачиваться невинному существу. Вилни… Он был со мной с самого детства. Когда еще не было палочки, эльф был моими глазами. Пожалуй, единственный в этом проклятом доме, кто относился ко мне с теплом и в какой-то мере любовью. А отец… Отец отрубил ему голову за мои ошибки. И в назидание поставил ее в моей комнате. «Так будет с каждым, кто забывает, кто хозяин в поместье. Пусть это послужит тебе напоминанием и уроком». Вот что он написал.       По щеке Оминиса скатилась одинокая слеза, и Гейл крепче сжала руку юноши, стараясь разделить с ним его боль и трагедию, но не решаясь заговорить, интуитивно ощущая, что это еще не конец.       — Но и этого ему оказалось мало. Я не стану тебе рассказывать подробности, но поверь, прошу. — Голос дрогнул. — Абигейл, у меня просто не было выбора, — девушка прислонилась головой к его плечу, как бы отвечая: «Я верю тебе». Ей страшно было даже подумать о том, что с ним сделали. — Мне пришлось признаться, что я подслушал их с Нобисом разговор. Знаю о пророчестве и о том, что они планируют сделать с тобой. Но я клянусь, Гейл, я не сказал им, что ты уже в курсе. Мой отец все еще думает, что мы с тобой не так близки. Но Нобис, похоже, догадывается… Ты веришь мне? — Вопрос прозвучал шепотом, словно Оминис боялся услышать ответ. Абигейл же не стала мучить его неведением.       — Верю. Конечно же я тебе верю. И… мне так жаль, что ты через все это прошел. И жаль из-за того, что произошло с домовиком. Это все моя вина… — Девушка и сама уже готова была расплакаться.       — Нет, Гейл! — Голос прозвучал куда более уверенно и даже строго. — Не смей винить себя. Если кто и виноват, это мой отец и мой брат. Не ты. — Оминис взял руки Абигейл в свои. — На самом деле… Это тоже еще не все. — Юноша немного помедлил, раздумывая, стоит ли лишний раз волновать девушку и рассказывать слишком много. Но решил все же быть честным, насколько это вообще возможно. — Мой отец… Он решил, что я должен «вернуться в лоно семьи», как он это называет. А значит, нужно меня сломать. Они отвели меня в подвалы, где был магл. И поставили перед выбором: либо я убью магла, либо отец убьет меня. Конечно, скорее всего он не сделал бы этого, но…       Гейл казалось, она забыла, как дышать. Уже ничем не сдерживаемые слезы катились по щекам — убийство действительно сломало бы Оминиса. Он никогда не смог бы простить себе этого.       — Ну же, не плачь. — Юноша осторожно стер слезу с лица Абигейл. — Ты меня спасла, ты знаешь? Ты и твои сумасшедшие эксперименты с зельями. Так уж вышло, что у меня в кармане оказался флакон с напитком «Живой смерти», который ты подарила нам с Себастьяном недавно. Я дал его маглу, чтобы отец решил, что я действительно убил его. А потом спрятал тело, чтобы помочь ему выбраться и стереть часть памяти.       — О, Мерлин. — Абигейл тяжело вздохнула. Как же она боялась услышать совсем другое. — Твой отец ничего не заметил?       Юноша немного помолчал, все еще не уверенный в том, что стоит рассказывать конец этой истории, но раз уж начал, похоже, придется.       — Мой план все равно провалился. — Глухо ответил он. — Но не из-за отца. Из-за Нобиса. Я недооценил этого мерзавца. Когда я уже решил, что все позади, мой брат добрался до нас. И убил магла, а на меня наложил Империус, приказав подлить тебе зелье. Он не объяснил, что именно было в том флаконе. Узнал только от Шарпа… — Парень грустно усмехнулся, — знаешь, когда я услышал про «Марионетку», так хотелось переместиться в Министерство и убить Нобиса. Никогда прежде я не хотел лишить кого-то жизни. Похоже, отцу и правда удалось что-то сломать во мне.       — Не говори этого. Это просто злость. Что бы ты ни думал, сейчас ты здесь, со мной, а не в камере Азкабана за убийство брата. — Абигейл хотелось сделать хоть что-то, чтобы поддержать Оминиса, придать ему сил, но в голову как назло ничего не приходило.       Мракс не знал, что добавить к своему рассказу, Гейл же не могла придумать, что ответить. А потому решила шокировать, чтобы молчание не затягивалось слишком уж сильно.       — А меня вот за Малфоя замуж выдать хотят.       — Тебя… Что?! — Что ж, похоже, шоковая терапия сработала. — Кто? Пусть только рискнет, ночь в обнимку с отцовской анакондой покажется благом!       — Ну, собственно, Малфой, только старший. — Гейл никак не отреагировала на эту вспышку, понимая, что Оминис говорит не серьезно.       — Нет, я всегда знал, что они не в меру наглые. Но чтобы настолько?! — Усмехнулся парень. — И что же ты ответила?       — Согласилась, разумеется. — Такого ответа Мракс явно не ожидал.       — Скажи, что ты шутишь. Абигейл? Ты же не серьезно? — В его словах слышалось беспокойство.       — Разумеется, я не собираюсь замуж за Родолфа, ну уж нет! Просто его отец пообещал разузнать все о моей семье. А там зависит от того, кем были родители. А там… Если, мол, «устроит происхождение», пожалуй замуж. А не устроит — пойди вон.       — Пожала плечами Гейл. — Как понимаешь, шансов, что мое происхождение действительно устроит Альфеуса Малфоя, не так уж много.       — Всякое может случиться… — Не согласился Оминис. — Уж извини, но я не хочу, чтобы ты стала женой Родолфа. Иначе тебе придется очень быстро стать его вдовой…       — А уж мне-то как за него замуж не хочется выходить. — Девушка хитро улыбнулась. — Знаешь, вот прямо до крика.       И действительно закричала. Вкладывая всю усталость, все переживания, всю боль. Страх от того, что могло с ней стать, окажись воля Оминиса недостаточно сильной, чтобы сопротивляться чарам Нобиса. Ревность к той рыжей. Стыд за обман. Ужас, который испытала во время рассказа Мракса. Желание защитить.       — Ты совершенно безумная! — Прошипел юноша, когда девушка наконец перестала кричать. — Нас же услышат!       — Никто не услышит, Оминис. — Хмыкнула Гейл, ощущая, как стало легче думать. — Ближайшее поселение в двадцати минутах полета. Разве что ты опасаешься напугать местных топероек.       — Я? Боюсь? Ну уж нет!       — Тогда чего ты ждешь?! — Смеялась девушка, подначивая парня выпустить на волю эмоции.       И он поддался. Сначала тихо, и чувствовалось его стеснение и смущение — так странно было просто кричать в пустоту. Но потом Оминис понял, зачем Гейл это делает. Эмоции уходили вместе с этим криком, с непрошенными слезами. Оставляя после себя опустошение и тишину. Такую, что подкашивались ноги, и Мракс начинал жалеть, что поднялся, но Абигейл была рядом — не позволила бы ему упасть. И тоже кричала, распугивая чаек. Вместе кричать было не так странно и страшно, и это превращалось в соревнование — кто кого перекричит. Дольше, громче, сильнее. До тех пор, пока оба не остались стоять в блаженной тишине на площадке все той же разрушенной крепости. Сорвавшие голос, но свободные.       — Гринвич… Моран, что же ты делаешь со мной. — В этой слабости, обнажающей нервы и обостряющей ощущения, короткое объятие со спины для Оминиса стало словно удар под дых. — Ты же мало того, что сумасшедшая, так и меня с ума сводишь.       Короткий поцелуй в шею стер последние барьеры, заставив юношу развернуться и жадно поцеловать Абигейл. Словно она была прохладным ручейком, а он — странником, заблудившимся в пустыне. И к страсти примешивались другие чувства — нежность, благодарность, страх. Не находя нужных слов, Оминис пытался передать все это через этот поцелуй, от которого у обоих путались мысли. Весь мир сужался до одной точки в пространстве.       Бесконечные касания — слишком мало, нужно больше. Жалящие поцелуи-укусы — слов недостаточно. Руки под рубашкой — все еще слишком далеко, необходимо как можно ближе.       Гейл не успела в очередной раз удивиться тому, сколько силы в этом хрупком на первый взгляд теле, когда Оминис поднял девушку, вынуждая обхватить его ногами, как сама Абигейл уже оказалась прижата к стене. И вот уже сама подставляла шею под новые поцелуи, зарывалась тонкими пальцами в волосы.       В эту ночь она была его богиней, и только ей он готов был молиться. Его сумасшедшая, его невозможная. Его. Каждый ее тихий стон, каждая просьба не останавливаться — подтверждение. Но все еще мало.       Кожа к коже, губы к губам, тело к телу. Короткий вскрик в момент единения заставил Оминиса немного опомниться и затормозить, давая время привыкнуть. Рука безошибочно находит нужную точку — Мракс действительно никогда не жаловался на память.       — Haaaah ayaehhhh esseytha aehhasss hassey hassssseytha. — Гейл совершенно не понимала, что он говорит, но это гипнотизировало, заставляло мурашки бежать по коже. И будь Оминис демоном, она не задумываясь продала бы ему душу.       Но юноша не давал ей даже задуматься, медленно и беспощадно подводя Абигейл к моменту наивысшего наслаждения, при этом осторожно двигаясь ей навстречу.       Он не мог не услышать мольбу в ее голосе, не почувствовать, как острые ноготки впиваются в плечи, не ощутить, как по телу девушки прошлась судорога. И это стирало все границы — не важно где они, не важно кто, и как их зовут. Важно только здесь и сейчас. Единое целое.       И он отпустил контроль, подаваясь навстречу, стремясь стать еще ближе, еще глубже — до самой души. Хаотично, рвано, громко. Тонуть, захлебываясь собственным вдохом, пока с головой не захлестнет эйфория. К высшей точке… Чего? Удовольствия? Блаженства? Свободы? Слишком много чувств и эмоций, чтобы остановиться вовремя.       Осознание наступает слишком поздно, с тихим судорожным вскриком, с шепотом ее имени, с бессвязными словами — он и сам не был уверен в том, что именно говорил, мешая поцелуи с объятиями.       — Гейл, о, Мерлин… — Как только Оминис смог думать, понял, что натворил. Наверное, рано или поздно этим все должно было закончиться. Но не настолько же рано! Им еще учиться.       «Но если…» — зародилась в голове преступная мысль, но тут же была подавлена чувством стыда.       — Абигейл, это не значит, что ты обязательно… — У него язык не поворачивался сказать, что именно с ней «не обязательно» может случиться из-за его несдержанности.       Но девушка молча потянулась за своей сумкой, не утруждая себя тем, чтобы хотя бы накинуть что-то из одежды. — Прошу, я…       «А что я?» — подала голос совесть, — «идиот я!»       Достав из сумочки какое-то зелье, Гейл наконец заметила панику на лице Мракса и поцеловала того в щеку, чтобы немного успокоить.       — Прости меня… — Похоже, поцелуй не помог. Еще недавно ощутивший, что такое настоящее счастье, юноша теперь едва ли не дрожал, пытаясь прогнать дурные мысли.       — Оминис, что с тобой? Что случилось? — Абигейл была не на шутку взволнована.       — Прости, что я не сдержался. Гейл, я обещаю тебе… — Он вновь потянулся к девушке, надеясь на ее понимание.       — Подожди, прежде, чем ты наобещаешь чего-то лишнего, объясни, в чем дело, потому что я совсем запуталась. Все же было хорошо? Или мне показалось?       Оминис задумался, пытаясь понять, насколько Гейл осознает ситуацию.       — Понимаешь, — на щеках парня вспыхнул яркий румянец, — из-за того, что я, ну… не сдержался, у нас… ты можешь… — Ни одна формулировка не казалась достаточно подходящей.       Но, как ни странно, Гринвич лишь усмехнулась.       — Оминис, выдохни. Все в порядке. — До нее наконец дошло, что так взволновало юношу. — Я не просто так читала справочник по зельям. Знаешь, кроме противоядий там есть и другие полезные вещи. Которые могут пригодиться, например, в нашем случае.       Юноша хотел что-то сказать, но не стал, так как до него медленно, но верно доходил смысл сказанного.       — Ты имеешь в виду… Я же правильно понял, что ты, предусмотрительная моя, обзавелась зельями и на случай… — Нужное слово так и не хотело слетать с языка.       — Твоей несдержанности? Да. — Улыбнулась Абигейл. — Но лучше бы на каждый… наш с тобой случай. Знаешь, мало ли что.       Девушка рассмеялась, а вслед за ней и Оминис, который все еще был смущен, но безгранично счастлив тому, что Гейл позаботилась о том, что даже не пришло ему в голову вовремя.       В Хогвартс они вернулись уже ближе к рассвету, когда накопившаяся усталость сморила обоих.