more than I can take

      Вся следующая неделя пролетела для девушки как в тумане: почти все свободное время она проводила в библиотеке за горами книг, помимо выполнения заданий изучая все, что попадется под руку: от справочников по сложным магическим ритуалам до сборников сказок.       Когда же библиотека была закрыта, Абигейл предпочитала устроиться в углу гостиной с очередным томом, вежливо отказываясь от прогулок и игр, раз за разом ссылаясь на большое количество заданий. Несколько раз Себастьян, который поначалу был обижен на девушку, что она так неудачно столкнулась с Оминисом на выходе из крипты, но быстро вернулся в привычное шебутное состояние, пытался пригласить ее вместе тренироваться или изучить книги из Запретной секции, но каждый раз натыкался все на тот же вежливый отказ.       Оминис же продолжал делать вид, что ее не существует: проходил мимо в гостиной, игнорировал на занятиях и садился как можно дальше за обедом. Несколько раз они пересекались в библиотеке, но и там Мракс предпочел молча пройти мимо, выбрав другой стол вместо того, за которым они в прошлый раз занимались вместе. При всем этом он продолжал общаться с Себастьяном так, словно ничего не произошло. Если поначалу это расстраивало девушку, то вскоре она и сама начала злиться на парня: если уж Оминис простил Сэллоу, который и притащил ее в эту крипту, будь она неладна, мог бы и к ней помягче отнестись. Понятно, что Себастьян его лучший друг, Абигейл даже была рада, что из-за глупой выходки Сэллоу между ними не пробежала кошка.       Но и она не заслуживала того, чтобы делать ее единственной виноватой во всем. Свою злость девушка переносила и на самого Себастьяна: его необдуманный поступок похоронил зарождающуюся дружбу между девушкой и Оминисом. И мало того, что сам Сэллоу вышел сухим из воды, так еще и посмел обвинить ее в том, как все сложилось. Якобы не встреть она на выходе Оминиса, все было бы нормально. Как будто она специально ждала, пока появится Мракс.       Натти же тоже как сошла с ума, полностью погрузившись в свои опасные шпионские игры со слежкой за бандитами. И как Абигейл ее не убеждала оставить эту затею профессионалам, гриффиндорка продолжала нарываться на неприятности.       Полностью разочаровавшись в школьной жизни, Гейл решила посвятить себя учебе: библиотека, зельеварение, сбор ингредиентов. Несколько раз она натыкалась на бандитов, но переполненной мрачной решимости девушке было словно все равно, что с ней будет: она раз за разом выходила из этих стычек невредимой, уже даже не особенно заботясь о том, какие повреждения получали ее противники и выжили ли они вообще.       Все сознание словно покрылось блеклым туманом. Стычка с Оминисом словно вернула ее в реальность после невероятной эйфории собственного решения, принятого на лавандовой поляне в лесу. На девушку как будто разом обрушился весь ужас происходящего, а она спряталась в какой-то раковине, отстраняясь от злобного мира, полного бандитов, древней магии и опасных чудовищ.       Даже возвращение профессора Фига не заставило Абигейл вновь ощутить азарт и и жажду приключений. Встретив после занятий наставника на его привычном месте, Гейл призналась, что проникла в Запретную секцию в его отсутствие, показала обнаруженную книгу и подробно пересказала воспоминания, которые увидела в омуте памяти.       Девушка словно пересказывала прочитанную историю, а не собственные похождения, но, кажется, профессор и не обратил на это внимания, куда больше заинтересовавшись новыми подробностями истории загадочных волшебников и принесенной книгой.       Как Абигейл знала, в книге не хватало нескольких страниц, вырванных из самой середины. Очевидно, на этих страницах было нечто важное, что могло бы пролить свет на эту непонятную историю, но без значительного куска книги, понять ее становилось совершенно невозможным.       И тем не менее, профессор Фиг все же попросил оставить книгу ему, чтобы он мог попробовать поискать зацепки, пока будет в Лондоне. Ему снова нужно было отбыть в Министерство магии, чтобы, по требованию директора Блэка, объяснить там, что же произошло с мистером Озриком по дороге в Хогвартс.       Напоследок профессор порекомендовал девушке посвящать время не только учебе, но и друзьям. Абигейл лишь усмехнулась и покинула кабинет, не планируя следовать совету.       На этой неделе ее ждали первые занятия по Гербологии, где приветливая профессор Чесноук, заряжающая всех вокруг своей энергией и любовью к растениям, учила их пересаживать мандрагоры.       А также урок по Уходу за Магическими Тварями, где Абигейл познакомилась с еще одной своей сокурсницей, приветливой пуффендуйкой Поппи Добринг. Они неплохо поболтали, сойдясь на том, что обе любят животных куда больше, чем людей. Девушки поладили в тот момент, когда Абигейл поставила на место Маркуса Флинта, своего сокурсника со Слизерина, и его подружку с Когтеврана, когда те дразнили Поппи и пытались повыдергивать усы у жмыра. Эту парочку она запомнила еще по дуэльному клубу, где они проиграли Нериде и Натти, а затем долго ругались и сыпали оскорблениями.       После урока, из разговора с преподавателем Абигейл узнала о браконьерах, которые промышляют в этих краях. Девушку передернуло от подобного.       Даже бандитов Руквуда она считала большими людьми, чем те, кто ради наживы издевается и убивает бедных животных. Гейл пообещала себе, что если ей встретятся браконьеры, она сделает все, чтобы они никогда больше не могли причинить вред волшебным существам.       Кажется, Поппи оценила решимость девушки, которая читалась на лице. А потому сделала ей подарок, о котором Абигейл не могла и мечтать: знакомство с гиппогрифом Крыланой.       Статное белоснежное существо произвело на Гейл невероятное впечатление, заставив ее сердце учащенно биться от восхищения.       Слизеринка поклонилась, как научила ее Поппи, и, дождавшись ответного поклона гиппогрифа, смогла подойти и погладить Крылану трясущейся рукой. Это ощущение нельзя было сравнить с чем-либо еще, и Абигейл была бесконечно благодарна доброй Поппи за такую возможность.       Вернувшись в замок, Гейл еще долго не могла перестать думать о гиппогрифе, вспоминая момент, когда впервые увидела этих животных по дороге в Хогсмид с Себастьяном, представляя, каким может быть невероятным полет.       Новое знакомство немного успокоило Абигейл, заставив поумерить пыл в учебе и вернуться к общению. И, хотя ей все еще не хотелось гулять с соседками и слушать шутки Себастьяна, она все же соглашалась составить им компанию за ужином и вместе позаниматься и даже сходила потренироваться вместе с Натти в дуэльном клубе.       Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло, если все, что происходило с Гейл вообще подпадало под понятие “привычный”.       И только Оминис по прежнему продолжал игнорировать ее существование. Хотя девушка и пыталась убедить себя, что ей все равно, и что Мракс ведет себя как идиот, и если он не понимает этого сам, это только его вина. Злиться было проще, чем расстраиваться и переживать о том, сможет ли он ее простить, будут ли они когда-нибудь еще обмениваться колкостями и вместе заниматься за дальним столом библиотеки.       И можно было бы сказать, что все, в целом, шло довольно неплохо.       Но только по ночам к Абигейл неизменно возвращались кошмары: шипастые тролли, бандиты с паучьими телами, и, конечно же, сами пауки, полчищами наводнившие ее сны.       В одну из таких ночей Гейл проснулась от собственного крика. Чтобы вновь заснуть, она даже пыталась читать учебник по Истории магии, но и это не помогало. И тогда девушка не придумала ничего лучше, как отправиться нарушать правила.       У нее не было конкретного плана: она не собиралась вторгаться в Запретную секцию библиотеки, воровать ингредиенты из чулана профессора Шарпа или пробираться на кухню к домовым эльфам. Абигейл хотелось просто побродить по пустому замку, который должен был стать ей новым домом, но все еще ощущался чужим.       Девушка петляла по коридорам, под дезиллюминационным заклинанием обходя старост и прячась от привидений, иногда задерживаясь у огромных витражных окон или странных статуй, чтобы хорошенько рассмотреть каждую деталь.       В какой-то момент она так задержалась у статуи спящего дракона, что едва не попалась одному из дежурных. Пришлось быстро прятаться в каком-то кабинете, который, к счастью, не использовался и служил складом.       Огромное помещение было заставлено разнообразными скульптурами и пустыми картинными рамами. И только у дальней стены не было ничего, словно сами завалы стараются держаться подальше оттуда.       Подгоняемая любопытством, Абигейл направилась к этой стене. Там не было ничего, кроме высокого, около восьми футов, зеркала. На богато украшенной золотой раме красовалась надпись, расположенная задом наперед: “Я показываю не ваше лицо, но самое горячее желание вашего сердца”.       От зеркала так и веяло древней магией, и Абигейл, уже почти по привычке, потянулась к стеклу, ожидая что оно превратится в очередной портал. Но этого не происходило, как и не появился знакомый вихреобразный символ.       Вместо того на поверхности зеркала проступило изображение. Не отражение самой девушки, а такое, будто она тайком подглядывала в чью-то чужую жизнь.       Счастливую жизнь: молодая женщина с роскошными каштановыми волосами и пронзительными голубыми глазами сидела на веранде небольшого домика, а за руку ее держал черноволосый улыбчивый мужчина, подле них со звонким смехом бегала девочка с такими же как у матери голубыми глазами и с такими же черными волосами, как у отца. Время от времени девочка подбегала к родителям. Иногда приносила веточки лаванды, а иногда просто обнимала. Они действительно были счастливы, так сильно, как, казалось, никто не может быть счастлив.       С большим трудом Абигейл узнала в этой маленькой девочке себя: та же родинка, те же глаза, те же волосы. Но стоило ей хорошенько рассмотреть девочку и вспомнить надпись на зеркале, она поняла: отражение показывает ей то, каким могло быть ее детство, останься ее родители живы.       Осознание так шокировало Гейл, что она и не обратила внимания на слезы, которые сами собой катились по ее щекам.       Девушка так увлеклась этим прекрасным, щемящим сердце зрелищем, что и не заметила, как просидела у зеркала до самого утра.       С большим трудом на следующий день Гейл заставила себя выдержать занятия и выполнить домашнее задание, почти каждые пять минут поглядывая на часы, ожидая, когда уже сможет скорее вернуться к этому зеркалу, что манило ее и заставляло сердце трепетать от тоски и радости.       Проводя у зеркала ночи, Абигейл снова перестала интересоваться происходящим вокруг: ей не важна была древняя магия, учеба, сокурсники, задания.       Центром ее мира становилось зеркало.       Она по прежнему прилежно выполняла поручения преподавателей и разносила заказы мистера Пепина, когда наступила суббота. Но кусочек жизни, что существовал лишь в отражении стекла, запертого в заброшенном кабинете, заменил ей целую вселенную.       Первым обратил внимание на то, что с Абигейл что-то не так, Себастьян. Даже погруженный в свои книги и попытки найти лекарство для сестры, он заметил, какой замкнутой и нелюдимой стала девушка, как она перестала появляться в Большом зале, кажется совершенно отказываясь от еды. Заметил, как она осунулась, и как под глазами стали появляться огромные черные круги от бесконечного недосыпа.       Как-то ночью он даже решил спрятаться в гостиной и проследить, куда Абигейл уходит после отбоя. Ему удалось пройти за ней до одного из подземелий, которые использовались как склады, но его поймал дежурный и заставил вернуться обратно в гостиную Слизерина.       На следующий день парень не выдержал и решил посоветоваться с Оминисом. Хотя тот и пытался всеми силами показать, что ему все равно, но если бы это действительно было так, он давно перестал бы дуться и игнорировать девушку. Сэллоу слишком хорошо знал своего друга.       – Тебе не кажется, что Абигейл ведет себя странно? – Начал он разговор, когда они выбрались подышать свежим воздухом в школьный сад.       – Ха, ты спрашиваешь так, будто мне есть дело до того, как ведет себя эта девчонка.       – Оминис, прекращай. Если ты хочешь злиться, то злись на меня. Это я привел Гейл в крипту. Это я попросил ее соврать тебе. Это только моя вина, но никак не ее. – Продолжал взывать к разуму друга Себастьян.       – Она могла бы мне и не врать. – Резко ответил парень.       – Если бы она не соврала тебе, получилось бы, что она соврала мне. – Оминису нечего было на это ответить, не выдав сокровенной тайны о том, что именно этот факт его и задевало: Абигейл предпочла соврать ему, но не подвести Сэллоу.       – Ты мой единственный друг. Я не могу на тебя долго сердиться, ты и сам это прекрасно знаешь. А на нее могу злиться и буду. – Упрямо продолжал Мракс.       – С ней действительно творится что-то неправильное, как ты не понимаешь! – Вспылил Себастьян. То, как он переживал за новенькую, больно кольнуло Оминиса.       – И что ты предлагаешь?       – Проследить за ней. – Ухватился за соломинку Сэллоу, почувствовав, что его лучший друг все таки дал слабину в своем упрямстве. – Она уходит куда-то каждую ночь. Я уже пытался, но меня поймали.       – С чего ты взял, что у нее просто не появился парень, к которому она сбегает на свидания? – В привычной саркастичной манере продолжал спорить Оминис.       – Влюбленные девушки, насколько я знаю, не выглядят как привидения, не отказываются от еды и не забрасывают тренировки и учебу. Влюбленным девушкам полагается цвести и радоваться жизни, а не превращаться в одного из школьных призраков. А Гейл уже скоро можно будет спутать с Серой Дамой.       Оминис вздрогнул. То, что описывал Себастьян, действительно звучало плохо. А он в своих стараниях всеми силами игнорировать однокурсницу из-за своей глупой гордости похоже едва не пропустил, как с ней происходит беда. И если бы не Сэллоу, так и дальше сидел бы как истукан, за что потом долго корил бы себя.       – Хорошо. Допустим, мы за ней проследим. А что дальше? И что ты предлагаешь делать, если ты все же ошибся, и она действительно убегает на свидания? – Будем действовать по обстоятельствам. – Себастьян, как обычно, предпочитал сначала делать, а потом уже думать.       Вечером они дождались, пока все разойдутся спать, и вернулись в гостиную, надеясь, что Абигейл еще не успела уйти. Девушка действительно вскоре вышла из женского общежития, озираясь по сторонам. Казалось, ее слегка трясло, но это было и не удивительно: несколько дней она совершенно ничего не ела и практически не спала.       Тихо двигаясь по коридорам, слизеринцы старались, чтобы их не заметили ни дежурные, ни сама девушка. Хотя красноватое свечение палочки Оминиса доставляло некоторые проблемы. Разумеется, если бы они попались старостам, положение Мракса и его связи с директором помогли бы избежать наказания, но это все равно означало бы, что они потеряют из виду Абигейл и не узнают, что с ней происходит.       С большим трудом им всех же удалось проследовать за девушкой до одного из спусков в подвалы. К счастью, дежурные здесь почти не появлялись, и можно было не так прятаться.       – Это… странно. Очень странно. – Прошипел Себастьян, как только они вслед за Гейл зашли в одну из старых аудиторий.       – Что ты видишь? – Шпион из Оминиса был, конечно, так себе.       – Она сидит у огромного зеркала. Просто сидит и смотрит не отрываясь.       – Может, Гринвич ждет кого-то? – Предположил Мракс.       – Не похоже. Давай подойдем ближе?        Прикрывшись дезиллюминационным заклинанием, они осторожно двинулись вперед, пытаясь не задеть одну из многочисленных рам или свертков, сваленных на полу. Но девушка словно не замечала ничего вокруг, продолжая смотреть в зеркало.       – Оминис, что-то не так!       – Что на этот раз? – Мракса раздражала его беспомощность. Разумеется, палочка создавала своеобразное эхо, позволяющее в достаточной мере ориентироваться в пространстве и даже сражаться в дуэлях. Но временами этого было недостаточно.       – В зеркале ничего не отражается.       Оминису это совершенно не нравилось. Странное поведение девушки, о котором говорил Себастьян, подозрительное зеркало, спрятанное подальше от глаз любопытных школьников. Его печальный опыт подсказывал, что в этом может быть замешана темная магия. И он даже догадывался, с чем именно они имеют дело.       Пытаясь лучше рассмотреть происходящее, Сэллоу все же задел одну из рам. Абигейл тут же повернулась. Но вместо удивления, отповеди или едких комментариев слизеринцы услышали нечто неожиданное. И куда более пугающее.       – Себастьян? Не ожидала тебя увидеть. Но я рада, что ты здесь. Подойди, посмотри! – Ее голос звучал вроде бы радостно, но как-то отстраненно, неестественно. Будто она была не совсем здесь. Оминиса же она словно вообще не заметила, что, почему-то, вновь больно задело парня.       Сэллоу не стал спорить: ему и самому было интересно, что же в этом странном зеркале. И стоило ему подойти ближе, как он УВИДЕЛ.       Перед его взглядом предстала Анна. Здоровая, румяная, задорная. Она собирала чемодан, чтобы вернуться в Хогвартс и весело щебетала о чем-то. Он сам в этом отражении стоял рядом с сестрой и улыбался: он смог найти лекарство.       – Оно… Оно показывает будущее? – Голос Себастьяна дрожал, а в глазах стояли непрошенные слезы.       Абигейл покачала головой и с грустной улыбкой показала на непонятную надпись на раме зеркала.       – Что это должно значить? Непонятных набор символов… Но я разберусь. Я узнаю, как вытащить эту картинку из зеркала. Это ведь какой-то параллельный мир? Возможная реальность? – Сэллоу пытался создать загадку на ровном месте. Гейл коротко усмехнулась.       – Это же зеркало. Читай наоборот.       – “Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание”. – Стоило парню дочитать фразу, как его сердце словно разбилось на сотни маленьких осколков. Ему дали надежду и тут же забрали ее. Взгляд парня сам собой возвращался к зеркалу, в котором отражалось нечто более прекрасное, чем реальная жизнь.       Оминис наблюдал за происходящем практически не дыша. Дело действительно было плохо. Его подозрения оправдались. Странное зеркало сводило с ума тех, кто в него смотрел.       Мракс подумал, что в кои-то веке его слепота играла ему на руку: у этого зеркала нет власти над тем, кто не способен в него посмотреть.       Оставалось придумать, как оттащить от проклятого артефакта лучшего друга и эту несносную девчонку.       – Себастьян, одумайся! Глядя на то, чего не существует, ты не сможешь спасти Анну! Это обман, которые погубит тебя. – Услышав, что гласила надпись на раме, Оминис быстро догадался, что именно его друг мог там увидеть.       К его облегчению, Себастьян, еще не до конце попавший под очарование отражения, его услышал. Сэллоу дернулся и заставил себя отвернуться, прикрыв глаза, а затем встряхнул головой, словно отгоняя наваждение.       – Ты прав. Я должен думать о том, как спасти Анну на самом деле, а не жить в иллюзии, в которой мне это удалось.       – Абигейл. Ты же понимаешь, что то, что ты видишь перед собой – лишь иллюзия? – Мягким тоном начал Оминис, но девушка словно не замечала его присутствия, будто его и вовсе не существовало.       – Гейл, – вторил ему Себастьян, – понимаю тебя, я тоже почувствовал очарование этой иллюзии. Но это неправильно.       – Да откуда тебе знать, Сэллоу. У тебя еще есть шанс. – Резко ответила Гринвич, даже не повернув головы. Её слова прозвучали как пощечина для обоих друзей. Для Себастьяна – потому как он уже и сам слабо верил в то, что ему удастся найти средство. Для Оминиса – потому как Себастьяну она хотя бы ответила.       – Сомнио! – Мракс одним скупым жестом волшебной палочки, направленной в спину однокурсницы, заставил ее уснуть. Себастьян, стоявший ближе, едва успел подхватить ее.       – Какого Мерлина ты творишь?!       – Если ты не заметил, твоя драгоценная Абигейл начала сходить с ума! – Голос слизеринского принца звучал холодно и зло. – Я догадываюсь, что это за штука. – Показал он палочкой точно туда, где стояло проклятое зеркало.       – И что же? – Любопытство в Себастьяне победило обиду на друга.       – Зеркало Еиналеж. Я слышал, как директор Блэк упоминал о нем на одном из “семейных вечеров”. Никто не знает, кто притащил его в школу и когда, но оно опасно. Действительно опасно. Дядя Финеас говорил, что оно свело с ума кого-то несколько лет тому назад. Может, он и не обеспокоился бы, но парень оказался из чистокровной семьи, и его родственники пытались поднять вой. Блэку пришлось приложить немало усилий, чтобы замять ситуацию. Вот только что делать с зеркалом он так и не решил, а потому спрятал его где-то среди хлама в школе. Очевидно, теперь мы точно знаем где именно.       – Вот так дела… – Себастьян все еще не мог до конца прийти в себя от того, что показал ему артефакт, но в то же время волновался за подругу. Даже проигнорировал ехидное “драгоценная”, произнесенное Оминисом таким тоном, будто хорошо относиться с Гринвич было чем-то постыдным.       – Нужно отнести ее в гостиную факультета, пока нас не застукал кто-нибудь из дежурных. – Продолжил тем временем Мракс.       – Не вариант. – Покачал головой Сэллоу. – Завтра выходной. А значит, стоит ей проснуться, она снова вернется сюда.       – И что ты предлагаешь? Не заморачиваться и оставить ее сразу тут? – Отпустил очередную колкость Оминис.       – Мы должны отнести ее в лекарское крыло.       – В принципе… В принципе это вариант. Можем сказать, что она потеряла сознание от переутомления. Вряд ли кто-то станет проверять ее на сонное заклятие, а к тому времени, как мы доберемся, Гринвич как раз начнет приходить в себя.       – Тогда нам стоит поторопиться.       Себастьян осторожно поднял девушку на руки, про себя отметив, насколько же она худая – лишь немногим тяжелее Анны, которая практически превратилась в живой скелет из-за своей болезни. Он давно заметил, что Гейл нередко пропускает завтраки, обеды или ужины, а в последние несколько дней кажется вообще не бывала в Большом зале.       Большую часть пути им удалось преодолеть без приключений. Оминис безошибочно вел их по темным коридорам, Сэллоу же продолжал нести Абигейл. Но не встретить дежурных, прогуливаясь ночью по Хогвартсу, было невозможно.       – Почему вы находитесь вне гостиной своего факультета после отбоя? – Строго начал староста с Когтеврана. – Минус…       – Мы были вынуждены покинуть гостиную, чтобы оказать помощь нашей сокурснице. Или же вы считаете, что жизнь и здоровье учеников менее значимы, чем нарушение комендантского часа в чрезвычайных обстоятельствах? – От тона, которым это произнес Оминис, даже у Себастьяна пробежали мурашки. Когда было необходимо, его друг умел быстро перевоплощаться в высокомерного наследника Слизерина, каким ему и полагалось быть.       – Что произошло? – Поумерил пыл когтевранец. – Это та самая новенькая пятикурсница, о которой все говорят?       – Да. Кажется, она переутомилась и потеряла сознание. Мы направляемся в лазарет. Если не собираетесь составить нам компанию, прошу уступить дорогу и не мешать. – Все тем же ледяным голосом продолжал Мракс.       Староста немного поколебался, но все же решил направиться вместе с ними в сторону лекарского крыла, чтобы, в случае чего, самому не заработать проблемы за невыполнение обязанностей.       В очередной раз пересказав выдуманную ими историю школьной целительнице, мадам Чиррей, Оминис добавил, что их однокурсница неоднократно упоминала большое количество заданий, которые она выполняет, чтобы нагнать учебную программу, и нередко засиживается в гостиной факультета допоздна.       Мягкосердечная женщина слушала рассказ внимательно, сетуя на то, как профессора “совсем загоняли бедную девочку, от которой остались кожа да кости”.       Наложив еще одно, уже намного более сильное, сонное заклятие поверх старого, которое уже начало понемногу рассеиваться, медсестра велела Оминису и Себастьяну, как и сопровождающему их старосте, покинуть лазарет, если они сами не жалуются на недомогание.       Надеясь, что за эту ночь не произойдет больше ничего из ряда вон выходящего, слизеринцы все же последовали ее указанию.       Вернуться в лекарское крыло им пришлось уже ранним утром, причем не одним, а в компании Имельды, Нериды и Грейс. Около постели все еще спящей Абигейл их уже ждали профессора Уизли и Шарп.       Слизеринцам довелось застать невероятную картину, которая, если бы не обстоятельства, показалась бы им комичной: мадам Чиррей отчитывала заместителя директора Хогвартса и декана факультета Слизерин как провинившихся юнцов, ругая их за непомерную нагрузку, от которой ученица уже через пару недель после начала учебного года оказалась в лазарете с истощением, хронической усталостью и галлюцинациями.       Последнее заставило Себастьяна и Оминиса насторожиться: очевидно, Абигейл все же приходила в себя или говорила во сне нечто такое, что звучало совершенно бредово. И вполне вероятно, что это “что-то” было связано с зеркалом в заброшенном кабинете.       Соседки Абигейл отделались быстро: Шарп лишь задал им несколько вопросов. Ответив что, да, Гейл действительно очень много времени уделяет учебе, да, регулярно засиживается допоздна с заданиями и проводит почти все свободное время в библиотеке (“Даже отказалась соревноваться со мной на гоночной трассе для полетов!” – особенно возмущалась Имельда), девушки покинули лазарет, тихо перешептываясь.       После этого настал черед Оминиса и Себастьяна. Они еще раз пересказали все ту же историю, что поведали целительнице ночью. На каверзный вопрос декана о том, почему они сами не были ночью в постелях, Сэллоу, не моргнув и глазом, соврал, что плохо спал и решил почитать в гостиной, чтобы не мешать соседям по комнате, встретил там Абигейл, которая на его глазах упала без сознания, и разбудил друга, не зная, что делать. “Оминис лучше меня соображается в стрессовых ситуациях” – добавил он, словно смущаясь.       – Надеюсь, больше никто больше не перетрудился?       – Нет, сэр. – Одновременно ответили парни.       – В таком случае, почему вы все еще в лазарете? – Намекнул им Шарп, чтобы они покинули помещение.       Разумеется, любопытство оказалось сильнее страха перед деканом, и слизеринцы, завернув за угол, спрятались под уже отработанным до автоматизма заклинанием дезиллюминации. С такого расстояния Сэллоу было практически ничего не слышно, а потому приходилось полагаться на острых слух друга.       – О чем они говорят? – Почти в самое ухо прошипел Мраксу Себастьян.       – Уизли сказала, что Абигейл действительно хорошо показала себя в учебе, и прекрасно выполняет как дополнительные задания, так и общие для всего курса. Шарп добавил, что эта девчонка также уделяет много времени зельеварению… Ооо, я не думал, что она опережает программу и уже варит зелья для шестого курса. – Казалось, Оминис был действительно поражен успехами однокурсницы и отчего-то слегка смущен.       Себастьян не знал, что в тот момент его лучший друг не мог не вспомнить о том, как показывал девушке правильное использование дублирующего заклятия.       Декан в какой-то момент прервал обсуждение с профессором Уизли и медсестрой, многозначительно глядя в сторону учеников, словно видел их даже сквозь чары.       Решив не искушать судьбу (и преподавателя Зельеварения) еще сильнее, слизеринцы все же покинули лазарет, направившись прямиком в крипту.       Девушка же в тот день в гостиную так и не вернулась.