Цепляясь за прошлое

      — Ай! — воскликнула Хелен, вздрагивая на входе в комнату и почти не слыша себя сквозь оглушительный раскат грома. Причиной болезненного вскрика, правда, стал не он, а испугавшийся книззл соседки, о существовании которого в хлопотах девочка почти позабыла. И без того напуганное существо весьма нетривиально отреагировало на вошедшую в комнату, вцепившись когтями в ногу и зашипев.       — Несчастье маленькое, — вздохнула Хелен, шипя сквозь зубы от боли. — Ты хоть не продрал мне чулки, а? Зашивать их будет той ещё морокой…       Тёплые чёрные чулки, из которых Хелен чудом до сих пор не выросла, ей удалось раздобыть ещё при закупках к первому курсу. Любые чары, наложенные на них, уже давно выветрились, но грели они, тем не менее, хорошо. Запасных она, понятное дело, не имела, ещё давно ознакомившись в ускоренном порядке с бытовыми заклинаниями, что помогли бы при стирке и сушке вещей, так что порча была бы очень некстати.        Напрягая руку, Хелен аккуратно отцепила пушистого зверька от себя, включила, наконец-то, свет и аккуратно опустила шокированное от левитации животное на кровать хозяйки. Эмбер в комнате не было, как, впрочем, и Айрис. Для порядка угрожающе изогнувшись с шерстью дыбом, книззл быстро успокоился и важно прошествовал к подушке, свернувшись на ней клубочком и беспокойно дёргая ухом во время очередных раскатов грома. Махнув рукой, Хелен проследила за закрывшимися шторами, повиновавшимися её магии, и поспешила к себе на кровать. Повезло — всё было целым.       Переодевшись и умостившись у окна, девочка уставилась на бушующую снаружи стихию. К вечеру природа вспомнила, что на улице, вообще-то, ноябрь, и грянула отвратительная погода с грозой и ливнем, изрядно щекочущая нервишки. Немного успокоил студентов тот факт, что в защиту Хогвартса входили и громоотводные чары, и те спокойно продолжили ужин. Хелен, впрочем, кусок в горло не лез — кое-кто так до сих пор и не объяснил, каким образом нашёл лазейку для усовершенствования связи.       «Серебристое» — внезапно озадачила Гвен всего одним словом, заставляя вздрогнуть и перестать бездумно пялиться на ливень.       «А?» — глубокомысленно переспросила Хелен, совершенно не понимая, что она имела в виду.       «Не знаю, почему, но моё сознание золотое, а твоё — серебристое. Мы же обычно как общаемся? Я имею в виду, что ты делаешь для того, чтобы со мной заговорить?»       А ведь было что-то помимо закрытия глаз, приложенного браслета к виску и концентрации. Точнее, эту самую концентрацию она использовала для того, чтобы углубиться сильнее в сознание, на задворках которого — какое совпадение! — теперь обнаруживался золотистый барьер. Постучав туда или сказав прямо в него необходимое, вскоре можно было получить ответ.        «Правильно, барьер», — подтвердила сестра. — «А сегодня я поняла, что, оказывается, он не такой уж и непроходимый!»       «Разве?» — недоверчиво усомнилась Хелен, нахмурившись. Ей-то это всегда казалось непреодолимой стеной, к которой прикасаться даже не хотелось: авось шарахнет током, и поминай, как звали.       «Так ты и не пробовала никогда» — отчётливо фыркнула Гвен в ответ.        Ну, значит, пора навёрстывать упущенное. Спрятавшись под одеяло и крепко зажмурившись, Хелен представила, как уходит вглубь своего сознания и натыкается на уже знакомый мерцающий барьер. Протянув к нему руку, она не постучала, как обычно, а приложила и надавила, ощущая, как магическая дымка поддаётся и легонько покалывает руку. Щекотно…       А на то, что сопротивление не всегда останется таким же сильным, она как-то не рассчитывала. Из лёгких вырвался испуганный вздох, когда, потеряв равновесие, Хелен провалилась прямо за светящуюся преграду, и всё вокруг потемнело.       Последнее, что она увидела перед этим, успев на мгновение обернуться — тот самый барьер, сменивший цвет на серебристый. 

***

      Тепло.       Тепло и светло.       И никаких звуков грозы.       И свет какой-то уж слишком тёплый по оттенку. Явно непохожий на тот, что горел в спальне Рейвенкло. Да и не в ней Хелен, судя по всему, находилась, а в совершенно другой комнате.       Распахнув глаза, девочка огляделась, с непривычки прищурившись. Она оказалась в тесной, но при том весьма уютной, на её взгляд, комнате, заставленной полками книгами и всяким прочим барахлом. Разве что мягкая кровать, на которой Хелен очутилась, позволяла не укрепиться в мнении, что занесло её волей случая на склад.       «Склад-склад» — подтвердила никуда не девшаяся Гвен. Или всё-таки девшаяся? — «А теперь, мне кажется, из нас двоих ты должна объяснить, какого Мордреда только что произошло!»       «Самой бы знать» — меланхолично отозвалась Хелен, оглядываясь вокруг. Взгляд выцепил несколько интересных названий на корешке книг, и, не успев как следует взгрустнуть из-за невозможности взять их в руки и прочитать…       Она внезапно приподнялась в постели, а затем оттуда встала.       — Вот теперь я уж точно ничего не понимаю… — пробормотала она вслух, свободно вертя головой по сторонам, что делать, как оказалось, было вполне в её власти. Но каким образом? Тело-то явно было не её, если судить по незнакомой домашней серой рубашке и кудрям на тон светлее, которые удалось заметить. Тоже рыжие, ну надо же!       «Все мы рыжие» — заметила Гвен. — «Отличительная черта такая. Эх, ты… Там справа на столе зеркало должно быть, если тебе интересно, а в спальне у вас я что-то его не вижу».       — Мерлин и Моргана, — выдохнула Хелен, пялясь на своё — точнее, совершенно не своё, а чужое — отражение. Нет, девчушка в зеркале, конечно, была похожа на неё, будто бы действительно приходилась родной сестрой, но тем не менее из своего получалось заметить только родные карие глаза. А у Гвен они должны были быть зелёными.       Стоп. Сестра не видит зеркала в их спальне. Сама Хелен оказалась в её теле. Это значило…       — Мы поменялись местами, — заключила она, отворачиваясь от зеркала и поднимая взгляд наверх, завороженно наблюдая за подвешенными под потолком фонариками. — Но как?        «Не местами, а сознаниями, я думаю» — встряла слегка менее бодрая Гвен, очевидно, познакомившаяся уже с прелестной шотландской погодой. — «А как — это у тебя надо спрашивать, я-то только голову в барьер смогла засунуть, и то едва-едва!»       «В нём и дело!» — осенило Хелен, но вслух она предпочла это не восклицать. Мало ли, где сейчас находилось пристанище семьи де Грасс и насколько безопасно было это делать. — «Я надавила на него рукой, а потом он поддался, и я полностью провалилась за него! Очнулась уже здесь…»       «Вот оно как у тебя было» — прозвучал заинтересованный ответ, но чуть приглушённо. — «А где у вас ванная? Хоть посмотрю на лицо этой гениальной волшебницы, вытеснившей меня из моего же тела без осознания, как и что она для этого делала».       «Выйдешь с комнаты — налево по коридору и вниз, самый нижний этаж» — проинструктировала Хелен сестру, попутно интересуясь, — «А ты что ощутила?»       «Да дёрнуло что-то внутри, и в глазах потемнело. Знаешь, что-то среднее между аппарацией, портключом и резким взлётом на метле после пике» — разъяснила Гвен и даже аналогии навела, но особо легче от этого не стало, ведь первая совместная аппарация в жизни Хелен произошла, пока она без сознания истекала кровью от крайне гуманных методов сторонников Гриндевальда по захвату детей в плен. К счастью, неудавшемуся.        Впрочем, сумев напрячь память, Хелен выудила оттуда воспоминания о своих успехах во время освоения метлы на первом курсе, и по спине пробежала дрожь. От заново накативших впечатлений, оставшихся после знакомства с единственной, как назло, взбунтовавшейся метлой, девочку чуть не передёрнуло. Мда, летать самостоятельно безусловно было поприятнее, даже несмотря на то, что свобода и эйфория сопровождались тогда риском расшибиться в лепёшку.       В размышлениях Хелен и не заметила, как отступила к столу, оставшемуся за спиной, и резко его толкнула, заставляя неприметный стеклянный светящийся шарик покатиться к краю и упасть. Мгновенная реакция позволила заметить это, взмахнуть рукой, ожидая, пока привычная магия подхватит вещь, не позволяя ей долететь до земли…       И столкнуться с разочарованием в олицетворении осколков стекла, оставшегося от шарика, разбившегося вдребезги при ударе об пол.        Эй, магия, а ты где?       — Ничего не понимаю, — пробормотала Хелен, находя на том же столе волшебную палочку светлее, толще и короче собственной. «Репаро» вещь вполне успешно поддалась, да только света в ней больше не наблюдалось. Упс.       «У меня нет семейного дара, гений» — насмешливо прокомментировала Гвен вселенское непонимание сестры, водрузившей тем временем шарик на стол и уставившейся на него в попытках сообразить, что с ним теперь делать. — «А ты разбила мой светильник. Не то чтобы я им пользовалась, да и к нему, если я помню, Люмос простой прицепили, но всё же поаккуратнее с вещами можно быть? Я же твои не трогаю!»       — Люмос, значит, — пробормотала Хелен, осторожно беря шарик в свободную от палочки руку и усаживаясь с ним на кровать. — Ну, у меня к нему есть дополнение поинтереснее… — многообещающе хмыкнула она, вспоминая, какие чары накладывала на кольцо в подарок Авроре Раферти и какие в итоге оказались на кулоне с печально известным знаком Геллерта-чтоб-его-дракон-сожрал-Гриндевальда. — А ты пока посмотри на себя-меня в зеркале, посмотри… — усмехнулась она, осторожно закрывая сознание. Непонятно, правда, насколько в нынешних условиях это было эффективно, но попытаться сохранить сюрприз стоило. Художественным гением Хелен себя отродясь не считала, однако схематичное изображение снитча в голове вырисовывалось весьма отчётливо. Раз уж речь шла о заядлой квиддичистке, то почему бы и нет?       — Gwen? Tout va bien? J'ai entendu le bruit du verre brisé... — раздался знакомый голос Каспера с обеспокоенной интонацией и скрипом двери. Не отрываясь от своего занятия, Хелен ответила ему глубокомысленным «угу», даже не пытаясь вникнуть в суть вопроса, пусть у неё из-за незнания французского это и так бы не вышло. Шарик, который она пыталась зачаровать, усевшись посреди кровати и скрестив ноги по-турецки, занимал её мысли гораздо больше. Если она хотела достичь изначального замысла и сделать так, что сфера бы не только светилась изнутри, а ещё и могла бы складывать излучаемые блики при определённом угле в картинку, следовало постараться. Это тебе не солнечных зайчиков ловить…       Последовавшая тишина после повторного скрипа двери дала понять, что, скорее всего, Хелен, или, как Каспер думал, Гвен оставили в покое.        «Ты чего вдруг закрылась?» — вдруг донеслось до неё вкупе с настойчивым давлением. — «Давай общайся со мной! Нам ещё обратно возвращаться, если помнишь!»        «Прости-прости» — ответила Хелен, поспешно представляя, как закрывавшие сознание стены испаряются в воздухе и откладывая в сторону шарик, колдовство над которым как раз успела завершить. — «А что насчёт обратно…»       Не просто же так барьер сменил цвет. Скорее всего, это случилось потому, что Хелен очутилась на другой, чужой стороне, и мельком перед тем, как отключиться, заметила свою, куда выбросило Гвен против её воли. Ох, если задуматься, то она сама поступила куда более невежливо…       «Извини» — искренне покаялась в своей наглости Хелен. — «Больше так не буду» — пообещала она и слегка пригорюнилась, ведь больно уж это оказался интересный опыт. Да и книги так манили…       «Ну, может, и будешь, только разрешения спрашивай для начала» — смилостивилась де Грасс. — «А прощу я тебя тогда, когда ты вернешь нас по местам. Странно, конечно, но контролировать это, видимо, можешь только ты».       Удобно устроившись на кровати, Хелен привычно углубилась в сознание. Догадка оказалась верна — перед ней на этот раз предстал серебристый мерцающий барьер. Памятуя прошлую ошибку, совершать рукоприкладство она больше не собиралась, вместо этого пытаясь попросту пройти сквозь. И вышло, на удивление, весьма успешно.       В следующее мгновение после уже знакомого потемнения в глазах Хелен схватилась за раковину, едва удержавшись от того, чтобы с непривычки к стоянию на ногах не распластаться на полу, и взглянула в зеркало, возле которого, видимо, Гвен и провела всё оставшееся время в её теле. Отражение на этот раз было своё, родное.        Вздохнув, Хелен поплелась наверх, скривившись от урчания в желудке. Тогда ей ещё было невдомёк, что череда сюрпризов в тот день ещё не закончилась, и Айрис с Эмбер принесут ей сэндвичи, гроза закончится так же внезапно, как и началась, а в голову перед тем, как провалиться в сон, придут три мысли.       «А я знаю» — полусонно заявила она в никуда, даже не зная, спала Гвен или нет.        «Что знаешь?» — ответили ей примерно с таким же энтузиазмом.       «Три вещи знаю. Во-первых, почему мне так интересно было наблюдать за той девочкой с Гриффиндора, которая ловец, во-вторых, почему я контролирую перемещения, и ещё то, почему глаза меняют цвет, а всё остальное на местах».       «И почему?»       «Ну, Арья мне очень кого-то напоминает. И фамилия знакомая. Во-вторых, сама говорила — у меня крови в браслете больше, там и моя, и твоя. Боюсь представить, сколько её там вообще, если учитывать зрелище из воспоминаний. А в-третьих…» — внезапно прервалась Хелен, не сдержав зевка вслух, перевернулась на другой бок и почти поддалась сонливости, засыпая, но сделать ей этого не дали:       «Что в-третьих?» — нетерпеливо осведомилась разбуженная Гвен.       «Точно, я не договорила» — спохватилась девочка. — «Ну, мы поменялись сознаниями, а до этого в моём теле было два — твоё и моё. И души, наверное, в том же числе шли».       «А глаза — зеркала души» — дополнила сестра, уловив мысль.       «Верно. А теперь спи давай».       «Слушаюсь и повинуюсь, повелительница сознаний» — раздался саркастичный ответ.        Возражать Хелен, правда, не собиралась, снова перевернувшись на другой бок и мирно засопев.       Больно уж долгий день сегодня выдался.

***

      — Всё нормально? — взволнованно уточнила Эва. — Не похоже на Гвен. Пусть она и не очень аккуратная, но давно ничего не разбивала…       — И не зачаровывала с таким усердием, — дополнил Каспер, прикрывая дверь в комнату дочери и левитируя к себе чашку кофе. Привычка от недосыпа и постоянного стресса в Польше никуда не спешила деваться, пусть они уже и обжились в весьма мирной обстановке. — Не трансфигурировала во что-то новое, Эва. Не рассказывала, что все эти махания палочкой над вещью, раз уж она даже ни во что другое не превращается — скука смертная. Она, казалось, даже не слушала меня, и там явно было что-то помимо Люмоса… Мерлин, я не узнаю свою дочь.       — А она ли это вообще? — хмыкнула де Грасс. — Не забывай, с Айви она общается, кажется, даже больше, чем с нами. Браслеты изначально такого не предусматривали, но кто знает, что за новые свойства отыщет их дуэт…       — Всем дуэтам дуэт, — подтвердил мужчина, садясь за стол. — Знаешь, я увидел тогда Айви, и понял: подружатся. Как вы когда-то с Кали. Мордред, да мне казалось, что это она и есть, только форма хогвартская и рост пониже отрезвил…       — И наличие магии, — ввернула Эва, нахмурившись. — Ну, по крайней мере, дар передался Айви. Хоть какая-то справедливость есть.       Нахмурившись, Каспер уже явно собирался высказаться по поводу того, что он думал по поводу такой справедливости и её наличия в мире в принципе, но внезапно промолчал, склонив голову. Совесть давила на плечи тяжёлым грузом ещё с апреля. Оставил ребёнка сестры на произвол судьбы, ни слова не сказал против отсечения магии, не попытался за всё это время найти… А поди ж ты — столкнула Вселенная. И выглядела Айви вполне бодро, пусть и напуганно, и с даром обращалась для своего возраста весьма хорошо… Он сам в свои двенадцать едва ли мог похвастаться умением полностью завалить вещами проход за собой. Видимо, и от отца что-то досталось. Морган… Не такая уж и незнакомая фамилия, если задуматься.        Но было кое-что поважнее. Несмотря на все таланты Айви, множество раз за свою жизнь при использовании силы она успела схлопотать откаты. Где-то незначительные, которые просто обязана была получить при отсутствии поддержки магией всех прочих членов семьи, где-то… Масштабнее. Гвен-таки не смогла удержаться, проговорилась о потере магии на месяц с искренним негодованием и расспросами отца на тему того, а терял ли он таким же образом силу после чрезмерного её использования.        Не терял, конечно. Никогда. Повезло родиться счастливчиком, забравшим себе весь дар, с сестрой, оттянувшей на себя всё проклятие, пусть изначально они оба должны были появиться на свет и с тем, и с другим. Проклятие от такого перекоса сил многократно усилилось и мутировало, становясь совсем непохожим на изначальную свою, казалось бы, безобидную версию и блокируя магию Кали подчистую.        И с такой наследственностью, а ещё лишь своей собственной магией… Напрашивались неутешительные выводы. Жизни это, конечно, грозить не будет, но массу неприятностей доставить сможет. Это вам не Уагаду, где волшебники прекрасно справляются с одной лишь беспалочковой магией и в другой не нуждаются.       Вероятнее всего, Айви семейного проклятия не избежит.