Новый союзник Кардинала

Когда Леон оказался в своих покоях, он сразу обратил внимание на пергаментный свёрток на кровати — его новый выходной комзол. После он посмотрел на стол, на котором в графине стояли красные розы. Граф подошёл ближе и улыбнулся, ему понравился цвет. Глаза зацепились за небольшую записку в букете: «Жду вас в полночь у себя, мой дивный граф. Арман» Леон по-детски хихикнул, прикрыв ладонью рот и глянул на часы, до встречи оставалось немногим больше пяти минут. Вдохнув приятный аромат роз, он снял жилет и остался только в штанах, ботфортах и свободной рубашке. Перчатки и шпагу он, уже по обычаю, оставил на прикроватной тумбочке. Выйдя из комнаты граф направился в апартаменты кардинала. По пути компанию ему составили котёнок Арман, который вырос почти вдвое и стал молодым котом, изящная кошечка Газета, и очаровательная Сумиз, чья почти белая шёрстка ярко светилась в бликах свечей. Постучав, Леон, не дождавшись ответа, вошёл. Кардинал сидел в кресле у окна и гладил Серполе, котик развалился на его коленях и громко мурчал. Подняв голову в сторону входа, Его Высокопреосвященство улыбнулся и встал, осторожно положив кота на столешницу. Тот победно развалился на раскрытой книге. — извини, что так поздно, Леон — он подошёл к графу — у нас с тобой весь день был в заботах — ничего, я понимаю — он кивнул, и вместе мужчины прошли в личные покои Ришелье Это была небольшая, даже скромная комната, где стояла кровать с бордовым балдахином, зеркало, стол со стулом и шкаф для одежды. Леон сел на стул. Кардинал же расположился на раю кровати, напротив юноши. — я хотел бы с тобой поговорить на счёт недавней ночи — Арман замялся и немного покраснел — которую мы провели с тобой вдвоем. Я не стал бы делать такое постыдное действие с кем попало, ты ведь это понимаешь? — кардинал дотронулся до колена графа — да. Вы же не думаете, что я стал бы заниматься подобными греховными деяниями с каждым вторым? — нет, не думаю. Я просто хочу прояснить ситуацию. — пожалуй, нам и правда надо объясниться Небольшая пауза. Не было понятно, с чего начать. Молчание прервал Арман: — мои намерения в отношении твоей персоны очень серьезные — начал кардинал — я долго думал над тем, что чувствую и пришел к выводу, что ты мне очень дорог. С той самой ночи, когда мы бились бок о бок с бандой Шале. Тогда ты без промедления бросился на защиту моей жизни. Почему? — потому что вы мне не безразличны, Ваше Высокопреосвященство — нарочито вежливо, то ли специально, то ли от волнения, ответил Леон — с первой встречи с вами во дворце короля, я… — он сбился и не закончил фразу. Лицо графа было повернуто куда-то в сторону, глаза взволнованно бегали по комнате, избегая Армана. Наконец Ришелье поймал его взгляд, тот вдруг стал очень уверенным. — я понял, что полюбил вас с первого взгляда. — Леон выдохнул эти слова. Фраза повисла в воздухе. Арман лишь улыбнулся. В его глазах читалась нежность и гордость за эти слова. Впрочем, смущённое лицо кардинала показывало, что подобных слов он и ожидал. — тогда я должен извиниться. Завтра казнь, которую я назначил, и меру наказания выбрал самолично — он опустил глаза, теперь весь его вид казался виноватым — возможно это будет выглядеть слишком жестоко. Поэтому эти слова, если сможете, скажете завтра после. Чтобы ты трезво осознавал, с кем хочешь прожить остаток жизни. Леону на секунду показалось, что его предали. Плюнули в душу и растоптали в пыль. Неужели это отказ? Нет. Не отказ, абсолютно точно. Арман хочет показать, что он делает с бунтарями. Что Кардинал Ришелье может сделать с живым человеком. После того, как эта мысль дошла до графа, он расслабился и кивнул. — хорошо, мой господин, но примите во внимание и то, что я сейчас скажу — серьезное лицо Леона сейчас выглядело на все тридцать лет в свете мерцающих свечей — я не уйду от вас в любом случае, даже если завтрашняя казнь отвадит меня от вас, как от человека или партнера. Если позволите, я останусь при вас. — хорошо, мы договорились, мой граф — кивнул Арман Граф встал и сделал шаг к кровати, подойдя к ней почти вплотную. Наклонился и поцеловал кардинала, нежно, глубоко, недолго. Руки его легли на щеки мужчины, пальцы очертили скулы. Он отстранился и приоткрыл глаза — это на случай, если сегодня наш последний поцелуй — улыбнулся Леон, кардинал ответил ему усмешкой и кивнул. Граф ушел. *** Ранний подъем был не тяжёлым для графа Лестера. Он привык. Даже если вчера он полночи ворочался и не мог заснуть, думая об утреней казни. Затемно карета отбыла от кардинальского двора. И меньше чем через четверть часа граф и кардинал добрались до Гревской площади. На ней потихоньку копились горожане. В центре находился эшафот и трибуна, с которой зачитывают приговор. Графу только утром сообщили, что прием короля перенёсся на сегодня из-за планов Людовика на охоту. Для него загнали оленя. Поэтому Леон оделся парадно, а сверху накинул черный плащ. Его тёмно-коричневая шляпа с пёстрым пером подходила к наряду. Он молча следовал за кардиналом. Зайдя на трибуну, граф увидел, как Шале, чьи руки были скованы цепями, выводят на эшафот и кладут на колоду. Она была пропитана кровью, как и доски помоста. Следом вывели и заключённого, который будет исполнять приговор заговорщика. Настоящий палач протянул ему тяжёлый меч. Подождав ещё немного, кардинал объявил начало казни. В воздух взмывали крики людей и обвинение Шале. — исходя из этого Анри де Талейран-Перигор де Шале приговаривается к казни через обезглавливание — закончил свою речь Ришелье — да простит тебя Бог! На последних словах к осужденному подошёл возможный висельник, держа в руках меч. Замах! Удар! Крик! Шея Шале хрустнула, меч не прорезал и половины. Ещё удар! И ещё! Ещё. Ещё..... Двадцать девять… Двадцать девять ударов. Все они сопровождались криками и мольбами осуждённого. Агонией… Смотря на мучения заговорщика ни одна мышца не дрогнула на хмуром лице графа Лестера. Впрочем, лицо кардинала тоже не выражало ничего. Они смотрели на это вдвоем. Слушали крики. И мрачнели с каждым ударом меча. Наконец последний удар. Наконец тишина. Народ кричал, кто-то улюлюкал и смеялся, кто-то гневно кричал угрозы и махал кулаком. Несколько мушкетёров стояли поодаль и наблюдали молча. Но казалось, что криков людей нет. Казнь закончилась. Вышло солнце, толпа начала расходиться по своим делам. Эшафот убирали и очищали. Молча кардинал и его спутник сошли по деревянной лестнице с трибуны. В тишине сели в карету и поехали в Лувр. — это ужасно — выдавил из себя граф, когда площадь скрылась из виду. — да. Не торопись с ответом, Леон… — начал Ришелье. Но его резко перебили. — ничего не изменилось, Ваше Высокопреосвященство — граф прикрыл глаза, пальцы сжали переносицу и брови. Взгляд страдальчески сверкнул из-под ладони, он вздохнул. — Арман. — да? — я люблю тебя. Граф наклонился, упёрся локтями в расставленные колени и погрузил голову на ладони. Его тяжёлый взгляд осматривал кардинала. Тот оглядывал графа открыто, давал ему свободу, выбор. — твое решение — ответил Ришелье — как бы тяжело ни было, я рад. Я тоже люблю тебя — улыбнулся Арман. Леон привстал, упёрся левой рукой в стенку кареты рядом с головой кардинала, нависая над ним. Поцеловал. Все чувства, что таились в душе молодого графа ворвались в жизнь Ришелье в один момент. Этот поцелуй открыл глаза на чувства Леона к нему. Коленом граф упёрся между ног Армана в мягкую сидушку, положил правую руку на его плечо. Ладонь священника легла на талию юноши и притянула его ближе. Тот прогнулся и окончательно сел на колени Ришелье, бесстыдно раздвинув ноги. Карета подъехала к Лувру.