Новый союзник Кардинала

Ночь, улица, карета без колеса, лежащая посередине дороги. Непонятно, как это случилось, но колесо отлетело и скрылось из вида, будто его украли прямо на ходу. — и куда ты смотрел только? На плаху бы тебя, позорника, да хорошего кучера сейчас не сыскать — отчитывал его кардинал. Кучер действительно был хорош — тихий и молчаливый, он как дьявол подгонял лошадей, когда это было необходимо, а при спокойной поездке крупные камни брусчатки не подбрасывали карету, поэтому в ней даже был небольшой столик, где можно писать или даже поставить бокал вина. — мы идём пешком — заключил кардинал Ришелье и двинулся в сторону церкви Св. Павла — граф Лестер не отставайте, тут недалеко. За пазухой Ришелье прятался котенок Арман, изредка выглядывающий на улицу. С этим именем хозяин определился сразу, молодой граф мог назвать любое другое, и оно тоже осталось бы. Дело не в имени, а в том, что это был первое совместное дело мужчин — назвать котенка. Леон в три шага догнал покровителя и идя с ним в ногу пристроился справа. За ними, махнув рукой в знак приветствия поспешили три мушкетёра, кардинал одобрил их сопровождение кивком. Пройдя второй поворот компания зашла в небольшой закрытый сквер, сквозь который нужно было пройти для сокращения дороги. Не доходя и середины сквера свита кардинала замедлилась — с противоположной стороны появилось несколько человек. Леон на всякий случай сосчитал их. Восемь. Как только группы людей поравнялись, незнакомцы выхватили шпаги и ринулись к кардиналу. Мушкетёры прекрасно управлялись с оружием и каждый из них заколол по одному нападавшему. Но не обошлось без потерь, и в свите остался только один мушкетёр против пятерых. Через секунду рядом с ним появился граф, вставший на защиту Ришелье. Сквер наполнился звоном шпаг. *** Укол шпагой, и мужчина упал, как подкошенный. Парирование, удар и снова соперник лежит на земле. Леон огляделся и сразу увидел кардинала. Тот взял в руки шпагу одного из убитых, смахнул кровь и несколько раз точно ударил человека, летевшего на него слева. Этим нельзя было не любоваться. Как всегда ровная спина мужчины сейчас была напряжена, рука со шпагой разила, а левая рука, взметнувшись вверх, помогала держать равновесие. Вся поза кричала о военной выправке в юности. Леон не сразу заметил, подвернутую за пояс пурпурную рясу. Она открывала туфли и не мешала перемещаться. И всё же картина казалась сном. Кошмаром. Духовное лицо, запретившее дуэли, сейчас этим и занимается? Бред. Но возвращаясь от мыслей граф четко понимал реальность конфликта. Из раздумий его вывел укол в правое плечо, ровно туда же, куда его ранили несколько лет назад в Лондоне. Леон скривился от боли, рука онемела и вдруг стала такой теплой и липкой — это кровь побежала от плеча к запястью. Коротко выругавшись себе под нос он отплатил нападавшему ударом шпаги в живот. Граф перехватил оружие в левую руку. Перед ним стоял последний соперник, выглядевший внушительно. Невысокий, но крепкий мужчина угрожающе сверкал глазами из-под поля шляпы. Леон вдруг почувствовал лёгкий холодок слева и уже думал, что это смерть дышит в лицо. Коротко обернувшись он заметил красную мантию и расслабился. Кардинал стоял поодаль со шпагой на перевес, глаза его сверкали отвращением к тому, что он самолично лишает жизни людей. Тем не менее между смертью и жизнью, но с пороком на душе, он выбрал жизнь. Ришелье бросил шпагу на землю и вытер руки полой мантии, все равно её придется выбросить. Всем своим напряжённым видом он говорил: «Не убивай его. Я обязан узнать, кто эти люди и наказать их.» Леон кивнул и побледнел, поправляя правый рукав рубашки, неприятно прилипший к руке. Двинулся вправо, за ним последовал оппонент, но закружившаяся голова заставила молодого человека вернуться влево. Шпага случайно мазнула по бедру мужчины, и он упал. Казалось, шпага прошла ногу неприятеля насквозь, но граф Лестер был в этом не уверен. Он снова побледнел, взгляд затуманился, а последние частички разума распознали совсем рядом крики новых людей. «Неужели я сегодня умру?» Он почувствовал, как упал на холодную мостовую. Вокруг замаячили ботфорты, а красная мантия встала перед глазами. «Зато Арман будет в порядке…» Леон не был уверен, думает он о котенке или о кардинале, ведь защищал обоих. Впрочем, сил на раздумья не оставалось. Зато осталась темнота перед глазами, и молодой человек потерял сознание.