Dead Water

                          В Конохе многие знали, что Шимизу Хозуки любил высоту и встречать рассветы. Насчёт первого… дело не в таком банальном и предсказуемом ощущении свободы, что пробирало до костей, заставляя нечто внутри трепетать, рассылая приятную вибрацию по всему телу. Что ещё? Вид. Вид с высоты. Кто-то скажет, что все это из-за непомерного эго — звучало вполне себе правдоподобно. Но на деле всё было гораздо проще. Хозуки просто и правда любил высоту, любил, когда под ним Коноха.        Именно с высоты деревня напоминала собою живой организм или даже несколько организмов, сплетенных в единое гротескное и величавое тело. «Кровь» без устали циркулировала по сосудам, тело постоянно меняло клетки — обмен информации, свежий поток неизменно стирал устаревшие данные, переливаясь, вспыхивая и подрагивая в мерном пульсе своих артерий, создавая тем самый свой особый низкочастотный гул.        Шимизу сидел на краю скалы, как раз рядом с громадными каменными лицами прошлых Каге. Прохладный ветер с легкими нотками влаги играл со светло-голубыми, кажущимися почти белыми, волосами. На его лице застыло выражение крайней задумчивости.        Хозуки с детства помнил только это состояние в природе и не мог объяснить, почему все именно так. Оно начиналось только ясным утром, чуть раньше восхода солнца, до его первых лучей. Безоблачное небо уже начинало высветляться и медленно, словно нехотя, разбегалось множеством красок и оттенков. Глубокую темно-синюю бирюзу, плавно перетекая из одного цвета в другой, сменял туманный нежно-розовый, постепенно становясь ярким, насыщенным, почти алым…        Разом смолкали ночные птицы, а утренние, проснувшись, еще не пели, а словно ждали чего-то. Земля лежала еще темная, незрячая, сумеречная, но уже не ночная. Она медленно просыпалась и тихо избавлялась от ночных, окутывающих ее невесомых покровов. Если дул ветер, то наступал полный штиль. Вместе с птицами все в мире замолкало и становилось оцепенелым, но уже не спящим. Все живое и неживое в единый миг замирало, словно парализованное, и этой неведомой стихии всецело подчинялся и человек. Отчего-то становилось страшно нарушить вселенскую минуту молчания…        Шимизу не понимал, что происходило с ним в это время, да и не нужно было понимать. Очень важно было прочувствовать это состояние до спирающего горло комка неясной и какой-то высочайшей тревоги, до волны озноба, пробежавшего по телу, до слезы, словно выдутой ветром. Все это происходило не часто, лишь, когда ему случалось в предрассветный час быть уже на ногах и пережить недолгие минуты неведомого спокойствия, в самый пик которого и происходило это необъяснимое явление. Его можно было бы назвать дуновением, неким беззвучным, таинственным вздохом небес.              Все тотчас же оживало, и первым, кто обретал движение и голос, была маленькая птичка, которая бесстрашно приземлилась на выступающий камень рядом. Шимизу не знал, что это за птица и откуда она взялась. Почему именно она прилетела сюда, чтобы разорвать цепь забвения? Если бы в одно такое утро ее бы вдруг не стало, то в жизни Хозуки ничего бы не изменилось, но думать об этом не хотелось. Не здесь. Не сейчас.        Шимизу запустил пятерню в волосы, касающиеся самыми кончиками лопаток, зачесывая их назад, шумно выдыхая — этот жест был буквально пропитан какой-то растерянностью, даже отчаянностью, словно Хозуки оказался перед проблемой, которую так просто не решить.        Кто такой вообще Шимизу Хозуки? Он никогда не был из тех маленьких наследников клана. Хотя клан Хозуки и был известен по миру, но от него толком ничего не осталось — Шимизу последний его представитель, который и оказался в Конохе в своё время лишь потому, что его раненного вынесли из уничтоженного маленького поселения рядом с Конохой, где он и прижился. Так… кто такой этот «последний-из-Хозуки-лишь-чудом-оказавшийся-в-то-деревне-где-быть-никак-не-должен»? На все у него был продуманный порядок действий, эдакая инструкция жизни. Казалось, к любым неожиданностям он был готов. Что ни попроси — сделает, о чем ни поинтересуйся — все в порядке. И даже наступив в темной комнате на хвост коту, говорил: «Ой!», а вовсе не то, что делали остальные якобы правильные и идеальные люди. А ещё эта мягкая улыбка, пронизанная спокойствием и теплотой — заподозрить нечто подобное в неискренности было невозможно. Так и не скажешь, что все это лишь маска, созданная по воле Третьего Хокаге, чтобы образ рядового джоунина оставался таким, как было задумано, не оставляя ни малейшей зацепки на то, что он являлся личным АНБУ Третьего Хокаге, без команды, без доступного личного дела — как АНБУ его знали лишь по маске «Лиса», даже не пытаясь соединить «Лиса» и «Шимизу Хозуки», что на миссии всегда отправляется один.        Так… в чем была проблема? Уж явно не в «маске», которая давно въелась под кожу, становясь практически «истинным лицом».        Изначально планировался самый обычный день — небольшой перерыв между миссиями, не более. Так что конкретно для него не ожидалось ничего неожиданного или из ряда вон выходящего, все вполне вписывалось в привычные ему дни. Шимизу бы назвал подобное «затишьем». Только вот… как-то забылось, что затишье — всегда лишь короткая передышка перед бурей.        И эта самая «буря» случилась. Неожиданности, нарушающие привычный уклад, происходят… не по случайности, не по ошибке — тут не бывает осечек. В каждом из наших поступков, от обыденного до возвышенного: когда переходим улицу, во время работы, секса или чего-то ещё… любое решение способно изменить привычный курс, запустить цепочку событий, которую не просчитать, не предугадать.        Так вот…        Что там было? Точно. Совершенно обычный день, ничего из ряда вон выходящего и все в таком духе — именно так казалось ещё вчера. Но… Тут как раз подойдёт ещё одно весьма жизненное высказывание, которое бьет не в бровь, а в глаз. Какое? «То, чего меньше всего ждёшь, имеет все шансы произойти в самый неожиданный и неподходящий момент» — иначе говоря, судьба любит… сюрпризы.        Так все и случилось. Просто ещё вчера вечером Третий Хокаге вызвал его к себе, но не в резиденцию, а непосредственно в дом.       

«Комната, где его ждал Хокаге, была небольшой и по-своему даже уютной с выкрашенными в бежевый цвет стенами. На одной из них висела древняя расписная маска. На полках из красного дерева стояли различные статуэтки, книги, свитки. Окна были наглухо задернуты.

      

Честно? Несмотря на уют, атмосфера создавалась, как ни странно, на редкость гнетущая.

      

— Ну, здравствуй, Шимизу-кун, — проговорил Хокаге. — Наверное, ты гадаешь, почему ты здесь, верно?

      

— У вас есть задание для меня? — единственное, что спросил Хозуки.

      

Шимизу не гадал. В этом не было никакого смысла. В конце концов, он шиноби. Шиноби получает задание и выполняет его — все просто. Гадать, для чего его вызвал Хокаге — явно не то, чем он должен был заниматься.

      

Третий же на это только вздохнул как-то устало и с флером лёгкого огорчения, но все же продолжил.

      

— На самом деле, я бы не завёл с тобой этот разговор. Но боюсь, у меня не осталось выбора…»

       И… дал новое задание, отличающееся от всех прочих. Какое? Шимизу назначат наставником в команду номер семь, точнее, вторым наставником — впрочем, кто «первый», а кто «второй» тут не так уж и важно, ведь что Хозуки, что Хатаке будут равны. А все ради чего? Чтобы Шимизу лично присмотрел за ценными детишками и вступил с ними в контакт. И при этом Третий не говорил, что освобождает от работы в АНБУ.        Наверное, то, что ему поручат именно такое задание не было чем-то неожиданным. На самом деле, это прекрасно вписывалось в схему из сотни вероятностей, почти сразу прорываясь в основную десятку — «топ 10». Что сказать? В матрице вероятностей все сложнее хотя бы тем, что у каждого случая, у каждого события, вне зависимости от его значимости, есть свой топ вероятностей. Этот «топ», как правило, мы выбираем сами с помощью нашего восприятия, мировоззрения, привычек и прочего. И если так посмотреть, то этот топ весьма субъективен и ненадёжен. Но какой есть...        Но да… все-таки не неожиданно. В конце концов, именно Шимизу поручали быть тайным наблюдателем чаще многих, что уже позволяло ему узнать «Наруто Узумаки» и «Саске Учиху» гораздо лучше: вплоть до предпочтений в еде. Однако подобное все равно не являлось достаточной причиной выходить с ними на контакт и, тем более, становиться одним из их наставников.        Почему именно он? Ведь Хозуки никогда не был наставником, не стремился им становиться — иллюзий на сей счёт у него не было. Если бы составляли рейтинг наставников — не занял бы даже последнее место, скорее, просто бы не вошёл в него. Это участь той же Куренай, которая сама ее выбрала и стремилась к почетному званию наставника на всех парах. Шимизу же не просил этого. Не хотел. Никогда не хотел. Просто не подходил для этого.        Почему именно он?...        Хищная усмешка, не вписывающаяся в образ «правильного джоунина Хозуки», появилась на его губах. Но она была жесткая и даже какая-то усталая. Воздух с шумом покинул легкие. Шимизу прикрыл глаза. Пальцы едва заметно дрогнули раз, другой.              — К черту… — на выдохе, на грани слышимости.        Да. В бездну все это...        В конце концов, он никогда не был силён в самокопании, жалости к себе и прочих не самых приятных вещах. Да, происходящее располагало к подобному, но все же… начинать не стоило. Это, в любом случае, не решило бы ни одной проблемы, а лишь усилило бы и продлило внутреннюю агонию — того, что было, и так уже в избытке.       

…спустя несколько часов…

      Рыночная площадь Конохи никогда не бывала пустой, ведь средоточие почти всего самого необходимого, что так нужно местным жителям, будь те шиноби или гражданскими, было именно в здешних магазинах, лавках. И даже устойчивая и такая давящая духота, предвещающая период дождей, не заставила здешние улицы опустеть.        Кто-то хотел обновить свой гардероб, в основном это касалось куноичи или простых девушек, причем, любого возраста. А у кого-то, возможно, закончились лекарственные травы, и именно поэтому рядом со входом в лавку травника образовалась такая очередь. Неподалёку от оружейной можно было встретить новоявленных генинов, да и кто-то из более умудренных опытом и возрастом тоже крутился здесь — наверное, хотел пополнить запасы перед миссией. Некоторые же надумали приобрести домашнего питомца: вот из дверей зоомагазина вышел улыбающийся мальчик, с щенком на руках. Ему, наверное, долго пришлось уговаривать собственных родителей, но в итоге они сдались и сейчас вымученно переглядывались — наверное, пытались мысленно решить, кто же будет кормить щенка, а кто его выгуливать, так как их сын, похоже, даже и не думал об этом. А девочка постарше решила выбрать более оригинального зверька: летучая мышь в клетке, которую держала девочка, никак не могла успокоиться — наверное, потому что не привыкла, когда ее дом постоянно встряхивают. Да… рыночная площадь всегда была заполнена до отказа, и у продавцов никогда не было недостатка в клиентах. Здесь, даже самые деловитые на вид гражданские или шиноби, отбрасывали все свои не радужные мысли в сторону и шли на поводу у торгашей, которые уж точно знали, как привлечь потенциального покупателя.        Шимизу же направлялся в небольшое кафе, где бывал частенько — благо, до встречи с командой генинов время ещё было.              — Здравствуйте, Иватори-сан, — с порога поприветствовал хозяйку заведения Хозуки.        Иватори Саридзава была приятной женщиной сорока лет, которая несмотря на лишний вес подчас была шустрее и энергичнее девушек помоложе. Поредевшие кудри кокетливыми пружинками торчали во все стороны. Всегда опрятная. Почти не красилась — круглолицая и розовощекая… она была и без того достаточно мила, чтобы использовать какие-то ещё ухищрения. У Иватори-сан, к слову, была на удивление бурная, как для гражданской, биография, части которой она рассказывала за чашкой чая, когда они с Шимизу заглядывал к ней за своими любимыми данго, которые покупал только тут. Как оказалось, женщина с самой юности была влюбчивой и взбалмошной. И нет, при всей своей пылкости Иватори-сан была глубоко замужем — в третий раз — и вполне счастлива. Тот муж, который продержался дольше предыдущих двух, судя по рассказам, знал, что благоверную время от времени «замыкало», но скандалов не устраивал, а просто пережидал, как непогоду. Последнему мужу Иватори-сан не изменяла, как, собственно, и предыдущим двум. Влюбленности ее были исключительно платоническими, хотя и не без бурности, и яркости. Если ее отвергали — страдала. Однако страдала не слишком долго. Встречала очередного мужчину и начинала чудить: то сладости принесёт объекту своих пламенных чувств, то ещё что — без изысков, по-простому, по-доброму. Казалось бы, зачем Шимизу знать все это? Отчасти это было для поддержания образа, созданного по воле Третьего. Но ещё ему нравились ее истории: простые, забавные, милые и искренние, как и она сама. Да и Иватори-сан ему нравилась. Удивительная женщина все-таки.              — Шимизу-кун! — обрадовалась ему женщина. — Сегодня опять ко мне ненадолго? — а сама даже не стала спрашивать, что он хочет купить, сразу стала упаковывать данго, хотя это и неудивительно, ведь Хозуки здесь был постоянным клиентом. — Поговаривают, тебе доверили на обучение генинов…              — Все-то вы знаете, Иватори-сан, — Хозуки одарил ее мягкий улыбкой с легкой усталостью.        «И откуда она только знает?» — именно это проскальзывает в голове.        Впрочем, если подумать, люди всегда любили почесать языками вне зависимости от своего статуса, положения и достатка. Да и в отличии от тех же миссий, которые Хозуки получал, как АНБУ, в этом задании особой секретности не было, ведь в нем он выступал, как рядовой джоунин… и именно таковым его знали все в этой деревне, кроме пары «исключений».              — Ну, так ко мне много ваших заходит, — подмигнула ему со своим извечным хулиганским задором, словно была вне своего возраста… хотя почему «словно»? — Шиноби или не шиноби… сладкое любят если не все, то очень многие, Шимизу-кун, — и протянула ему упакованные данго. — А вообще… Я думаю, из тебя выйдет отличный наставник, Шимизу-сенсей. Твоим детишкам-генинам очень повезло, помяни мое слово.              — Спасибо. Вы слишком хорошего обо мне мнения, Иватори-сан, как и всегда, — не мог не сказать, забирая данго и протягивая нужную сумму в ответ.              — Что тут поделать? Слабость у меня к красавчикам.        Собственно, на этой ноте они и распрощались.        Время встречи с генинами стремительно приближалось…       

***

             Как выяснилось, в итоге Шимизу пришёл раньше необходимого. С чего он так решил? Просто когда приземлился на ветку напротив самого окна аудитории, обнаружил, что там лишь троица генинов, а вот наставника, коим являлся Какаши Хатаке ещё не было — появляться перед учениками раньше него не хотелось. И вроде ведь знал про его непунктуальность, хоть и не был знаком лично с этим джоунином, но, видимо, все же недооценил его талант к задержкам и опозданиям, раз пришёл раньше. Даже обидно.        Но он все ещё не хотел появиться перед ними раньше, чем Какаши Хатаке. Настолько страшно оказаться с детьми в одной комнате? Конечно же, нет. Дело вовсе не в этом. В чем же тогда? Просто было принципиально важно, чтобы именно Какаши Хатаке первым вошёл в аудиторию — в глазах детей он станет основным наставником, ведь становиться таковым у Хозуки желания не было никакого. Поэтому он остался на ветке, продолжая наблюдать за ни о чем неподозревающими детьми.        Сакура Харуно казалась в этой тройке наиболее слабым звеном. Никаких особых навыков, посредственный резерв чакры. Единственное, чем она могла похвастать: отличное знание теории, преподаваемой в Академии, и высокий контроль чакры. Это и есть достоинства? Вряд ли. Теоретические знания без практики не стоят ничего, особенно основы основ. Наоборот, может статься так, что они будут только мешать. Остаётся высокий контроль чакры. Но он такой только из-за ее малого количества. Нет, если ее резерв раскачать, все станет немного лучше. Но по итогу у неё лишь два пути развития: гендзюцу, либо идти в ирьенины. Учитывая, кто ее напарники, то ей лучше всего идти именно в ирьенины, что и позволит ей стать полезной для команды если не сейчас, то в будущем.        Саске Учиха. Второй поднадзорный объект. О нем можно сказать уже гораздо больше, хотя оно и понятно, учитывая то, из какого он клана. Лишь немногим уступает Сакуре в знании теории, хотя это даже больше плюс, чем минус. Ко всему прочему, не проседает в практике, наоборот, лучший в своём потоке — тайдзюцу, ниндзюцу, кендзюцу, а в будущем ещё и гендзюцу, возможность копировать чужие техники, читать движения и предугадывать удары. Резерв чакры пусть и не огромен, но явно далек от того, что есть у Харуно. Его называют гением и далеко не зря. Хотя все это и не без минусов, конечно. Уже сейчас можно с уверенностью сказать о его расположенности к огненной стихии, что накладывает отпечаток на характер, как и всеобщее обожание, восхищение, зависть. Не надо исключать и его зацикленность на мести брату, другие травмы, носящие ментальный характер. Так что, да. У него есть свои слабости и недостатки, но иного толка, нежели у той же Сакуры.        Наруто Узумаки. Первый поднадзорный объект. Оружие деревни, сосуд Девятихвостого. Но ещё и сын Четвёртого Хокаге, гения, что возглавил деревню в рекордно юном для правителя возрасте, и девушки из клана Узумаки, который ныне считается уничтоженным. Громадный резерв чакры — и это без учёта силы Девятихвостого. Да, ужасный контроль чакры, но его всегда можно улучшить, что легче и быстрее, чем раскачка изначально посредственного резерва. Чертовски плохое знание теории, да и когда дело доходило до практики особо не блистал: с ниндзюцу проблемы из-за контроля чакры, откровенно плох в гендзюцу, в кендюзу тоже не особо хорош. Вот только вряд ли это проблема самого Наруто. Скорее уж, никто особо не стремился его обучать. Зачем Конохе обученное и умеющее думать оружие? Однако если за него взяться вплотную, то из него выйдет толк, особенно учитывая его врожденную предрасположенность в фуиндзюцу. Пожалуй, при должном старании Узумаки ни в чем не уступит Учихе, а может, и вовсе превзойдёт его — на это Хозуки готов был даже поставить. Хотя для ставок все же было рановато, ведь обоим генинам ещё надо было дожить до того будущего, где один сможет превзойти другого.        Детки неплохие. С ними определенно можно было бы работать, пусть это будет не так уж и просто.        Наруто в этот момент как раз закреплял довольно детскую ловушку для будущего наставника. Харуно, конечно, пыталась его остановить, как и подобало хорошей девочке, но по глазам было видно, что она его поддерживает, хоть и не говорит об этом вслух. Учиха? А что с ним? Сидит за партой, наблюдает свысока за этим детским садом.        Интересно, сколько понадобится времени, чтобы эти трое сработались?..        Додумать мысль не успел. Ведь именно этот момент Хатаке Какаши, чтобы приоткрыть дверь и попасться в детскую ловушку — действительно ли он попался или разыграл сцену перед генинами, Хозуки не знал, да и не горел желанием выяснять столь незначительную деталь.              — Мое первое впечатление… вы мне не нравитесь, — безжалостно припечатал Какаши. — Жду вас на крыше через…        И да, генины так и не узнали, что их второй наставник все это время был на крыше и наблюдал за ними. Шимизу направился прямиком на крышу, использовав шуншин.        Крыша встретила Хозуки палящим солнцем. Нет, правда. Даже лёгкий ветерок не дарил прохлады, наоборот, воздух горячий, как будто сам плавился от жары — от него веяло сухим жаром, как из открытых дверей кузницы.              — Хозуки-сан, — обратился к нему Какаши, не оборачиваясь, хотя, стоит отметить, что появившийся шиноби совершенно не прятался. — Почему не появились раньше?              — Решил отдать первенство вам, Какаши-сан, — честный ответ. — Тем более, я не особо стремился становиться наставником.              — Как и я, — он все же обернулся.              — Что тут скажешь? — протянул Шимизу с мягкой улыбкой. — Значит, этим детям не повезло.        Хозуки прошёл к поручням, что ограждали крышу по периметру и замер, опираясь локтями на них, даже глаза прикрыл. И это нисколько не мешало ему чувствовать взгляд настоящего джоунина на себе — прямо сейчас его изучали, оценивали, и он совершенно не мешал этому происходить.        Если подумать, они с Какаши ни разу лично пересекались. Даже странно. Хозуки знал практически всех и слыл общительным, душой компании. Впрочем, так получалось лишь потому, что он бывал в Конохе лишь короткими урывками, большую часть времени проводя за границами селения. Если бы Шимизу пробыл здесь дольше, ему бы банально не хватило бы сил поддерживать отношения с местными на должном уровне. Но Какаши Хатаке… Как так вышло, что они не пересекались? Общих знакомых хватало в избытке. Плюс, этот джоунин был капитаном АНБУ в своё время. Третий все подстроил? Просто «не сошлись звезды»… — так ведь про череду случайных обстоятельств говорят? На самом деле, не так уж и важно. Сейчас они встретились, и им теперь придётся взаимодействовать достаточно плотно на протяжении продолжительного времени — вот, что действительно имело значение.              — Так и будете смотреть? — спросил напрямик Хозуки, не размыкая глаз. — Или все-таки спросите?              — М-ма… и что я должен спросить?              — Очевидно, то, что вы хотите узнать, — отозвался Шимизу.              — Может быть, позже, — это единственное, что сказал джоунин.        Ведь именно этот момент выбрали генины, чтобы, наконец, появиться на крыше…