Сломленные

      Райли почти не показывает своего облегчения, когда видит, как Новак и Келлер спустя несколько часов возвращаются на базу.       Почти.       Едва слышный выдох срывается с его губ почти инстинктивно.       Мышцы постепенно теряют стальное напряжение, разливающееся до этого по телу свинцом.       Что с тобой, Саймон?       Этот резонный вопрос лейтенант слышит от Джонни. Засранец, чёрт возьми, слишком наблюдательный.       И знает его очень хорошо.       Мужчина вовсе не планирует отвечать МакТавишу.       Потому что адекватных слов, чтобы объяснить, что с ним происходит, у него нет.       Ложь.       Но хера с два Соуп узнает, кем перманентно заполнены его беспокойные мысли.       НовакНовакНовакНовакНовакНовакНовак.       Нельзя думать о ней так.       Запрещено.       Но?       Что, блять, с тобой, Саймон?       Сто сорок первые стоят возле грузового самолёта, пока пилоты проверяют машину на готовность ко взлёту.       Многочасовой перелёт в Мексику — предел всех мечтаний.       — Кейт разберётся? — спрашивает Алекс Прайса, многозначительно оглядывая остальных.       Келлер и Новак не зря проверили наводку сраного иранца.       Куча документов и непонятных файлов, в которых разбираться никто из команды не хочет.       Не их зона ответственности.       Даже капитан, сама важность и серьёзность, отмахивается от этого дерьма и кидает что-то вроде: «Я устал. Пусть этим занимаются в ЦРУ».       Райли охуеть как устраивает такой расклад.       — Да. Ласвелл уже работает над ними, — отвечает Прайс, кивая оперативнику.       Саймон периодически косится в сторону девушки, которая стоит чуть поодаль, оживлённо разговаривая с Фарой.       В голове его собственный грубый голос буквально кричит: «Перестань пялиться».       Но едва ли он что-то может сделать со своим неадекватным желанием сжирать каждую малейшую эмоцию на её до выбешивания идеальном лице.       Ебучий псих.       — Десять минут и выдвигаемся, — оповещает всех Прайс, бросая взгляд на свои наручные часы.       — Схожу с Ником попрощаюсь, — быстро говорит Новак и спешно идёт в сторону главного здания базы, стараясь успеть попрощаться со своим близким другом.       Наблюдать за взаимодействием девчонки и русского Саймону неожиданно странно.       Он знает Николая уже пару лет и ни разу не видел, чтобы тот смотрел на кого-то с такой нескрываемой, искренней заботой.       Даже на свой излюбленный вертолёт, с которого тот буквально пылинки сдувает.       Райли, не моргая, смотрит в спину удаляющейся фигуры несколько бесконечных секунд, прежде чем вернуть фокус на сто сорок первых.       — Нам надо…       Капитан начинает говорить, но резко обрывает сам себя и хмурится, замирая на месте с приоткрытым на половине фразы ртом.       Знакомый звук.       Неприятный, не сулящий ничего хорошего.       Сколько раз они это слышали?       Воздух электризуется до невозможности и трещит тревогой.       Кожу Райли неприятно покалывает.       Все синхронно задирают головы в тёмное ночное небо только для того, чтобы подтвердить свои дикие догадки.       Рассекая черноту ярким оранжево-белым светом, на базу Керим несутся несколько ракет.       Протяжный гул всё ближе.       Свист всё отчётливей.       Саймон знает, что последует за этим.       Сраная неизбежность.       Грохот.       Вспышка ослепляющего света.       Дрожь земли под ногами.       И горячая ударная волна, едва позволяющая сохранить равновесие даже лейтенанту.       — Боже мой, — шепчет Фара дрожащим голосом.       Главное здание разносит практически в сраные щепки.       Крики.       Рассинхроном, разными тональностями. Одно чётко прослеживается в этой какофонии звуков — боль.       Сто сорок первые стоят в полном ступоре, совсем им не присущем.       Серая пыль крупными хлопьями падает им на плечи, а дыхательные пути мгновенно забиваются едким чёрным дымом, к которому со временем прибавляется тошнотворный запах горящей плоти.       Ни с чем не спутать.       Райли давным-давно впитал эту удушливую вонь в свои лёгкие, и он даже не морщится.       Всё, что его сейчас волнует, — Новак.       К собственному везению сержант успевает пройти только одну треть пути до здания, которое искрится огнём, словно сраная рождественская ёлка, брызгая свирепыми языками пламени в разные стороны.       Как эту ненормальную не снесло ударной волной?       Лейтенант не видит лица Эмили.       Да ему и не нужно.       Он прекрасно видит, как мелкой дрожью заходятся её плечи, а ладони сжимаются и разжимаются в плотные кулаки. Светлая макушка девушки покрыта полупрозрачным слоем пепла, но судя по всему её не слишком это беспокоит.       Главное — пожар от прилёта.       Пожар, в котором прямо сейчас неотвратимо умирает её друг.       — Ник!       Крик Эмили доносится до Райли звонким эхом сквозь хаос вокруг.       Он такой отчаянный, такой пронзительный, что лейтенант буквально ощущает его горечь на кончике своего языка. Он тяжело сглатывает, проталкивая колючий ком глубоко в горло.       Тебе будет очень больно, Новак.       Саймон боковым зрением ловит момент, когда с места срываются Келлер и Карим, к которым наконец приходит мучительное осознание произошедшего.       И одновременно с ними начинает бежать и девушка.       Прежде чем остановить себя и свой идиотский порыв, ноги Райли уверенно двигаются следом за ней.       Его лицо плавится от жара и руки дёргаются в желании содрать с лица ебучую балаклаву, ткань которой вжигается в кожу палящим огнём. Но лейтенант упрямо прёт вперёд ровно до тех пор, пока Новак не оказывается перед ним.       Одного резкого движения хватает, чтобы остановить её: одна рука вокруг талии Эмили, другая — чуть выше груди, вокруг плеч.       Хватка, из которой она не вырвется, даже если сильно захочет.       — Пусти! — слова из её горла вырывается полухриплым рыданием. — Ник!       Новак яростно бьётся и мечется из стороны в сторону изо всех сил, но силы далеко не равны.       Он с лёгкостью отрывает её от земли и насильно тащит обратно к самолёту, плотно прижав спину девушки к своей твёрдой груди, и не обращает внимания на очевидные протесты и попытки выскользнуть из его рук.       Райли опрометью смотрит назад и видит, как у горящего здания суетятся Фара и Алекс наравне с другими ополченцами, которым каким-то чудом повезло оказаться в другом месте.       Разрушенные от мощного взрыва стены на глазах распадаются на рваные куски толстого бетона и падают на землю с глухими хлопками, перебиваемыми только громкими и короткими приказами Карим.       Саймон снова смотрит вниз на Новак и кладёт подбородок ей на плечо, практически вжимая губы, обтянутые балаклавой, в её ухо.       — Уже не поможешь ему, — чётко проговаривает каждое слово, вдалбливая ей в голову эти несправедливые слова.       Дрожь девчонки только усиливается и проходится волной по груди лейтенанта, который по инерции начинает дёргаться вместе с ней.       Райли тащит Эмили к самолёту и затаскивает по металлическому трапу, бесполезно стараясь не зацикливаться на происходящем.       Не зацикливаться на Кайле и Алехандро, которые в панике обсуждают что-то с недовольным пилотом, который активно жестикулирует и пытается понять, как им взлететь в этом сраном месиве.       Не зацикливаться на Джонни, который стоит рядом с Прайсом и в ужасе смотрит на горящее здание, разрываясь между желанием остаться на месте и кинуться на подмогу.       Не зацикливаться на капитане, который неистово орёт что-то в свою рацию с такой яростью, что выпуклая вена на его шее по ощущениям лопнет с секунды на секунду.       Когда это всё, блять, закончится?       В отсеке самолёта Саймон отпускает Новак только для того, чтобы впихнуть её на сидение и крепко пристегнуть ремнём безопасности, лишая возможности совершить очередную глупость.       Пальцы девушки тут же тянутся к стальной пряжке.       — Только попробуй встать. — Голос лейтенанта жёсткий, грубый и не оставляет места для споров.       Эмили бессильно опускает руки к себе на колени и поднимает на него голову.       Смотрит ему прямо в глаза, пока он стойко игнорирует безутешные слёзы сержанта, которые мокрыми дорожками отпечатываются на её бледных щеках.       Ей больно.       Какая неожиданность.       — Я помочь хочу, — хрипло шепчет она непривычно низким голосом.       Новак злится.       Злится так, будто это Саймон нажал кнопку и запустил эту сраную ракету, забрав у неё близкого человека.       Злится из-за того, что не пустил помочь, хотя она не глупая и прекрасно понимает, что её помощь — капля в море.       Да и срать он хотел на это — пусть злится.       — Сиди. Тут, — сквозь зубы цедит лейтенант и вылетает из самолёта к остальным, оставляя её одну.       Лучше бы ей послушаться.       Коррективы в планы сто сорок первых вносит Ласвелл.       Вместо солнечной Мексики — пасмурная Англия.       Только для Райли, Соупа и Новак.       Остальные — в Вашингтон к Кейт, чтобы переговорить с ней и Янгом.       Кейт не объясняет причину смены планов, только говорит, что введёт сто сорок первых в курс дела уже на месте.       И у Саймона есть стойкое ощущение, что в происходящем замешан «Ковенант».       Весь перелёт проходит в абсолютной тишине.       Ни у кого нет ни сил, ни желания обсуждать произошедшее вслух.       Да и о чём было говорить?       Лейтенант сидит прямо перед Эмили и не может найти в себе стойкости отвести от неё взгляд.       Её голова низко опущена вниз, и она подпирает лоб ладонью, уперевшись локтём в коленку.       Райли видит, как между её ног на пол падают крупные прозрачные слезинки, и он может поклясться, что слышит сквозь монотонный рокот турбин, как они стукаются о твёрдое металлическое покрытие.       Рядом с девчонкой Джонни, и Саймон периодически тщетно пытается поймать с ним зрительный контакт, чтобы невербально показать, приказать ему, что он должен найти способ помочь ей.       Обнять, как умеет только он.       Сказать что-то, что поможет ей успокоиться хотя бы чуть-чуть.       Потому что Новак и МакТавиш близки.       А Саймон с ней — нет.       Блять.       Невозможно.       Самолёт приземляется недалеко от Лондона на военной базе, которая по запросу Кейт смогла принять их борт.       Райли, МакТавиш и Новак покидают остальных сто сорок первых и выходят на улицу, подхватывая свои вещи и оружие. Трап за ними тут же шумно закрывается, и машина едет обратно на взлётную полосу для разгона и взлёта.       Контраст температуры не проходит мимо команды: разница между палящим солнцем в Мексике и Урзыкстане и ебучим холодом в Англии просто очевидна.       Саймон отвык.       Лейтенант видит краем глаза, как от пронизывающего каждую косточку тела ветра вздрагивает сначала Новак, плотнее кутаясь в слишком тонкую для такой погоды куртку, а затем и Соуп.       — Tha e fuar an-seo , — недовольно говорит Джонни, поведя плечами.       — Идём. — Лейтенант кивает в сторону припаркованной по близости от места высадки гражданской машины.       Сто сорок первые закидывают свои вещи в багажник.       Райли привычно садится за руль, Джонни — на пассажирское спереди, а Новак устраивается сзади, тут же утыкаясь стеклянным взглядом в окно.       Саймон вбивает в навигатор адрес, который скинула ему Ласвелл, и трогается с места, выезжая за пределы базы и двигаясь всё дальше от столицы вглубь страны.       Сосредоточиться на дороге сложно.       Лейтенант разрывается между желанием рассматривать знакомые и родные пейзажи за окном с запорошенными мокрым снегом полями и натыканными впритык друг к другу невысокими домами и желанием наравне с Соупом бесконечно проверять в зеркало заднего вида Эмили, которая покрасневшими и припухшими от слёз глазами бесцельно пялится на пролетающие мимо однотипные ландшафты.       От сержанта буквально горячими волнами исходит злость и грусть на грани срыва, вбиваясь Саймону и Джонни под кожу острыми иголками.       Ты почти что сломалась, Новак.       Дорога проходит в давящей эмоциональным напряжением тишине.       Даже МакТавиш непривычно тих.       Его рот обычно не затыкается даже в самых патовых ситуациях, а его способность разбавлять тревожность своим присутствием не раз помогала команде вылезать из ямы морального саморазрушения.       Куда она делась, Джонни?       По мере приближения к точке назначения у Райли нарастает одно-единственное желание — вылезти из этой ебучей тачки, которая с каждым метром становится будто всё теснее и теснее, спирая дыхание, и сделать огромный глоток свежего воздуха, чтобы до головокружения.       Он вжимает педаль газа в пол.       Быстрее, быстрее, быстрее.       И наконец — Реддинг.       Саймон бывал в этом городе всего несколько раз.       И несильно его любил.       Во-первых, слишком далеко от Манчестера.       Во-вторых, атмосфера в этом месте была слишком тихой, слишком размеренной. Люди, казалось, никуда не спешили, а просто наслаждались каждой минутой их не такой уж и длинной жизни.       Когда сто сорок первые въезжают в город, на него неумолимо опускаются синеватые сумерки, растягивая тёмные тени от высоких фонарей в уродливые фигуры. По улицам небольшими компашками крутятся студенты из местного университета, для которых это время суток — время шумных вечеринок, наполненных весельем и беззаботностью.       Саймон паркует машину у трёхэтажного здания почти в самом центре города, и Новак первая торопливо выскакивает наружу.       Словно все её проблемы останутся в этой ебучей консервной банке на колёсах.       Сто сорок первые вытаскивают свои вещи из багажника и идут к двери, поднимаются на самый последний этаж и останавливаются у нужной им квартиры.       Лейтенант, следуя инструкциям Ласвелл, тянется к верхней части дверной коробки и вытаскивает из стыка стены и дерева длинный ключ.       Команда заходит в просторную квартиру, когда МакТавиш наконец решает нарушить затянувшуюся тишину.       — Выбирай себе комнату, — сержант говорит низким и мягким голосом и смотрит на Эмили, которая продолжает всеми силами закупоривать в себе свои эмоции.       — Мне всё равно.       Коротко отвечает Новак и идёт в первую попавшуюся на глаза спальню и захлопывает за собой дверь.       Джонни устало проводит по лицу ладонью, пытаясь этим бессмысленным движением смахнуть лишнее напряжение, и небрежно скидывает свои вещи на пол, падая на диван.       — Будто нам без этого проблем не хватало. — Он откидывается на твёрдую спинку и закрывает глаза, скрещивая руки на груди.       Райли пожимает плечами и снимает свою куртку.       — До сих пор не привык, что жизнь — постоянный пиздец? — Саймон садится на диван рядом с сержантом и достаёт из своего рюкзака ноутбук.       — Спасибо за поддержку, — бубнит Соуп.       — Обращайся.       Лейтенант пишет сообщение Ласвелл, сообщая, что они на месте, и массивный ноутбук на кофейном столике тут же разрывает зашифрованным звонком.       — Эм, Кейт звонит, — кричит МакТавиш и тут же садится прямо.       Когда Новак возвращается в гостиную и устраивается рядом с Джонни, Саймон нажимает кнопку на ноутбуке.       На ярком экране появляется лицо Ласвелл.       Женщина сидит неподвижно и отрешённо смотрит куда-то в сторону, явно пытаясь подобрать хоть какие-то слова.       Она выглядит уставшей.       Нет.       Она выглядит не просто уставшей, а охуеть какой измотанной.       Произошедшее морально ударило и по ней, стерев с лица стойкое и серьёзное выражение, впечатав на знакомых чертах глубокое сожаление.       Терять своих всегда больно.       Никто не решается заговорить первым, пока Саймон ожидаемо не начинает терять терпение.       — Сколько, Кейт?       Никакой конкретики.       Все и так прекрасно понимают, о чём спрашивает лейтенант.       — Сорок семь. — Женщина слегка качает головой, будто сама не верит, что это невозможное число слетело с её губ. — Включая Ника.       Райли замечает, как Новак жмурится.       Отворачивается и сжимает кулаки на своих коленях до белых костяшек, вздрагивая так сильно, что мужчина чувствует лёгкую вибрацию даже через МакТавиша.       До последнего надеялась, что мужчина каким-то чудом выживет.       Нулевые шансы.       — Почему не сработало ПВО? База же со всех сторон прикрыта системами.       Голос Соупа пропитан полным непониманием.       — Запуск был со слишком близкого расстояния, — объясняет Ласвелл. — Не успели среагировать.       — Кто запустил выяснили? — Новак наконец находит в себе силы посмотреть на женщину в экране.       Губы Саймона под балаклавой превращаются в тонкую линию.       То ли из-за того, что он пиздецки бесит сам себя, потому что его вдруг начинает лихорадочно волновать, что Эмили снова находится на грани слёз, то ли из-за того, что он сам нестерпимо хочет услышать ответ на мучающий вопрос.       — Именно поэтому вы здесь.       Сто сорок первые слышат, как Кейт быстро стучит по клавиатуре, и на экране появляется лицо мужчины среднего возраста.       — Эдриан Найт. Политик. Тесно связан с «Ковенантом». В основном выполняет для них грязную работу, а также обеспечивает финансовую поддержку и защиту. Занимается шпионажем и использует своё положение, чтобы подавлять любые попытки сопротивления в правительстве Великобритании. А ещё он хороший друг Хадара.       Новак начинает нервно барабанить пальцем по своему колену.       Ещё чуть-чуть — и она окончательно сломается.       Райли чувствует.       — Ми-6 перехватили информацию после удара. У Найта и Хадара, как, судя по всему, у всего «Ковенанта», есть некая договорённость — никакого плена. Когда вы вытаскивали иранца с яхты, он активировал нужный протокол и знал, что умрёт. Удар по базе — дело рук Найта.       «Я всё равно уже мёртв».       Именно это орал сраный Хадар сержанту в лицо в вертолёте, когда та потеряла над собой контроль и яростно вжимала дуло пистолета в его лоб, готовясь спустить курок.       Просто пиздец.       — Его поместье находится недалеко от Троубриджа. Это место больше похоже на военную базу со снайперами и напичканной оружием охраной: человек тридцать в общей сложности. Он сейчас там, пережидает бурю. Справитесь втроём?       — Да, — твёрдо говорит лейтенант.       — Хорошо. Выезжайте с утра. Гоуст, отправила тебе спутниковое фото и планировку его дома. Оставляю остальное на тебя. Найта — ликвидировать. Этот ублюдок не нужен нам живым. Удачи, Браво. — Ласвелл тянется к клавиатуре, но вдруг замирает. — Эмили?..       Новак смотрит на Кейт с плотно сжатой челюстью, палец продолжает барабанить по коленке со всей дури.       — Мне правда жаль.       Экран гаснет.       Последняя капля.       Новак вскакивает со своего места и буквально бежит на террасу, со злостью откидывая в сторону стеклянную дверь и с силой захлопывая её, впуская на несколько секунд ледяной воздух в гостиную.       Каждое малейшее движение девушки от макушки до пяток — раскалённая агрессия в чистом виде.       Саймон смотрит на Джонни:       — Иди. Успокой.       — Ты иди. — МакТавиш качает головой. — Не в курсе, что ей сейчас сказать.       Райли недовольно хмыкает.       Что-то новое.       Соупу всегда есть что сказать.       — Я в курсе?       — Вряд ли. Но у тебя эмоциональный диапазон как у картошки. Что бы она ни сказала, ты не воспримешь это близко к своему холодному сердцу.       Неужели?       — Справедливо, — спокойно говорит Саймон, но вставать со своего места не торопится.       Потому что он воспримет, блять.       Эта ненормальная медленно залезает к нему под кожу, неосознанно отводит себе вакантное место у него в мыслях и не собирается их покидать.       Толстые стены, которые Саймон скрупулёзно возводил на протяжении многих лет, чтобы больше ни-че-го никогда не чувствовать, Новак уверенно разбирает по сраному кирпичику.       Они вот-вот рухнут, и он подпустит её к себе слишком близко.       И чем всё закончится? Обоим будет больно.       Райли это не нравится.       Или нравится?..       Браво, Саймон, так держать.       Лейтенант наконец набирается решимости и встаёт с дивана, собираясь пойти за Эмили, чтобы…       Чтобы?       Соврать ей, что всё будет хорошо?       Хуйня.       Мужчина замирает возле стеклянной двери и смотрит на Новак через прозрачное окно, покрытое тонкой плёнкой инея.       Она стоит к нему полубоком, бесполезно пытаясь поджечь зажигалкой сигарету, которая ходит ходуном в дрожащих пальцах: уже вторую, судя по тлеющему оранжевым огоньком окурку в пепельнице.       Райли бесшумно открывает дверь и так же тихо подходит к ней, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки.       Девушка резко поворачивается к нему спиной и укладывает локти на поручень террасы, продолжая затягиваться сигаретой, вдыхая и выплёвывая из себя тягучий дым слишком быстро.       Мужчина копирует её позу, но смотрит вниз на неё, словно пытаясь найти что-то в выражении искажённого эмоциями лица.       Молчание повисает над ними дамокловым мечом, и, несмотря на холодную погоду, воздух вокруг них двоих пылает сумасшедшим напряжением.       Саймон реально не знает, что сказать.       Не знает, блять.       Зато Эмили, кажется, начинает морально разрывать от желания выплеснуть из себя эти сжирающие изнутри переживания, потому что она наконец решает высказаться.       — Если бы ты… — начинает девушка слишком невозмутимым голосом для сложившейся ситуации. — Если бы вы дали мне убить Хадара тогда, в вертолёте, этого бы не случилось. И все сорок семь человек были бы живы. И Ник был бы жив.       Она не обвиняет.       Это просто факт.       Горькая правда.       Новак рвано выдыхает дым.       Хватается за свою футболку через расстёгнутую куртку и отрывисто сжимает ткань на груди, будто ей больно не просто морально, а физически, и это маленькое действие поможет не рассыпаться сердцу на миллиард острых осколков.       Она в который раз морщится, и её верхняя губа едва заметно дёргается, когда сказанные ею же слова бьют осознанием сильнее, чем она рассчитывает.       Новак тушит сигарету, с остервенением вжимая догоревший фильтр в пепельницу.       Затем поворачивается к Саймону лицом и поднимает голову, глядя своими чёртовыми зелёными глазами прямо в его с несвойственным ей холодом.       Мужчина уже собирается открыть рот, чтобы в очередной раз переступить через себя и сказать хоть, блять, что-то на её всплеск эмоций, но Эмили внезапно перебивает его порыв хриплым шёпотом:       — Я убью их. Убью их всех.       Она спешно огибает лейтенанта и уходит с террасы, моментально скрываясь в своей комнате в попытке закрыться в своём непробиваемом коконе и ждать, когда всё пройдёт само по себе.       Райли срывает с себя балаклаву и сжимает пальцами тонкую ткань, от которой до сих пор несёт дымом от пожара.       Нервозно проводит ладонью по растрёпанным светлым волосам и тихо матерится себе под нос, вытаскивая свободной рукой из кармана помятую пачку сигарет.       Охуенно поговорили.

***

      Новак ожидаемо не спит всю ночь.       Как только она закрывает глаза, видит эти чёртовы ракеты, которые разносят здание практически моментально, буквально за секунду, а воспалённое произошедшим сознание дорисовывает слишком реалистичные картинки того, что ощущали люди, запертые в огненной ловушке.       Что ощущал Ник, когда медленно…       Блять.       Не думай.       Эмили тянется к телефону, который лежит на тумбочке.       Семь утра.       Девушка слышит, что мужчины уже проснулись: слышит, как на кухне приглушённо кипит чайник и как стучит друг о друга посуда, а через небольшую щель под дверью в комнату залетает манящий аромат свежезаваренного кофе.       На автомате она встаёт с кровати и одевается в лёгкую футболку, куртку и джинсы, прекрасно зная, что не замёрзнет: двигаться предстояло много.       Новак подхватывает собранный ночью в попытке отвлечь себя рюкзак с экипировкой и автомат в тканевом чехле, а затем уверенно выходит из своей комнаты.       Скинув свои вещи возле входной двери, Эмили идёт на небольшую кухню, совмещённую со столовой, откуда доносятся тихие голоса Гоуста и Соупа.       — Доброе утро. — Она садится на стул на противоположной стороне от Райли и смотрит на сержанта, который стоит возле газовой плиты.       — Доброе. — Джонни тянется за ещё одной кружкой и кивает на чайник. — Кофе будешь?       — Да, пожалуйста.       Новак переводит взгляд на лейтенанта.       Тот, как всегда, пристально смотрит на неё своими идиотскими карими глазами, в очередной раз пытаясь пробиться прямо к ней в душу и перерыть там всё вверх дном, вытянув наружу всё, что она так крепко держит внутри.       И именно сегодня это начинает раздражать девушку, потому что она пиздец как не в настроении для его тупых попыток покопаться в её эмоциях.       — Сказать что-то хочешь? — грубо спрашивает она и скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку стула.       — Нет, — таким же грубым тоном отвечает Райли и кладёт предплечья на стол, наклоняясь ближе к ней. — Ты?       — Нет.       — Отлично.       Эмили, продолжая упрямо смотреть Гоусту в глаза, замечает боковым зрением, как Соуп поворачивается к ним лицом и подходит к девушке.       Сержант ставит перед ней кружку с бьющим ароматным паром напитком и переводит взгляд с Райли на Новак, качая головой.       — Заткнитесь оба, ради всего святого. А ты… — Джонни смотрит на Эмили с ненужным ей намёком на сожаление, — ты вообще спала?       Эмили, наконец разрывая неприятный зрительный контакт с лейтенантом, поворачивает голову в сторону и смотрит на своё отражение в стекле винного шкафа.       Опухшие нездоровой краснотой веки от литров пролитых слёз, фиолетовые круги под глазами из-за недостатка сна, мёртвенно бледное лицо, отсвечивающее неестественной серостью.       Говняней некуда.       Она трёт пальцами глаза и на секунду сжимает переносицу, будто это поможет вернуть ей здоровый вид.       — Нет, — отвечает девушка на выдохе.       Джонни неодобрительно качает головой:       — Оно и видно. Пей.       Эмили кивает и заполняет желудок кофе, чувствуя приятное тепло и прилив бодрости, который ей охуеть как нужен.       Найт.       Убить сраного Найта.       Голыми руками, если потребуется.       Но убить.       Убить, убить, убить.       Новак резко встаёт со стула и ставит пустую кружку в раковину.       — Может, раньше начнём? — нетерпеливо спрашивает она и упирается поясницей в столешницу, переводя взгляд с сержанта на лейтенанта.       Райли кивает и поднимается со своего места, молча следуя к выходу, и Джонни тут же следует его примеру.       Эмили присоединяется к ним в коридоре, впрыгивая в кроссовки.       Она закидывает на спину свой тяжёлый рюкзак, подхватывает М4 и уже тянется к дверной ручке, когда Гоуст впихивает ей в руки ключи от машины.       — Поведёшь, — коротко говорит мужчина.       — Почему я? — Новак непонимающе поднимает бровь.       — Потому что я так сказал. — Райли открывает дверь и выходит наружу, практически задевая Эмили плечом.       Девушка переглядывается с МакТавишем, который равнодушно пожимает плечами и выходит вслед за лейтенантом.       Привык к приколам Райли и не воспринимает их так остро, как Новак, которая до сих пор не может понять, что за непонятная хуйня происходит в голове у мужчины.       Когда Эмили и Джонни спускаются вниз, Райли уже сидит в машине на пассажирском сиденье спереди: он смотрит на них и отрывисто кивает, своим суперсерьёзным взглядом показывая, чтобы они шевелились.       Будет весело.       Несомненно.       Девушка вставляет ключ в зажигание с тихим щелчком, а Гоуст тянется к приборной панели и включает радио, заполняя салон бодрой, блевотной музыкой.       Это кантри?       — Выключи. — Сержант выруливает с парковочного места, выезжая на полупустую субботнюю дорогу.       — Нет.       — Выключи, раздражает, — повторяет она, начиная постепенно вскипать, подобно сраному вулкану, вышедшему из многовековой спячки.       — Я сказал — нет, — уже грубее говорит Райли, делая свой и так охуеть какой низкий голос ещё ниже.       Новак фыркает.       Отрывисто кладёт локоть на выступ у окна, стараясь создать между ней и лейтенантом больше расстояния в замкнутом пространстве.       Кусок идиота.       — Пиздец, как ты меня бесишь, — не выдерживает она, когда держать свой рот закрытым кажется непосильной задачей.       Райли медленно поворачивает голову в её сторону, и она чувствует, как её щёку жжёт от его пылающего злостью взгляда.       — Что ты сказала? — угрожающий полушёпот срывается с его губ.       — Что слышал.       — Ой, блять, началось. — Новак не видит лица Соупа, но буквально чувствует, как тот закатывает глаза. — Вы ведёте себя как престарелая женатая пара, знаете?       — Заткнись, Джонни. — Гоуст смотрит своими почерневшими глазами в зеркало заднего вида на сержанта, и тот поднимает обе руки вверх, фальшиво сдаваясь.       Эмили тяжело вздыхает.       Вдавливает педаль газа в пол, когда они выезжают на оживлённое шоссе, и смотрит на телефон с навигатором.       Путь в два часа.       Охуенно.       Но всё складывается не так уж плохо.       Райли сидит молча и не прерываясь смотрит на дорогу, лишь иногда переставая притворяться грёбаной статуей, когда желание курить перебарывает.       Соупа тем временем усыпляют монотонные серые пейзажи за окном, и он сдаётся, проваливаясь в глубокий сон.       Перед Троубриджем Гоуст командует съехать на узкую дорогу, ведущую вглубь леса, и Новак слушается, с трудом стараясь удержать массивную тачку в колее на скользящей от снега и слякоти земле.       Заворачивая в очередной крутой поворот, Эмили сквозь голые деревья видит проблеск светлого поместья Найта.       Сюрприз, ублюдок.       Тебе он понравится.       — Здесь остановись, — снова командует лейтенант и, не глядя, перекидывает руку назад и с силой стучит ладонью по колену МакТавиша.       Тот резко вздрагивает и открывает глаза, пытаясь прийти в себя.       Новак тихо усмехается, когда смотрит в зеркало заднего вида и замечает, что на щеке у мужчины отпечатался след от его ладони.       Миленько.       Эмили глушит мотор.       Сто сорок первые выпрыгивают из машины и становятся полукругом возле открытого багажника.       Пока Новак и Соуп натягивают на себя разгрузки и проверяют оружие, Гоуст открывает ноутбук, на экране которого появляется детализированная карта дома и прилегающей к нему территории.       — Четыре вышки. Снайперы. — Он быстро показывает на нужные точки. — Они на мне. Потом будем пробираться внутрь, но с этим могут быть проблемы. Найт не ждёт нас, но его поместье само по себе защищено лучше, чем чёртов Пентагон. Думаю, придётся перекинуть тебя на другую сторону через забор, чтобы ты отключила систему безопасности.       Райли не смотрит на Эмили, но она всё равно кивает.       Ей, в принципе, не привыкать быть живым метательным снарядом.       Прелести небольшого роста и веса.       — Пост охраны. — Лейтенант приближает картинку. — Там должно быть двое работников, судя по данным, которые получила Кейт. Ликвидируй. Без лишнего шума. Потом войдёшь в систему и откроешь путь вперёд.       — Окей.       Новак уже держит в руках оружие, крепко сжимая замёрзшими пальцами холодную сталь, и буквально подпрыгивает на месте от нетерпения начать.       Видеть поместье Найта и понимать, что он сидит где-то там, прячась, как трусливая крыса, за толстыми стенами в окружении охраны, невозможно.       Голова тут же заполняется привычными мыслями, прожигающими её мозг своей навязчивостью.       Грядущая месть.       Девушка всеми фибрами души чувствует облегчение, которое она испытает, когда собственнолично вгонит пулю ублюдку в тело и будет смотреть, как тот медленно умирает.       Скорее, скорее, скорее.       — Дом огромный. Найти Найта будет проблематично. Зайдём через парадный вход — действовать скрытно не вижу смысла.       Новак и МакТавиш синхронно кивают.       — Хорошо. — Лейтенант с лёгкостью достаёт из багажника свою тяжёлую снайперскую винтовку. — Начинаем.       Сто сорок первые пробираются сквозь сухие ветки деревьев и осторожно ступают по покрытой скользкой коркой льда земле до тех пор, пока здание не оказывается перед ними как на открытой ладони.       Новак поднимает брови: это не поместье, а грёбаный Виндзорский дворец, только круче и современней.       Когда она перестанет удивляться тому, что плохие парни буквально срут деньгами?       Никогда?       Ласвелл не соврала: политик очень боялся за свою жалкую жизнь.       Закрытая трёхметровым толстым забором территория, вышки со снайперами — девушка видит мелкие фигуры облачённых в чёрное мужчин, внимательно осматривающих периметр на наличие непрошеных гостей.       Всего два этажа, но, чёрт возьми, складывалось ощущение, что потолки внутри были по шесть или семь метров.       Гоуст ставит винтовку на землю, ловко расставляя сошки чёткими и резкими движениями.       Ложится на живот и смотрит в прицел.       Дыхание спокойное.       Тело — ебучая статуя, будто выбитая из твёрдого камня.       Не пялься на его задницу, Новак.       Эмили и Джонни садятся рядом с ним на карточки и смотрят в бинокль. Каждый отслеживает своих охранников в ожидании, когда Райли начнёт чистку.       Четыре выстрела, заглушённые глушителем, — четыре трупа.       Сержант тихо фыркает, убирая бинокль от лица.       Выёбывается.       Лейтенант, довольными глазами наблюдая за проделанной работой, поднимается на ноги.       Собирает винтовку обратно и резко закидывает за спину.       Меняет её на лёгкий автомат и безмолвным кивком показывает, что они могут двигаться дальше.       Сто сорок первые мелкими перебежками двигаются к забору, стараясь не засветиться на камерах наблюдения.       Райли принимает решение придерживаться первоначального плана и перекинуть Эмили через забор, потому что это решение — самое лучшее.       У главных ворот натыкано столько вооружённой охраны, что если они пойдут напролом — наделают шума раньше, чем требует ситуация.       Они обходят поместье по периметру и останавливаются рядом с дверью, на которой красными буквами вычерчена надпись: «Для персонала».       Совсем рядом — очередной пост людей Найта.       То, что нужно.       Гоуст на всякий случай тихо дёргает металлическую ручку несколько раз и шепчет что-то нечленораздельное себе под нос, когда убеждается, что дверь заперта.       Новак и МакТавиш тем временем смотрят на охуеть какую высокую стену, которая издалека казалась ниже.       Намного ниже.       Соуп протяжно свистит, задирая подбородок:       — Уверен, что Эм долетит, Саймон?       — Да, — говорит Райли хрипло и подходит к ним ближе.       Мужчина опускается на одно колено, выставляет вперёд ладони в тактических перчатках и складывает их в крепкий замок.       — Давай.       — Пиздец, — шепчет Новак и отходит на пару метров назад, пытаясь дать себе место для разгона.       Продолжая недоверчиво смотреть на высоченный забор, она закидывает оружие за спину и делает глубокий вдох, морально настраиваясь.       Да в жопу.       Девушка резко срывается с места и бежит вперёд, приземляясь ступнёй прямо в руки Гоуста.       Рывок — и она уже подлетает вверх, совершенно не успев понять, что произошло.       Чёртов Райли настолько сильный, что она может поклясться, что этот придурок без проблем мог бы запустить её в космос, если бы у него появилось такое желание.       А Соуп переживал.       Девушка цепко хватается пальцами за край каменной кладки и с лёгкостью подтягивает себя, перекидывая сначала одну ногу на другую сторону, а затем и вторую.       На секунду задерживается, оглядывая огромную территорию.       Тихо.       Новак бесшумно спрыгивает на землю и сразу же достаёт из набедренной кобуры глок с глушителем, мягко перекидывая его в ведущую руку.       Эмили уже подходит к посту, проскакивая мимо камер и пробираясь через заснеженные декоративные кусты, обрезанные в странные формы.       Небольшая постройка из белого камня, за дверью которой она слышит приглушённые мужские голоса.       Медленно, стараясь не издавать и звука, она тянет ручку вниз, приоткрывая металлическую дверь.       Первым в проём Эмили просовывает длинный пистолет, и, когда она понимает, что два абсолютных болвана, которые расслабленно сидят там и делают свою работу — хуёво, кстати говоря — не слышат её появления, сержант беззвучно заходит внутрь.       Наводит глок на свои цели, вжимая палец в курок.       Когда первый падает замертво вперёд, шумно ударяясь головой о компьютерный стол, у второго даже нет шансов среагировать и схватить автомат.       Новак выпускает пулю прямо ему в затылок.       Боже, храни глушитель.       — На месте. Открываю.       — Принято, — тут же отвечает Райли в гарнитуру.       Эмили подходит к компьютеру и роется в системе, стараясь не обращать внимания на истекающего кровью мёртвого мужчину рядом.       Наконец, она находит то, что нужно.       Минус система наблюдения.       Минус охранная система.       Новак спешно выходит из помещения и сразу же ловит взглядом Соупа и Гоуста, которые заходят на территорию, осторожно двигаясь вдоль стены ближе к ней.       В запасе есть минут пять прежде, чем охрана на других натыканных по всей территории постах починит всё, что вырубила сержант.       И этого времени вполне достаточно, чтобы пробраться ближе к главному входу и начать вечеринку, на которой сто сорок первые будут главными гостями.       Почётными.       Спустя две минуты первоклассного стелса команда оказывается у главного входа.       Все трое переглядываются между собой, безмолвно спрашивая друг друга о готовности усиленно поработать и выполнить задание без эксцессов.       На лице Джонни появляется его фирменная улыбка:       — Ну что, погнали?       Эмили, как лейтенант, кивает, параллельно меняя пистолет на М4.       Найт.       Найти Найта.       Убить Найта.       Словно сраная мантра, которая всё громче и громче неистово орёт в её голове, перекрывая все здравые мысли, и опасно смешивается с привычным перед замесом адреналином.       Райли открывает дверь.       Первые два очка ожидаемо достаются лейтенанту: трупы мужчин падают с глухими хлопками на пол, и белый мрамор под ними окрашивается в густой бордовый цвет, разливаясь чернильными лужами под неподвижными телами.       Всё поместье мгновенно замирает на несколько секунд, и время, кажется, останавливается.       Единственные звуки, разбавляющие вязкую тишину, — ровное дыхание сто сорок первых и тихое шуршание их одежды.       Ненадолго.       Приближающийся топот ног по каменному полу со всех сторон гулким эхом разносится по всему поместью, рокот раций, перебивающие друг друга в нарастающей панике голоса.       — Вы — туда. — Райли кивает направо в сторону длинного коридора. — Там лестница на второй этаж. Я пойду по другой. Встретимся там.       МакТавиш и Новак отрывисто кивают и тут же двигаются в нужном направлении.       Кровь у девушки бурлит адским пламенем.       Сердце колотится в груди, отдавая шумом в барабанные перепонки, когда она начинает понимать, насколько они… она близка к тому, чтобы закрыть зияющую болью дыру внутри груди.       Единственное, что волнует Эмили, — автомат, который она с силой вжимает себе в плечо, возвращая себя к реальности от безумных мыслей, и ублюдок, который сидит и трясётся от страха, словно ребёнок, где-то в глубине своей «неприступной» крепости и буквально чувствует задницей, что его время подходит к концу.       Сержанты идут по длинному пустому коридору, стены которого украшены каким-то невменяемым количеством дорогущих картин в вычурных золотых рамах, а мраморный пол уставлен выбеленными статуями в человеческий рост на пьедесталах.       Мерзость.       Сто сорок первые почти доходят до конца и уже видят широкую лестницу наверх, когда с двух сторон на них начинают выходить охранники, двигаясь плотной вооружённой толпой.       Оба сразу же начинают отстреливаться, уклоняясь от летящих в них с разных сторон и направлений пуль, и укрываются за статуями по разные друг от друга стороны.       Мелкие куски камня хаотично разлетаются вокруг них, с треском отскакивая от пола и стен, а от драгоценных картин не остаётся и следа, когда полотна рвутся десятками рваных дыр, разрушая целостность педантично нарисованных сценариев.       От этого зрелища Новак испытывает какое-то пьянящее чувство восторга.       Когда Джонни становится на колено и высовывается из укрытия, начиная отстреливать охрану более метко, Эмили следует его примеру.       Ряды мужчин стремительно редеют на глазах, пока сержанты упрямо продолжают выкашивать их одного за другим.       — Смени… — начинает Соуп, пытаясь перекричать шум вокруг.       — Я знаю, знаю. — Девушка снова ныряет за пьедестал статуи и торопливо меняет магазин на своей М4, постоянно дёргаясь в сторону своей стрелковой позиции.       И совершает ошибку, когда её собственное плечо слегка показывается из-за массивного камня.       Вовремя, блять.       Плечо пронзает резкой болью.       Новак слегка вздрагивает и до хруста сжимает челюсть, чувствуя, как в сгибе локтя под курткой скапливается горячая кровь.       Хера с два её это остановит.       Она с хлопком вставляет новый магазин и становится в позицию на колено, помогая Соупу закончить с тремя оставшимися охранниками.       Мгновение — и в коридоре снова повисает мёртвая тишина.       В прямом смысле, потому что предсмертные хрипы недобитых мужчин начинают спадать на нет, оставляя вместо себя лишь сбитые вдохи и выдохи Джонни и Эмили.       Справились отлично.       Новак быстро поднимается на ноги.       Смотрит вниз на порванную куртку и делает дырку пальцем немного больше, чтобы рассмотреть рану.       Пуля прошла по касательной, рассекая толстую кожу и плечевые мышцы.       Неприятно.       Несмертельно.       И, если честно, ей действительно похер.       Найт, Найт, Найт.       — Задело? — Вот кому не похер.       Соуп подходит к ней ближе, не забыв перед этим контрольно проверить коридор на наличие врагов, и достаёт из разгрузки моток бинта.       — Немного. Ничего критичного. — Девушка внимательно смотрит, как Джонни обматывает её плечо бинтом и буквально дрожит от невыносимого желания идти дальше.       — Готово.       — Спасибо. Идём? — Не дождавшись ответа, Эмили быстро двигается вперёд, переступая через всё ещё тёплые трупы под ногами.       Сто сорок первые останавливаются возле лестницы, ведущей на второй этаж, и Джонни нажимает кнопку на рации:       — Поднимаемся на второй, лейтенант.       — Я уже там.       — Принято. — Сержант кивает Новак, которая мгновенно взлетает наверх, буквально перепрыгивая через две скользкие ступени.       Оказываясь там, Эмили не сбавляет темпа и мчится вперёд, глубоко втягивая носом воздух и краем уха улавливая шаги Джонни за спиной, который бесполезно пытается поспеть за ней.       Быстрее, быстрее, быстрее.       Когда девушка видит Гоуста, который стоит возле массивной деревянной двери, расслабленно прислонившись плечом к стене со скрещёнными на груди руками, она ускоряется ещё.       Сержант становится перед Райли и Новак и смотрит на вход в очередную комнату, срывая с губ нетерпеливое:       — Найт там?       — Новак, — мужчина говорит это таким ледяным тоном, что девушка тут же хмурится и переводит взгляд на него.       Лейтенант пялится своими потемневшими глазами на плотно обмотанный вокруг её руки бинт, который уже успел пропитаться алой кровью.       — Всё в порядке.       Райли отрывается от стены.       Делает размашистый шаг к Эмили и прежде, чем она успевает отступить, обхватывает её за предплечье и тянет к себе, намертво вжимая её грудь в свою.       Возвышается над ней как грёбаная грозовая туча, заставляя девушку чувствовать себя совсем маленькой под натиском его идиотской доминантной натуры.       Чёртовы… мурашки, блять.       — Не заставляй меня жалеть, что я не отстранил тебя от миссии, — шепчет он ей хриплым от злости голосом. — Потому что утром я хотел.       — Это была случайность. И пуля попала по касательной. Ничего серьёзного, — уверенно говорит девушка, уперевшись глазами в дырки на его маске с черепом.       Гоуст внимательно всматривается в её лицо и словно прогоняет в голове сказанное снова и снова, пытаясь понять, говорит ли она правду или в очередной раз врёт, нелепо пытаясь оправдать свою дикость и безрассудство, которые бесконтрольно прут у неё из всех щелей.       Новак реально кажется, что проходит сраная вечность, прежде чем он резко отпускает её руку и делает большой шаг назад, увеличивая между ними расстояние.       — Найт там, — вдруг говорит он более спокойно, меняя нежелательную тему разговора на более серьёзную. — Другие помещения я зачистил.       — Возьмём ублюдка, — уверенно говорит Соуп, который в очередной раз оказывается невольным свидетелем вотэтойвотхуйни между ней и лейтенантом, и становится возле двери.       Райли берётся за длинную золотую ручку и выставляет вверх три пальца, отсчитывая нужный момент.       Три.       Два.       Один.       Одного удара плечом Гоуста хватает, чтобы выбить тяжёлую дверь и практически сорвать её с петель.       Он первым влетает в помещение, направляя свой автомат вперёд, и тут же тупо замирает.       Эмили не может ждать и торопливо обходит его, чтобы увидеть… пустоту.       Лишь кабинет, такой же воняющий грязным богатством, как и всё остальное в доме, но ни намёка на Найта.       Райли идёт в смежное помещение, тихо открывая дверь, а Новак двигается к письменному столу из тёмного дерева, бесцельно листая какие-то папки с документами с хмурым лицом.       Неужели упустили?       МакТавиш же выходит на балкон и осторожно осматривается вокруг, сканируя территорию своим острым глазом.       Эмили слышит тяжёлый вздох и переводит взгляд на сержанта, когда тот разворачивается, чтобы вернуться обратно в кабинет, когда его голова задирается наверх.       — Tha mi a' . Вон этот клоун.       Райли тут же выходит из комнаты и, как и Новак, идёт к Джонни на просторный балкон.       Оба следят за взглядом сержанта и тут же натыкаются взглядом на удаляющуюся фигуру мужчины, изо всех сил пытающегося удержаться на покатой крыше.       Все трое переглядываются и действуют быстрее своих мыслей.       МакТавиш первый запрыгивает на узкую вертикальную лестницу, ведущую наверх.       Следом Новак, а после — Гоуст.       И как только лейтенант касается длинными пальцами стальной перекладины, из кабинета доносится шум торопливых шагов: остатки недобитых сто сорок первыми охранников, которые решили испытать свою удачу.       Зря.       Новак смотрит на Райли через плечо, и их взгляды на секунду пересекаются, когда он перекидывает из-за спины оружие и отрывисто кивает наверх, призывая Эмили двигаться вслед за Джонни.       Сержанты наконец оказываются на черепичной крыше, и девушка видит Найта, который на пределе своих возможностей пытается добраться до противоположного края здания в последней призрачной попытке спасти свою жизнь.       Соуп целится в него, замедляясь на ходу, и делает пару выстрелов, но промахивается, потому что ублюдок виляет из стороны в сторону, каким-то магическим образом удерживаясь на наклонной поверхности.       — Mac a ' ghobhainn , — недовольно шепчет МакТавиш.       Гонка продолжается.       Несмотря на то, что у Найта была охренеть какая фора, сто сорок первые натренированы в такому исходу событий — они быстрее, более ловкие и подбираются всё ближе к сраному политику.       Его небольшие и неловкие шаги выглядят до безумия комично.       Новак видит, что расстояние между ними неумолимо уменьшается, и она уже предвкушает момент, когда они расправятся с ним, когда она утолит свою невменяемую жажду отмщения и ей станет легче.       Но когда у них что-то шло гладко?       Девушка слышит звонкий выстрел и надрывный крик птиц, испуганных громким звуком посреди тихого леса.       Пуля с треском отскакивает от тёмной черепицы прямо рядом с ногой Джонни, и оба сержанта инстинктивно пригибаются от неожиданности.       Ступня Соупа соскальзывает вниз, и, несмотря на его судорожные попытки удержать себя в вертикальном положении, он теряет равновесие и стремительно катится вниз.       Остановиться невозможно.       Слишком скользко.       Сержант хватается за край кровли, намертво цепляясь за него длинными пальцами.       Эмили видит, насколько тяжело ему удержать свой вес из-за мокрого льда, который тонкой коркой покрывает отвес, и своего собственного веса с тяжеленной экипировкой.       Новак в панике смотрит на Найта.       Он так близко.       Протяни руку — и его рубашка окажется в сжатой ладони.       Прицелиться, выстрелить — и он мёртв.       И потратить время?       Джонни.       Райли слишком далеко.       Он только поднимается по узкой лестнице на крышу, расправившись с последними остатками охраны.       Не успеет помочь.       Никак.       Под болтающимися в воздухе ногами МакТавиша как минимум десять метров вниз, а там — твёрдый бетон с плиткой, которые не оставят ему ни единого шанса.       Сорвётся — переломает себе всё, что только можно.       Или…       Новак мгновенно перещёлкивает.       Она буквально матом орёт сама на себя в своей голове за секунды непростительной слабости, когда она допускает в своё затуманенное сознание мимолётную, опасную и противную мысль оставить Джонни висеть там и кинуться вслед за политиком.       Пиздец ты идиотка, Новак, о чём ты вообще, блять, думаешь?       — Соуп!       Девушка падает на задницу и скользит вниз, перекидывая оружие за спину одним резким движением.       Она упирается ногами в выступающий карниз и целенаправленно подаётся торсом вперёд, крепко хватая МакТавиша за ладонь ровно в тот момент, когда он практически разжимает задеревеневшие от холода пальцы.       Новак сжимает зубы, когда простреленное плечо пронзает разрядом боли, но она терпит, вцепившись в сержанта мёртвой хваткой.       Рядом с ней, буквально сантиметрах в десяти, шумно ударяется ещё одна пуля.       Чудом не попадает ни по ней, ни по Джонни.       Эмили вздрагивает и навскидку смотрит в сторону направления выстрела.       — Гоуст! Снайпер! — она пытается докричаться до лейтенанта хриплым от волнения голосом. — По ощущениям на десять.       Девушка не видит Райли, но слышит его шаги за своей спиной выше и знакомый треск его винтовки: не проходит и десяти секунд, как она слышит оглушительный выстрел.       — Вытащить его сможешь? — Низкий голос лейтенанта врывается ей в уши.       — Да, иди за Найтом.       Гоусту не надо говорить дважды.       Мужчина продолжает нагонять политика, когда Эмили возвращает своё внимание на Джонни.       Она перехватывает его ладонь второй рукой так сильно и крепко, как только может. Упирается ногами в каменный карниз до такой степени, что ей кажется, он вот-вот разломится на несколько частей.       Новак тянет сержанта вверх ровно до того момента, пока тот не оказывается в выгодном для себя положении, в котором он может взобраться на крышу сам.       И он забирается.       Облегчённый выдох срывается с её губ.       Оба откидываются на спину прямо на мокрую черепицу.       Тяжело дышат ртом, выбивая из своих ртов белые клубы горячего пара.       — Это было пиздецки близко, — низко шепчет Соуп.       — Ага. — Девушка поворачивает голову в его сторону и сталкивается с голубыми глазами. — Охуеть ты тяжёлый, знаешь?       Они смотрят друг на друга несколько секунд, прежде чем начать ржать, как сумасшедшие, насильно выгоняя из своих напряжённых тел эту опасную ситуацию.       МакТавиш первый поднимается на ноги и протягивает девушке руку, с лёгкостью поднимая её.       Эмили и Джонни быстро кивают друг другу, откидывая веселье на второй план, и мгновенно срываются с места, вскоре догоняя лейтенанта, который уже стоит на краю крыши.       Мужчина стоит на краю здания, снова спешно раскладывая винтовку.       Торопится, но движения всё равно профессиональные и слаженные, как и всегда.       — Где Найт? — Соуп смотрит на Гоуста, когда тот кивает вперёд.       Девушка следит за направлением взгляда лейтенанта и отчётливо видит мелкую фигуру политика, который уже успел выбежать за высокий забор и, хватаясь за последнюю возможность скрыться, направляется в сторону ветвистого леса.       Райли укладывается на живот.       Делает несколько коротких глубоких вздохов, концентрируясь.       Гулкий выстрел.       Эмили видит, как Найт мешком падает на землю.       Но спустя несколько секунд девушка с удивлением замечает, как он с непосильным трудом и усилием волочит свою нижнюю часть тела на руках, начиная снова ползти в безопасную, по его мнению, чащу.       Гоуст промахнулся?       — Ты не убил его. — Она смотрит вниз, прямо в карие глаза мужчины, когда тот убирает лицо от прицела.       — Знаю, — холодно говорит он, и ей кажется, что она видит, как тот поднимает бровь под своей маской. — Ты же сама хотела это сделать. Нет?       Новак медленно кивает.       Какая забота.       Добраться до Найта — не проблема.       Новак первая спускается по лестнице вниз.       Первая бежит через всю территорию поместья к воротам, через которые ублюдку удалось ускользнуть.       Первая видит прожжённый темно-бордовым след на остатках тонкого слоя снега, по которому она упрямо идёт к своей цели, как сраный мотылёк на свет.       Как она и думала — далеко Найту уйти не удаётся.       Силы на исходе, рана на задней части бедра несмертельна, но крови теряет он много.       Найт лежит на спине.       Его грудь тяжело вздымается вверх-вниз, чёрные волосы мокрыми прядями падают на глаза, а лужа под его ногой становится всё больше и больше с каждой секундой.       Выглядит убого.       Когда Найт видит Новак, которая медленно, словно хищник, охотящийся за лакомой добычей, приближается к нему, он приподнимается на локтях и бесполезно пытается отползти от неё подальше.       Упрямый.       Эмили становится у его ног.       Нависает над мужчиной и реально наслаждается жалким видом перед ней, смакуя каждое испуганное движение в его лице.       Его взгляд — смесь животного ужаса и искренней мольбы.       Неизбежное.       Девушка достаёт из кобуры пистолет — нарочито нерасторопно, чтобы он видел, чтобы он прочувствовал.       Направляет дуло прямо ему в лоб.       — Пожа…       Найт не успевает договорить.       Сержант без заминки нажимает на триггер.       Звук выстрела разносится вокруг на сотни метров, и Новак смотрит вниз на мужчину.       Его голова неестественно запрокинута назад, а глаза всё ещё открыты и замертво смотрят в низкое серое небо.       Пистолет медленно опускается к её бедру.       Выдох.       Эмили настырно ждёт, ждёт, ждёт, когда она почувствует хоть что-то.       Облегчение?       Чувство вселенской справедливости?       Хоть что-то, что выкинет эту ноющую боль и злость, которыми пропитана каждая мельчайшая молекула её тела.       Где всё это?       Блять.       — Пойдём, Эм. — Её поток мыслей перебивает тихий голос Соупа за спиной и его крепкая рука на её дрожащем плече. — Пора домой.