Песок времени рассыпали ладони

•••

Ноэль встрепенулся, он почувствовал их. Почувствовал бы раньше, если бы не ходил в другое крыло уточнять, почему на некоторых обследованиях пациента аппаратура стала неоднократно сбоить. Несколько вампиров посетили его больницу, но пришли не к нему. Он был главой отделения, но определенно считал своей всю территорию больницы. Ноэль ощутил их, когда ему пожаловалась администратор, расстроенно взмахивая руками — все карты пациентов и другие бумаги приемной разлетелись из небрежно вывернутых ящиков. Он разозлился, увидев выбитый замок на собственной двери и ту же картину внутри кабинета. С вампирской скоростью вернуть все на места труда не составило, как и узнать, что так заинтересовало нарушителей. Встревожился, понимая, что среди бумаг отсутствует вся документация на Беллами Блэка, с результатами обследования и сканированиями. Он держал ее на столе, планируя переделать некоторые сомнительные результаты, которые были засвечены: из-за этих сбоев он отсутствовал, когда его соплеменники нарушили негласные границы приличий. Больше из его кабинета ничего не пропало, поэтому он направился к палате Беллами, этого худого ершистого паренька, которого Виктор отчего-то принимал за девушку. Усмешка скользнула по губам вампира. Как же… знакомы они! Его сын ответил уклончиво, и Ноэль решил не влиять на его прискорбную неосведомленность, не желая вмешиваться в чужие дела — пусть Виктóр сам разберется, что его интересует или тревожит в этом занятном хрупком мальчике. А сам Ноэль с удовольствием за этим понаблюдает: его сыну определенно стоило отвлечься — времени с его отъезда из Нидерландов прошло достаточно, но пока Амстердам с его бедами и разочарованиями никак не хотел оставлять Виктора в покое. Ноэль быстрым шагом направлялся в палате Беллами и заволновался сильнее, найдя ее пустой и безликой. Часть тревоги сняла дежурный врач, сообщив что беспокойный подопечный ушел сам более часа назад. Он тут же набрал Виктора, вспомнив, что тот обосновался в той же академии, о которой упоминалось и в документах мальчика. А значит, Виктор как раз мог присмотреть за ним и не дать в обиду их диким невоспитанным сородичам. Право слово, с такой бестактностью Ноэль не встречался десятилетиями. Конечно, в кампусе Виктор не жил, но мог быть на территории академии и оказаться рядом с Беллами еще до приезда пришлых вампиров. Их намерения были ясны — вряд ли те разгромили его кабинет, рискуя нарваться на неприятности с себе подобным, чтобы просто поговорить с тем, кого они так искали, а значит, мальчику грозили серьезные неприятности. Ноэль не знал, где пересеклись их дороги, но не хотел узнать, что человек, привлекший внимание Виктора, бездарно скончается, едва выйдя за порог его больницы. Вик ответил быстро, мгновенно посерьезнев: было похоже, что Ноэль беспокоит его не ради легкой беседы. Он изменил свои планы, и направился в сторону кампуса. Ноэль услышал, как хлопнула дверь, взвизгнули шины при развороте машины на мокром асфальте и сухое краткое: «Еду» прежде, чем тот оборвал звонок. Беспокойство за сына перекрывало тревогу, или скорее сожаление о возможной гибели юной души, ведь Вик, опоздав на секунды, стал бы винить себя впоследствии годы, если уже успел прикипеть к этому красивому и изящному юноше. Ноэль просто понадеялся, что все сложится удачно. Жаль, он рассчитывал на легкий необременительный интерес, способный взбодрить его сына и отвлечь от тягостных настроений без неприятной заварушки с местными вампирскими кланами — этого хватило еще в Европе. Мужчина мог только надеяться, что новый ворох проблем не утянет его сына в те же дебри с тем же плачевным результатом. Люди в вампирских разборках, как правило, — и это было очевидно, — не выживали.

•••

Гарри вышел из больницы, едва солнце начало клониться к закату. Накрапывал легкий дождь, и парень натянул капюшон поглубже, замотавшись шарфом по самый нос. До кампуса он добрался на удивление быстро, а вот там снова столкнулся с Мией. Она вернулась из редакции и даже немного поругала его за слишком быструю и своевольную выписку, поэтому решила проводить его до комнаты. Он открыл стеклянные двери в корпус, пропуская девушку вперед. Мельком пробежался взглядом по лесу, видневшемуся вдали. Тот, темный и необъятный, раскинулся до самого горизонта, скрывая часть озера и беспорядочно наползая на потускневшие осенние холмы. Ветер с силой качал голые ветви, и они еле слышно скрипели. В хмуром дождевом небе тонкие нити молний прорезали сизые тучи, воздух пах свежестью и озоном. Осенние пейзажи давали отдых глазам какой-то сонной безмятежностью и усиливали необъяснимую тоску по несбывшемуся, но думать об этом снова и всерьез парню не хотелось: он слишком устал сожалеть о прошлом и чувствовать груз застарелой вины. Гарри вздохнул полной грудью, пытаясь сбросить привычное напряжение. Сад был пуст и темен, в такое время здесь не было ни души. Они успели подготовить территорию к зиме, — и стоило основной сезонной работе в академии закончиться, как Хэнк снова уехал на неделю в отпуск к давним армейским приятелям. Студенческие общежития находились на другом краю кампуса — поэтому беспокойные компании их здесь не тревожили. Внезапно его окружили тени. Он даже не сразу осознал присутствие посторонних. Вампиры молчаливыми силуэтами материализовались в нескольких шагах от него. Гарри остро чувствовал за спиной присутствие Мии, ее прерывистый удивленный вздох послужил толчком к действию: он резко толкнул девушку вглубь длинного коридора, убирая с линии атаки, сам рыбкой нырнул с крыльца в другую сторону, вскидывая руки и поражая противников серией обездвиживающих проклятий. Двое упали, а третьего удалось лишь слегка зацепить, он оказался слишком шустрым. Откатиться и разорвать дистанцию с остальными Гарри не успел: нападающих было больше. Его потянуло вверх, а руку и шею обожгло острой пульсирующей болью, в ноздри ударил медный запах собственной крови, а желудок скрутило от отвращения и тошноты. Тело выгнулось дугой, затылок впечатался в подбородок одного из схвативших его вампиров, заставив клацнуть зубами. Гарри втянул воздух сквозь сжатые челюсти и дернулся, пытаясь вырваться, но его держали крепко, присосавшись к ране и шумно дыша над головой. Больше неосознанно и на взвинтившемся адреналине схватки он отбросил вампиров от себя всплеском сырой магии. Кроме страха в нем клокотала дикая злость. Как. Они. Посмели! Вампиров снесло волной такой силы, что они отлетели в темноту пустого сада. Раздался вскрик: один из них повис тряпичной куклой, хрипя и дергаясь, когда острая толстая ветка обломанным краем проткнула его насквозь, выходя между ребер. Сняться сам бедолага не мог. Глухой стук и скрежет заставил Гарри обернуться, откидываясь спиной на стену корпуса — Мия стояла над поверженным вампиром, сжимая в руках кусок погнутой трубы и улыбаясь слегка ошалелой, но явно торжествующей улыбкой. Противником оказался тот, кого заклинание задело по касательной, ненадолго обездвижив часть тела. Умница, не растерялась. «Хорошо, что Хэнк забыл убрать трубы из коридора», — только успел подумать Гарри, выдыхая, когда увидел, что Мию схватил за шею вампир и приподнял ее в воздухе, заставляя дергаться в его хватке хрупкой бабочкой — одного из нападавших они, к сожалению, не заметили. — Отпусти ее, — хрипло приказал Гарри, собираясь с силами и оценивая новый расклад. Горло его не слушалось, и звуки выходили совсем хриплыми. В сумерках лицо под капюшоном не было видно, свет фонарей падал, едва очерчивая клыки и край издевательской и очень довольной улыбки на тонких губах. Тихий смешок нарушил тишину. Вампиру угрозы от истекающего кровью человека показались крайне забавными. — Я не трону тебя, если ты не тронешь ее, — фраза далась Гарри с трудом, шея немела, как и плечо — вампир, его укусивший, аккуратным не был. Тот медленно покачал головой, наблюдая за поверженным и обессиленным парнем. Ткань плаща колыхнулась, и Мия захрипела. Вампир держал крепко, но задохнуться не позволял, наблюдая за ее трепыханиями. И в этот момент угрожающий им противник был до боли похож на Пожирателей, только маски резной не хватало над высокомерной мордой с печатью мнимого превосходства. Гарри вспыхнул гневом: щелчок пальцами, поворот запястья — и быстрая невербальная Импедимента сбила клыкастого с ног, а Петрификус закончил сопротивление. Вампир замер в траве, обездвиженный как и остальные. Тишину нарушила упавшая на влажную землю Мия, пытаясь откашляться под хрипы висящего на дереве вампира. Гарри сидел, обессиленно привалившись к стене. Мысли в голове бродили самые мрачные. Он чувствовал какую-то бессмысленную апатию. Это нападение, неожиданно глупое, внезапное и непредвиденное, вернуло его в те безнадежные времена, когда он был дичью, и за ним охотились все: и некоторые вампиры, присягнувшие Волдеморту, и Фенрир со своей стаей, и приспешники Темного лорда, и Министерство, а предать мог любой из встреченных ими волшебников. Вспомнился Ксенофилиус, которому собственная дочь была дороже десятка чужих детей. Это было логично, но его предательство горчило на губах и отдавалось неприятной дрожью до сих пор. Опасность и предательство тогда поджидали его со всех сторон, и с того времени, оказывается, мало что изменилось. Гарри давно понял, что не было ничего примечательного и судьбоносного в его пути. Голый расчет изящной шахматной партии блестящего гроссмейстера. Его отец. Обезумел ли он от создания крестражей, или толчком к сумасшествию стали махинации директора? Маменька жаждала его крови не меньше. Ее догнало фамильное безумие Блэков или, возможно, его пропажа? Как он оказался у Поттеров, заменив их ребенка? Его жизнь — чудо, или часть заготовленного плана? Кто умер там, в Годриковой лощине, вместо них и за него? Сириус его украл, что ли? Волдеморт, уже не Том Гонт, стремился убить его, не зная об их родстве. Вышло наоборот: сын убил одержимого отца. Технически этому поспособствовала палочка Волдеморта, но кому нужны детали? Получилась история, достойная мифов: финита ля трагедия. Гарри никак не мог избавиться от непомерного груза вины и пустых сожалений. Магия ведь тоже такого не прощает, иначе бы не ломали его откаты, не корежило магией тело. Забыть не выйдет, даже заметая муки совести и боль под коврик фальшивого оптимизма. Судьба раз за разом показывает, что его рождение — ошибка. Сбой системы. Иначе не стремились бы его уничтожить любые встреченные им существа. Вампиры — угроза извне, магия — кара, жгущая изнутри. Кто бы знал, как надоели эти чертовы браслеты, эти поездки на выплеск волшебства, которое органически не желало находиться в его теле и работать как положено, а не на всплеске эмоций или мелких желаний. Может, надо было позволить себя загрызть? Точнее выпить. Грызут-то оборотни, Люпин, например, друг его «выдуманного» отца. Не будь его, не страдали бы все, кто даже случайно шел с ним по одной дороге. Джинни в Тайной комнате, Квиррелл, сожженный его руками, жалкий предатель Хвост, невинный и такой красивый Седрик, полный планов на счастливую жизнь, Чжоу, которая искренне по нему убивалась, Гермиона из-за него лишилась собственной семьи, а Дин Томас и Полумна просидели в подвалах Малфой-менора за то, что были с ним знакомы. Рон был ранен в Министерстве, как и Невилл, и остальные, а ведь они пошли за ним тогда… Даже Дурсли, казалось, пострадали зря: обычные магглы, которые его не хотели из-за «ненормальности», и ведь он им оказался совсем чужим по крови, принеся разлад и беспокойство в их размеренную жизнь. «Кровная», блять, защита, по словам Дамблдора, на доме Дурслей от его якобы погибшей за него матери… Гарри заскрипел зубами, вспомнив беседу с добродушным директором под успокаивающий чаек с лимонными дольками. Кто же ему тогда привиделся призраками: в зеркале Еиналеж, на кладбище и перед самой смертью на поляне? Что за хитрая магия, артефакт что ли, иллюзия, наведенный морок на самое горячее желание сердца? Ведь его кровные родители тогда были еще живы, разве нет? Запутаться можно, или сдуреть от всего этого, о чем он не знал и подумать не мог. И принадлежит ли его разум сейчас полностью ему, или он давно потерялся в чужих наведенных желаниях. Что вообще в нем осталось от него самого: ни от героического образа, ни от ожиданий окружающих? Он ведь до сих пор по привычке чувствует вину за мнимую смерть крестного в Отделе Тайн. И Поттеры живы… И Люпин… хотя казалось, тот успел пасть в битве… Тонкс? Фред? Колин? Лаванда? Он видел достаточно мертвых тел в Большом зале после битвы. Это же не нормально, так горевать до сих пор, будто события произошли вчера? Отчего так тоскливо-то? Перед глазами стояли ненавидящие его лица Тома и Беллатрикс. Может, он встретился бы с ними в посмертии и смог бы поговорить? Интересно, смерть снимает наведенные живыми чары? Может, и правда, встретиться с ними там, за гранью. Узнать, наконец все, что мучит его виной и неопределенностью? Как оправдаться-то? А может, это им нужно оправдываться перед ним за испорченную судьбу? Хотя, как ни крути, виноват Дамблдор и его махинации. Те, кто его обманул, а он и рад был обманываться, раз повелся и не заметил за все время ни одной фальшивой ноты. Гарри тоскливо выдохнул, пытаясь обнять себя руками. Холодно как. К камню он до сих пор не прикоснулся, боясь посмотреть им в глаза. Интересно, они там уже здраво мыслят? Обвиняют ли его в собственной гибели? А он виноват — не поспоришь. Что проще — поверни камень — узнаешь, а руки холодеют и дрожат, стоит об этом подумать. Может, махом все закончить, и вот оно — новое приключение? Ааа, черт… Мерлин драный. Даже эти слова он подцепил от Дамблдора. От кого бы еще? Доверенный с детства наставник, умудренный опытом, не обремененный совестью. Мысли текли хаотично, цепляясь друг за друга, ускользали, едва оформившись, путались и растворялись, добавляя только тяжесть вины и сожалений, горечь навалилась на него вместе со слабостью тела, не позволяя вздохнуть… и сдохнуть тоже. Кажется, прошло не больше нескольких минут, а в голове в своей он успел накрепко заблудиться. Он так и сидел, смотря в одну точку, пока Мия обходила остальных связанных, проверяя наколдованные веревки. Гарри услышал глухой звук. Мия. Девушка размахнулась и засадила пинком по ребрам своему обидчику, который ее схватил, бурча себе под нос что-то сердитое. Гарри, не особо задумываясь, протянул руку и левитацией снял трепыхающегося до сих пор бедолагу, притянув его к крыльцу. Тот едва хрипел, уже не обращая внимание ни на кого из них. Новый Петрификус заставил его замолчать, обездвижив все тело вампира. Гарри встал и, шатаясь, подошел к клыкастому, разглядывая зияющую рану в груди. — Думаешь, помрет? — спросил он у Мии, едва повернув к ней голову. — Вампир же, — с сомнением произнесла она, идя к нему и шурша опавшей под ногами листвой. У самого Гарри оказалось две раны: на шее, в месте соединения с плечом, и ниже локтя, но второй разрез был аккуратнее, хоть и глубже. — Ему больно как любому другому, — Гарри зажал ладонью край сбившегося шарфа, прижимая его к ране на шее, — помрет, потом проблем не оберусь. Он тяжело вздохнул и поднял над дырой в груди вампира свое запястье с ровным длинным порезом, кровь из него тонкой струей потекла вниз, капая в провал между ребер. — Может, ее пить надо? — с сомнение сказала Мия, а потом нахмурилась, переведя взгляд на его руку, — мне не нравятся твои раны, Бель, с такой скоростью ты быстро истечешь кровью. — Все нормально, сейчас ими займемся, — успокоил ее Гарри, сам не зная, стоит ли себя лечить. Смерть маячила перед глазами, не вызывая отторжения. Ужасная усталость от всего происходящего вперемешку с депрессивными мыслями мешала что-то предпринимать в отношении себя. Хотелось лечь и отключиться прямо на этой влажной осенней земле, чтобы его больше никто не беспокоил. В голове теснились самые тошнотные чувства и глупые унылые мысли, а это говорило лишь о том, что у него полный упадок сил и истощение, тянущееся еще с больницы. Вот выспится, отойдет от всего этого безобразия, от собственной беспомощной апатии, и снова будет жить — трепыхаться, мучить и себя, и других. Гарри передвинул руку, и теперь кровь из сжатого кулака по совету Мии капала вампиру в застывший в крике рот. В свете далеких фонарей сверкнули незадвинутые вглубь клыки. «Пей, кровопийца, ее же ты хотел получить? Ну, получай. Мне не жалко». — Хватит, — не выдержала Мия, оттащив застывшего в каком-то ступоре парня к ступенькам у входа и усаживая на них, — теперь нужно позаботиться о тебе. И не спорь! Она размотала шарф с его шеи, который так и висел, надорванным краем с одной стороны, и стала осматривать рану. Оказалось, все выглядело страшнее, чем было на самом деле: вампиры не задели крупные артерии, довольствуясь малым или растягивая удовольствие. Две тени появились за ее спиной, и Гарри замер на вдохе, начиная слабо шевелить пальцами, чтобы укрыть их с Мией невидимым Протего от скинувших чары клыков. За ними мелькнул кто-то еще, вампиры повернулись к неизвестному оскаленными лицами, а потом вдруг замерли, прислушиваясь, и перекинув поверженных собратьев себе на плечи, растворились в глубине сада, не кинув ни единого взгляда на замерших людей. «Странно, — подумал Гарри, — и зачем они тогда приходили? Кровушки попить? Убить? И кто их так удачно прогнал в полной тишине? Вампиры тоже обладают способностью к ментальному принуждению?» Сейчас Гарри уже был едва ли в состоянии дать отпор. Может, стоило поискать про вампиров какие-то волшебные книги, раз они так плотно начали его здесь теснить. Азарт, скорее шок от внезапного нападения выходил из тела мелкой противной дрожью и ватными, тяжело висящими конечностями. Тотальное уныние и обреченность наваливались сильнее. Слишком разбитый, слишком уязвимый — он замерзал. И сражаться с новым действующим лицом он был не в силах. Щит слабо мерцал, истончаясь с каждой секундой, пока не рассыпался, едва видимый для магического взгляда. За Мией снова возник темный силует, и Гарри напрягся. Высокий темноволосый мужчина, очерченный светом фонарей, поднял обе ладони в успокаивающем жесте и присел рядом, наблюдая за ними. Гарри увидел знакомые черты лица. Виктор Ван Арт. Гарри, запрокинув голову, смотрел на созвездия на темном полотне неба, не замечая, как Мия, скинув белый хлопковый пиджачок, прижимает его к располосованной руке. Он снова стал наблюдателем в собственном теле: так все казалось проще. Ярко светился пояс Ориона, Гарри видел самую яркую Бетельгейзе и скользил взглядом к знакомой точке — Сириус. Он искал ее в небе Шотландии, а теперь она сама бросалась ему в глаза здесь. Никак не получалось забыться полностью, заморозить мысли и чувства, чтобы эти мелкие воспоминания не кидали его обратно в прошлое в самый неподходящий момент — то Поттеров вспомнит, то Альбуса, то Сириуса, то… родителей. Ни одной жизнеутверждающей картинки. Белла, злорадно рычащая ему в лицо с этим ее диким смехом, ее палочка, впивающаяся в скулу, Гермиона, кричащая жутко и на надрыве высоких нот, Том с его раскатистым и ненавидящим: «Гарри Поттер», Сириус с его: «Сохатик»… Образы из прошлого настойчиво толпились в его голове и влияли на жизнь даже больше, чем то, что происходило вокруг. Цеплялись хоть искаженными кадрами, острыми осколками, мелкими ничего не определяющими деталями. На другой чаше весов зависло смутной дымкой воспоминание о родителях, счастливых и молодых. Они радовались его рождению. В таких Беллу и Тома после всех злоключений последних лет верить становилось все труднее. Наверное, это воспоминание было единственным, подтверждающим его нужность и право на жизнь. Гарри усмехнулся: интересно, задавался ли этими странными вопросами хоть кто-то, кого он знал? Джинни? Гермиона? Рон? Тот же мальчик Поттеров? Или им не нужно было подтверждать собственную полезность и право быть, как с детства вменялось ему? — Ой, Виктор, как хорошо, что вы здесь оказались, — увидела девушка их случайного знакомого и тут же добавила, — дайте ваш галстук. Тот резким движением растянул узел, распутав в мгновение ока, отдал широкой лентой на открытой ладони. — Как хорошо, — обрадовалась Мия и прикрикнула на Гарри, — Бель, прижми локоть к боку и сильнее дави на рану! Еще сильнее! Гарри сокрушенно вздохнул, выполняя ее указания. Он снова забыл попросить ее не звать его этим куцым девчачьим именем. Кровь медленно сочилась сквозь пальцы и скомканную ткань в них, пока Мия, поправляла его ладонь и силу нажатия, пыталась наложить наспех давящую повязку и тихо ругалась на то, что подручные средства никак не позволяли сделать все грамотно и как полагается. Вампир застыл темным силуэтом рядом, не дыша. Гарри вспомнил, о чем они говорили с ним раньше. Да уж. Ван Арт просил в последнюю их встречу… что? Не истекать кровью, поберечь себя и не попадать в неприятности. Гарри старательно исполнил все наоборот, будто специально ставил галочи на листке под каждым пунктом. Сразу же, на следующий день. Ему бы стало неудобно, если бы не было так безразлично. — Я вызову скорую, — решил Виктор, но Гарри начал протестовать. От мыслей о больнице стало совсем тошно. Просто невыносимо. — Не надо! Я все равно не поеду, — замотал головой парень так решительно, как мог, вызвав сердитое шипение Мии от необдуманно резких движений. Слабость была сильная, и Гарри боялся отключиться и не иметь права голоса: стоит выпасть из реальности, как очнется в белой палате под надзором Ноэля. Краем глаза он заметил валяющийся в ногах Виктора рюкзак, который сбросил перед началом схватки. Точно, у него как минимум есть кроветворное, а если повезет, то и ранозаживляющее, или как минимум бодрящее, но последнее пить перед всеми не хотелось: слишком уж дивными были его эффекты для непосвященных. — В рюкзаке зеленый бокс, там лекарства, — протянул руку Гарри, и Мия тут же прикрикнула на него, заставляя снова прижать рану на шее. Виктор отщелкнул замок, доставая несколько непривычных ему флаконов. — Красное и то, зеленоватое, — буркнул Гарри, вспоминая по памяти, как выглядели нужные зелья. Кроветворное и остатки ранозаживляющего потекли по горлу едва ли не перемешиваясь, одно за другим, — Виктор быстро нашел нужное. Гарри скривился, вспоминая вкус давно забытых зелий. Их почти не осталось. — Здесь нет бинтов, — разочарованно произнесла Мия, вытряхивая из аптечки все, что там было. — Нужна нормальная аптечка! И повязка. — Я могу за ней съездить, но это неблизко, — Виктор был краток, сразу очертив суть. — У нас в комнате есть, я сейчас наберу Тришу, и она вынесет вам все на центральную аллею, — обратилась она к Ван Арту. — Девушка-азиатка с желтой коробкой. Мужчина кивнул и исчез, пока Мия одной рукой копалась в кармане, выуживая телефон, а другой с силой вдавливала свой скомканный белый пиджачок в распоротую клыками руку в том месте, откуда сочилась кровь. Галстук, затянутый по руке выше и выпитые им зелья уменьшили кровотечение, но порез оставался глубоким. Собственная рука Гарри на шее совсем онемела, но рана там была поверхностной, скорее несколько проколов и рваные края. Заметив, что он дрожит, Мия поискала в траве куртку и помогла накинуть сверху. А вот любимый просторный свитер был испорчен. Гарри привык не привязываться к вещам, обходясь малым. Все легко помещалось в рюкзак даже без чар, но редко, совсем редко ему что-то очень нравилось, и было грустно это терять. — Дави сильнее, — скомандовала она, заглядывая ему в глаза, — ты еще со мной, Бель? Ты меня слышишь? Не останавливается! Мия огорченно посмотрела на рану при свете вытащенного мобильника. Гарри не хотелось испытывать выдержку Ван Арта, сколько бы тот не жил — здесь было столько крови! Он махнул пальцами, и привычное ему заклинание очистки облаком опустилось на них, заставляя всю натекшую до сих пор кровь сначала побледнеть, а потом исчезнуть. Это напомнило ему, что еще он может сделать. И как он мог забыть? Совсем идиот! — Подожди, я… — вяло зашевелился Гарри, — … попробую. Он силился разглядеть, что у него с рукой, но Вулнера была заклинанием сложным, капризным и работало с палочкой, обычно для кого-то другого, а не на себе. Нужно было представлять, как именно срастаются мышцы, связки, как зарастает кожа и сплетаются нервы. Даже Эпискей применять к себе не рекомендовалось. Снейп имел целительское образование и знал, как правильно накладывать любые целительные чары. Гарри мог стянуть разрез только наугад, даже не представляя, как выглядит его рука изнутри. Но хуже ведь не станет? Нужно же кровь остановить и срастить порванные сосуды. «Вулнера Санентур, Вулнера…» — зашептал он, приглядываясь к руке, чары теплом обволокли всю поверхность, и поток крови медленно начал стихать, запачкав пиджак Мии снова, но уже не так сильно. — Получилось, — Мия догадалась снова подсветить своим телефоном. — Получилось, — кивнул Гарри, разглядывая в ярком свете фонарика мешанину всех оттенков алого, и прикрыл глаза. Следующими были чары, которые очистили и высушили одежду и окутали их теплым коконом. Недолговечные, но они дали тот небольшой комфорт, в котором они оба сейчас отчаянно нуждались. — Теперь ты не станешь утверждать, что вампиры ни на кого не нападают? — дрожащим голосом спросила Мия. — Не уверен. Я — прискорбное исключение, — сознался Гарри, упираясь затылком в столбик перил. — Я узнала, что после маскарада в больницу обратилось тридцать два человека, и все жаловались на головокружение, плохое самочувствие и у них диагностировали анемию разной степени тяжести. — Им и от кальянов хорошо не было бы, но все остались живы, чем не праздник? — хотел пожать плечами Гарри и застонал, забыв о ране на шее. — И тебя укусили! Дважды! — добавила Мия. — Я тоже жив, — Гарри не хотел говорить об этом больше, чем они обсудили, но Мия нервничала, сверкая блестящими глазами. Девушке непросто далась не только стычка с вампирами, большую часть которой она пропустила, но и его «лечение». Гарри смягчился. — Мия, со мной все будет в порядке, — он постарался говорить разборчиво, но зубы снова начинали стучать — чары слабели. Да как же достало это все… Гарри зажмурился, постучав затылком по мокрой древесине. Он снова был не в силах контролировать свою жизнь! Еще и Мию втянул. — Мия, ты зря ввязалась, — осторожно заметил он, но каждое слово давалось нелегко, — я бы справился, но ты могла пострадать. Не делай так больше. Мне будет очень плохо, если с тобой что-то случится. — Ты тоже мог погибнуть, Бель, — Мия закусила губу, — нужно что-то делать! На тебя уже напали. Я могу написать статью, без конкретных деталей, но вдруг это поможет их… приструнить? — И кого же… — Гарри был расстроен ее предложением, — кого ты решила подвести под петлю? Себя? Они этого так не оставят. — Ну не тебя же? Ты и без меня уже справился, — воскликнула Мия. — Кого-то абстрактного, в общих чертах. Пусть ищут. — Не сомневайся, найдут, — закашлялся Гарри, — меня нашли же. — Бель, но ты сам видишь, это неправильно. И то, что с тобой произошло сейчас, это подтверждает. Может пострадать кто-то еще. — Если пострадает, — вздохнул Гарри, — ты будешь знать, кто виноват. Попробуем что-то придумать, но сама не рискуй — видишь, чем это может закончиться. Виктор появился незаметно, просто возник за плечом Мии, протягивая ей аптечку и разговор прервался сам собой. — Давайте вы, — вяло попросила девушка, сглатывая и нервно ежась. Ее тоже начало трясти от пережитого, вызывая тошноту и слабость. — Мия, — Гарри вгляделся в ее лицо, — ты неважно выглядишь, тебе нужно отдохнуть. Мы справимся здесь. Ты сможешь дойти к себе? — Триша сейчас подойдет, — проронил Виктор, — она пожелала следовать за мной, но я пришел быстрее. — Отлично, — Гарри откинулся на перила, закрывая глаза, — Мия, ты отдохни, позаботься о себе, договорились? Этот вечер был слишком нервным. — Хорошо, Бель. — Мия встала и замерла в нерешительности, прижимая к себе сумочку, — я надеюсь на вас, Виктор. А ты слушайся! — Обязательно, — покладисто отозвался Гарри. — Я умею быть послушным, ты не волнуйся. Он почувствовал себя виноватым: девушке такие тревоги и события были ни к чему, а он снова влип, утянув случайную знакомую в беспорядок собственной жизни. Сколько еще невинных пострадает, пока он не уравновесит свои кармические качели проступков и воздаяния? Даже Мию втянул в глупые разборки. Уж она вообще ни при чем и далека от знакомого ему волшебного мира. Судьба у него, что ли, такая? Все пытались убить, — и до сих пор ни у кого не вышло. Даже вампиры не справились. Что же он за тварь такая. Живучая. Послышался тихий шелест гравия под ногами и разговор в отдалении: видимо, Мия где-то там столкнулась с Тришей, и та увела девушку с собой. Гарри проводил взглядом расплывающиеся в неверном свете фонаря фигуры и повернул голову к Ван Арту. Это же надо так налажать по жизни, чтобы твои раны перевязывал случайный вампир? Тот, сморгнув пару раз, плавно устроился рядом на коленях, откидывая окровавленную ткань. — Если вам неудобно, я разберусь, — сказал Гарри тихо и поморщился. — Вы… можете идти, я сам справлюсь. Не хотелось доставлять беспокойства, привычнее было свалить, зализывая свои раны самому. Он не был уверен, что сможет, но не мог не предложить предлог уйти, переживая не за себя, а за выдержку того, кто старался ее сохранить в его типичной, и нерядовой для Виктора ситуации. Или предложить этому незваному помощнику подкрепиться? Совсем будет дико, наверное? Может, вампир на самом деле для этого остался? Может, чем-то привлекает его волшебная кровь клыкастых? — Все в порядке. Я буду признателен, если вы позволите мне помочь, — сдержанно ответил мужчина, принимаясь за работу, осматривая Гарри своими невозможными глазами, в которых парень не мог уловить ни единой эмоции. Темные бездонные омуты. Гарри подобрал среди рассыпавшихся зелий флакон кроветворного и выпил еще одну дозу: с прошлой времени прошло совсем немного, но еще чуть-чуть ему точно не помешает. Ван Арт бинтовал умело и очень плотно, используя не только перевязочные, но и какую-то маггловскую мазь. Он подал руку и, придержав Гарри другой под спину, деликатно обходя плечи и шею, будто знал, сколько беспокойства доставляет неряшливый рваный укус, помог подняться. От резкой смены положения голова закружилась. — Вы замерзли. Вам нужно вернуться в дом, чтобы согреться. Идемте, — Ван Арт не отпускал его, будто боялся, что Гарри упадет. — Прошу прощения, мне не удалось выполнить вашу просьбу, мистер Ван Арт, — вдруг вспомнил парень, — я имею в виду не превращать новую встречу в кровавую катастрофу, — неловко усмехнулся он, бросив быстрый взгляд на мужчину, который его невесомо поддерживал, заводя по ступенькам в здание. — Так уж случилось, что я сам вас нашел, — проронил Виктор, — одна девушка постоянно попадает в неприятности. Решил присмотреть. — Кстати, раз так все складывается… — Гарри замялся, инстинктивно напрягаясь и не зная, как продолжить неприятную ему тему, — не могу не сказать вам, мистер Ван Арт, хотя и хотел бы отложить этот вопрос на другое время для обсуждений… — Тогда отложим, — решил Ван Арт, — сегодня уже поздно. Вам нужно отдохнуть и выпить сладкого горячего чая. — Хорошо, — с видимым облегчением выдохнул Гарри, — отложим. Мне действительно непросто поднимать в разговоре некоторые вещи. Надеюсь, вы потом отнесетесь к этому с тем же пониманием, что и сейчас. Он расслабил сведенные от напряжения плечи и тихо предложил: — Заходите, вам тоже не помешает чай. Виктор внимательно осмотрел его в свете включенной лампы, вздохнул и кивнул, занимая место у дальней стены, чтобы не мешаться в узком проходе. В каморке с присутствием крупного высокого мужчины стало еще теснее. Гарри мельком глянул на себя в зеркало, снова беззвучно чарами убирая остатки крови с воротника свитера. Голова немного кружилась, но состояние было терпимым. Зелья добавили необходимой ему бодрости, хотя рука сильно болела. Взмахом здоровой руки он привычно открыл ящик стола и оттуда вылетели сахарница и банка с чаем. Гарри не любил пить его из пакетиков. С новым жестом в круглый стеклянный чайник, стоящий на столе, прямо из воздуха полилась вода. Едва заметное движение пальцев — и она забурлила, а из носика начал виться пар. Заварку Гарри всыпал еще одним жестом, скорее желанием и привычной визуализацией намерения, пока он сам, встав одним коленом на сиденье, копошился в ящиках в поисках коробки с печеньем. Он мельком глянул на стол, жестом поднимая чайник и разливая готовый напиток в две широкие толстые кружки. В них тут же прыгнули тонкие ложечки, со звоном ударяясь о стенки, и закрутились, повинуясь небрежному движению пальца. С Хэнком они пили чай в такие сырые холодные дни уже не первый год, и отработанная процедура заваривания не отнимала более, чем пару минут. — Будешь с сахаром? — уточнил Гарри, повернувшись к гостю и дожидаясь ответа, когда все точки в его голове сошлись: напротив него сидел не Хэнк, и даже не Мия, — ой. Он резко дернул головой в сторону столешницы и чашек, в которых до сих пор, тихо звеня, крутились ложечки, а крышка сахарницы так же плавала над ней, будто ожидала решения гостя. Шея заболела с новой силой. — Ой… будете, — еще раз всхлипнул Гарри не то от осознания совершенно глупой ошибки, не от резкого болезненного движения. Он по-детски прикрыл ладонью рот, упав на стул. Крышечка тоже упала, звякнув напоследок. Гарри как всегда протупил в самых простых вещах. Мысленно костеря себя за привычное скудоумие, парень вздохнул: с вампиром сейчас он ничего не собирался, да и не мог сделать — он был не в том состоянии, чтобы лезть в мозги к своему спасителю, который несмотря на неудобства для себя, мотался за аптечкой и потом перевязывал его, дыша через раз. Вампир перевел заинтересованный взгляд с Гарри на еще двигающиеся по инерции ложечки. — Вы этого не видели, договорились? — жалобно пискнул Гарри, смешно сморщив аккуратные брови, правая из которых забавно скривилась из-за шрама, добавляя изящному лицу толику удивления. В свете настольной лампы на лбу тонкими нитями серебрились разветвленные линии — вампирское зрение легко различало самые незначительные детали чужой внешности. — Я пью чай без сахара, — наконец ответил мужчина, — вы об этом спрашивали, мисс. — Ага, — Гарри, заторможенно глядя в чашку, насыпал в нее четыре ложки сахара, снова дернув пальцем и заставляя ложку крутиться, поднес ее к губам, отпив большой глоток. — Ах, да. Без сахара. Хм… Вторая чашка медленно и не совсем уверенно поплыла в сторону вампира, и тот подхватил ее на пути так невозмутимо, будто делал это каждый день. — Для вашей расы, наверное, непросто разбираться с чужими кровавыми ранами, — вдруг спохватился он и замялся, подбирая слова. — Может, мне нужно вам предложить не чай, а вы хотите крови? — Брякнул он, устав выдумывать окольные и вежливые формулировки. Вампир вместо ответа моргнул, непонятные эмоции вихрем взметнулись в его взгляде и улеглись в глубине темнеющего зрачка. Его рука едва заметно дрогнула, но Гарри вряд ли бы заметил это, смущенно опустив глаза в ставшей вдруг очень напряженной тишине. — Не думаю, мисс, что в вашем состоянии стоит делать столь щедрое предложение, — наконец произнес вампир, — я уверяю вас, мне не составило сложности воздержаться от опрометчивого действия, и я не голоден настолько, чтобы воспользоваться предложением столь хрупкой и удивительно сильной духом девушки. Усмешка в голосе мужчины перемешалась с легким удивлением и чем-то еще, но Гарри так и не понял, к кому относились эти эмоции: к хрупкой девушке, коей видел его вампир и пытался приободрить, к самому вампиру или к этой идиотской ситуации в целом. Гарри залпом осушил чашку, изгоняя из тела стылый холод. Кроветворное подействовало, и голова уже не кружилась. Ему хотелось переодеться, чтобы не тревожить вампира, когда этого можно было легко избежать. Он нашел в шкафу теплый домашний свитер, связанный еще миссис Уизли на последнее Рождество, бирюзовый, отчего-то он удивительно подходил под его настоящий цвет глаз. Разве что буква H уже не имела для него никакого значения. — Тогда я на пару минут выйду, хочу привести себя в порядок. Виктор кивнул. Он сидел на стуле у стены, заполнив собой весь угол комнаты, с задумчивым блеском в глазах и неспешно пил чай. Гарри вернулся быстро, уже причесанный и одетый в чистые сухие вещи. Его пустая чашка вновь оказалась наполненной и ждала его. Над янтарно-охристой поверхностью закручивался легкий пар. — Я не добавлял сахара, — произнес Виктор, улыбаясь краем губ, — мне кажется кощунственным портить вкус чая таким количеством сладости, но прошу… Вам сейчас это нужно. Он пододвинул открытую сахарницу к Гарри, показывая, что за его словами не звучало никакого подтекста или осуждения. Гарри высыпал в большую круглую чашку несколько ложек и размешал, создавая воронку движения небрежным жестом, потом забрался в кровать, откидывая голову на подушку в ее изножье, и сделал большой умиротворяющий глоток. Шея, травмированная укусом, еще болела. Он дотронулся кончиками пальцев до кожи и вздрогнул, вспоминая ту резкую боль, что пронзила его едва ли не до сердца. — Спасибо, что вы пришли на помощь, мистер Ван Арт. Вы меня спасли, и я благодарю за это. От последней фразы у самого Гарри засосало под ложечкой: он чувствовал признательность за старания, а не за само спасение. Он не чувствовал ничего в той мере, в которой старался показать. Усталость же допустима, а вот отчаяние и разочарование — нет. Так ведь? Внутри было пусто и глухо, в голове толпились неприятные и мрачные мысли, но обременять вампира плохим настроением в дополнение к ночному инциденту Гарри посчитал излишним: мужчина не виноват, что в жизни Гарри все идет отвратительным и жалким образом. Поэтому он показывал куда больше воодушевления, чем ощущал. Скорее совсем не ощущал. — Я едва не опоздал, — голос Виктора утратил все чарующие ноты, став сухим и мрачным. — Они ушли по вашему настоянию, я видел, как вы с ними говорили, хотя слов не слышал — все произошло слишком быстро для меня. — Да, есть у вампиров такая особенность. Я рад, что вы живы, мисс. — Не называйте меня мисс, пожалуйста, — скривился Гарри, — просто Беллами. Тем более, что это тема для отдельного разговора, который я сейчас поднимать просто не в силах. — Я помню, в другой раз, — с улыбкой качнул головой Виктор. — Думаю, ты тоже можешь меня называть по имени через столько случайных встреч. Они пили чай в тишине, наблюдая друг за другом. — Вижу, вампиры тебя не испугали, Беллами, — проронил мужчина. — Я встречался с более опасными существами, — неловко пожал плечами Гарри и дернулся: шея еще болела. — Не могу представить. — Если снова столкнемся в более подходящей обстановке, расскажу, — пообещал Гарри, прикрывая глаза. Он полностью исчерпал весь свой запас приветливости и гостеприимства, держать глаза открытыми становилось с каждой минутой тяжелее. Его дыхание замедлилось, морщинка между бровями разгладилась, а чашка стала крениться сильнее. Ее из расслабленных рук незаметно забрали, а сверху опустилось теплое одеяло. Гарри тихо вздохнул, погружаясь в сон. Как захлопнулась дверь, он уже не слышал. ••• Кошмар, спровоцированный стрессом и травмой, был ярким. Слишком красочным, всколыхнув и выдернув на поверхность то, что давило на него в последние дни. Он дышал громко, с всхлипами, судорожно растирая кулаком грудь и глядя в потолок красными от напряжения глазами. Больно. Страшно. Невыносимо одиноко. Он устал все это ощущать. Думал, со временем это исчезнет, ослабнет. Рассосется в череде простых будней, а стоило снова оказаться в дурацкой стычке со сверхъестественным, как со дна поднялось все, что он старательно заталкивал в глубь, душил болью и унижением от удобного в этом Матео, наказывая себя, освобождая себя от невыносимого груза вины и беспросветного отчаяния, от бесцельности существования и одних и тех же, надоевших до оскомины мыслей, проросших накрепко в его разуме и сердце. Близко прошедшая вечером смерть от клыков вампиров снова поманила зыбким миражом вечного покоя, позволила ощутить на мгновение соблазн перечеркнуть махом все его терзания запутавшегося между прошлым и настоящим разума. Как он злился на себя за свой дурацкий характер, или это было воспитание Дурслей: за каждую даже мелкую ошибку он платил многократно. Ошибиться, налажать было смерти подобно, а исправление каждого промаха превращалось в целый путь искупления на недели. Что уж говорить про его победу-поражение сейчас? Это не ошибки, это не исправить, купив новый сервиз взамен разбитого, испечь новый пирог взамен сгоревшего. Что он может сделать сейчас, после всего, что произошло? Он бы и хотел жить дальше, но даже магия внутри него была против. Против него. Его разум против него. Жизнь против него. Все, если поразмыслить, против него и его существования. Последние события явно показывают, что не спрячешься, не затаишься от мира отшельником на десятки лет. Всегда найдутся невинные, кто пострадает, стоит им задержаться в его жизни даже на дни. Сейчас Мия. Дальше кто? Виктор? Ноэль? Хэнк? Кто еще не раплатился за ошибку его существования? Даже вампиры не смогли его прикончить. Следующими противниками окажутся тролли? Великаны? Или его опять догонит Светлейший, требуя дары за чью-то невинную жизнь? Он же не может ни к кому не привязываться. Даже сейчас, обрубив все нити взаимодействия, оставив на фоне обыденности Хэнка, отдушину для гнева на себя — Матео, он захотел чего-то необременительно-нормального, позволив Мие подойти к нему ближе. Они даже не общались толком: не более двух-трех раз, ведь так? И ее чуть не прикончили вампиры. Перед глазами снова встала картина, как ее держал на весу вампир, а его ногти впивались под челюстью, почти обхватывая тонкое девичье горло. Гарри затошнило. Любое, даже самое редкое и случайное общение вредит тем, кто появляется в его жизни. А один, полностью один он быть устал. Может, если ему так не везет здесь, в этой реальной жизни, может повезет там, в том неизведанном приключении, о котором вещал лживый Дамблдор? Может, там у него будет хоть кто-то рядом. Еще Дурсли ему доходчиво показали, что важна только семья, которой у него никогда не было, и которая могла бы принять, и возможно, полюбить его просто так. Ни за что. Как Дадли. Семья, которую он сам, получается, уничтожил... Кто встретится ему за порогом, если он сдерет повязки? Так просто, даже не прилагая усилий, вскроет уже полученный от вампиров порез? Отчаянная мысль мелькнула в его сонном разуме, сведя все путающиеся мысли и идеи в одну стройную линию неизбежности. Точку, от которой ощутимо повеяло облегчением. Он просто подтолкнет себя к тому краю, куда уже почти скинули его вампиры. Как много тех, кто пытался его убить, и ни одного, кто сделал бы это до конца. Даже Темный Лорд, навевавший ужас на всю Британию, не справился. Он просто доведет хоть раз это дело до конца. Одним махом. Так, чтобы больше не ощущать эту измотавшую его и опустошающую каждый день жизнь. Живучие твари тоже могут страдать. Он потер болезненные воспаленные глаза и наколдовал небольшое ведерко, а потом задрал рукав, сорвал повязку и ногтями, что есть силы провел по едва затянувшемуся коркой крови порезу, вспарывая нежную болящую плоть. К боли ему было не привыкать. «Осталось еще немного, терпи, увечище», — поворчал он сам себе. Конечно, сам бы он никогда не стал себя резать, будто это была последняя черта, которую он для себя провел. Вредить сознательно, причинять боль самому себе — это слабость, какой-то новый уровень жалкого бесполезного существования — ничто не могло переубедить его в ином. «А Матео?» — шепнул ему злобный внутренний голос. А Матео был его выбором жить так, как он решил сам. Как он пытался контролировать ее, свою убогую бесцельную и неприкаянную жизнь. Не ждать же очередного нападения и самоназванных врагов, о которых он даже не думал: опыт показывает, что и они чуть-чуть... самую малость... за шаг до успеха... не справятся. Чего ему терять-то, когда сейчас все так удачно совпало. Гарри вздохнул, отпуская тревоги. Он откинул голову на подушку и стал считать тонкие трещинки в старой штукатурке. Минуты текли медленно, как мед из ложки. Хэнку не придется много убирать. Он как раз появится вечером завтрашнего дня. Жаль старика, но так лучше для всех. Больше никто не пострадает от проклятия его жизни, преследующего его с рождения. И больше ему не будет так больно. По крайней мере он на это надеялся. Снова захотелось спать. Гарри не заметил, как дверь снесло, выбив ручкой дыру в тонкой стене. Не заметил, как покатилось ведро, разливая содержимое, и как чертыхался его случайный спаситель, вытаскивая его из комнаты прямо в одеяле и унося прочь. Он не чувствовал, как ему снова перетягивали многострадальную руку и останавливали кровь, а потом заливали его кроветворные зелья в уже совсем другой просторной комнате. Он ничего не знал, не чувствовал: его душа стремительно рвалась прочь.