Сонное зелье

25 июня 1997

Четыре дня до катастрофы

      В Гриффиндорской гостиной в начале июня окотилась рыжая кошка одной из первокурсниц. Котята у неё получились совершенно разные. Было два полосатых, был один бледно-рыжий, был чёрный с белым пузиком и один пёстрый с мордочкой, разделённой пополам. Одна половина была рыжей, другая была мраморной и состояла из чёрных, рыжих и серых пятен. Гермиона сообщила всем, кто хотел и не хотел её слушать, что пёстрый котёнок был девочкой, и что у этого были какие-то научные обоснования. Но Гарри на следующий же день забыл, какие.       Котята быстро росли и уже вовсю носились по гостиной, не желая сидеть в домике, оборудованном для них из коробок и пледов. Впрочем, они были ещё очень малы, чтобы прыгать по лестницам или выбраться в коридор, и пока не могли убежать далеко.       — Никогда не видел здесь котят, — заметил Гарри, осматривая свою руку, покрытую красными, немного вздувшимися царапинами. Минуту назад на неё храбро нападал рыжий котёнок. Он был самым бешеным из всех и когти у него были самые острые. — И совят… И никого маленького. Только у Хагрида кто-то вечно рождается, вылупляется…       Гарри вдруг стало интересно, почему его Хэдвиг, давно перешагнувшая возраст созревания, ни разу не свила гнездо и отложила яйца. Даже случись это за время учебного года… Вряд ли он мог пропустить такое событие — с его-то привычкой навещать Хэдвиг в совятне на её законном месте каждую неделю. Не могла же она совершенно не интересоваться совами… мужского пола?       — Я давно задавалась этим вопросом. Знаешь, мне кажется, что на Хоргвартс наложены не только антиаппартационные чары, но и… Противозачаточные, — Гермиона смущённо захихикала.       Они с Гарри сидели у камина на диване и следили, чтобы игравшие на ковре малыши не лезли к решётке. Поскольку уже была полночь и они остались в гостиной одни, им следовало погасить камин перед уходом. На коленях Гермионы сопел чёрно-белый котёнок. Он был самым спокойным из выводка и сейчас предпочитал сон.       — Чтобы кошки не плодились? — нахмурился Гарри.       — Чтобы никто не плодился. Ты слышал хоть об одной беременности среди учениц? Хотя бы один слух? Такого не случалось ни за время нашей учёбы, ни раньше. Вот ты знаешь, где достать… Ну… защиту? Нет, и никто не знает. И почти никто, думаю, ей не пользуется, если дело доходит до… — Гермиона говорила странным тоном, в её словах звучала то ли досада, то ли обида. Видимо, этот странный диалог был продолжением их с Роном спора. — Надо бы спросить МакГонагалл… Не сейчас, но потом, как выпустимся.       «Защита» почему-то представилась в виде квиддичных накладок на колени и локти и шлема. И ещё представился Рон, стоящий посреди какой-то абстрактной спальни в гриффиндорской квиддичной форме и с метлой.       «Я достаточно защищён?» — спрашивал воображаемый Рон с надеждой.       Гарри хмыкнул в ответ с той интонацией, с которой говорят «конечно» или «давай» и снова погрузился в чтение. Он пытался разобрать записи на последней странице учебника — там, где уже не было текста главы, а перечислялись имена редакторов книги и указывалась информация об издательстве. Вся эта страница была усыпана неровными заметками, а в самом верху страницы значилось: «Повторить к экзамену, 22 июня»       — Так как там профессор Снейп? — спросила Гермиона.       — Нормально, — машинально ответил Гарри, поднося учебник ближе к глазам и пытаясь разглядеть жирно перечёркнутые фразы.       Принц-полукровка помечал галочками и вычеркивал то, что он, видимо, знал в совершенстве и оставлял то, что собирался повторить. Кажется, вторым пунктом было: «Эйфорн-й эликсир — жёлтый для Слизнорта, сварить 3 р».       — А вчера что делали? — снова спросила Гермиона, продолжая играть с двумя котятами. Она водила завязкой от толстовки по кругу, а те нападали на неё, крутясь на ковре, смешно открывая рты и махая лапками.       — Сбивали друг друга с ног. У меня получилось в конце, но он всё равно ворчал…       Гарри закрыл рот. Только сейчас он осознал, что и кому говорит. Чувствуя, как всё внутри похолодело, он медленно поднял голову от книги и встретился глазами с Гермионой. Та улыбалась совершенно по-слизерински.       — Откуда…? — шёпотом спросил Гарри, но не смог продолжить предложение.       — Откуда я знаю? — Гермиона с видом превосходства прищурила глаза. — Во-первых, ты давно пропадаешь, не говоря, куда, и возвращаешься усталым, причём часто после отбоя. Во-вторых, ты перестал уходить на отработки по субботам. Значит, профессор Снейп или простил тебя, что вряд ли, или перенёс их на другое время и… в другое место. В-третьих, ты стал говорить немного… как он. Знаешь, иногда ты как скажешь что-нибудь, а манера речи не твоя…       Гарри казалось, что его сейчас стошнит — так сильно он испугался. Если Гермиона догадалась о них, если сказала Рону, то это было катастрофой.       — Ну, и ещё мы видели вас вчера с Роном. Мы возвращались… — Гермиона запнулась. — Из библиотеки.              С минуту они сидели молча. Гарри невидяще смотрел на последний лист учебника, буквы не собирались в слова, те не собирались в предложения. И вообще всё перед его глазами ужасно расплывалось.       — Вы… Не из библиотеки шли, — выдавил он из себя наконец.       Они с Северусом не проходили мимо никакой библиотеки, они направлялись из кабинета Защиты в подземелья. Причем большую часть пути Гарри был закутан в мантию-невидимку. Может, конечно, ботинки его и выглянули из-под неё пару раз, но это точно не могло случиться на первом этаже. А это значило, что Рон с Гермионой просто искали уголок поинтимнее, чтобы провести время наедине.       — Ну мы закончили учиться и решили прогуляться перед отбоем. Чтобы лучше спалось, — улыбнулась Гермиона примирительной улыбкой, словно говоря «ну хватит, мы оба поняли, в чём дело». — Так чему он тебя учит? Ты сказал, что вы… Сбивали друг друга с ног? Ты практиковал Пульсате Иум?       Гарри немного отпустило. Первая волна ужаса прошла, и теперь до него дошло, какой именно секрет разгадала Гермиона.       — Да, его. Откуда ты…? Его же нет в программе, — нервно улыбнулся он.       — Когда вы с Роном собрались поступать в Академию, я написала им и попросила примерную программу. Пришлось, конечно, намекнуть, что мой анонимный друг собирается поступать к ним… Не делай такие глаза, я не писала о тебе. Так и сказала — «один мой друг». Они знали, кто я. Иногда попадать в газеты всё же полезно.       Гарри нахмурился и посмотрел вниз на свои ноги. Полосатый котёнок решил нападать на его кроссовки, приняв тройной узел шнурков за подходящую добычу.       — А почему не показала нам? — спросил Гарри.       Гермиона ответила не сразу, она осторожно переложила своего сонного котёнка на диван рядом с собой и села поудобнее.       — Сначала я злилась на Рона. Он тогда вёл себя как мерзкая похотливая скотина с этой его дурой Браун, — она будто нарочно не стала называть Лаванду по имени. — Покажи я тебе, ты бы точно показал ему. А помогать ему тогда мне не хотелось.       Гарри нахмурился ещё сильнее.       — А потом? У вас же всё наладилось.       — А потом…       Гермиона отчего-то замолчала. И даже перестала играть с котятами, бросив им верёвочку. Тем, похоже, не было разницы, насколько активна змея, с которой они боролись всё это время.       — Может быть, ты со мной не согласишься, Гарри. Скорее всего, ты со мной не согласишься… — забормотала она деловым и очень нервным тоном. — Аврорат — конечно, очень полезная организация. Она может многое тебе дать, и ты сможешь вовсю прорабатывать свои травмы, спасая людей. Ты ведь вечно пытаешься всех спасти, Гарри, ты не заметил? Так вот, конечно, понятно, почему ты выбрал именно Аврорат. И всё же мне кажется, что…       Гермиона снова замолчала.       — Что тебе кажется? — грубовато спросил Гарри. Он чувствовал, что начинает злиться.       — Что тебе там совершенно не место, — шёпотом ответила Гермиона.       — И почему это? Потому что мне хочется делать мир лучше? Потому что я не могу оставаться равнодушным, когда моим близким грозит опасность?       — Да, именно поэтому.       Гермиона закрыла лицо руками, потёрла глаза, снова размазав тушь. Но сейчас это было не страшно — они всё равно скоро должны были отправиться спать.       — Гарри, пойми, Аврорат… Министерство… Это не то, что сделает тебя счастливым. Рону там будет просто скучно и тяжело, а вот тебя это просто сломает. — Она говорила, прикрыв глаза, и между её бровей пролегла едва заметная морщинка. И в тот момент Гермиона показалась Гарри какой-то невозможно взрослой. — Государственные структуры — это по большей части бюрократия, бумажная работа, а ещё куча несправедливых, безвыходных ситуаций, которые по капли выжимают из человека… Человека. Понимаешь? Я хорошо знаю тебя, Гарри. И ты последний, кому бы я пожелала судьбу министерского работника. Пускай и аврора.       — В каждой работе есть свои минусы. Но это того стоит, — упрямо ответил Гарри.       Настроение у него совершенно испортилось. А ещё появилась странная, мрачная мысль о том, что весь этот спор не имеет совершенно никакого смысла. Как и повторение Зелий, как и общая тревога насчёт какого-то светлого, мирного будущего. Какие экзамены, какая Академия, какой выбор профессии, когда никто из них не был уверен в завтрашнем дне?       — Поговори об этом с профессором Снейпом, ладно? Он точно даст тебе хороший совет, — тихо-тихо сказала Гермиона.       Она примирительно качнулась в его сторону и положила голову Гарри на плечо. Ему стало легче.       А тем временем на лестнице, ведущей в спальни мальчиков, на нижних ступеньках сидел Рон, обняв колени и уперевшись в них подбородком. Он был совершенно незаметен в темноте арки. И на его лице застыло странное выражение — мрачное, жестокое и озлобленное.       — Погаси камин, Гарри. А то подпалят себе усы…       Услышав шуршание диванных подушек и шаги друзей, Рон быстро поднялся на ноги и, стараясь ступать бесшумно, скрылся в направлении их комнаты.       К тому времени, как Гарри, стараясь никого не разбудить, на цыпочках зашёл в спальню, Рон уже притворился спящим.

***

26 июня 1997

Три дня до катастрофы

      — Мисс Грейнджер совершенно права. Ты будешь ужасным аврором, Поттер. Будешь жалеть безвинно, как тебе кажется, обвинённых. Будешь мешать допросам с пристрастием. Ты будешь спасать товарищей, когда командир приказывает бежать. Будешь писать отчёты, как тебе вздумается… Будешь списывать их у тех, кто постарается лучше.       Северус слово за слово растаптывал его мечту, а Гарри и ухом не вёл. Гарри лежал рядом, дышал Снейпу в волосы и думал о том, как бы добраться до его члена. Чисто технически всё было просто — протяни руку и нащупай то, что тебе так нужно, через ночную рубашку. Или скользни под неё рукой — Северус не носил белья в постель. Но вопрос был сложнее — как бы так пристать к нему, чтобы не получить отказ и какую-нибудь едкую фразочку вдогонку. Получить хотелось разрешение — касаться, сжимать, гладить… Говорить о Гермионе не хотелось.       Гарри поёрзал и тяжело вздохнул. Его сводило с ума воспоминание о том, что позавчера Северус позволил ему это. Пусть через одежду, но он добрался до заветного и желанного. И услышал тихий полувздох-полустон, и понял, что смог доставить ему удовольствие.       Следующий урок Защиты был пыткой. Они впервые за полгода вернули парты на свои места и взялись за пергаменты. Записывали за Снейпом всё, что, по его мнению, им стоило повторить — в какой последовательности и с какими мерами безопасности.       Гарри не записывал, он пялился то на Северуса, то на преподавательский стол, у которого накануне Северус ему… Как это назвать — Гарри не был уверен. Северус отсосал ему? Это звучало просто ужасно. Всё было куда лучше, нежнее и возвышеннее, чем это мерзкое слово. Сделал минет? Это звучало чуть более сносно, но не отражало сути. То, что случилось между ними в тот вечер, было похоже на искреннее, отчаянное признание в чём-то. На злое обвинение. На щедрый, слишком щедрый подарок. И Гарри не знал, чем он теперь мог отплатить Северусу. Тот бы вряд ли принял что-то подобное.       Гарри пялился на стол, на Северуса, вспоминал ласки горячего языка и узкое горло, тяжёлое дыхание у себя в паху. И краснел. Удивительно, как он не схлопотал отработку.       — Ты думаешь, я слаб? Ты тоже думаешь, что эта работа меня сломает? Да я пережил столько…       — Я думаю, что ты слишком добр. И тебе достаточно «переживаний», чтобы переживать их. Ты должен жить, а не…       Северус не договорил, а повернулся набок и уткнулся лицом Гарри в волосы.       Они встретились на третьем этаже. Сегодня была очередь Снейпа делать ночной обход, и это было Гарри на руку. Он накинул мантию-невидимку и ушёл следом за ним в подземелья. Хотел предложить подняться на Астрономическую башню и подышать свежим прохладным воздухом, ведь этой ночью пошёл дождь. Но Северус выглядел уставшим, и Гарри отложил эту идею на следующую неделю. Астрономическая башня — то никуда не уйдёт.       — Так странно… Мы здесь, под землёй, в самом низу, а над нами целый замок. Все спят… А мы не спим, — пробормотал Гарри и сладко зевнул.       Усталость навалилась, стоило Северусу положить руку ему на грудь. И даже пошлые мысли немного выветрились.       — Я бы не сказал, что мы в самом-самом низу, — шепнул Северус.       — Что? О чём ты?       — Хогвартсу тысяча лет. Больше тысячи. Его использовали как крепость, как убежище, как пристанище, как тюрьму. Здесь скрывали тысячи тайн. Скрывали хорошо… Я не думаю, что Тайная комната или, например, Выручай-комната — единственные в своём роде.       Северус погладил его по голове, сердце Гарри затрепетало.       — Так есть… что-то ниже? Там, под нами?       — Не под нами. Чуть севернее, я полагаю. Вот… там, — он махнул рукой в сторону — в направлении стены, у которой стояла их кровать.       — Откуда ты знаешь? — недоверчиво фыркнул Гарри.       Снейп не ответил, только иронично и многозначительно хмыкнул, словно говоря: «Ты совсем забыл, что спишь с деканом Слизерина, глупый, глупый Поттер. Я знаю много тайн, и ни в одну из них я тебя не посвящу».       Гарри уже совсем засыпал и находился в переходном состоянии дрёмы и тёплого оцепенения, когда в комнате резко стало светло. Это был яркий, холодный свет, будто кто-то зажёг белую электрическую лампу.       Они с Северусом почти одновременно схватились за палочки и наставили их на источник света.       Под потолком комнаты махал белыми, пылающими синеватым огнём крыльями… Феникс. Великолепный и немного страшный, он сделал круг и опустился на деревянное подножие кровати перед ними, сложив крылья.       — Северус, поднимись ко мне, как сможешь, — сказала птица знакомым голосом. — Прошу прощения за столь ранний визит, но мне нужно поговорить с тобой, и это не терпит отлагательств.       Затем птица постепенно, как и полагается подобным ей чарам, растворилась в воздухе.       Этой ночью Гарри в первый и, о чём он пока не знал, в последний раз увидел Патронус Дамблдора.       — Я пойду? — Гарри сполз с кровати следом за Северусом.       Тот принялся одеваться — впервые прямо при Гарри, не стесняясь. Видимо, сейчас ему было не до этого, мысли были заняты другим.       — Ego sum hic hospes, — медленно и по слогам произнёс Снейп, застёгивая брюки и откидывая ночную сорочку в угол постели. — Я здесь только гость. Запомни. Это на случай, если я не вернусь сегодня, и тебе здесь что-то понадобится.       Гарри уставился на его спину — он видел её обнажённой впервые.       — Это пароль? От твоих комнат? — непонятливо спросил он.       — От чего ещё? Он не меняется, в отличие от других.       Внутри у Гарри всё сжалось от странного предчувствия тревоги.       — Как думаешь, что-то случилось? Почему так рано?       Снейп, судорожно боровшийся с пуговицами рубашки, замер, обернулся и посмотрел на Гарри — внимательно и серьёзно.       — Это обычное дело. Директор вернулся из… своего обычного путешествия. Ему необходимо сообщить мне что-то. Тебе не о чём беспокоиться… — он подошёл к Гарри и, приподняв его голову за подбородок, заглянул ему в глаза. — Ты хотел быть аврором? Значит, привыкай к ночным вызовам на службу.