Сонное зелье

2 июня 1997

      Сердце стучит бешено — быстро, тяжело. Хочется крикнуть ему «Стоп! Остановись!», чтобы оно не разгонялось сильнее. Но сердце продолжает биться в грудную клетку, словно хочет сбежать отсюда, вырваться на свободу.       Северус тоже хочет сбежать, вырваться. Выбраться из своего тела и бестелесным духом утечь прочь отсюда — просочиться в щель в окне или в замочную скважину. Вместо этого он силой воли заставляет себя замереть. Он стоит на полу на коленях, упираясь макушкой в край постели. Там мягкое покрывало, и если станет совсем больно, он сможет чуть податься вперёд и зарыться в него лицом. Или вцепиться в него зубами. Но пока он ещё держится и хочет дышать свободно.       Рука саднит и немного немеет — и кровь быстро стекает в каменную чашу. Та стоит на полу, её никто не держит. Что за глупость — держать такую тяжесть, рисковать пролить драгоценную кровь (драгоценный ингредиент!) на кровать, если можно всё сделать проще?       Кровь бежит быстро, и рука будто бы даже немеет. Ему больно.       Голос Люциуса срывается. Латынь становится совсем неразборчивой, хотя обычно Северус понимает её почти так, как английский. Заклинание опутывает, он буквально чувствует его холодную, липкую вязь, обвивающую его талию, грудь и горло.       В комнате прохладно. Бёдра покрываются мурашками. Пальцы Люциуса в нём — холодные и грубые. Должно быть, он волнуется и не может совладать с собой. Малфой не хочет этого, и Северус чувствует его нервозность и грубость.       Хочется крикнуть ему «Стоп! Остановись!». Он тоже не испытывает ни намёка на желание. Он тоже не хочет. Вся тяга к Люциусу, его покровительственное очарование, смущение, быстрые улыбки, бабочки в животе — всё это испарилось. Выветрилось, как тепло из маленькой комнаты, если в сырую погоду раскрыть окно.       Где-то на краю сознания эта мысль пытается встроиться в подобие логической цепочки. Если он не хочет этого, если он не согласен… Значит ли это, что он отдаётся не по своей воле? Значит ли это, что ритуал недействителен? Значит ли, что он, Северус, предаёт Тёмного Лорда? Обрекает их двоих на его гнев?       Ему казалось, что было больно? Он ошибался. Теперь — больно. Люциус наваливается на него, пытаясь протиснуться в его тело. Тот не стонет, просто дышит прерывисто и тяжело. С первого раза не выходит. Со второго тоже.       И перед глазами — пелена. Всё, что отвлекает — боль в порезе и то, как мягкие волосы Малфоя струятся по плечам, шее и щекам Северуса. Это щекотно, это почти что нежно.       Он вскрикивает, когда горячие бёдра Люциуса наконец прижимаются к его ягодицам. Чужая кожа обжигает, наверное, это оттого, что в комнате холодно.       А затем его начинает тошнить прямо на ковёр.

***

      Это был странный кошмар, слишком похожий на воспоминание. Реалистичный и без присущих его обычным кошмарам драматических эффектов. Никакого символизма, теней, никаких призраков прошлого или ощущения падения. Страх, боль и тошнота.       Раз он достаточно отдохнул, ему стоило бы заняться чем-то полезным этой ночью. У него было два незаконченных заказа для старых клиентов, был заказ от мадам Помфри. Нужно было сварить обезболивающее зелье для Дамблдора — его запасы тоже заканчивались. Очанки, хранившиеся под консервирующими чарами, конечно, могли ждать до следующего тысячелетия, но их хорошо было бы перебрать — часть заспиртовать, а часть засушить. Нужно было написать письма. Нужно было составить планы экзаменов для всех курсов. Нужно было заказать ингредиенты, согласно этим планам. Что-нибудь дорогое, чтобы Дамблдор раскошелился напоследок… Он ведь собрался умереть. А Северус собрался убить его, не так ли? В любом случае, вероятность такого развития событий была велика.       Вместо этого Северус решил подремать до утра. Как будто тяжёлое, сытое и нездоровое чувство отдыха нужно было дополнить сном спланированным, сном здоровым. Как же он ошибался.       Теперь он всматривался в темноту гостиной, пытаясь перевести дыхание. Северус сидел в кресле рядом с давно погасшим камином и жалел, что до завтрака оставалось чуть больше трёх часов. Огневиски было противопоказано — оно плохо сочеталось с ранним утром.       Помимо вопроса «Что это, чёрт возьми, было?» в мозгу пульсировала ещё одна гадкая мысль. Ему бы не приснилось это, будь здесь Поттер. Поттер приносил с собой дисгармонию, но и странное ощущение лёгкости. Разве могла такая отвратительно реалистичная мерзость присниться, пока рядом был Поттер?       Запретив себе даже смотреть в сторону шкафа, в котором тускло поблескивала заветная и почти полная бутылка, Северус решил набрать себе ванну. И пока холодная вода нагревалась от лёгкого заклинания, он прислушивался к чувству тревожной тоски, нывшей в груди и под рëбрами.       Годы научили его не игнорировать подобные сны. И подобные предчувствия. Что-то плохое случилось с Люциусом.       Конечно, всë, что происходило в Азкабане, по определению не могло называться хорошим или даже сносным. И всë же что-то говорило Северусу, что его другу нужна была помощь. Находись Малфой в любом другом месте кроме тюрьмы, охраняемой сотнями дементоров, Северус бы помчался к нему на помощь, не раздумывая. Сейчас же единственной его надеждой была Нарцисса и её магическая связь с Люциусом. Если кто и знал, что случилось, так это она.       Камин в его комнатах не был подключëн к сети, поэтому всë, что он мог сейчас — ждать утра, чтобы наведаться к мисс Бербидж и попытаться связаться с Малфой мэнором там. Чэрити никогда не задавала лишних вопросов и уважала чужие секреты, не распространяясь и о своей жизни. Скорее всего она даже не имела привычки подслушивать. У них с Северусом сложились отношения на грани соседства и приятельства. Немалую роль сыграл и тот факт, что еë комнаты располагались на первом этаже и были ближайшими к Северусу с исправным камином.

***

      Северус не узнавал эту маленькую гостиную в серо-голубых тонах. Скорее всего это была одна из личных комнат Нарциссы, в которую никогда не приглашали гостей. Или, по крайней мере, такого гостя, как он сам.       — Не знаю, я совершенно ничего не знаю. Но мне приснилось такое… Приснилось…       Голос Нарциссы становился то громче, то тише. Она явно боялась, что её могли подслушать и оборачивалась на дверь.       — Он жив? Ты ведь почувствовала бы…       — Да. Да, он жив. Но мне страшно, так страшно… — Нарцисса перешла на шёпот и, не выдержав, опустилась перед камином на колени. Домашнее платье позволило сделать это элегантно. — Я думаю послать сову начальнику тюрьмы. Он всегда отвечает… Конечно, это стандартные отписки, но я умею читать между строк. Он намекнёт, я уверена. Иначе за что я плачу ему такие деньги…       — Что бы ты ни узнала, не посылай мне сов. Я постараюсь найти повод, чтобы быть у вас.       Нарцисса хотела возразить, но Северус строго посмотрел на неё — заплаканную и бледную. Сейчас с ней нужно было вести себя строже. Движимый страхом, даже мудрейший из мудрецов может совершить ошибку.       Отдалённо — как будто в коридоре — послышались шаги, и Нарцисса вскочила на ноги, обернувшись в сторону двери. Пора было прощаться. Северус упёрся руками в каминную решетку и вытащил голову из волшебного пламени. Голова эта кружилась, как всякий раз после долгого каминного разговора. Он поднялся, отряхнул колени и подошёл к входной двери.       — Благодарю вас, Чэрити. Я закончил разговор, — громко сказал он так, чтобы мисс Бербидж точно услышала его из спальни, где согласилась подождать.       Дверь в гостиную открылась молниеносно, и Северус даже засомневался, правда ли она была так порядочна и не решила ли подслушивать.       — Всё в порядке? — спросила Бербидж, поправляя волосы. Она была полностью одета, словно собиралась выходить на завтрак прямо сейчас, но не причёсана. Светлые волосы пушились и были спутаны. — У вас такое лицо…       — Работал допоздна. Экзамены… Заказы. Надо всё успеть, сами понимаете, — Северус взялся за ручку входной двери.       — Да, мне в этом случае проще… — ответила Бербидж.       Ей явно хотелось ещё немного поболтать, но Северус не дал ей такого шанса.       — Ещё раз благодарю за помощь. Увидимся на завтраке, — сухо, но учтиво ответил он.       Конечно же, ни на какой завтрак идти он не собирался. Ему нужно было срочно поговорить с Дамблдором. Тот ненадолго вернулся в Хогвартс и отдыхал, никого не оповещая о своём прибытии.

***

3 июня 1997

      Гарри чувствовал себя глупо. Конечно же, извиняться перед Северусом он не собирался, но его два дня не покидало ощущение собственной глупости и неблагодарности.       Он эгоистично ставил свои потребности и желания выше чужой безопасности. Он не слышал Северуса. Он просил о том, чего Северус пока не мог дать ему. Он пропустил назначенную им же самим встречу. И как можно было обижаться, что Северус не горит желанием связываться с таким дураком?       «Одно дело — быть совершеннолетним и заводить интрижку со своим профессором, когда тот рискует лишиться должности и, возможно, репутации. Другое дело — когда эта интрижка будет стоить ему свободы» — так думал Гарри, уже успокоившись и проникнувшись, но не слишком глубоким чувством стыда.       Он помнил, каким он увидел Сириуса после заключения в Азкабане. Он не пожелал бы такого даже своему врагу. Наверное, он даже не пожелал бы такой судьбы Беллатрисе.       Уже было девять, когда Гарри тихо постучал в дверь комнат Снейпа. Он рисковал, добираясь сюда, поэтому на полпути накинул на себя мантию-невидимку, шагнув в тёмную нишу и спрятавшись за рыцарскими доспехами.       Снейп открыл сразу и, пару секунд побуравив невидимого Гарри напряжённым взглядом, отступил в сторону, пропуская в полутьму гостиной. Гарри зашёл в гостиную, дверь за ним тихо закрылась, и от этого звука у него по спине побежали мурашки. Предчувствие шептало Гарри, что здесь что-то было не так.       Северус источал странную осторожность и напряжение. В гостиной было неуютно. Темно. Темнее, чем обычно. Камин не горел.       — Ты уходишь? — спросил Гарри, стягивая с себя мантию и поправляя волосы. Чёлка лезла в глаза.       Уж слишком собранным выглядел Северус. И ещё он, кажется, помыл голову. Волосы лежали иначе и были заправлены за уши. Наверное, потому что пушились и лезли в лицо.       — Да. Поэтому ты… — Снейп не договорил.       Он замер посреди комнаты, уставившись на Гарри и в то же время будто смотря сквозь него. От этого взгляда становилось не по себе.       — Не вовремя? Я пришёл извиниться.       Гарри совершенно не собирался извиняться и не мог объяснить себе, зачем ляпнул это. Запоздалый приступ страха парализовал его. Сердце забилось быстрее. Гарри захотелось встать в дверях и не позволить ему уйти.       — Ты не виноват ни в чём. Мы поговорим об этом позже. Поговорим, когда я вернусь.       Северус сделал шаг вперёд и снова остановился, будто бы Гарри физически преграждал ему путь. Наверное, выражение его лица говорило само за себя — не ходи, не пущу.       — Ты идёшь туда? К нему?       Ответа не последовало, но чёрные глаза нехорошо, предупреждающе сверкнули. Гарри принял это за положительный ответ.       — Когда ты вернёшься? — он подошёл вплотную и, не сдержавшись, дотронулся пальцами до виска Северуса. — Приблизительно?       Гарри погладил его по волосам и очертил край уха. Оно было тонким, красноватым и неплотно прилегало к голове. Гарри вдруг подумалось, что он впервые видит его уши.       — Я буду вести уроки завтра, — уклончиво ответил Снейп, принимая ласку.       — Я буду ждать.       Вместо того, чтобы поцеловать его на прощание, Гарри уткнулся лицом ему в грудь и поцеловал одну из пуговиц его сюртука.

***

      — Что ты здесь делаешь?       Гарри едва мог разлепить глаза, но то, что он заснул в очках, позволило ему увидеть лицо Северуса.       — И почему ты на кровати в обуви. Кто тебя воспитывал, звери?       Была глубокая ночь — Гарри чувствовал это ленивой ломотой в теле. Северус вернулся раньше, чем он ожидал.       — Я ждал, — шёпотом ответил Гарри, переворачиваясь на спину и потягиваясь. Ноги он постарался свесить с края постели, чтобы не запачкать одеяло.       — Зачем ты меня ждал? Ты должен быть в своей башне. Ты ведёшь себя неосторожно, — Снейп отчитывал его, вышагивая по комнате и сворачивая мантию. Затем он принялся за пуговицы сюртука.       — Ты сказал, что мы поговорим… Когда ты вернешься. Вот ты вернулся… Правда, говорить я не хочу.       Гарри повернулся обратно на бок и сбросил с себя кроссовки, поочерёдно уперевшись пальцами ног в их заднюю часть.       Северус явно был встревожен, и в то же время доволен чем-то. Он словно отпустил себя и ворчал скорее для того, чтобы растратить напряжение.       — Всё прошло хорошо, да?       — Ничего хорошего. Идёт война. И мы каждый день рискуем безопасностью всего мира, — огрызнулся Северус. — Просто всё прошло благоприятнее, чем… чем могло быть.       — Мне уйти? — Гарри сделал усилие над собой и сел, опустив ноги в носках на ковёр. Он блефовал. Никуда уходить он не собирался.       Снейп ничего не ответил. Он небрежно повесил сюртук в шкаф и бросил на Гарри странный взгляд.       — Так чего ты хочешь? Чтобы я ушёл? Или чтобы остался?       Гарри чувствовал, что в нём вскипает непонятное раздражение. Наверное дело было в пробуждении посреди ночи. Или в молчаливости Снейпа. Или в чём-то ещё.       Следом за сюртуком в шкаф отправился жилет, галстук остался висеть на дверце шкафа. Северус посмотрел на Гарри через встроенное в неё узкое зеркало. Посмотрел мрачно и предостерегающе. Затем он развернулся, обошёл кровать и встал перед Гарри. Тому стало совсем не по себе.       — Я многого хочу. Я хочу, чтобы всё это закончилось… Я хочу больше не иметь ничего общего с этой школой. Я хочу уехать.       — Куда? — спросил Гарри шёпотом. Ему не хотелось говорить в полный голос.       Северус взял его лицо в ладони. Те были горячими и сухими.       «Он долго и быстро шёл пешком», — подумал Гарри.       — Туда, где не Шотландия. И где нет такого ветра, — по выражению лица Снейпа не было понятно, шутит ли он или нет. — А ещё я хочу, чтобы тебе было двадцать. Или — ещё лучше — двадцать пять. Я хочу, чтобы я никогда не знал тебя до нашей встречи. Ни тебя, ни твоей семьи.       Гарри оттолкнул его руки. Вышло грубее, чем он рассчитывал.       — Тогда это был бы уже не я. Мне скоро исполнится столько, сколько нужно.       — Тебе никогда не исполнится столько, сколько нужно, — вполголоса произнёс Северус, отходя.       Он ушёл в ванную, и Гарри долго слушал, как льётся вода сначала в раковине, а затем из душа. Северус набирал ванну.

***

      Конечно же, Гарри никуда не ушёл. Был уже третий час ночи, и они ругались, лёжа в постели в темноте. Шёпотом.       — Ты знаком с принципом взаимного согласия? Или тебя вообще не волнует, хочу ли я этого? У меня нет выбора? — тихо, и всё же сердито бормотал Северус. Гарри ощущал тепло его тела, но не собирался придвигаться ближе.       — Так ты не хочешь меня? — иронично парировал Гарри. — Это то, что ты имеешь в виду? А что же это тогда было?       — Что — это? — Северус вскипал.       — Всё. Я пришёл к тебе той ночью не просто, потому что спятил. Я… Ты ведь сам… Ты…       Гарри не знал, что сказать дальше. Слова и мысли в его голове совсем перепутались.       — Мне не нужна твоя невинность, Поттер, — прошипел Снейп. — Я не нахожу ничего соблазнительного в неопытных мальчишках, в школьниках.       От изумления Гарри сел на кровати и подслеповато уставился туда, где едва различимо угадывался профиль Северуса.       — Ах вот так. Ты хочешь, чтобы я… — Гарри задыхался. — Переспал с кем-то другим? Хочешь подложить меня под кого-то ещё? Чтобы он научил меня паре штук? И только потом…       — Я всего лишь говорю, что твоё совершеннолетие ничего не…       — Совсем недавно ты говорил иначе. Ты говорил, что приди я к тебе в сентябре…       Гарри не закончил. Задыхаясь от злости, он сполз с кровати и, наклонившись, принялся шарить руками по ковру в поисках своей обуви.       — Куда ты собрался? Сегодня с часа до трёх дежурит мистер Филч. Ты попадёшься ему…       — Вот и хорошо! — теперь Гарри говорил уже почти в полный голос. — Хоть кто-то будет рад мне этой ночью. В школе давно ходят слухи, что он любит не только подвешивать нарушителей в кандалах, но и делать с ними кое-что ещё. Так вот проверим… Ты в любом случае будешь рад — одним ударом двух…       Снейп схватил его за футболку и дёрнул обратно на постель. Гарри упал рядом с ним и зло засопел.       — Ты никуда не пойдёшь, — прошептал Северус, накидывая на него край одеяла.       — Так мне искать себе любовника? — Гарри никак не мог успокоиться. — Или ты хочешь сделать это сам? Ты мне скажи, а то…       Северус поцеловал его. Зло и напористо прижался губами к его рту, почти что навалившись на Гарри сверху. Он был тяжёлым и тёплым, и это ощущалось страшновато и очень сладко. Гарри обнял его за шею, приоткрыл рот и лизнул Северуса в губы. Тот отстранился. У них обоих было тяжелое, сбитое дыхание.       Гарри подумалось, что они ещё ни разу не целовались, лёжа в этой постели. Кажется, они даже не делали это в спальне.       — Спи. Я разбужу тебя.       Затем Северус отвернулся от него, улёгся на бок и больше не произносил ни слова.       Всё время, пока Гарри не провалился в сон, он чувствовал, как пульсирует и слегка побаливает его член.