Marked with an X

      Воздух Лондона показался ей в разы тяжелее и гуще привычного. В родном пригороде Живерни июль всегда радовал буйством красок и умопомрачительными цветочными ароматами. В саду их особняка в это время благоухали бархатцы, вербена и настурция, а разноцветная гортензия неизменно поднимала настроение огромными шарообразными соцветиями, любезно позволяя собирать свои ветки в расписные вазы.       Часы на башне отгремели три. Циферблат словно в насмешку напоминал, что пришло время обеда на широкой летней террасе родительского дома под суетливые причитания семейной домовихи Кларин со звонким, как колокольчик, голосом. Семейные обеды под тенью садовых деревьев навсегда останутся нежным воспоминанием в груди. После событий прошедшего года в опустевшей душе зиждилось пугающе мало теплоты, безропотно уступившей место мерзлому и острому, мрачному и безысходному.       Похоже, она проголодалась... Или, что более вероятно, всё ещё сомневается насчёт разумности их приезда в этот серый город в услужение к неизвестной организации с сомнительным пугающим названием, да ещё и под предводительство жёсткого, агрессивно настроенного лидера, которого она ни разу не видела в лицо лично, уповая лишь на авторитетное мнение отца.       Послушно взяв предложенную родителем руку, она неспешно двинулась вперёд, в такт его степенному шагу. Улыбнулась, в очередной раз подумав о том, что папа, сколько она его помнит, всегда ходит так, словно несёт на голове стопку книг: медленно и плавно, держа спину безукоризненно ровно, как учили всех мужчин в роду Дю Белль. Её собственный шаг был куда живее, подчас отличался некоторой резкостью и поспешностью. Под темп отца из раза в раз приходилось подстраиваться. Зато руками они управляли до комичного обратно, словно в кривом зеркале-перевёртыше: её движения были мягкими, деликатными, парящими, тогда как громогласный, крупногабаритный родитель рисковал снести шальными конечностями всё вокруг, будто разбушевавшаяся мельница.       Аристократическое воспитание Дю Беллей не могло конкурировать с врождённым магическим потенциалом. В то время как отец был неплохим боевым магом, агрессивно нападающим и, кажется, даже защищающимся в боях сугубо через порывистые контратаки, она сама первоклассно плела вязи защитных чар и щитов, создавала амулеты от проклятий и сглазов, умело обращалась с рунами-оберегами и помогала матери в целительстве. Подобный набор магических талантов и личных интересов исключал реактивную скорость и дёрганность рук. Ошибка отца в боевом заклинании могла разрушить что-нибудь из мебели (а иногда и задеть кого-то из домочадцев: сколько раз им с мамой приходилось залечивать спонтанные ранения Роберта!..). Но даже разбушевавшаяся сверх меры боевая магия главы рода Дю Белль не шла ни в какое сравнение с её возможной ошибкой в защитных чарах. Оплошность в щитах и, тем более, в амулетах, рунах — могла обернуться непрогнозируемой катастрофой с неконтролируемыми последствиями.       От башни с часами навстречу к ним медленно двинулись двое. Парочка и правда выглядела престранно. Первым шёл круглолицый коротышка в малиновом сюртуке. Его голову венчал нелепый золотой пух, торчащий во все стороны комичными загогулинами. За ним лениво, будто нехотя, вышагивал тощий, как жердь, и бледный, как смерть, высокий лысый пастор с выражением бесконечной скуки на лице.       Они были похожи на плохую пародию. Наблюдая за ними, она сокрушенно подумала, что последователи у Лорда собрались так себе... Если это — пресловутая британская аристократия и основная надежда в победе за власть чистокровных, то ожидать успехов на фронте, может, и не придётся.       Пастор улыбнулся, обнажив мелкие кривые зубы с торчащими клыками. Настроение стало ещё гаже: от его улыбки могло скиснуть молоко в желудке. Пожалуй, даже неплохо, что она не позавтракала в поезде. Зато кудрявый толстячок лучился искренним счастьем и протягивал пухлую руку для приветствия. Первое слово взял именно он.       — Мсье, мадемуазель, рад, очень рад! — качался из стороны в сторону пузатый шар, словно пурпурный китайский болванчик. — Надеюсь, ваша поездка прошла замечательно! Прошу, прошу, нам стоит зайти в ближайший переулок и переместиться к месту назначения!       — Приветствую! Благодарю, что уделили время для встречи. Это чрезвычайно ценно для нас с дочерью. Разрешите представиться... — начал было отец.       Однако бледная жердь лаконично его прервала:       — Позже. Всё позже. Сначала прибудем на место, где будет достаточно защит и минимум рисков быть обнаруженными, — он сухо кивнул и махнул рукой куда-то влево. — Наш переулок находится там. Это весь ваш багаж, господа?       — Да, — кивнул отец.       — Незримое расширение, — удовлетворённо отметила лысая жердь со знанием дела.       «Мерлин, кого и как собираются обаять Пожиратели в политических кругах, с такими откровенно страшными и не особо приятными в общении сторонниками?!» — критичная мысль навязчиво ввинчивалась в сознание, пока они пытались подстроиться под излишне торопливый шаг провожатых. — «Если Лорд Волдеморт выглядит и общается схожим образом… То прогнозы на успех кампании выглядят худо, а здравомыслие отца вызывает серьёзные сомнения...» — ирония в голове плавно сменялась возрастающей тревогой.       По дороге у вокзала стайками проносились ярко-красные двухэтажные автобусы. Они смотрелись столь причудливо и футуристично, что вызывали задорное детское желание залезть на крышу и прокатиться по городу. Магглы выглядели невероятно вычурно и парадоксально. Мимо их странной процессии сновали как чопорно одетые в тройки джентльмены — похоже, работники банковской сферы и официозных контор — так и полуголые девицы с макияжем всех цветов радуги. В этой же толпе, притопывая каблучками, бойко двигали локтями образцовые домохозяйки с плакатов прошлого десятилетия. Их новая мода, вероятно, ещё не догнала. Может, оно и к лучшему...       Билборды искрились огнями и кучей незнакомых слов — названия чего-то там из маггловского мира. Огромный транспарант занимал половину пятиэтажного здания. С него на прибывающих гостей столицы томно смотрела худющая девица с короткой прилизанной причёской, огромными глазами-блюдцами и толстыми, густо накрашенными ресницами. Её уши украшали здоровенные аляповатые серёжки. На правом ухе висел объёмный розовый ромб с жёлтыми кругами, на левом — три толстых пластиковых кольца разных цветов. Несмотря на явную футуристичность и некоторую инопланетность, девушка на постере вызывала непроизвольную симпатию и однозначно цепляла взгляд. Прохожие останавливались и зачарованно разглядывали здоровенный плакат, а многие девицы, судя по макияжу и украшениям, пытались скопировать внешне именно эту магглу.       Искомый переулок представлял собой сомнительную по привлекательности локацию. Мусорные баки валялись перевёрнутые, в соседний проулок юрко шмыгнула здоровенная крыса, а источавшего отвратительное амбре обитателя помойки с пропитым лицом кудрявому толстяку пришлось настырно выгонять, угрожая вызовом констебля.       Лысый шикнул:       — Хватит дурью маяться, пора аппарировать. Действие оборотного вот-вот закончится, — он протянул костлявую жилистую руку с жёлтыми ногтями. Гостья втроём с отцом и малиновым мячом крепко в неё вцепились.       Последняя мысль, блеснувшая перед аппарацией, слегка обнадёживала: «Может, без оборотного зелья эти двое — не такие уж и уроды?...»

***

      Когда мир вокруг перестал кружиться, а внутренности — выворачиваться наизнанку, она поспешно отпустила неприятную руку и незаметно вытерла её об платье. Отец стоял рядом и с любопытством оглядывался вокруг.       Они приземлились возле витой чугунной ограды посреди симпатичного сада. Более строгого и лаконичного, чем их собственный в Живерни, но, безусловно, весьма ухоженного. Неподалёку возвышалась внушительных размеров беседка, увитая плющом. Чуть подальше, в тени, словно аккуратный гриб посреди газона, росла ещё одна — небольшая, спрятанная в белых розах. Под ближайшим кустом нелепо барахтался садовый гном и пытался юркнуть в нору, пока лысый пастор или кудрявый толстяк его не заметили и не наслали зловредное заклинание.       Дом, в котором им с отцом предлагалось гостевать непосредственно внутри политического штаба, выглядел впечатляюще, но не вычурно. Холодно-бежевый кирпич, прямые линии, белые колонны и солидные габариты. «Неплохо для нового пристанища. Спален здесь явно хватит на маленькую армию, — удовлетворённо кивнула гостья самой себе. — Хотя атмосфера, прямо скажем, прохладная. Саду явно недостаёт рук эльфов-садовников с сопутствующими уютными штучками, которые обычно отличают обитаемое жилище».       Словно в ответ на её мысль, к ним навстречу выплыла высокая женщина в лёгком голубом платье — удивительно закрытом после моды лондонских улиц. Красивая статная блондинка, на вид ей было около пятидесяти. Ухоженная, сдержанная, даже несколько надменная — хотя британская аристократия вряд ли отличалась лёгким нравом и душевностью — приветственно махнула рукой их провожатым.       — Добро пожаловать в Барфорд Мэнор. Меня зовут Друэлла Блэк, я — хозяйка дома. Это одно из загородных поместий нашей семьи. Мы с мужем и дочерьми не проживаем здесь на постоянной основе, поэтому были рады предоставить его гостям, — на лице женщины появилась доброжелательная улыбка, в значительной степени украсившая прохладное лицо и сбившая градус надменности. — Если вам что-то понадобится, обязательно обращайтесь. Мои дочери Белла и Цисси проведут для вас экскурсию по дому и саду в ближайшее время.       — Кристоф Дю Белль, — расплылся в широкой улыбке отец, протягивая руку. — Сердечно благодарим за приглашение и гостеприимство! — Друэлла царственно протянула изящную ладонь; papa галантно приложился губами к тонким пальцам миссис Блэк, украшенным множеством перстней. — Позвольте представить вам мою дочь...       — Жоан, — быстро проговорила та, обрывая родителя на полуслове.       Возникла небольшая пауза. Никто из встречающих явно не ожидал, что она назовет себя самостоятельно, не дождавшись завершения реплики отца.       — Жоан Дю Белль, — пояснила она и обезоруживающе улыбнулась Друэлле и мужчинам. Однако недоумение на лицах не спало. — Прекрасный сад, миссис Блэк. Надеюсь, в ближайшее время смогу рассмотреть его поближе.       Пауза затягивалась, и Жоан с раздражением поняла, что её поведению требуется объяснение.       Вновь.       — Вижу, что вы несколько обескуражены моими манерами, — она улыбнулась ещё шире, чувствуя, как сводит скулы от напряжения, и усилием воли добавила в голос дружелюбия и смирения. — Соблюдение регламентов, увы, не самая сильная моя сторона. Я предпочитаю представляться самостоятельно. Мне кажется это логичным и удобным, — вежливо пояснила Жоан. — На мой взгляд, это несколько дурацкая и устаревшая традиция — ожидать, пока старшие назовут тебя вслух, словно кошечку, и лишь затем получать официальное разрешение откликаться на собственное имя в новой компании… — она издала тихий смешок и поправила несуществующую складку на платье.       Отец сдержанно крякнул, сверкнув глазами.       Похоже, первое впечатление оказалось несколько смазанным. Что ж... Придётся уповать на последующие.       — Ох, дорогая, вы ведь так восхитительно молоды! — радостно заключил круглолицый, дёрнув светлыми кудряшками, точно ворохом взорвавшейся вермишели. Толстяк протянул наливную розовую ладонь для личного приветствия. — Нам, людям более старшего поколения, бывает сложно уловить новые тенденции в общении с юными особами... Однако ваша непосредственность лишь добавляет вам очарования! — игриво подмигнул ей шар. — Игорь Каркаров, к вашим услугам, — он энергично тряс руку Жоан. — Без Оборотного зелья я выгляжу гораздо привлекательнее, заверяю вас!       — Не сомневаюсь, — смеясь, она высвободила ладонь. — Буду рада увидеть вас в реальном обличье!       — Антонин Долохов, — сухо кивнула лысая жердь в наряде пастора. — Не особо уверен насчёт своей привлекательности без Оборотного, поэтому оставлю эту привилегию Игорю. Пройдём в дом, Друэлла? — бросил в сторону он. Миссис Блэк утвердительно кивнула, и их разномастная процессия двинулась по мощёной белым камнем дорожке к Барфорд Мэнору.       «Надо же! Да этот мрачный хмырь, оказывается, умеет шутить!» — хмыкнула Жоан на реплику Антонина и бросила озорной взгляд на отца. Он уверенно и приветливо пожимал руки Долохову и Каркарову, а она с удивлением отметила, что как минимум двумя болгарами в своём интернациональном отряде незнакомый Лорд успел разжиться. И это при достаточно закрытых границах магической Британии.       Прокручивая в голове информацию об особняке, саде, гномах, забавных трансформациях под Оборотным зельем и красивом платье Друэллы, Жоан смутно ощущала, что гонит от себя целый ворох тревожных, душащих её последний год мыслей и переживаний.       Мама и Роберт не вернутся. Кристин вряд ли очнётся. Жизнь не возвратится в привычное русло. Что бы они с отцом ни сделали в этом штабе.       Тяжело вздохнув и ускорив шаг, Жоан резко сморгнула несколько раз, сгоняя навернувшуюся на ресницы влагу.       Кроме того — и думать об этом было больнее всего — они с отцом и сами могут уже не вернуться домой на легальной основе. Судя по конспирации и осторожности прислужников Лорда, Дю Белли в Британии ступили на скользкую, сомнительную, противозаконную дорожку. Глупо обманываться романтичными фантазиями о славной революции и строить иллюзии о том, что за месяц, два, три они быстрым прорывом изменят систему, которая упёрто и стойко существует многие годы. Кем бы ни был сам Лорд и его Пожиратели — Жоан мысленно поёжилась от грубого слова, которое эти мужчины выбрали себе в наименование, — они точно будут находиться вне закона и политики Министерства уже в ближайшее время. И до той поры, пока они не захватят власть и не изменят режим, их жизнь в Европе отныне будет за рамками легальности. Как и их с отцом пребывание здесь.       Поднимаясь на роскошное кремовое крыльцо с огромными напольными вазами, набитыми садовыми белыми розами, Жоан тоскливо подумала, что, быть может, собранный прошлым вечером букет сиреневой гортензии, который звонкая Кларин заботливо поставила в новую вазу, привезённую отцом из Цюриха, — в их поместье Живерни был последним...