paralyzed

      Джисок идёт по залитой сентябрьским солнцем улице и насвистывает мелодию, снизошедшую на него за завтраком. Ноги мнут первые опавшие листья, а уши улавливают их характерный хруст. Проходя мимо дома Хёнджуна, он видит, как тот выходит и останавливается возле забора, дабы подождать его. Однако Хёнджун не обращает на Джисока внимания — просто проходит мимо, чем вызывает у него целый всплеск непонимания. Он порывается за ним и, догнав, хватает его за плечо, чуть не сорвав чехол с гитары.       — Эй, Хёнджун! — кричит он. — Ты решил меня проигнорировать?       Хёнджун молчит, смотря вперёд.       — Э-э-эй, почему ты со мной не разговариваешь? Ты мне сегодня нужен, я сольфеджио не сделал, совершенно не ебу, как его понять, — ноет Джисок и трясёт плечо Хёнджуна.       — Ага, как на паре по музле со мной остаться, так мы пропадаем Бог знает куда, а как с сольфеджио помочь, так мы сразу самые белые и пушистые, — недовольно произносит тот.       — Ты обиделся из-за того, что я тебя кинул? — спрашивает Джисок. — Ну, блин, мне срочно нужно было уйти!       — Я не обижаюсь. Я недоволен и не хочу с тобой разговаривать, — не выдержав его напора, говорит Хёнджун.       — Ну бли-и-ин, ну Хёнджун-и-и, прости меня, пожалуйста! — тянет он. Хёнджун отворачивается, и Джисок решает идти на крайние меры. — Ну, хочешь, я тебе после универа куплю тайяки?       Хёнджун понимает, что его план по игнорированию Джисока с треском провалился, ведь тайяки он очень любит. Он поворачивается к нему и вздыхает.       — Вот как у тебя наглости хватает, Квак Джисок-хён, меня шантажировать моим любимым печеньем? — спрашивает Хёнджун, выдавливая довольную улыбку.       — Сколько я раз тебе повторял: я не хочу, чтобы ты называл меня «хён»! — недовольно кричит Джисок и легонько толкает Хёнджуна. — Сынмина будешь хёном величать, а меня не нужно!       — Нет, у нас с ним не так далеко всё зашло!       Джисок понимает, что ляпнул лишнее, а Хёнджун понимает, что вообще не должен был упоминать Сынмина, ведь он хотел скрыть от Джисока их вчерашнее знакомство.       — Мы говорим об одном и том же человеке? — серьёзно спрашивает Джисок, остановившись. Хёнджун, понимая, что он уже и так догадался, кивает. — Когда вы успели познакомиться?       — Вчера у меня сломалась гитара, и я пошёл в музыкальный магазин. Увидел там медиаторы, которые ты так давно хотел, ну, понимаешь, те, со звёздочками посередине! Потом я попытался их достать и случайно рассыпал всё, и кто-то начал помогать мне их собирать, я поднял голову, а там…       — А там я?       Парни оборачиваются, и сердце Хёнджуна пропускает целую последовательность ударов. На расстоянии метров пяти от них идут Сынмин и Чонсу.       — Привет, Оди-хён! — кричит Джисок и машет Сынмину рукой. Чонсу тоже без приветствия не остаётся, только с ним он здоровается тогда, когда тот подходит ближе.       — Я готов существовать ради того, чтобы меня так называли. — Сынмин улыбается милому прозвищу и смотрит на Хёнджуна, который стеснительно отводит взгляд. — Что же, пойдём дальше?

★

      Джисок наваливается на вытянутые руки — ему совсем надоело учиться сегодня. Он поглядывает на Хёнджуна, хочется быстрее воплотить их план с Чонсу в действии. Хоть ему и показалось подозрительным, что Сынмин говорил с Хёнджуном, но хочется, чтобы эти двое ещё ближе познакомились друг с другом. Не зря же он вчера прогулял пару.       Изначально Чонсу показался ему своего рода выскочкой, но, пообщавшись с ним вчера поближе, Джисок пришёл к другим выводам: этот парень неплох! Совсем неплох. А ещё у них общая цель — свести друга.       Пары, как назло, тянутся медленно, словно на зло. Хочется потереть ладони в стиле злобного героя, когда когда в голове проносится спланированный план. Хёнджун внимательно слушает доцента кафедры по сольфеджио, мимолетно что-то записывая в тетрадь. Кстати, на обеде перед этой парой Хёнджун всё-таки помог ему с сольфеджио. Ну, как помог: если «сделать за него» теперь значит «помочь», то так и было. Почему-то Хёнджун так тащится от этого предмета — он просто обожает все эти доминантсептаккорды с разрешениями, в то время как Джисоку в сольфеджио нравится только построение мелодии.       Джисок — один из тех людей, кто во втором классе музыкальной школы поставил крест на интервалах и знаках в тональностях, совершив самую большую ошибку в жизни. А Хёнджун — тот, кто победил в пяти олимпиадах по сольфеджио, сидел до полуночи за построением аккордов и аккордовых цепочек и учил темы на три урока вперёд. Если честно, Джисок начал дружить с ним только потому, что тот хорошо разбирался во всём этом, а не слушал недавно вышедшие дебютные песни BTS и восхищался, насколько красив и горяч Намджун. Хёнджуну всё это было безразлично. Он не забивал и на обычную учёбу — сдал экзамены по математике, корейскому языку, литературе и физике на высший балл, за что его сразу начали боготворить все учителя в школе. И просто нужно было видеть глупо улыбающуюся мордочку Джисока, когда учителя расхваливали Хёнджуна за идеальную сдачу экзаменов, а он сидел с уже запланированной пересдачей по математике, натянутыми пятьюдесятью баллами по корейскому языку, восемьюдесятью по музыке — из-за того, что выгодно списал, — и тем же количеством баллов по физике, на которую пошёл только из-за Хёнджуна, что в обмен на составленную компанию дал ему списать.       Боже, он такой заучка! Как такие разные люди могут быть друзьями?       Звенит долгожданный звонок, и Джисок, быстро подхватывая свои принадлежности, складывает их в рюкзак. Хёнджун прицыкивает его спешке, но всё же пытается успеть за ним. Рука Джисока с грузом вешается на плечо Хёнджуна, слегка по нему похлопывая.       — Блин, я бы сейчас слопал слона! — тянет он в дверях.       — Да-а, это точно. На обед такую ересь давали, — выдыхает Хёнджун и смотрит в небо.       — Хочешь чего-нибудь? Тайяки? — Джисок заманчиво двигает бровями.       Он знает рычаги, за которых нужно тянуть, чтобы его друг хоть немного задержался после пар. Ведь обычно Хёнджун проводит своё свободное время дома, быстро сбегая после учëбы.       Скукота! Как можно быть таким?       Джисок уже под впечатлением: их план действий вот-вот начнётся, стоит им только с Хёнджуном выйти из дверей колледжа. Его ноги так и просятся пуститься в пляс от предвкушения победы. Ему всё кажется идеально спланированным. Если бы он только знал, что Хёнджун и сам неплохо справляется с ролью сводника для самого себя.       Джисок замечает за забором две фигуры, одну из которых он теперь явно узнает из сотни других. В глаза сразу же бросаются белые волосы, что так яростно впечатались в память.       Если у Чонсу и Джисока собственный план, то у Сынмина обходные пути для общения с Хёнджуном.       Сынмин — не из робкого десятка. Точно нет. Если дома он ещё держит язык за зубами, пропуская через себя постоянную порцию претензий, то вот в универе и в жизни он совсем другой человек.       Джисок машет парням, словно их встреча случайна. Хёнджун смущённо отводит взгляд от Сынмина. У него до сих пор на щеке приятное тепло чужих губ. Мысли в голове, словно воронка тайфуна — беспорядочно кружатся. Неужто он нравится парню, по которому сохнет с недавних пор? Сынмин подмигивает Хёнджуну, слегка вскидывая подбородок. Щёки Хёнджуна заливает лёгкий румянец.       Джисок так увлечён реализацией плана и постоянным поглядыванием на Чонсу, что упускает из виду явные признаки симпатии между Сынмином и Хёнджуном. Чонсу говорит название кафе, в которое они собираются пойти, и радуется, когда Сынмин говорит, что не знает такого места. Парни идут туда, но внезапно атмосфера становится какой-то чересчур напрягающей. Все замолкают, никто не хочет говорить первым. Это совсем не входит в план Джисока и Чонсу, поэтому последний решает разрядить обстановку:       — А как у кого прошли пары? — будто бы ненароком спрашивает он.       Джисок, не вытерпев, взрывается увлекательнейшим рассказом о том, как его ненавидит преподавательница по музыкальной литературе за вчерашний прогул и полное незнание знаменитейших композиторов.       Ещё рассказывает о мнимом успехе на сегодняшней паре по сольфеджио: преподавательница увидела его домашнюю работу и заметила то, чего не учёл Хёнджун, когда делал её за него. Хёнджун понаписал ступени, на которых построил аккорды, и закрасил неустойчивые звуки — того, что Джисок никогда не делал. Преподавательница сделала вид, что поверила, будто это действительно сделал он, и вызвала его посреди пары построить квинтсекстаккорд в трёх тональностях. Он, конечно, ничего не построил, и за него это сделал Хёнджун. Парни смеются, слыша это, и дальше разговор идёт как по маслу.       Хёнджун же не просто слушает, а ещё и пытается выудить нужную для него информацию насчёт Сынмина и его увлечений. И у него это получается: через пару минут он узнаёт о парне много нового. Оказывается, у них немало общего. Сынмин тоже смотрит аниме, только его любимое — «Тетрадь смерти», а Хёнджун обожает «Сэйлор Мун». Ещё Сынмин любит японскую кухню, Стивена Кинга, старый рок и передачи про экстрасенсов — всё то же самое, что и Хёнджун. Они могут показаться разными, но даже у самых разных людей может быть что-то общее.       — О, вот мы и пришли!       Радостный возглас Чонсу вырывает немного задумавшегося Хёнджуна из раздумий и заставляет умилиться. Кафе навевает атмосферу Японии или же Чосона и на первый взгляд кажется очень уютным.       — Ничего себе, Су-я, где ты откопал такое место? — восторженно спрашивает Сынмин, разглядывая светильники в японском стиле.       — Гугл карты меня ещё никогда не подводили! — Чонсу улыбается и ведёт всех в кафе. Парни садятся за столик, и Сынмин первым берёт в руки меню, сделанное по подобию свитков.       — Прошу заметить, что плачу за еду я, — гордо говорит Джисок и тоже берёт меню. — Ого, миягэгаси! Я буду это!       — Это же десерт, Джисок, — не отрываясь от прочтения названий разных блюд корейской и японской кухни, замечает Хёнджун.       — И что? Я поел в столовой. — Джисок пожимает плечами.       — А я, пожалуй, возьму нэнмён, — задумчиво произносит Сынмин. — Удивлён, что он тут есть.       — Я хочу тайяки и мисо-суп. — Хёнджун улыбается и, сворачивая меню в свиток, откладывает его.       — Всё-таки Хёнджун сегодня поест тайяки, — говорит Джисок и усмехается. — А ты что будешь, Чонсу?       — Хочу данго, — коротко отвечает тот и украдкой смотрит на часы.       — Что-то вы оба как-то мало заказали! — сощурив глаза, возмущается Хёнджун. Ему совершенно не нравится, что Джисок такой худой — ему определённо нужно есть больше.       — Мы уже поели. — Чонсу улыбается и смотрит на Джисока.       До реализации их плана остаётся десять минут. Джисок резко делает «дзынь» по звоночку, стоящему на столе, и к ним подходит официант, который принимает их заказ и говорит, что блюда скоро будут готовы. Остаётся пять минут.       Наверное, ему стоит смотреть не только на часы, но и на Сынмина с Хёнджуном, которые вовсю общаются. Обычно Хёнджун не очень общителен, но сейчас его как будто подменили. Он смеётся с остроумных шуток Сынмина, совершенно забыв о том, что сорок минут назад краснел, когда тот смотрел на него, и сам пытается смешно пошутить, даже отпускает ему пару чётких комплиментов.       Время вышло.       Телефон Джисока взрывается песней Jumр, и он берёт трубку. Звонит его однокурсница, переименованная с «Дэй» на «Мамочка».       — Алло, мам, — произносит Джисок.       — Сок-и, ты мне очень нужен! Ты сейчас где? — профессионально копируя голос его мамы, восклицает Дэй.       — Мам, я в кафе с парнями. — Джисок вздыхает, стараясь не засмеяться. Пока всё идёт по плану.       — С какими?       — С Хёнджуном, Сынмином и Чонсу.       — А-а-а, Джун-и с тобой? — Дэй даже называет Хёнджуна точно так же, как и его мама — потрясающее актёрское мастерство!       — Мг. Так что, мне бежать домой? — Джисок надевает шоппер на плечо, готовясь выходить.       — Да! Не переживай, я не заставлю тебя тащить холодильник, как в тот раз. — Дэй даже это узнала, Джисок обязательно отблагодарит её.       — Хорошо, я сейчас приду… — Джисок вздыхает, свайпает вызов и смотрит на любопытно смотрящего на него Хёнджуна. — Сорян! Но мне надо бежать домой! Увидимся завтра! Чао-какао!       Джисок ретируется с места и покидает кафе. На улице он облегчённо вздыхает: «Боже! Да я гений!»       На лице парня победная улыбка.       — Мне бы сценарии к фильмам писать! Хах!       Довольный Джисок машет шоппером и движется вглубь деревьев. Теперь ему остаётся только ждать действий Чонсу, и можно окончательно потирать руки за успешную миссию.

★

      Чонсу оглядывается на Сынмина и пожимает плечами, будто случившееся его не особо заботит. А сам тем временем подумывает, как оставить новоиспечённую пару одних и догнать Джисока. Хёнджун оглядывается по сторонам, не зная, куда себя деть, ведь Сынмин практически прожигает его взглядом. При Чонсу он чувствует себя совсем неловко.       — Я только что вспомнил… — Чонсу поднимается со стола и смотрит на своего лучшего друга, — мне бы сольфеджио подтянуть, а то завалю курс! В общем, не обессудьте, но я тоже вас покину! Хорошего дня! И это… покушайте хорошо! Пока!       Чонсу испаряется из кафе так же быстро, как и Джисок, специально не давая Сынмину возможности побубнеть на него. На парковке за углом кафе он ищет фигуру Джисока. Его заметить очень легко из-за миниатюрности. Но сейчас Чонсу всё не может понять, куда делся Джисок, пока в ближайших деревьях не замечает машущего ему парня. Тот даже вроде начинает прыгать, словно их план воспроизведён в полной мере.       — Ну? Какова реакция голубков на наше исчезновение? — спрашивает Джисок.       — Не знаю, может, Сынмин уже тактично пытается охмурить твоего Хёнджуна, — усмехается Чонсу и смотрит на Джисока.       — А Хёнджун уже тактично пытается свалить, умирая из-за неловкости.       Чонсу смеётся любимым смехом Джисока и легонько толкает его в плечо. Солнце намекает на то, что скоро медленно покатится за горизонт. Листья на деревьях окаймляются яркими солнечными нимбами, а лужицы на дороге зеркалом отражают всё происходящее вокруг. Глаза Джисока испытывают так называемый эстетический оргазм. На душе необычайно легко. Интересно, из-за вида или из-за присутствия Чонсу?       «Нет, это будет преступлением, если я не позову его к себе», — думает Джисок и невинно засовывает руки в карманы.       — Чем займёшься сейчас? — Он поглядывает на вылезший из-за зелёных деревьев свой дом.       — Да не знаю. Думал домой пойти, на пианино поиграть, у меня урок завтра. — Чонсу пожимает плечами.       План Джисока медленно осыпается штукатуркой, и мозг начинает судорожно думать, что делать, чтобы с этой штукатуркой за компанию не обвалился весь потолок.       — А как у тебя с сольфеджио? — как бы ненароком спрашивает он, поправляя шоппер на плече.       — Неплохо. — Чонсу задумывается, копаясь в своих мыслях в поисках информации, которую он знает. — А что?       — Я просто в нём ни черта не понимаю. — Он деланно страдальчески закатывает глаза, всем своим видом показывает, что готов сжечь и развеять пепел того, кто придумал это чёртово сольфеджио. — Можешь объяснить?       — А чего конкретно ты не понимаешь? — Чонсу всегда верит в философию «не может быть такого, чтобы ты вообще ничего не понимал» и пытается выудить из Джисока хоть немного.       — Всего. — Он разводит руками, показывая необъятный объём того, чего не знает. Чонсу снова смеётся и кивает головой.       — Ладно, ради такого далёкого, как ты, я готов пожертвовать часом игры на пианино.       Джисок ликует. Он радостно хватает Чонсу за руку и несётся к своему дому, краем уха улавливая его радостно-молящие возгласы о том, чтобы он бежал чуть медленнее.

⁠★

      Как только Чонсу уходит из кафе, Хёнджун начинает чувствовать себя ещё более неловко, чем когда он сидел рядом. Он сейчас наедине с тем, кто снился ему всю ночь! С тем, чьё фото висит у него над изголовьем кровати! Становится жарко, но дело не в погоде и температуре кафе. Сердце нагоняет темп, грозясь выпрыгнуть из груди и убежать куда-то, лишь бы не сгорать от смущения. И, не придумав ничего лучше, Хёнджун берёт сумку и встаёт, собираясь уйти. Сынмин реагирует моментально: тёплая ладонь оказывается на его запястье. Сердце вместо одного удара за раз делает сто.       — Куда ты собрался? — спрашивает он, подняв бровь.       Глаза Хёнджуна ловят его выразительный взгляд, который ударом молнии проходит в мозг и раскалывает его пополам.       — Н-ну, все же ушли… — мямлит Хёнджун, пытаясь заставить себя говорить нормально. — Может, соберёмся в другой день, когда все будут свободны?       — Зачем? Мы и так собрались, — не сводя с него глаз, спокойно произносит Сынмин, а сердце бедного Хёнджуна уже колотится где-то в желудке.       — Но… но Джисок и Чонсу…       — Забей. Останемся вдвоём?       Сынмин резко дёргает запястье Хёнджуна, заставляя его снова сесть. На лице последнего расплывается довольная улыбка, и он кивает, обвивая трясущейся рукой плечи Сынмина.