Тени забрали мою клятву, но не заберут у меня тебя

      Солнечный осенний день прошел чудесно. Это был шестой день рождения Морриган Лиадон, и родители очень постарались, чтобы дочь его запомнила. Они много гуляли по городу, побывали на ярмарке, где чудной бард с южных границ пел смешные песни, а заезжие чародеи призывали волшебных переливающихся кошек. Потом была лавка со сладостями, а вечером семья собралась вокруг праздничного стола. Мор получила в подарок кристалл лакулита, который светился в темноте приятным бирюзовым свечением, и маленькую статуэтку ускользающего зверя из оникса. Отец Мор каждый год тайком проникал в Подземье, чтобы подарить дочери кусочек его родного, хоть и жестокого, мира.       Вдруг раздался громкий стук в дверь. Родители переглянулись. Они не ждали гостей, особенно после наступления темноты.       — Открывайте! — Из-за двери раздался грубый голос. — Каридион, мы знаем, что ты там!       Морриган застыла, не отрывая глаз от родителей. Они выглядели напуганными. Мама побледнела, а отец вскочил из-за стола, быстрым движением доставая из ножен кинжал работы темных эльфов, который всегда носил при себе.       — Каридион? Кто это? — Сариэль, мать Мор, прошептала бледными губами. Кровь как будто покинула ее миловидное лицо, и веснушки стали еще ярче. Руки беспокойно теребили край скатерти. — Это же не могут быть они?       — Кто они, мамочка? — Мор не на шутку встревожилась. Она никогда не видела родителей такими взволнованными. Даже… напуганными. На всякий случай, она быстро засунула в карман дорогие сердцу подарки.       — Сариэль, слушай меня внимательно, — Пытаясь говорить спокойно, Каридион посмотрел в глаза жене. Настойчивый стук раздался снова. — Это они. Больше некому. Должно быть, они выследили меня, когда я ходил в Подземье. Я клянусь перед лицом Элистреи, я был осторожен. Меня никто не видел, но они каким-то образом узнали, где я. — Снова постучали. Незваные гости уже толкали дверь, пытаясь ее выломать. — Бери Морриган, уходите через задний вход. Отведи ее к Лилении, у нее вы будете в безопасности. Они не посмеют сунуться в монастырь. — Отец Мор говорил о настоятельнице монастыря Тира, который находился неподалеку от их дома. Лиления была добрым другом семьи Лиадон и первым человеком во Вратах Балдура, кто принял Каридиона безо всяких вопросов.       — Но Кар, как же ты? — Сариэль говорила твердо, но в глазах у нее стояли слезы.       — Я найду тебя, любовь моя. Все будет хорошо. А теперь — бегите! — Темный эльф быстро поцеловал жену, потрепал по голове дочь и уверенным шагом двинулся к двери. — Не время вам знакомиться с моими родственниками.       Эльфийка схватила дочь за руку и рванулась к задней двери их дома. Они не успели покинуть гостиную как дверь с треском сломалась, и внутрь вбежали четверо мужчин — они были в темных одеждах с паутинным узором из серебряных нитей. Красные глаза сверкали из-под низко надвинутых капюшонов. Темные эльфы искали отступника, посмевшего запятнать их род связью с эльфийкой с поверхности.       Каридион выбросил вперед руку, прокричав «Umbra!». Врагов охватило облако плотного черного дыма, послышались проклятья.       — Бегите, прошу вас, бегите! Я не смогу долго их задерживать! — С отчаянием в голосе прокричал эльф, поворачиваясь к родным.       Сариэль смахнула с лица прямые рыжие волосы и, крепче сжав руку дочери, побежала к двери. Маленькая Мор старалась бежать изо всех сил, все еще не до конца понимая, что происходит.       Когда они подбежали к монастырю, сил почти не осталось. Сариэль тяжело дышала, вытирая пот рукавом. Морриган села на землю и смотрела на мать круглыми непонимающими глазами. Она никогда раньше не видела других темных эльфов и не понимала, почему такие же как она и ее отец представляют опасность.       Сариэль постучала в ворота монастыря. Дверь открыл сонный сторож. Эльфийка не успела открыть рот как увидела, что от двери главного храма с факелом в руке спешит Лиления. Темнокожая женщина-хафлинг с пышными формами и непослушными черными кудрями подбежала к воротам и обеспокоенно посмотрела на Сариэль и Мор.       — Что случилось, дорогая? — Огонь от факела отбрасывал красные блики на темную кожу женщины.       — Лиления, забери Морриган. Спрячь ее. Семья Каридиона — они нашли нас. Он сейчас там, — Сариэль обернулась, махнув рукой в сторону дома. — Я не могу его оставить, он любовь моей жизни. Позаботься о Мор, ты ей как тетя. Я вернусь за ней как только смогу!       — Сариэль, постой, давай соберем паладинов, они помогут! — Настоятельница перехватила факел, положив другую руку на белокурую макушку Морриган, которая все еще сидела на земле и переводила взгляд с матери на добрую тетю Лилению. Она хорошо знала настоятельницу — та часто приносила сладости и весело смеялась у них дома.       — Некогда. — Эльфийка встала на колени перед дочерью и взяла маленькие темные ладошки в свои изящные руки. — Я вернусь, моя маленькая Морриган. Я все улажу, и мы снова будем жить все вместе, как и раньше. Папе нужна моя помощь, а тетя Лиления присмотрит за тобой в монастыре, хорошо?       На глазах у Мор показались слезы. Она встала, отряхнув колени, и крепко обняла мать за шею.       Вдруг ниже по улице раздался взрыв, и в небо взметнулись языки пламени.       — Нет! — Сариэль закричала так громко, что за стенами монастыря залаяли собаки, а в окнах некоторых келий зажегся свет. — Лиления, это наш дом! Я не могу больше ждать. — Она отняла дочь от себя. — Прости меня, маленькая Морриган. Мы с папой любим тебя больше всего на свете, но сейчас мы нужны друг другу. Мы вернемся. Обязательно.       Она быстро поцеловала дочь в щеку, крепко обняла и бросилась к дому, который пылал ярче факела. Ее тонкая фигура быстро утонула в темноте, только яркие рыжие волосы напоследок блеснули словно языки пламени.       Лиления прижала Мор к себе:       — Пойдем внутрь, детка. Я заварю тебе сладкие травы. Тебе нужно поспать. — Она подтолкнула маленькую эльфийку к воротам и сделала знак сторожу, чтобы тот закрыл за ними. Оглянувшись, она приложила руку к знаку Тира на груди — весам, стоящим на боевом молоте. Закрыв глаза, она вознесла короткую молитву Божеству, прося его о торжестве справедливости. Она знала, что в городе никто не решится связаться с боевой группой темных эльфов. Да и было уже поздно.       Спустя некоторое время Морриган сидела на кровати в углу большой вытянутой комнаты, в которой обитали сироты, нашедшие приют в стенах монастыря. Другие дети спали, на новенькую пока никто не обращал внимания. На тумбе у кровати тускло горела свеча, но Мор, благодаря чувствительному зрению дроу, прекрасно видела все вокруг. До конца не понимая, что произошло, но осознавая, что ее родители в огромной опасности, девочка прижала к себе подушку и снова тихо заплакала. Потом, вытянув руку к свече, еле слышно прошептала: «Umbra!». Маленькая темная тучка накрыла огонек свечи, и вокруг стало темно. Это было последнее заклинание, которое она узнала от отца. ***       Морриган открыла глаза и прищурилась от яркого света, проникавшего в монастырскую комнату через высокое витражное окно, изображающее Тира — Божество справедливости. Витраж изображал седовласого крепкого мужа с повязкой на глазах, которая символизировала слепоту правосудия. В здоровой левой руке Тир держал длинный серебряный меч, на гранях которого свет солнца преломлялся и устремлялся точно в угол, где и находилась кровать Мор.       — И тебе доброе утро, дружище! — С усмешкой пробормотала эльфийка, ныряя под одеяло, чтобы немного доспать. К сожалению, сна в этот день явно больше не предвиделось.       В комнату ворвалась подруга Мор, девушка-тифлинг с темно-серой кожей по имени Маккат. В прошлом году девушки, будучи уже старшими воспитанницами, получили разрешение занять двухместную комнату. Комната была очень даже ничего, но Морриган регулярно жаловалась, что для Маккат и ее нескончаемой энергии любого помещения будет мало.       Так и в этот раз, сначала Мор услышала звуки скрипки, потом пение, а потом и саму Маккат, которая, подобно смерчу, в танце приблизилась к кровати подруги и заиграла поздравительную мелодию. Мор громко застонала от досады, но услышала что-то про день рождения и про «красные глаза — настолько красные, что бутоны маков и задницы летучих макак плачут от зависти».       — Да уж, ты превзошла сама себя! — эльфийка откинула одеяло и снизу вверх смотрела на подругу, чьи черные глаза с ярко-желтыми радужками выражали крайнюю степень радости.       — С Днем рождения, соня! — Проорала тифлина, развернувшись к своей кровати, чтобы положить скрипку. Ее длинный хвост тем временем залепил смачную пощечину подруге. — Ой, прости, ну ты же знаешь, что я не могу его контролировать, когда я в очень хорошем настроении. Поздравляю тебя, мое любимое порождение тьмы! Вот подарок! — Она протянула Морриган сверток из бумаги черного цвета. — И только попробуй сделать вид, что тебе не понравилось! Я год копила!       — Сама ты порождение тьмы, — Захохотала Мор, принимая сверток и потирая ушибленную щеку.       — Вот так бы сразу! — Маккат обняла подругу и заглянула своими демоническими глазами в ее глаза, блестевшие темными рубинами. — Люблю тебя, ворчунья. Давай, открывай подарок.       Морриган развернула сверток и обнаружила красивую книгу в черном бархатном переплете. На обложке переливающимися буквами значилось: «Красоты Подземья, которые вы еще не видели. И вряд ли увидите, потому что автору там почти откусили руку, и он не рекомендует посещение этих мест». Книга пахла свежей типографской краской и явно стоила немало золотых.       Эльфийка, затаив дыхание, открыла книгу и увидела, что она полна цветных картинок с изображениями разноцветных грибов, цветов, кристаллов и чудных обитателей подземного мира.       — Там есть даже рисунок твоих этих ужасных кошек, — Тифлина качнула головой в сторону тумбы Мор, на которой стояла статуэтка ускользающего зверя. — Продавец еще сказал, что нужно какое-то заклинание, чтобы все тут шевелилось, но мне кажется, насчет этого он точно меня надул.       — Маккат, у меня нет слов… — Морриган, улыбаясь, переворачивала страницы, разглядывая картинки с миканоидами и бехолдерами всех видов. — Скажи честно, ты украла ее?       — Книгу? Нет, — Маккат закатила глаза. — Про остальное тебе знать не положено. Давай, собирайся, время приключений! Я отпросила нас с занятий у Лилении, так что целый день свободен! Даже молиться вечером можно не приходить! А, да, встретила твоего блондинчика в одной из лавок, письмецо тебе передал. Все, жду тебя внизу.       Маккат протянула подруге открытку из плотной дорогой бумаги, от которой исходил шлейф лавандового аромата, и, схватив скрипку, унеслась прочь.       — Он не мой… — Начала было Мор, но Маккат уже и след простыл.       Махнув рукой, эльфийка поудобнее устроилась в кровати, подвернув под себя ноги и отложив в сторону великолепную книгу. Она перевернула карточку и прочла поздравление, написанное фиолетовыми чернилами изящным почерком с вычурными вензелями:       Моя драгоценная Морриган! Вот и наступил день, когда ты стала совсем взрослой! 17 лет — это тебе не шутки. Я через это проходил и знаю, что тебя ждет — подготовка к вступительным испытаниям в Академии (только попробуй прийти в мантии шикарнее моей) и бессонные ночи в слезах из-за какого-нибудь прекрасного принца, о чьем поцелуе ты непременно мечтаешь. Кстати, я видел, как ты обжималась с тем юнцом, который мечтает стать паладином — мой тебе совет, скажи ему сменить прическу. Выглядит как крестьянин.       Впрочем, это все неважно. Поздравляю тебя, красота моя. Надеюсь увидеть сегодня и здорово потрепать тебя за уши. Целую, А.       Мор хихикнула, закусила губу и порадовалась, что Маккат ушла раньше, чем она начала читать письмо. Она знала, что по дроу почти не видно, когда они краснеют, но сейчас ее щеки пылали так, что она приложила к ним ладони, чтобы хоть немного остыть. Они с Астарионом дружили так давно и были так близки, что часть знакомых считали их названными братом и сестрой, а часть — влюбленными, которые никак не могут себе в этом признаться. Мор и сама не понимала до конца, что она чувствовала к эльфу, но было совершенно очевидно, что он был ей бесконечно дорог.       Эльфийка достала из тумбочки шкатулку, чтобы убрать туда открытку от Астариона. В шкатулке она хранила те немногие вещи, что утешали и поддерживали ее в трудные минуты. Внутри коробочки лежали серебряные заколки для волос, что были на ней в день нападения дроу на ее семью, кристалл лакулита от отца, их совместный с Маккат кривой карандашный портрет, нарисованный пьяным художником. Мор хмыкнула, глянув на помятую бумагу — это был день города, все вокруг были пьяны, а художник не хотел отдавать рисунок бесплатно. Тогда Маккат пропела строки колыбельной на инфернальном, и мужик сбежал, от страха побросав все свои краски. В самом низу лежал сиреневый платок, который Астарион дал ей в день их знакомства, и три веточки сухой лаванды из сада Анкунин. Мать Астариона обожала лаванду, поэтому ей был полон их сад, а от эльфа всегда исходил тонкий лавандовый аромат.       Мор положила карточку в шкатулку и убрала обратно в тумбочку. Она надела праздничную черную блузу с серебряной вышивкой, привычные обтягивающие кожаные штаны и высокие кожаные сапоги. Захватила плащ с капюшоном на случай, если солнце будет слишком жечь глаза и, подмигнув Тиру на витраже, вышла из комнаты.       День обещал быть прекрасным.