Случайная душа (черновик)

      — Марволо, — говорит Грейс внезапно, в руках дурацкие грубые полотенца и девочка устало вздыхает. Сейчас все молились и готовились ко сну, потому недолго думая, Нельсон сбежала в укромное место. Мужчина тут же появляется около Грейс и недовольно морщится, похоже, своим зовом она отвлекла его от чего-то. — Прости, я тебя отвлекла, да?       Мужчина вздыхает, трет переносицу и произносит:       — Не обращай внимание, что случилось?       — Ты ведь много знаешь? — спрашивает Грейс, чуть наклоняя голову. — Я знаю, что ты очень умный!       — Да, я знаю достаточно, — говорит Том, не скрывая самодовольства. Проявляется в чуть прищуренных глазах и приподнятом подбородке. — Но что ты от меня хочешь?       — Тебя с нами не было, когда мы жили у Вилсонов, — начинает из далека Грейс, теребя старое платье, что ей выдали на днях. Все новые вещи сгорели и они снова остались ни с чем, но это неважно, главное, что они свободны. — Но мы много чего учили и сейчас это недоступно… Ты ведь много-много знаешь, да?       Том щурит глаза о чем-то думая. От Грейс не ускользает задумчивость призрака, но сделать она ничего не может, к сожалению. Лишь перетянуть внимание.       — Вы ведь аристократ! — восторженно произносит Грейс. Наконец, Марволо кивает, на лице появляется спокойствие, тот перестает быть читаемым и Нельсон хмурится.       — Что именно тебя интересует?       — Мы изучали этикет и французкий, — тут же отвечает Грейс. Как долго Том не будет задаваться вопросом, что его притянуло к Вилсонам? А если он уже? Если бы это был не Темный Лорд…       — Знаешь, у меня к тебе появился небольшой вопрос, — начинает внезапно Том, а Грейс замирает боясь дернуться лишний раз. Только не говорите, что он сейчас будет спрашивать о призыве? Твоюматьтвоюматьтвоюмать. — Ответишь на вопрос и я, так и быть, помогу тебе.       — Не похоже, что у меня есть выбор, верно? — нервно хохочет Грейс. — Что ты хочешь узнать?       — У меня было достаточно времени, чтобы подумать, — начинает говорить Том, медленно расхаживая по комнате. — О том, что меня притянуло к вам или же что за странный дым вошел в меня. Было бы неплохо мне рассказать, верно, Беллона?       Грейс отводит взгляд и молча смотрит перед собой. Как на зло мысли стали только медленнее и сконцентрировались не на придумывании отмазок, а на самой проблеме. Ну что за невезение.       — Мне нужна правда Беллона, поверь мне, у меня есть способы узнать, что ты мне лжешь, — произносит Марволо намеренно делая расслабленный вид, словно сейчас не решается будет он помогать или нет. Или просто не понимает? Да все Марволо понимает.       — Но ты ведь тоже мне врешь, верно? — щурит глаза Грейс и поворачивает голову к мужчине. — Если ты поклянешься говорить правду, я так же это сделаю. Знаешь, как игра. Правда за правду, а?       Том молча смотрит, раздумывает. Не сказать, что у него нет выбора. О нет, у него его явно больше, чем у Грейс. Ей нужно поддерживать знания, а не Тому. Она хочет использовать Тома куда более явно, чем он ее. И он может тут же сказать об этом, но выгодно ли ему это, вот в чем вопрос.       — Правда за правду, значит? — произносит Марволо, чуть протягивая слова. — Значит сделка, маленькая лиса.       Лицо выражает ничем не прикрытое ехидство. Губы растягиваются в ухмылке, а глаза щурятся.       — Сделка, — решительно кивает Грейс. Сейчас опасная ситуация для двоих. Можно как выиграть, так и проиграть. Задача получить как можно больше выгоды без сильных потерь.       — А получу я за это?.. — спрашивает Марволо прикрыв глаза, чуть слышно хмыкая. Собирается торговаться?       — Ответы на свои вопросы. Все честно, мистер, — невинно улыбается Грейс. — Вы получаете свои ответы на вопросы, я свои. И все довольны.       — Я вполне могу прожить и без твоих ответов, тебе не кажется?       — Возможно, — кивает Грейс. — Но вам же интересно, верно? Вы надеетесь, что сможете получить ответы позже, но я умею хранить тайны не хуже вашего.       — Я имею полное право не отвечать на вопросы, которые мне не понравятся.       — Я оставляю за собой точно такое же, все честно, помните? — Марволо кивает, на какое-то время диалог прекращается. Том задумчиво щурит глаза и смотрит на полки над головой Грейс, а та также безучастно за ним наблюдает: — Похоже… — начала было Грейс, как ее тут же прервали.       — Клятва. — говорит внезапно Том. — С некоторыми оговорками, но клятва. Я не собираюсь доверять тебе что-то без клятвы.       — Клятва? — удивленно повторяет Грейс, больно быстро тот соглясился. В чем подвох?       — Очень проницательно, — кривит губы Том. — Пожалуй, обговорим условия.       Грейс торопливо кивает. Лучший из возможных вариантов.       Итогом стало то, что они не могут никак использовать информацию, которую узнали друг от друга против друг друга. Самый логичный исход из вожможных. Грейс была уверена, что где-то ее обманули, но пока условия договора казались достаточно прозрачными. Взамен, они говорят друг другу только правду. Это было куда как менее приятно, но правда за правду. Как только клятва была произнесена, вокруг шеи засветилось кольцо из светло-голубой магии.       — Я первый, лиса, — говорит Том. — Что меня притянуло к Вам и что за странный дым вошел в меня? Я уверен, ты знаешь. А вот откуда ты это знаешь, другой вопрос.       Грейс задумчиво жует губы, пытаясь сформулировать речь так, чтобы не соврать, но и не рассказать всей правды.       — Очевидно, — начинает она, — я знаю о магии. У меня появился знакомый, который помог мне с ритуалом. Я не могла никак нас обезопасить от мира вокруг, потому прибегла к такому… интересному способу.       Не соврать, но и не сказать правды. Не соврать, но и не сказать правды.       — Знакомый? Что это за знакомый, не подскажешь? — внимательно смотрит Том.       — Моя очередь, — обрывает его Грейс, думая как ответить на вопрос. — Но я могу ответить сейчас и ты будешь должен мне два ответа.       Том задумчиво жует губу.       — Подожду.       — Хорошо… — немного времени на обдумывание. Неплохо. — Я хочу оставить на потом. Я и так слишком задержалась.       Крылья носа трепещут от раздражения, но тот молча кивает. Супер, больше времени на раздумывания. В очередной раз пришло напоминание о задании, Грейс мысленно дала команду открыть окно с заданиями и устало вздохнула:

      Исследуйте новую локацию — 36,4%

      Открыв карту, Грейс устало окинула взглядом открытые окрестности. В последнее время карта стала одной из необходимых вещей. Удобство заключалось в том, что Грейс могла ставить метки и подписывать их! Система обещала, что при повышении уровня она сможет видеть других людей на карте, а в дальнейшем даже телепортироваться! Что на взгляд Грейс было уж слишком круто, но пока не вредит — нечего жаловаться. Ко всему прочему, было неизвестно когда такие функции вообще откроются и откроются ли до конца ее жизни. Потому в последнее время она активнее начала заниматься заданиями. Повседневные давали мало баллов, но были постоянными. В этом и был их плюс. Когда у Грейс было свободное время, она даже читала новые книги! Получая дополнительные баллы.

***

      — Зачем тебе Православный календарь? — спросил однажды скучающий Марволо. Грейс оторвалась от не слишком увлекательного чтива и недоуменно наклонила голову. По телу прошлись мурашки от холода и она передернула плечами, скоро зима.       — В каком смысле «зачем»? — тихо спрашивает Грейс. — Саморазвитие.       И баллы. Но это ненужное уточнение. Марволо окинул взглядом книгу, а после Грейс. Та закатила глаза.       — Если ты не заметил, то мы в монастыре. Тут нет нормальных книг-.       — А те стихи? — перебивает Марволо.       — А от тех стихов меня уже тошнит, Марволо, — отвечает Грейс. — Не так и плохо почитать что-то подобное, может понадобится. Вдруг я свою религию осную, вот тебе и основа.       — Звучит как жалкое оправдание, — Грейс пожимает плечами. Через какое-то время Марволо добавляет: — О чем хоть?       Грейс хмыкает и начинает краткий пересказ. Не одна она с ума здесь сходит.

***

      С разговора о календаре прошло четыре дня. По ощущениям, середина зимы, а не конец ноября.       — Беллона? — в один из вечеров Гарри обнимает игрушку сидя на кровати девочек. Пока они маленькие — и родственники — подобное разрешается (пусть и не особо одобряется). Грейс лишь скучающе смотрит на то, как из волос одной из девочек выбирают вшей. У той были до одури длинные волосы и самое главное густые до жути. Около пяти девочек разных возрастов сели вокруг несчастной и методично выбирали-вычесывали гнид из прядей. На всю келью несло уксусом, которым травили вшей. Круговорот педикулеза в природе, не иначе.       — Что такое?       — Мне грустно, — говорит Гарри жуя губу.       — Почему? — хмурится старшая, да, не самое позитивное место, но что успело случится.       — Иногда мне кажется, что лучше бы мы остались у Вилсонов… — Грейс хмурится. — В том смысле, что у нас была своя комната! И, — переводя взгляд на девочек. — У нас не было вшей. И мы могли мыться каждый день, и… — после чего тот наклоняется чуть ближе к Грейс, едва слышно шепча: — У меня все чешется.       Вот же бл-.

***

      — В чем твоя чертова проблема, Мэриан? — шипя говорит Грейс пока несет корзину с грязными вещами к прачкам. К счастью, недалеко был приют Магдалины и подобное занятие как стирка вещей частично прошло мимо.       — А что не так, Бель? — раздражающе мелькал то с одной стороны, то с другой Мэриан.       — Ты странно себя ведешь.       — Хм… — тот промолчал. Грейс вздыхает и снова собирается с силами.       — Не знаю, что с тобой не так, Мэри, — язвительно говорит та. — Но оставь свой характер кому-нибудь другому. Я не собираюсь решать твои проблемы, лиши меня подобного удовольствия.       — А кто будет?.. — горько говорит себе Мэриан и исчезает. Грейс лишь глянула через плечо и поспешила. Какого черта он доставляет проблемы? У нее своих хватает, если ему нужно что-то решить, она не хочет принимать в этом участие.

***

      — У меня появился вопрос, — говорит наконец Грейс. До декабря оставалось каких-то три дня. Погода словно с ума сошла. Спустя игры прошло чуть больше двух недель и не смотря на это, Том терпеливо ждал своей очереди. Не сказать, что был слишком большой выбор, в конце концов, быть должником всегда не очень. — Ты сразу понял, что с нами что-то не так?       Том приподнимает брови, слишком простой вопрос.       — Это было очевидно, — пожимает плечами. — Стоило мне узнать что вы сироты, стало еще более подозрительно. Мой черед. Имя знакомого.       О, Тернистый путь. Точно.       — Его нет в этом мире, — говорит Грейс пожимая плечами. — так что не думаю, что есть смысл в имени.       — Хм. И все же?       Грейс переводит взгляд на призрака, после чего снова опускает взгляд на траву, медленно качаясь на качелях.       — Понятия не имею.       — Что?       — Я не знаю его имени, — пожимает плечами Грейс. — Да и мне все равно как-то.       Том хмурит брови, но кивает, принимая ответ.       — Ты не был удивлен, когда я говорила о магии, — говорит как факт Грейс. — Ты был магом?       — Да, — быстро и без лишних подробностей отвечает Том.       — Имя то хоть настоящее? — насмешливо спрашивает Грейс.       — Моя очередь, мелочь, — кривит губы Том. Грейс закатывает глаза и машет рукой, мол, ладно.       — Кажется, ответа на вопрос о дыме я не получил. Но похоже, ты его не знаешь, — утверждая произносит вслух Том. — Как давно ты знаешь о магии?       — С восьми, — отвечает Грейс, радуясь, что вопрос о дыме задан не был. Вполне логично, что она не должна знать ни о чем сверх. Том кивает, принимает ответ.       — Так что на счет имени?       — Настоящее, — тут же отвечает задумчиво Том. Ну, если смотреть со стороны того, что это второе его имя, то да, настоящее. Вопрос неправильно поставила. Дальше они молчат.

***

      Последние три недели брат с сестрой были особенно дружны. То ли так повлияла обстановка в целом, то ли еще что, но что Грейс, что Гарри особенно часто виделись. Они могли даже не разговаривать, просто сидели рядом и занимались своими делами. Часто Грейс сидела и читала, а Гарри игрался с уродливым нечто, что случайно обозвали игрушкой, но ему нравилось и ладно. Сам Гарри стал тише, чем обычно. Грейс не была уверена, связано это с новым местом или обществом. Сам Гарри не жаловался, а Грейс просто наблюдала. Напирать не хотелось, как минимум потому что она сама по себе могла подавлять ребенка. Рано или поздно тот взбунтуется, это Грейс знала точно.       Сегодняшний вечер был одним из спокойных, на соседних кроватях беспокойно переговаривались девочки. Недавно зашел разговор про менструацию и у старшей она началась, то как она стояла под дверью не имея возможности зайти в храм, потому как была «нечистой», запомнилось многим. Боялись и хотели. В любом случае, в этот вечер (незадолго до вечерней молитвы) Гарри и Грейс сидели в келье девочек. В очередной раз выторговав себе возможность читать взамен на больше смен работы, Грейс сидела за книгой, а младший молча смотрел в книжку. Внезапно он поворачивается и тихо-тихо на ухо шепчет:       — А ты веришь в Бога? — после чего отстраняется и очень внимательно смотрит на Грейс, жуя губу. Та была потрескавшейся, даже обветренной, в мелких ранках налилась кровь, что делало их ярко красными к центру и бледными по краям.       — Почему ты спрашиваешь? — так же тихо спрашивает Грейс, держа книгу в руках.       — Я… я просто не понимаю, — тихо говорит Гарри. — Все так увлеченно нам говорят об этом, нас стыдят или говорят чувствовать себя виноватыми, даже книжка с грехами есть! — это чудо писательства Грейс тоже видела, отвратная вещица. Шаг вправо, шаг влево — расстрел. — И я правда не понимаю… Мне же нужно верить, верно? Иначе я попаду в ад, а я не хочу в ад…       Щеки мальчика начинают краснеть, глаза наливаться кровью. Подобное столько раз повторялось, что сложно было не начать верить. Особенно маленькому ребенку. Если в их первом приюте не было такого сильного уклона в религию, хотя это приветствовалось, то в первой (по крайней мере, в осознанном возрасте) приемной семье без этого не обошлось. Не считая уж самого монастыря. Тот был рассадником маленьких фанатиков. Взрослые верили и пугали, дети внимали и тоже верили. За безумством было страшно наблюдать. Даже в речи Грейс начали проскальзывать слова-паразиты по типу «Боже», «Иисус Христос» и тому подобное. От подобного было достаточно сложно избавиться, не говоря уже о самом Гарри. Если Грейс была взрослее, хотя бы ментально, и не сильно поддавалась, то сам ребенок тянулся к взрослым даже не смотря на произошедшее в семьи Вилсонов. То доверие к миру не восстановить, но менее желанной ласковая рука не становилась. Гарри часто плакал в комнате Грейс, скрываясь от соседей по комнате. У самой Нельсон были предположения как помочь, но она не особо стремилась это делать, если сказать совсем честно, вообще не собиралась. Взрослые и атмосфера монастыря, вот кто был главным врагом таких маленьких ублюдков как они. Для маленького ребенка все было серо, холодно и страшно. За окнами выли ветки деревьев, шуршали свои мысли по ночам листья, скребли в стенах мыши. Особенно раздражали укусы клопов по утрам. Все это держало в напряжении, не говоря уже об атмосфере при свете дня. Тогда на свет Божий выходили другие монстры — люди.       — Это будет нашей маленькой тайной, — шепчет Грейс. — Но я не верю.       — Почему? — спрашивает Гарри, кривя брови в непонимании, после чего кивает в сторону девочек. — Они же верят.       — Ну я же не они, — хмыкает Грейс. — Я сделала достаточно плохого в жизни, чтобы опасаться их ада. Куда как проще, когда ты просыпаешься без мыслей о том, что ты можешь вариться в котле вечность, не правда ли?       Гарри неуверенно кивает, жует губу и прижимает ближе к себе смесь обезьяны и медведя с длинным тонким хвостом.       — А если я буду верить? — спрашивает через некоторое время Гарри, не поднимая глаз. Девочки тихо смеются и разговаривают, немного отвлекая от мыслей.       — Твой выбор, — говорит Грейс, после секундного молчания добавляя: — Магия же грех, помнишь?       Гарри хмурится.       — Значит… — начинает он, сильнее сжимая игрушку. — Мне нельзя верить?       — Скорее это значит, что тебе не подходят правила игры, — щурится в легкой улыбке Грейс. — Я предпочитаю верить в то, что не противоречит моей сущности. Советую делать так же.       Гарри кивает, неясно ведет плечом и смотрит внимательно на девочек в кругу. Может быть, они больше не вернуться к этому разговору. По крайней мере, Грейс надеется.

***

      Двадцать пятое подкралось почти незаметно. И без того не пышущие разнообразием приемы пищи стали еще более скудными в честь поста, зато наступило Рождество Христово. Никогда время не проходило так быстро, как последний месяц. Грейс определили в трапезную настоятеля Августина (самый главный в этом клоповнике) и это был самый натуральный ад на земле. Две сестры, что отвечали за еду для него, из-за разных подходов к приготовлению пищи ссорились так часто и громко, успевай уворачиваться, что только не летало. Кастрюли, сковороды, ножи. В любой момент в тебя могло полететь все что криво и не очень лежит. Настоятель Августин был человеком нервным, особенно когда это касалось еды, что будет подаваться на стол в его трапезную.       Сестра Агнес была ничуть не менее нервной, чем Августин все шесть дней недели, на седьмой был выходной и та была Божим одуванчиком. Она контролировала процесс готовки на уровне «принеси-подай, нарежь, свари-пожарь», ее контроль над ситуацией на кухне доводил до нервной тряски рук и дергающихся глаз. Сестра Эдна, напротив, давала свободу говоря за что ты отвечаешь и уходя заниматься другой работой, если же ты где-то ошибся — вина только твоя и наказание нести только тебе. В этом они и не сошлись и во время подготовки к Рождеству, когда обе поварихи были на кухне, места резко становилось мало, воздух был до ужаса напряженный, а спина не разгибалась, пока ты чистишь-варишь-жаришь. Иногда все становилось так плохо, что работать приходилось больше двадцати четырех часов, на организме это сказывалось прескверно. После таких «отработок» Грейс могла спать больше двенадцати часов, после чего просыпалась с головной болью и чувством что ее переехали пару раз бульдозером.       Перед Рождеством Грейс дали возможность отоспаться, после чего та вернулась в келью и сразу же вырубилась. Стоило ей открыть глаза, как она поняла что находится в каком-то странном темном и самое главное до боли знакомом пространстве. Несколько раз помотав головой, Грейс замерла. Место напоминало то, в котором она очнулась после того как ее едва не убили и где она смогла поболтать со Смертью. Нахмурившись, Грейс задумчиво посмотрела вдаль, пытаясь понять убило ли ее переутомление или это просто сон, просто осознанный.       — Тебя пока что ничего не убило, — хохотнул грудной женский голос. Грейс тут же повернулась на звук и замерла, смотря на Смерть. — Хотя смотря на то, что у тебя происходит в жизни, я бы сказала, что еще пару раз без должного отдыха и я приму тебя в свои объятия.       Грейс лишь молча уставилась на Демиетру. Она стала еще более прекрасной, чем в предыдущую встречу. Это было странно, потому как куда дальше? Но все больше и больше Смерть нравилась Грейс внешне.       — Это связано с твоим восприятием меня, дорогуша, — щурит глаза Демиетра и встает с кресла. Грейс окидывает ту взглядом и примерно определяет рост — около 180. Высокая. — Знала ли ты, что каждый воспринимает смерть по своему?       Пространство вокруг искажается и теперь они находят в саду. Демиетра подходит к лилиям, мягко касаясь рукой, после чего цветок мягко качается.       — Это только что подкол был такой? — приподнимает брови Грейс. Демиетра косит глаза на цветок и заливается смехом, Грейс завороженно замирает. По коже прошлись мурашки, до чего же…       — На чем я остановилась? — спрашивает себя Демиетра, смотря на цветы, что тут же плывут и меняются на хризантемы. Грейс ведет плечом, но молчит. — Ах да, то как меня воспринимают люди. Очень мало людей и нелюдей, чего греха таить и замалчивать, верно? Так вот, очень мало существ видят меня так, как я на самом деле выгляжу. Что забавно, видят меня по разному только разумные существа. Все остальные видят меня и, на удивление, не боятся. Даже ты, — поворачивается Демиетра к Грейс. — Видишь меня как что-то красивое, в твоем представлении.       — То есть, выглядишь ты по другому, — повторяет себе Грейс. После чего громче добавляет: — Тогда как ты выглядишь на самом деле?       — Уродливо, — одним словом описывает Демиетра. — В вашем представлении, разумеется. Для меня нет состояния естественнее и болезненнее, чем мое истинное. Такой меня создало Время, такой я буду пока не развеюсь. Ах, забвение!       Демиетра проходит босыми ногами дальше, касаясь пальцами рук цветов, что теперь стали разнообразием роз, лилий и хризантем.       — Забвение? — подходит ближе Грейс.       — Заморочки Богов, — отмахивается Демиетра. Грейс хмурится. Забвение это про «забыть», верно? Может стирается память или что-то такое?       — Я долго буду здесь находится? — уточняет Грейс, поджимая губы долго ей явно не стоит здесь оставаться.       — Кто знает, — загадочно пожимает плечами Демиетра. — Это место не полностью под моим контролем. В конце концов, дорогуша, ты не мертва. Но и не жива в полной мере. Тебе вообще не желательно оставаться здесь надолго, твоя душа может привыкнуть и начать тянуться к забвению.       И снова забвение, только теперь направленное к людям и в контексте смерти. Может ли забвение Богов быть таким же, как и забвение для других?       — Забвение это смерть? — уточняет Грейс. Демиетра пожимает плечами:       — Смотря как это воспринимать. Для меня это отдых. Видишь, — снова пожимает та плечами. — Все дело в восприятии. Всегда знала, что ты не глупая.       — А имя?       — Что имя?       — Оно у тебя не одно, так? — наклоняет голову Грейс. Демиетра лукаво усмехается.       — Разумеется не одно, как ты можешь представить смерть в одном обличии? Если ты видишь меня прекрасной молодой девушкой, это не значит что другой не видит меня старым хромым мужчиной, понимаешь? Потому имена у меня такие же разнообразные, как и лица.       Грейс задумчиво кивает.       — Двигаюсь ли я в правильном направлении?       — Вполне, — безразлично пожимает плечами Смерть.       — Я имею ввиду, что была просьба о наследнике. Сделать наследника из Гарри, выходит?       — Никто не знает, — пожимает Демиетра плечами. — Кроме Времени, пожалуй. Но он лишь наблюдатель и ни за что не скажет о будущем. Если вообще имеет голос.       — Голос?       Демиетра молчит.       — Тебя это не касается, маленькая душа, я и так разболтала слишком много, — мягко мотает головой Демиетра. — Насчет душ.       — Душ? Какие души?       — Хо-хо, ты уже и забыла? — щурит смешливо глаза Демиетра. — Ты отправила ко мне пять душ. Три маленьких и две взрослых, по вашим меркам.       — О, — лишь выдает Грейс.       — Было очень мило с твоей стороны, — кивает Демиетра. — Но люди рождаются, не говоря об остальных существах, каждую секунду. От пары душ ничего не измениться.       — Что? О чем ты?       — Ох! Какая незадача! — хлопает в ладоши Демиетра. — Похоже тебе пора. Пока-пока, Грейс! Жду новых душ!       — Что?! Не-.!       Грейс резко подорвалась с кровати. Что за черт. И какие к черту души? По истине странный день. Грейс устало повалилась обратно на кровать, та жалобно скрипнула, и уснула.

***

      — Тебя не беспокоит твой брат? — приподнимает бровь Том, пока Грейс занимается на кухне. Сегодня была Эдна, что резко уменьшило напряжение. Грейс чуть приподнимает голову и наклоняет, спрашивая что он умеет в виду. — Этот парень все более странный в последнее время. Я имею в виду, что его цитирование «Священных — Том еле заметно закатывает глаза, — писаний» до добра не доведет.       Грейс вздыхает, поджимает губы и думает как ему ответить. Она мягко кивает головой, дабы тот наклонился ниже к ней и шепотом говорит.       — Это его шишки, а не мои, — быстро окидывает взглядом комнату и продолжает. — Ему нужен взрослый.       — Белла! Что ты там бормочешь? — кричит сестра Эдна с другого конца комнаты. Они никогда не признают ее полного имени.       — Молюсь, сестра Эдна. Простите, — тут же отвечает Грейс.       — Не время и не место, Белла. Но то что ты поддерживаешь связь с Богом даже сейчас — хорошо, а сейчас молча делай свое дело.       — Да, сестра Эдна, — тут же соглашается Грейс, опуская глаза, дальше занимаясь чисткой картошки. Скоро нужно будет перейти к чистке рыбы, некогда ей заниматься всем этим.

***

      Когда это произошло, Грейс упустила, но то что Гарри все больше стал отдаляться от нее и с открытым ртом слушать наставления старших было сложно не заметить. Грейс давно приметила странное отношение этих детей к унижениям и наказаниям. Иногда создавалось впечатление, что они намеренно стараются получить наказание. Через некоторое время Грейс поняла — получить они хотят внимание Августина.       Ситуация буквально недельная, девочка Энни прогуливала уроки в школе, после чего бегала за настоятелем, падала тому в ноги и слезно молила простить. Тот обзывал ее и пинал ногами, подальше от себя. Сие действо продолжалось дня три, после очередного поклона в ноги Августин прекращает, поднимает Энни мягко приговаривая, что прощает ее и, вытирая слезы, уводит из столовой. Таких завистливых взглядов от других детей Грейс давно не видела, словно не было тех трех дней унижения и буцания маленького тела тринадцатилетки.       Словом, сумасшествие. А Гарри словно решил, что это прекрасная идея и хороший пример для подражания. Тот резко и внезапно стал устраивать проблемы всем. Что забавно, внимание тот получал, хоть и в меньшем размере. Его меньше наказывали, чем девочек (мальчиков в принципе тут щадили чаще), но ему словно мало было. Тот начал активнее общаться с девочками, за что самим девочкам влетало. Что интересно, время молитвы тот никогда не пропускал и все чаще ошивался рядом с настоятелем и монахинями. Вот это и стало напрягать Грейс. Ее едва ли не трясло от того, что он настолько слушался их и просил внимания. Ему было мало. А вот за стукачество получали немного внимания и тут появлялась проблема. Что если он расскажет о магии? Если Грейс поднимет эту тему, она может как подкинуть идею, так и пояснить что говорить стоит, а что нет. Проблема назревала просто огромная, потому как им не нужно особых доказательств, дайте причину. Мальчик переставал видеть в сестре авторитет, его медленно начали заменять служители церкви.       Том лишь фыркал. Он предупреждал. Он был прав. Короче, раздражал немерено. В таком темпе подходило одиннадцатилетние. Осталось около четырех месяцев. Время в работе проходит до ужаса быстро. К игре они возвращались редко, не было ни времени ни желания (что относилось больше к Грейс, чем к Тому). Тот все так же внимательно смотрел на Гарри, щурил глаза и отлетал подальше. Грейс оставалось лишь хмурится и молчать. Наступали напряженные времена ожидания.       Завтра двадцать третье апреля тысяча девятьсот девяносто первого года. Праздник Святого Георгия, а это значит, что нужно выдраить все — это послушание, которое выполняли все. Девочки, мальчики и монахини. Настоятель с парой священников обговаривали завтрашнюю прибыль и то, где стоит повесить кресты Святого Георгия. Словно не повесят туда же, куда и в прошлом году. Что за чушь.       Грейс все так же пахала за двоих. Первым послушанием была работа на кухне, вторым — уборка. Монастырь, в принципе, большая территория: сад, сам приют, церковь, кладбище и куча-куча дорожек. То что монастырь был далеко от города только позволяло иметь огромную территорию и творить все что захочется. Все это создавало монастырь таким, каким он был. Очередное попадание в «прихожую» мира смерти оказалось довольно ожидаемым событием.       — Что-то ты зачастила, Грейс, — сидела богиня в саду, попивая чай. Грейс мельком осмотрела пространство, отметив что цветы все те же: черные розы, хризантемы, лилии.       — Не то чтобы я специально, — пробормотала Грейс не ощущала физической усталости, но вот психическую — еще какую. Потому когда богиня мягким движением руки указала на стул напротив, она не долго думая уселась откинувшись на спинку. — Похоже, ты не скучаешь.       Демиетра приподняла левую бровь, как бы говоря что она думает о подобном тоне, но промолчала. После пары глотков чая, Демиетра произносит:       — Ты, видимо, тоже раз так часто приходишь ко мне, — мягко говорит та, хмыкая. Демиетра молчала, ей не было необходимости говорить. Зачем? У нее нет потребности в компании. Но Грейс была человеком, даже если довольно странным, потому вскоре той стало скучно. Она попыталась осмотреть место получше, но стоило ей приглядеться, как перед глазами начинало плыть и она не могла ничего рассмотреть.       — Ты всегда одна? — спрашивает внезапно Грейс.       — Хм? — приподнимает бровь Демиетра выглядывая из-за чашки.       — Ну, ты всегда здесь одна. Разве не нужен кто-то или что-то для развлечения?       — Нет нужды. Но если есть необходимость, я всегда могу поболтать с кем-то за пределами моего царства.       — Например?       — Судьба, как минимум. Главное, говорить что-нибудь интересное, иначе она уснет.       — А что в этом плохого, — хмурится непонимающе Грейс.       — Она плетет множество судеб одновременно, если она уснет — их судьба тоже. А это работа уже моя.       — Подожди, — замирает Грейс и смотрит на Демиетру. — Ты хочешь сказать, что если Судьба уснет люди умрут?       — Не только люди, конечно, но да, — кивает Демиетра.       — Но как она плетет столько судеб одновременно?       — Судьба — общее название для этих существ. Они многоруки с тремя лицами, что внимательно смотрят за плетением и жизнью. Мы тесно связаны, но мало общаемся, — пожимает плечами богиня. — Судьба довольно усталое существо, иногда ей стоит помогать. Например, рассказывать интересные истории. К счастью, судьбоплеты не вмешиваются в наше существование и потому мне всегда есть чем ее удивить.       — Ты говоришь, что этих существ много, но говоришь в единственном числе.       Демиетра кивает, глотая чай и просто отвечает:       — Разум един, но множество тел.       То что у этих существ было три лица, видимо, не особо им помогало. Возможно, если одно из них (лиц) засыпало, то и плетение судьбы останавливалось? В любом случае, ситуация выходила страшная и жалкая, в какой-то мере.       — Жаль их, в какой-то степени, — поднимая глаза к небу, говорит Грейс. Вот что за чудасия, небо было таким же что и в реальном мире. Таким же голубым-голубым, без единого облачка.

***

      — Слышала? — говорит соседка. Наклонившись поближе, та шепчет: — Из приюта Магдалины сбежала одна из женщин. Когда я была сегодня у них, одна из сестер устроила настоящую истерику! Я слышала как она кричала, представляешь!       Нормальной практикой было отправлять несколько девочек из монастыре в приют Магдалины. Некоторых (уточнение, красивых), никогда оттуда больше не забирали. Оставалось лишь молиться, те, кто оставались в приютах Магдалины, больше никогда оттуда не возвращались. Грейс слышала, что несмотря на то, что некоторые люди уже используют стиральные машинки, этот приют это обошло стороной и он продолжал функционировать. Потому как два приюта создавали эдакий симбиоз. Некоторые вещи из детского отправляли в приют Магдолины, дабы у тех была работа.       Грейс никогда не бывала в пристанище падших (как принято было называть это место, вне зависимости, были ли там девственницы или нет, все кто туда попадал были заведомо падшими), в силу возраста, но рассказов хватало с головой. Это было ужасным местом. Место, которое никогда не должно было существовать. Не смотря на это, Грейс не собиралась ничего делать. Не она была ответственна за это. Это были не ее проблемы. Но порадоваться за сбежавшую, где-то в глубине души, она могла.       Но соседка продолжала, ей было словно плевать на то, что Грейс ее не слушала. Похоже, она была из тех болтушек, которым не нужен был собеседник. Ей было достаточно физического присутствия.       — Это было так ужасно! — возбужденно говорила она, явно показывая, что ужасно по ее мнению это не было или не настолько, чтобы разводить сильную панику. Не смотря на то, что она там говорила об ужасности ситуации. — Сестра Бриджит вопила от ярости, она так кричала, так кричала! Ты бы слышала!       Грейс понятливо кивала, внутренне хмыкая. Все таки довольно смешная вышла ситуация. Хотя если поймают сбежавшую, ей точно не поздоровится. Интересно, снова остригут как другую до этого или просто изобьют? Если спросят мнения Грейс, остриженные под мальчика волосы ее точно бы не остановили, как и побои. Что бы там не думали себе монахини.       До дня рождения оставались считаные дни. Нужно было переждать бурю. К счастью, Гарри не творил ничего страшного, помимо проблем что влияли исключительно на него самого.

***

      В свой день рождения (не только свой конечно, но это такое), Грейс ощущала себя странно. Было и напряжение (ожидание письма), и какое-то ожидание (дабы свалить отсюда), и волнение (кто все-таки придет и как это воспримут в монастыре), и нервы (что Том догадается чей она там близнец-двойняшка). Но не смотря на это, она успевала напеть себе под нос «Хэппи бёздей» и подумать о подарке для младшего. Достать что-то из ряда вон было бы сложно, потому было решено купить что-то в магазине системы.       К счастью, Мэриан для покупок был не нужен. Пусть и помогал быстрее найти то что нужно. Осталось лишь определиться, что стоит купить. И не сильно потратиться, баллы все же на дороге не валяются. Что может быть счастьем для маленького сироты? По своему опыту, Грейс могла сказать — что угодно. От банальной маленькой конфеты до огромного плюшевого мишки. Проблема была в выборе. Что ему может быть интересно? И безопасно, если говорить на чистоту. Мало какие вещи можно получить в монастыре без подозрений. Следовательно, точно не игрушка. Разве что собственными руками, но Грейс никогда не была амбассадором шитья. Да и времени не было. Следовательно, либо что-то мелкое, либо какая-нибудь сладость.       — Что с тобой? — спрашивает скучающий Марволо, сразу после того как Грейс со стоном бьется лбом о стену прачечной. Руки были красными и в мозолях, с мелкими шрамами от брызг масла и ножа. Скинув в корзину одежду, она тяжело вздохнув подняла ее. Нужно было отнести ее старшим.       — Я в порядке, — тут же отвечает Грейс. — Нужно отнести вещи старшим.       Том задумчиво кивает, явно не особо слушая. Или так казалось самой Грейс.       Сама же Нельсон задумалась, что вообще выбрать. Будь она ребенком — настоящим ребенком — что она бы хотела больше всего? Не обращая внимания на пол. Недолюбленный ребенок он и в Африке недолюбленный ребенок. Грейс тяжело вздыхает, какое невезение. Хотя подарки это хорошо, подарки всегда хорошо.       К несчастью, идей не было. Как и спросить у кого-то совета. Притянув наконец корзину белья старшим девочкам, Грейс ощутила на себе странно-жалостные взгляды. Передернув плечами, она выбежала из комнаты. Глаза зацепились за ветки дерева за окном, оно походило на руку. Тонкую, страшную руку. Поморщившись, Грейс пошла дальше. Что за бред лезет в голову?       Женщина, что пришла за ними, выглядела в этом месте довольно органично. Не смотря на то, что была одета в темно-зеленую мантию, а не черную как местные монахини. Гарри растерянно рассматривал пришедшую, та рассматривала его. Грейс поджимала губы и старалась не закатывать глаза. Какое все-таки невезение.       — Дети, — поворачивается одна из не слишком знакомых Грейс монахинь, то ли Мария, то ли Вендета. В любом случае, это было не слишком важно. — Ваши родители оплатили школу-интернат и сейчас вы отправитесь для подготовке к этой школе.       Как сильно она их обработала? Такие серьезные, кошмар. Грейс сдержала улыбку. Внезапно, смеяться расхотелось. Марволо стоял немного за спиной справа от Макгонагалл, нахмурившись.       — Мистер и мисс Поттер, если вы готовы, мы отправляемся сейчас, — лицо Марволо нужно было видеть. С осознанием, Том. То что она смогла его дурить два года, уже счастье. Грейс прикрывает глаза, пошло оно все.       — Вы получили свои письма, мистер Поттер, мисс Поттер? — дети покачали головой. Макгонагалл поджала губы и достала письма. Откуда она их достала, Грейс не знала, ей было не видно. Преподаватель протянула детям письма и терпеливо стала ждать, когда все-таки дети откроют их. Гарри не долго думая разорвал конверт и достал оттуда два листа. Грейс проследила взглядом и достала свои. Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогая мисс Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл,

заместитель директора!

      Грейс не помнила, как оно выглядело в каноне, но похоже все было тем же? В любом случае, Грейс отвлекло пришедшее сообщение.

Система поздравляет пользователя с новым достижением «Все таки в Хогвартс»! Мы рады сообщить вам, что вы смогли остаться волшебником даже не смотря на опасные ситуации!

Вам начислено 10 баллов!

      Что?.. Так мало, серьезно?       — Первым делом, мы переместимся на улицу волшебников, дети, — говорит преподаватель. — Возьмите меня за руку, будет неприятно.       Было такое чувство, что ее вывернули наизнанку, протащили про земле пару секунд (оставив царапины на внутренностях) и снова вывернули, а после сделали вид что так и должно быть. Грейс не знала, почему трансгрессия была настолько неприятно, но когда ее затошнило, было не до мыслей.       Оказались они около бара. Когда организм Грейс перестал бунтовать, она наконец подняла взгляд на вывеску над невзрачным зданием. «Дырявый котел». Проходящие мимо люди и вовсе не обращали на него внимание, словного того и не было.       Зайдя в здание, Грейс отметила обшарпанность. Когда читается, это не так сильно заметно или понятно, но когда ты находился в самом баре, это было очевидно. В углу сидели несколько пожилых женщин и пили вино из маленьких стаканчиков, одна из них курила длинную трубку. Маленький человечек в цилиндре разговаривал со старым лысым барменом, похожим на нахмурившийся грецкий орех. Когда они вошли, все разговоры сразу смолкли. Очевидно, Макгонагалл здесь все знали, а бармен нервно улыбнувшись произнес:       — Доброго полудня, профессор Макгонагалл. Пришли за первокурсниками?       — Верно, Том, — кивает Макгонагалл, немного приподнимая уголки губ. Она мягко касается плеч детей. Ногти были действительно ухоженными.       — Боже милостивый, — произнес бармен, пристально глядя на Гарри. Боже милостивый, Грейс могла и привыкнуть к подобному игнору. — Это… Неужели это…       В «Дырявом котле» воцарилась тишина.       — Благослови мою душу, — прошептал старый бармен. — Гарри Поттер… какая честь!       К счастью, никто с места не дернулся, лишь начали шептаться. Периодически доносились фразы «Какая честь!», «Не могу поверить!» и тому подобное. Сам Гарри чуть нахмурился и съежился, отступая за спину женщины.       — Добро пожаловать домой, Гарри Поттер, — произнес чуть громче голосов бармен. — Добро пожаловать домой.       Гарри нервно кивает и продолжает молчать. Пока все еще продолжались перешептывания, а Макгонагалл не стремилась что-то с этим сделать, Грейс решила заглянуть в список покупок пока было время.       

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «Хогвартс»

Форма Студентам-первокурсникам требуется: Три простых рабочих мантии (черных). Одна простая остроконечная шляпа (черная) на каждый день. Одна пара защитных перчаток (из кожи дракона или аналогичного по свойствам материала). Один зимний плащ (черный, застежки серебряные). Пожалуйста, не забудьте, что на одежду должны быть нашиты бирки с именем и фамилией студента. Книги Каждому студенту полагается иметь следующие книги: «Курсическая книга заговоров и заклинаний» (первый курс). Миранда Гуссокл «История магии». Батильда Бэгшот «Теория магии». Адальберт Уоффлинг «Пособие по трансфигурации для начинающих». Эмерик Свитч «Тысяча магических растений и грибов». Филли-да Спора «Магические отвары и зелья». Жиг Мышъякофф «Фантастические звери: места обитания». Ньют Саламандер «Темные силы: пособие по самозащите». Квентин Тримбл Также полагается иметь: 1 волшебную палочку, 1 котел (оловянный, стандартный размер № 2), 1 комплект стеклянных или хрустальных флаконов, 1 телескоп, 1 медные весы. Студенты также могут привезти с собой сову, или кошку, или жабу.

НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКУРСНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЕТЛЫ.

      Когда Грейс пробежалась взглядом и успела спрятать листок, Макгонагалл наконец произнесла:       — Пора идти, дети. Нам надо еще много чего купить. Пойдемте.       Грейс отметила, что Квирелла не было. Хм.       Макгонгалл вывела их из бара в маленький двор, со всех сторон окруженный стенами. Здесь не было ничего, кроме мусорной урны и нескольких сорняков.       — Запомните эту комбинацию, она вам понадобится в будущем. — она трижды коснулась стены палочкой.       Кирпич, до которого она дотронулась, задрожал, потом задергался, в середине у него появилась маленькая дырка, которая быстро начала расти. Через секунду перед ними была арка, достаточно большая, чтобы сквозь нее мог пройти даже Хагрид. За аркой начиналась мощенная булыжником извилистая улица.       — Добро пожаловать в Косой переулок, — произнесла чуть менее сухо Макгонагалл.       Заметив изумление на лице Гарри, женщина чуть приподняла уголки губ. Грейс снова игнорировали. Они прошли сквозь арку, и Грейс, оглянувшись, увидела, как она тут же снова превратилась в глухую стену. Интересная штука.       — М-да, — произносит внезапно Марволо, осматривая улицу. — Здесь мало что изменилось. А нам, — добавляет, выделяя «нам», — нужно будет поговорить.       Грейс немного поджимает губы. Не пойман — не вор. Нечего паниковать. И едва заметно кивает.       Ярко светило солнце, отражаясь в котлах, выставленных перед ближайшим к ним магазином. «Котлы. Все размеры. Медь, бронза, олово, серебро. Самопомешивающиеся и разборные» — гласила висевшая над ними табличка. Заметив взгляд детей, Макгонагалл чуть смягчившись произнесла:       — Вам такой же нужен будет, но сначала банк «Гринготтс»       Грейс даже пожалела, что у нее не десять глаз. Пока они шли вверх по улице, она быстро осматривалась, пытаясь увидеть все сразу: магазины, выставленные перед ними товары, людей, делающих покупки. Полная женщина, стоявшая перед аптекой, мимо которой они проходили, качала головой.       — Печень дракона по семнадцать сиклей за унцию — да они с ума сошли…       Из мрачного на вид магазина доносилось тихое уханье. «Торговый центр «Совы». Неясыти обыкновенные, сипухи, ушастые и полярные совы» — прочитала Грейс. Несколько мальчишек примерно ее возраста прижались носами к другой витрине, разглядывая выставленные в ней метлы.       — Смотри, — донеслось до них, — новая модель «Нимбус-2000», самая быстрая.       Здесь были магазины, которые торговали мантиями, телескопами и странными серебряными инструментами, каких дети никогда не видели. Витрины по всей улице были забиты бочками с селезенками летучих мышей и глазами угрей, покачивающимися пирамидами из книг с заклинаниями, птичьими перьями и свитками пергамента, бутылками с волшебными зельями и глобусами Луны…       Не особо присматриваясь было заметно, что улица была настолько яркой и разнообразной, что это тут же било по восприятию как магических детей, так и маглорожденных. Особенно маглорожденных или просто выходцев воспитанными маглами. Что было хорошей рекламой, неплохо помогающей доверию со стороны детей. В конце концов, когда дети верят в сказку, они не видят причин для беспокойства. Хорошая тактика, если нужно убедить всех вокруг в безопасности места где будут существовать дети. Особенно, если нужно убедить родителей.       Они находились перед белоснежным зданием, возвышавшимся над маленькими магазинчиками. А у отполированных до блеска бронзовых дверей в алой с золотом униформе стоял…       — Да, это гоблин, — спокойно сказала Макгонагалл, когда они поднимались по белым каменным ступеням.       Гоблин был на голову ниже Гарри. Тот так и не смог догнать сестру в росте и был пусть и на пару сантиметров, но ниже. У существа было смуглое умное лицо, острая бородка и, как заметила Грейс, очень длинные пальцы и ступни. Он поклонился, когда они входили внутрь. Теперь они стояли перед вторыми дверями, на этот раз серебряными. На них были выгравированы строчки:

Входи, незнакомец, но не забудь,

Что у жадности грешная суть,

Кто не любит работать, но любит брать,

Дорого платит — и это надо знать.

Если пришел за чужим ты сюда,

Отсюда тебе не уйти никогда.

      Два гоблина с поклонами встретили их, когда он прошли сквозь серебряные двери и оказались в огромном мраморном холле. На высоких стульях за длинной стойкой сидела еще сотня гоблинов — они делали записи в больших гроссбухах, взвешивали монеты на медных весах, с помощью луп изучали драгоценные камни. Из холла вело больше дверей, чем Грейс хотела считать, — другие гоблины впускали и выпускали через них людей. Макгонагалл и дети подошли к стойке.       — Доброе утро, — обратилась Магонагалл к свободному гоблину, с очень важным видом. — Мы тут пришли, чтоб взять немного денег из сейфов Гарри и Беллоны Поттеров.       — У вас есть ключи, мэм? — посматривая из под маленьких очков спрашивает гоблин.       — Да, — кивает профессор Макгонагалл, доставая два золотых ключа из кармана. Было удивительно осознавать, что у Беллоны тоже был свой сейф. Что она часть этой семьи. Ощущал ли что-то подобное Гарри в книге? Грейс не знала. Кинув мимолетный взгляд на брата, Грейс поняла, что ситуация было до ужаса странной. Сам Гарри казался мрачным и что-то нашептывал себе под нос еще с бара.       — Молитву читает, — сказал Марволо, заметив взгляд Грейс и нагло ухмыльнулся. Грейс прикрыла глаза, в позе, взгляде и выражении лица было видно довольство Тома. Ну и сволочь. Впервые продемонстрировал эмоции настолько явно и настолько же раздражающе.       Гоблин изучающе посмотрел на ключи.       — Кажется, все в порядке.       — И у меня тут еще письмо имеется от профессора Дамблдора, — с важным видом уверенно произнесла Макгонагалл. — Это насчет Вы-Знаете-Чего в сейфе семьсот тринадцать.       Гоблин внимательно прочитал письмо.       — Прекрасно, — сказал он, возвращая письмо профессору. — Сейчас вас отведут вниз к вашим сейфам. Крюкохват!       Крюкохват тоже был гоблином. Тот открыл перед ними дверь. Они стояли в узком каменном коридоре, освещенном горящими факелами. До чего же странное решение, подумалось Грейс. Дорога круто уходила вниз, на полу были тоненькие рельсы. Крюкохват свистнул, и к ним с лязгом подкатила маленькая тележка. Они забрались внутрь и поехали.       Удивительная вещь. У сейфе Грейс были груды золотых, серебряных и бронзовых монеток. Приподняв брови, Грейс подошла поближе к гоблину.       — Здравствуйте, уважаемый, — произнесла Грейс. Гоблин скосил на нее безразличный взгляд и промолчал.

По просьбе пользователя фраза для приветствия (говорите уважительно!): Amazima gaawe ni mahango, eshagama y'abazigu baawe esheeshe kandi eka yaawe etungirwe omugyera gwa zaabu (Правда ваша и велика, пусть кровь прольется врагов твоих и обогатится род твой златой рекой).

      Каким образом это нужно было произнести было неясно, потому Грейс быстро окинула взглядом транскрипцию и тихо, медленно повторила. Грейс слегка нахмурилась, когда интерфейс системы немного померцал, но не обратила на это внимание. Гоблин наконец посмотрел на Грейс с куда большим интересом.       — Omu mazima, omu mazima, — прохрипел тот в ответ. — Что нужно человеческому ребенку?       — Я хочу получить свой ключ, — тихо произнесла она. — Эта женщина мне никто и я не хочу, чтобы у нее был мой ключ.       Гоблин щурит глаза и едва заметно кивает на брата, что хмуро смотрел по сторонам.       — Тоже мне. Можно ли сделать так, чтобы женщина и ее люди не знали о том, что сменились ключи? — пауза. — Заплачу.       Гоблин криво обнажает зубы и кивает. Проблемой меньше. Сколько за подобное с нее сдерут думать не хотелось, но доступ к деньгам у нее будет. Это хорошо.       Взяв необходимую сумму, Грейс вышла.       На выходе, два золотых ключа были переданы Макгонагалл, но перед выходом один из стражников едва заметно сунул ей в руки новые ключи. К счастью, во время всей этой аферы Тома не было. Удача благоволит, не иначе.