Разговоры о любви по обе стороны Стены

Армин. Юноша, что слушал чужую историю не думая о своей.

      — Эй Эрен… — окликает он друга, неожиданно замечая спину того во дворе, — Что у вас там слу…       Армину так и не удаётся озвучить свой вопрос до конца, и это, несмотря на то, что он точно знает, что именно хочет спросить. Только вот не может договорить: слова ускользают и теряются. Он жмурится, прикладывает пальцы к переносице, ему сложно уследить за собственными мыслями. Чем он вообще сейчас был занят? Проверял место, в котором принцесса Хистория оставляла ему послания в виде коротких записок? Да, но раз там ничего не было, то ему в голову пришла мысль понаблюдать за окружающими — он хотел понять, как вообще эти послания там появлялись, и кто именно их туда приносил. Возможно, выследи он этого человека, сможет увидеть принцессу быстрее.       Но проходило время, и людей вокруг становилось так много, что каждый казался ему подозрительным. Всё это продолжалось, пока он не заметил Эрена, а как только заметил, тогда и все его мысли окончательно свалились в кучу: когда он сможет увидеть Хисторию? Как ему продолжать тянуть время, не давая Марко каких-либо ответов. Кто оставляет записки, и когда оставят следующую. И самое главное: почему Эрен так зол?       Армин глубоко вдыхает и выдыхает. Нужно сконцентрироваться на чём-то одном, и для этого ему придётся сделать кое-что практически невозможное: выкинуть из головы, хоть ненадолго, одного конкретного человека. Тогда он сможет мыслить ясно.       — Что у вас там случилось? — куда спокойнее, повторяет он свой вопрос.       Ему, наконец удалось догнать Эрена и завладеть его вниманием, положив руку другу на плечо. Вот только друг дёргается, сбрасывая его ладонь прочь.       — Ты не знаешь? — с явной неприязнью в голосе спрашивает Эрен. Неприязнь у друга, конечно, не к нему именно, она к чему-то иному, к какой-то конкретной ситуации. Армину это понятно, и он не обижается.       — Честно сказать, понятия не имею о чём ты… — вкладывает спокойствие в свой голос Армин.       Так ведь с детства повелось: если Эрен ярко пылал, Армин пытался сгладить это проявлениям собственной мягкости и попытками друга понять. Когда-то, вспышки агрессии и Эрен были чем-то, что всегда шло рука об руку. Сколько сотен раз Армин пытался вытащить друга из очередной бессмысленной драки, затеянной Эреном из желания поступать по справедливости.       Продолжительное время Армин даже побаивался, что вернувшись с войны и став для армии бесполезным, Эрена поглотит злоба, но, к их общему счастью этого не случилось. Вся та злость, что была в нём, медленно растворилась…ушла…вот только теперь, она снова была здесь, играла на его лицо. Чтобы сейчас ни чувствовал сам Армин, это может и должно подождать. Эрен важнее.       — Она тебе ничего не сказала?       — Она?       — Майор.       — Нет. Ничего.       Эрен взглянул на него сверху вниз, чуть сузив глаза, словно пытаясь понять: врёт Армин или нет.       — Хорошо…тогда…пошли, — всё так же чрезмерно грубо позвал его за собой друг.       Армин последний раз оглядел двор, и не заметив никого, кто мог бы быть человеком на службе у принцессы, двинулся следом за Эреном.       Шли они двое довольно долго, даже вышли за территорию штаба и теперь плелись по просёлочной дороге. В какой-то момент Армину показалось, что они сейчас свернут к лесу и дальше, к озеру, но нет, Эрен пропустил знакомый поворот, да так и пошёл вперёд, прочь от густого леска. В итоге они дошли до самого поля, выгоревшего от яркого летнего солнца.       — Эрен… — осторожно окликнул он друга, — Куда мы идём?       — А? Да нет…никуда, просто идём.       — Хорошо…       Если Эрену нужно просто идти, он готов следовать рядом столько, сколько тому потребуется. Но если взглянуть на небо, то над ними нависала чернота грозовых туч. Похоже, к вечеру, или к ночи, разыграется непогода, да ещё и какая. И всё же, облака, грозящие пролиться дождём, Эрена не волновали: ещё какое-то время они просто шли, пока, друг всё же не встал на месте. Словно читая мысли Армина, Йегер и сам задрал голову к небу. Вот только вместо комментария о погоде сказал нечто иное:       — Я ведь тебе так ничего и не рассказал… — вздыхает Эрен.       — Не хотелось на тебя давить, — в ответ пожимает плечами Армин.       — Ну конечно, ты бы и не стал.       Где-то очень далеко отсюда, скорее всего, уже идёт дождь. Эрен снова отворачивается и следует дальше, туда, прямо к грозовым облакам.       — Стояла ранняя весна, лёд только растаял, в общем, грязь и холод…ночью лужи замерзали, днём таяли. Мы работали глубоко внутри территории противника, почему именно там, я не знал. На передовой нет времени размышлять о целях поставленной командованием задачи. Ты слышишь приказ, ты его выполняешь. Поначалу, я это от души ненавидел, но капитан Аккерман он другой...ему можно доверять, он, единственный там, кто знает, что делает.       — Да, я заметил, что его многие уважают, — согласился Армин, поддерживая разговор.       Эрен будто бы даже ухмыльнулся его словам, но затем всё же продолжил:       — Так, мы прорывались сквозь грязь и холод, а время от времени натыкались на противника, иногда теряли людей, и всё это в течение пары месяцев. Вроде бы ничего необычного, но в какой-то момент мне стало казаться, что мы ходим кругами, меня это прилично бесило. А потом может и потеплело, но мы всё двигались и двигались вперёд без понятной цели. Что мы там искали, я узнал только сейчас.       — И что же?       Эрен снова остановился и уткнулся взглядом в небо, так, словно там были спрятаны его воспоминания.       — Микасу. Это была Микаса.       — Микаса? — переспросил Армин, провалив попытку спрятать своё удивление.       — Да. Но тогда я этого не знал. Однажды, я патрулировал территорию, с частью нашего отряда. Мы наткнулись на лагерь противника, и в таких случаях я должен был отвести людей назад, дать капитану знать. А я этого не сделал, я увидел пленных…увидел, как с ними обращаются. Армин…там были женщины и дети. За мной шли мои люди, те, которых доверил мне капитан, но в итоге, я повёл себя как дурак…       — Они все…       — Не все, но многие. У противника было подкрепление, я даже не подумал об этом, хотя должен был. Сказать честно, я тогда ни о чём не подумал, просто хотел спасти девчонку как можно скорее.       — Микасу?       — Её, — кивнул Эрен, — Я мог бы спасти кого-то другого, прийти на подмогу одному из своих, но…мне глаза застилала ярость, я был зол на тех людей...хотя какие они люди…животные. Так что…добравшись до неё, я кинулся один на троих…       — О да, это в твоём стиле…       — Получил ножом в лицо… — указал Эрен на свой глаз, — Чем меня ранили в ногу, не помню, но от той осталось сплошное месиво. Саша получила пулю на моих глазах, из-за меня.       — Что…было дальше? — осторожно уточнил Армин, подталкивая Эрена продолжать рассказ; со стороны казалось, что друг вот-вот утонет в нахлынувшем чувстве вины и не скажет больше и слова.       — А дальше появился капитан, Оруо, Петра и остальные. Мало что помню, только то, как получил ногой по лицу от капитана.       Сказав это, друг всё же замолчал, явно о чём-то раздумывая. Армину же оставалось только переваривать услышанное: несдержанность Эрена привела к большим потерям. Похоже, он злился за это сам на себя, но отчего-то, долгое время, перекладывал всю ответственность на сестру Аккерман.       — Но Эрен…ты так и не сказал мне, почему капитан искал Микасу?       — А…точно…всё это время мы искали пленных. И из того, что я понял, это был особый приказ Эрвина Смита. Потом, я много думал: стоили ли жизни наших солдат, спасения этих пленных? Может Микасе стоило умереть…или мне вместе с ней, но не всем остальным. К тому же, оказавшись в госпитале, я решил, что мы свернули операцию, из-за меня, из-за наших потерь. Но нет, мы просто нашли того, кого искали.       — Эрвин Смит? — вконец запутался Армин. Генерал Смит являлся легендарной фигурой в элдийской армии; если именно он отдавал капитану Аккерману приказ, дело должно было быть очень непростым, — Не понимаю…кто такая Микаса, чтобы её искал кто-то вроде него.       — Ха… — болезненно усмехнулся Эрен, — Она…кто-то вроде принцессы, понимаешь?       — Принцесса? — ошарашенно переспросил Армин и сразу, молниеносно, наткнулся на воспоминание в своей голове, воспоминание о человеке, о котором он пытался сейчас не думать.       «Принцесса госпиталя, так её прозвали в женских казармах», — сказала тогда Анни. Она знает? Но…что здесь вообще происходит…как эти двое связаны?       — Принцесса Хизуру, — невесело ему сообщил Эрен, — Единственная наследница клана Азумабито.       — Что…Азумабито…разве их всех не перебили…когда в Хизуру произошёл переворот…       — Выходит, что нет…Кажется, ты правда ничего не знал. Слава Прародительнице, я чувствовал себя таким идиотом…но если и ты не знал…даже ты…не догадывался…может я и не такой дурак.       — Я…прости…       — Почему ты извиняешься?       — Просто…я понимаю…как это нелегко, непросто…я понимаю кажется, каково это: думать, что знаешь человека, но никогда на самом деле его не знать.       — Вроде того, — чуть помолчав, растерянно согласился Эрен, — Умеешь ты...подобраться правильные слова.       Дождь всё никак не спешил начинаться, хоть тучи всё так же заполоняли собой небо. Армин водил пером по листу бумаги, вырисовывая круги, загогулины и квадраты. При этом он время от времени поглядывал на Жана, который также вычерчивал что-то на листе, хотя, скорее всего, там было что-то более осмысленное.       Работать Армин не мог, последние дни это казалось невозможным. Принцесса никак не выходила на связь, и Армин ощущал, как удавка на его шее затягивается всё сильнее…хотя…сначала она грозила затянуться на шее другого человека. Он лихорадочно раздумывал сразу обо всём, но сейчас конкретно о том, что возможно, ему стоит сделать уже хоть что-то. Вот только, что? Просто заявиться на порог покоев принцессы он не мог. Попросить майора устроить такую встречу было бы чертовски странно, да и к тому же кто он такой, чтобы просить об этом?       Иногда в голову закрадывалась мысль: возможно, стоит поговорить с Анни напрямую…они же друг другу не чужие, они ведь…Но ощущения от воспоминаний о ней были странными, словно всё поделилось на «до» и «после». Когда он раздумывал о разговоре с Анни, он понимал, что будет говорить с человеком, ему незнакомым, и какая реакция будет у этого неизвестного ему человека, знать Армин не мог.       Возможно, стоило довериться Марко Ботту?       — Эй, Жан, — протянул Армин.       — Чего тебе, поссорился с новообретённой подружкой? Тут я тебе не помощник, в последнее время, мне слишком уж завидно из-за вас: чёртовых счастливчиков. Так что…твоё страдающее лицо это то, от чего мне лучше.       — Нет, я…просто…нет. Я просто хочу спросить…       — Ну спрашивай, только не с таким серьёзным видом, как у тебя был минуту назад.       Армин понимает, что Кирштейн отчаянно пытается шутить, чтобы разрядить обстановку и поднять ему настроение, вот только Армину не до этого.       — Жан, как по твоему, Марко Ботт, хороший человек? Ты же его хорошо знаешь...       Тут его коллега даже выпрямился на стуле, заслышав такой странный вопрос. Он, очевидно, был крайне удивлён.       — А чего ты спрашиваешь? Он сделал, что-то не то?       — Нет. Ничего такого…просто хочу понять, какой он человек. Сам знаешь, делать выводы о людях из секретных служб…не просто…       — Ну-у-у-у… — протянул Жан, — Марко был самым добрым парнем из всех, кого я когда-либо знал…       — Был?       Кирштейн отвёл взгляд, ровно так, как делали это люди, когда хотели, вспомнить что-то бесконечно давнее.       — Возможно, он и сейчас такой, просто…хотя нет, я уверен он и сейчас такой. Он, знаешь ли, всегда был добродушным идеалистом, им, думаю, и остаётся. Но его…вера в короля, она…пожалуй, слишком сильна и время от времени затмевает собой всё иное.       — Так…и что в итоге…думаешь, он хороший человек, ему можно доверять?       — Я считаю, что Марко не такой, как остальные члены секретной службы. Он, куда серьёзнее подходит к делу, и никогда не накажет невиновного, он постарается помочь тому, кому помощь правда нужна. Вот только…если виновные всё же…виноваты, тут, я думаю…его идеализм возьмёт верх над добродушием.       — Но…представь ситуацию, в которой тебе нужно довериться ему в просьбе, расходящейся с тем, что требует от нас корона? Ты бы…попросил его о помощи?       — Расходящейся… — Жан поднял на него глаза и взглянул куда более внимательно, затем, немного помедлив, он ответил, — Да…звучит не очень, но…я бы доверился…если кому-то из секретной службы и можно доверять в таком вопросе, так это только Марко.       Армин задумчиво начертил на листке бумаги ещё один квадрат. Слова Жана совсем его не убедили, не подтолкнули к тому, чтобы он решил довериться Марко, и всё же…похоже, если ситуация заимеет совсем неприятный оборот, то, возможно, к добродушию Марко можно будет воззвать, хотя как это сделать, Армин, пока ещё, и близко не знал.       К тому же, как оказалось, прибегать к этому не было необходимости. В том самом месте, где принцесса оставляла ему послания, этим же вечером, он к своему облегчению, нашёл ещё одно такое. И хоть оно показалось ему довольно странным, но принцесса была именно тем человеком, кто принимал странные решения.

Анни. Девушка, загнанная в ловушку.

      Райнер Браун оказался самым упёртым из всех людей, кого она знала. И даже Бертольд, в ком время от времени она замечала зачатки рационального мышления, сейчас совсем ей не помогал.       — Я понимаю, что ты нервничаешь, Анни, мы тоже…Но нет…сегодня ночью…мы сделаем всё, сегодня ночью…вот здесь, — который раз указывает он ей на точку на карте. Место располагалось чуть за городом, и Анни знала, что там оставался старый марлийский схрон, которым пользовались многие диверсанты и шпионы, — Ты будешь ждать нас там, два часа после полуночи.       — Да подумай ты уже своей пустой головой…это сумасшествие, говорю же…что-то не так…что-то с этим не так…       — Я согласен с Райнером, — в который раз решает поддержать друга Бертольд, — Нам надо убраться отсюда как можно быстрее. Здесь нам не место…       Анни ловит его странный взволнованно-убеждённый взгляд и отворачивается. Она и сама хотела бы убраться, вероятно, даже больше, чем они оба вместе взятые, но сейчас им нужно остаться.       — И что…вернёмся мы с принцессой, и что дальше? Думаешь, тебя наградят, Райнер? Думаешь, признают героем? Дадут медаль, назовут марлийцем? Этого ты хочешь? За этим так спешишь?       Спокойно сложив руки на груди, Браун прикрыв глаза, отрицательно повёл головой:       — Она принцесса…принцесса…мы вернёмся, и они оценят это по достоинству.       — Нас послали сюда умереть… — заговорил Бертольд продолжая речь друга, — Вслепую искать то, чего может и не быть вовсе…возможно, это наш единственный шанс вернуться и увидеть…всех тех, кто нам дорог…родителей…Пик, Порко, Марселя…       Бертольд прав, настолько прав, что Анни чуть не теряет дар речи. Вот только её убеждённость, что они слишком сильно рискуют, никуда не девается. И всё же…может быть, она и правда слишком сильно волнуется, страх заставляет её быть нерешительной.       — Хорошо…плевать…пусть по вашему. Что мне делать, если вы не явитесь в назначенное время?       — Если не явимся, двигайся к Стене, в то место, где нас переправляли, когда мы прибыли…тот связной там уже десятилетие, это безопасно. Останешься у него, и если мы не явимся спустя сутки…отправляйся домой, отчитайся о том, что мы с Бертом провалились, и что одна ты не можешь продолжать. Это тебя спасёт.       Анни нахмурилась. Звучало не очень хорошо, но хотя бы походило на план. Она исподлобья взглянула на Райнера и произнесла:       — Что ж, тогда…если вы, не найдёте меня на месте, просто уходите.       — Но, Анни… — тут же заговорил Бертольд, но Браун не дал ему договорить; Райнер кивнул, соглашаясь с ней. В эту минуту он и правда выглядел спокойным и мудрым, и даже походил на главного. Из-за этого, несмотря на то, что о его мыслительных способностях Анни была не самого лучшего мнения, это вселило в неё небольшую уверенность.       Анни вздрогнула, когда Мина коснулась её плеча. С тумбочки пропала книга в которой хранилась незабудка, и она была глубоко погружена в мысли о её исчезновении.       — Пошли, Анни…нам пора…       — А…да…       Днём она дала Мине согласие, что всё же сходит с той в город. Анни могла бы просто раствориться в ночи, и вероятно, сделать это даже вполне успешно, да вот только использовать Мину как прикрытие было вполне практично. Это добавит хоть какую-то путаницу к её следу, а подобной путаницей, можно будет выиграть время. Осталось только сопроводить девицу к её возлюбленному, а когда та начнёт плакаться о боли расставания, предложить выпить вместе. Если подругу будут допрашивать, она точно наговорит столько странностей, что им придётся поломать голову.       Анни поднялась с кровати, и последний раз бросила взгляд на тумбочку.       — Мина, ты не видела здесь книгу, — всё же спросила она.       — Тот учебник по географии?       Похоже…видела.       — Да, его.       — Отнесла в библиотеку этим утром. Судя по карточке внутри, ты её просто стащила. Ты же знаешь…это нехорошо.       — А…ты...что сделала?       — Возьмёшь её снова, уже по нормальному, если захочешь дочитать.       «Мина, будь она проклята, Каролина», — сурово взглянула на черноволосую девушку Анни, но уже спустя секунду её лицо расслабилось, а вид стал скорее растерянным, нежели грозным.       Мина всё сделала правильно — так только лучше. Анни вовсе ни к чему, какая-то идиотская память с этого острова. Ни об острове, ни о лейтенанте, ни о чём из этого. Такие воспоминания ей не нужны.       За ворота девушки проскользнули без проблем — Ханна даже не спросила, куда они идут и зачем именно. Случись это раньше, рыжая веснушчатая девушка бы вытрясла бы из них всю правду, просто из интереса, но после смерти Франца, Ханна стала крайне немногословна и невнимательна.       Мина Каролина же, напротив, не замолкала ни на секунду — она всю дорогу трещала о том, насколько Томас Вагнер — ужасный человек. Что именно сделал сержант Вагнер, Анни так и не поняла — но это только оттого, что она особо и не слушала. Может он и правда был ужасен, а может Мина знатно драматизировала. Анни больше занимало то, что казалось, вот-вот начнётся гроза. Не хотелось бы прямо сейчас попасть под дождь. Хотя…случись это чуть позже, дождь послужит ей отличным прикрытием.       Город не спал, хоть вокруг и разлилась ночная прохлада, а вместе с ней поднялся сильный ветер, но городок, населённый солдатами, и не думал прятаться по домам: где-то в конце улицы играла музыка, и светили огни развешанных по столбам фонарей; в квартирах горел свет и гремела посуда, пьяный хохот раздавался из окон и с балконов.       Можно было подумать, что Элдия что-то празднует, как будто победа в войне уже была здесь, в их руках. Но, пожалуй, это не был праздник. Просто для каждого из этих солдат эта минута веселья может быть самой последней и самой яркой в их жизни.       — Сюда, — проговорила Мина, и Анни, поглядев на здание перед собой, слегка напряглась. Однажды, подруга просила её отнести письмо Томасу Вагнеру, но жил он, вовсе не здесь. Впрочем, солдат частенько гоняли с одного места на другое, заставляя квартироваться то тут, то там.       — Разве он тут живёт? — всё же спросила она, не желая игнорировать своё нарастающее беспокойство.       Мина оглянулась на неё с лицом искренне оскорблённым.       — Думаешь, я не знаю, где живёт парень, с которым я встречалась? Да у меня даже ключ есть! — проговорила девушка, достав из кармана медный ключик.       — Если у тебя есть ключ…не лучше ли было забрать свои вещи, пока его нет дома?       Обескураженная её словами, девушка, тут же застыла на месте. Анни только вздохнула: ну и дурочка конечно, эта элдийская девчонка, как она дожила до своих лет, будучи такой несообразительной? Вероятно, Мина и сама не знала, так что ничего толком не ответив, просто вставила ключ в замочную скважину, и повернула тот с громким металлическим звуком.       — Иди первая, я боюсь… — зашептала девушка, приоткрыв дверь.       — Что? Почему я…       — Ты намного лучше дерёшься!       — Причём тут это… — проговорила Анни, ощущая, как Мина подталкивает её в спину. Неужели тот сержант поднимал на неё руку? Но так или иначе, тянуть время и спорить ей не хотелось, так что в итоге она поддалась. Ничего опасного её там ждать не могло, а если и могло, то Мина была права: Анни была очень хороша в драке.       Но вот только с тем, что случилось дальше, её навыки помочь были не в силах. Обману сложно противостоять ударом ногой по голени. Как только Анни оказалась внутри, дверь за её спиной стремительно захлопнулась, а ключ снова завертелся в замке, на этот раз дверь закрывая. Анни молнией обернулась назад, желая понять, что произошло, но ей тут же пришлось отвлечься на другое событие: из соседней комнаты раздались шаги.       — Анни… — раздался знакомый ей голос.       — Армин… — проговорила она растерянно.       Выйдя из-за угла коридора, на неё ошарашенно смотрели голубые глаза. Она и сама была в недоумении. Что он тут делает?       — Что ты тут делаешь? — раздались эхом её мыслей, его слова.       — Мина привела меня. Сказала, ей нужно повидаться с сержантом Вагнером. Но похоже…это была ложь…       Её странноватой подруге было не впервой проворачивать подобное: однажды она обманом устроила их встречу на мосту, так что…это было вполне в её стиле, хотя сейчас и казалось чем-то, что сильно превосходило все её прошлые заслуги.       Ночь, город в преддверии грозы, пустая квартира. Она, и Армин Арлерт перед ней. Анни быстро взяла себя в руки и немедленно двинулась вперёд, минуя молодого лейтенанта, она внимательно оглядела большую комнату укрывшуюся за ним, затем подойдя к окну, посмотрела на улицу — никого. В квартире оставались кухня и ванная, стоило осмотреть и их, но Армин Арлерт внимательно следивший за ней взглядом всё это время, прервал её осмотр территории, простым вопросом:       — Думаешь, она специально это подстроила?       — Она? — вопросительно взглянула на него Анни.       — Мина Каролина.       — А…да, я не уверена, но, скорее всего. Что она тебе сказала?       — Мне? — будто бы растерялся он, — Да…что…что это ты меня позвала.       — Я этого не делала…       Он взволнован не на шутку. С трудом подбирает слова. Смущён ситуацией…или, возможно, не в себе из-за того, что сейчас происходит в штабе? Быть может, сейчас она сможет узнать в чём причина. Нет. Стоп. Чёрт…у неё совсем вылетело из головы — через пару часов она должна быть в обозначенном Райнером месте, у неё нет времени на какие-то там разговоры.       Широко распахнув взгляд, Анни застыла взглядом на Армине, что ей, чёрт побери, делать? Во-первых, она тут заперта, хоть и могла бы разделаться с дверью одним сильным ударом ноги. Во-вторых, даже если откроет её: как ей уйти, что сказать лейтенанту? Чёртова Мина, что вообще было у неё в голове…       — Тебя что-то волнует, — утверждает он, отвлекая её от панических мыслей. Не иначе у неё всё на лице написано.       — А тебя нет? — чуть раздражённо переспрашивает Анни, стараясь держаться от лейтенанта на расстоянии. Быть рядом с ним ей просто опасно, — Мы ведь наедине, в пустой квартире.       Она сказала первую ложь, что пришла ей в голову, даже особо не задумываясь, почему, собственно, когда ей нужно обвести этого парня вокруг пальца, она всегда говорит ему что-то настолько двусмысленное. И это ведь началось куда раньше, чем сама Анни поняла, что попалась в ловушку из возникших к лейтенанту чувств. Или, быть может, и сами чувства возникли раньше, чем она их успела заметить. Но каждый раз такие её слова достигают цели. Лейтенант немедля теряется, и быстро, и взволнованно отвечает, вскинув ладони впереди себя:       — Нет…нет…не переживай…я…у меня и в мыслях ничего такого не было…я…       — Я знаю, — прервала она эту, спровоцированную ей же, неловкость, — Просто давай поищем что-то, чем можно вскрыть замок.       — Ты умеешь вскрывать замки? — спросил Армин уже куда более спокойно, и, похоже, с неподдельным интересом.       — А вас что, в вашей армии, этому не учили? — отвлечённо спрашивает она, сосредоточенно оглядывая комнату. Конечно, она умела взламывать двери. Как ещё шпиону попасть туда, где он не должен быть?       — В вашей?       «В вашей?» — проносится у неё в голове его вопрос. Чёрт…отвлеклась и сболтнула лишнего, к тому же чувствует себя слишком расслаблено в его компании.       — Я не проходила специальной подготовки в кадетском корпусе, вот и спрашиваю.       — Ах, вот ты о чём…да, там нас такому не учили.       — Мой брат…показал мне как, — проговорила она, открывая одну из попавшихся на глаза полок. Большая часть из тех была пустыми, в каких-то пылилась посуда.       — Роберт?       — Да…да…Р…оберт…       — Вы были дружны с ним в детстве? — неожиданно для неё спросил Армин.       — Мы…да мы были…очень…очень…дружны…       Пока она сосредоточенно открывает полочки и шкафы, лейтенант делает тоже, только движется в противоположную от неё сторону.       — Со стороны вы кажетесь…эмм…довольно конфликтными родственниками.       — Это настолько заметно? — удивилась она, даже отрывая на секунду глаза от очередной полки.       — Немного бросается в глаза.       Анни чуть встряхивает головой. Неважно, что он там думает о её отношениях с её выдуманным братом — нужно найти хоть что-то. Опустившись к полу, она открывает ещё несколько абсолютно пустых полок, а поднявшись, тут же утыкается в Арлерта. Тот стоит к ней совсем рядом, вероятно, так же как и она, успев обойти свою часть комнаты по кругу.       «Чёрт… попалась».       Вид у него такой… словно они самая настоящая, всамделишная пара влюбленных, и он знает, что очень скоро им придётся расстаться. Знает и понимает, что сделать с этим ничего уже нельзя. На долю секунды, обращая внимание на этот его печальный взгляд, Анни кажется, что так оно и есть, и хоть это неправда, чувства, которые появляются в её сердце на одно это мгновение, ощущаются такими тягостными, что хочется вырвать их прочь.        Ей надо убраться отсюда, и больше никогда не появляться. Она оглядывается назад, на вход в кухню…нож или вилка…могут ей помочь, возможно, справятся с замком, если на двери стоит самый простой вариант. Она пытается сделать шаг назад, но юноша останавливает её, взявшись за её предплечье. Это нехорошо, он слишком близко.       — Ты, похоже, куда-то торопишься.       — Нет, — хмурится она обороняясь. Он лезет ей в голову, и ей это не нравится.       Солдаты на улице умолкли, похоже, начался дождь. Звуки падающих капель проникают в уши, а помимо них громко бьётся и её сердце, гулко, почти оглушающе. Звук этот, как будто, стремится заполнить собой всё помещение — а значит, и лейтенант должен его слышать. Так, они и стоят один напротив другого: Анни ощущая его взгляд смотрит куда-то в сторону, Армин же не отводит от девушки глаз.       — Дождь пошёл, — проговаривает, наконец, юноша, — Переждём его тут?       Так не пойдёт. Она не может остаться. Анни прикрывает глаза, собираясь с мыслями. Ей нужно просто вырубить его. Ответ был на поверхности довольно давно, просто она его избегала. Она справится. Лейтенант не блещет физическими данными, а она разбиралась и с парнями куда больше него. И ещё…с ним всё будет в порядке, разве что голова немного поболит. Ей не нужно брать нож, и нет нужды резать ему горло. Но всё же — он помеха, такая же, как когда-то был генеральский сын. Поэтому именно сейчас и здесь, ей стоит с ним попрощаться. Ему об этом знать не обязательно, но ей необходимо быть честной с собой, и закрыть уже очень странную страницу в книге собственной жизни.       Анни взглянула ему в лицо, поймав взгляд, направленный на неё уже так давно. Пробежалась по внимательным глазам насыщенно-голубого цвета, пушистым светлым ресницам, такого же цвета волосам, ниспадающим на лоб, по кончику чуть вздёрнутого носа. Возможно, сейчас она была бы не против ещё одного поцелуя, последнего. Только вот юноша перед ней этого не сделает — она достаточно хорошо его знает, чтобы это понимать. К тому же она не настолько глупа, чтобы думать, что после подобного закончить всё здесь и сейчас станет легче. Наоборот.       Теперь же, когда с прощанием закончено, ей следует отступить на шаг или два, так, чтобы позиция для удара была идеальной. Это она и делает, выверенными шагами отступает пяткой назад, сначала раз, затем второй, всё так же, не сводя взгляда с лица юноши.       — Анни… — проговаривает он, чуть сбивая её с мыслей, — Возможно, это прозвучит странно…но нет ничего, чтобы ты хотела бы мне рассказать?       От подобного вопроса она напрягается только больше. Конечно, это звучит странно. Чертовски странно. Больше того, сам вопрос этот окутывает странностью всё, что сейчас происходит, и немедленно делает странным всё, что её окружает. Стены, полки, шкафы, потолок тут же начинают давить на неё. Дождь за окном лупить по карнизам с тревожным звуком угрозы.       Реагируя то ли на её молчание, то ли на её напряжение, Армин продолжает, хотя лучше бы, не продолжал:       — Что если я скажу тебе…что пойму всё, чтобы ты не сказала. Я знаю…в это с трудом можно поверить, то есть…я знаю…что довериться мне для тебя наверно было бы слишком…и всё же, просто поверь мне, я…постараюсь понять. Что угодно. Что бы ты ни сказала. Правда.       — Я не имею, ни малейшего понятия, о чём ты говоришь… — отступила она ещё на пару шагов, пытаясь оказаться ближе к двери.       — Мы сможем подумать вместе…как быть дальше, я постараюсь помочь… — продолжает он, и тут, наконец, в её голове всё складывается в единую логичную линию.       Его печальное лицо, вовсе не лицо, полное волнений из-за происходящего в штабе или сожалений о своих родителях, его печальное лицо — это лицо человека, что стыдится собственной лжи. Но даже если ему и стыдно: он всё-таки лжёт. Как давно, он смотрит на неё с таким вот лицом?       — А это…больно… — проговаривает она тихо, скорее самой себе, нежели юноше перед собой. Ей удивительно даже думать о том, насколько ей это неприятно, когда он, вот так, смотрит на неё с лицом предателя, — Как давно ты знаешь?       — Я…наверно…давно, просто не хотел в это верить… — отвечает ей Арлерт, застыжено поглядывая в пол, но затем снова поднимая взгляд, широко распахивает глаза, — Но давай просто поговорим об этом…я хочу помочь. Правда.       В ответ ему Анни только улыбается: всё происходящее ей до боли неприятно, и всё же, улыбка на лице возникает от той лёгкости, что неожиданно разлилась в её груди. Если маски сброшены, то между ними осталась только правда, здесь и сейчас, в этой комнате осталась только Анни Леонхарт, и от осознания этого ей хочется смеяться.       — Ахаха…ахаха… Армин…ты уж постарайся меня понять, но обсуждать мы ничего не будем…       — Но…       Может, он и правда верит в то, о чём говорит — что они смогут договориться о чём-то, но вот только она в это не верит. Анни Браун, может, и поверила бы, но её тут больше нет.       Анни срывается с места. Ей всё ещё не хочется причинять лейтенанту вреда, но если он будет сопротивляться — ей придётся. От её резкого движения, вместо того чтобы встать в защитную стойку или попытаться напасть в ответ, юноша, пятясь назад, запинается о собственные ноги. Его ведёт назад, и он падает, ударяясь затылком о подоконник окна. Его неловкость облегчит ей задачу.       Облегчила бы. Если бы не шум возникший за её спиной. Конечно…конечно, ей стоило проверить кухню. Больше того — похоже, он специально не давал ей этого сделать. А если так, значит, та ложь, что стыдливо пряталась на его лице, была куда более обширной, значит, сохранить лицо и не довериться ему, было правильно.       Она резко оборачивается в сторону того, кто только что появился в комнате: чёрная форма, пояс, идущий через грудь, лицо, половина которого изуродована. Неприятная улыбка. Пёс элдийского короля движется к ней медленно, и что-то подсказывает ей, что он, как и Арлерт не самый лучший боец Элдии. Анни прибавляя себе скорости, кидается в его сторону, касается предплечья, и, одним ловким разворотом оказавшись за спиной юноши, ударяет его по внутренней стороне колена, опрокидывает мужчину на пол, беря его в захват. Ещё только одно резкое движение и она сможет свернуть ему шею.       — Анни… — слышит она вскрик Армина с другой стороны комнаты. Лейтенант кинулся в её сторону, но замер, протянув к ней ладонь. Его лицо — это единственное, что заставляет её не лишить полицейского жизни прямо здесь и сейчас, и именно это, заводит её в тупик.       Дверь сзади с шумом отворяется, внутрь комнаты влетают люди, сопровождаемые звуком разыгравшейся грозы. Она физически сейчас не может обернуться и увидеть их, но она и достаточно хорошо обучена, чтобы понимать, что их двое, и один из них направил на её голову пистолет.       Бросая последний взгляд на голубые глаза лейтенанта, она понимает — её заманили в ловушку, и выход из той либо забрать с собой на тот свет полицейского и тут же героически погибнуть, либо же — сдаться врагу. Анни…никогда не была героиней. Она аккуратно выпускает из своих рук юношу и тут же ощущает, как чужие сильные ладони кладут её лицом в пол.       — Марло…Хитч, — бросает полицейский, — Хорошая работа.