Магия из пепла

Йеннифэр снова стояла у окна, глядя на утренний сад, залитый мягким светом. Окна Эвансов смотрели на безмятежные цветочные клумбы и тихий зеленый газон, который казался слишком мирным для её беспокойного сердца. Воспоминания о прошлом дне ещё витали в воздухе — это было первое столкновение с новым миром, встреча с Минервой Макгонагалл, которая пришла как суровый гонец из мира, где всё подчинено правилам и дисциплине. Она всегда умела читать людей, и Макгонагалл не была исключением. Властная, рассудительная, она больше напоминала ей чародеек из Ложи, чем преподавателя детей. Но несмотря на всё, что предстояло узнать и осознать в этом новом мире, её мысли то и дело возвращались к Геральту. Прошло так мало времени с того момента, когда всё закончилось в Ривии. Боль потери била по нервам как шальной гневный ветер, пробираясь до самой глубины. Теперь же её окружали чужие лица и неуместная суета. Внезапно раздался стук в дверь, и её внимание вернулось к настоящему. В дом снова вошла Макгонагалл, с тем же строгим, сосредоточенным выражением лица, что и вчера. На волшебнице была её неизменная зелёная мантия, а в руках — длинная сумка. В её движениях читалась деловитая настойчивость, словно эта задача для неё была одной из множества в длинном ряду обязанностей. Йеннифэр внимательно всмотрелась в её лицо, пытаясь понять, какие цели скрываются за этой официальной маской. — Доброе утро, мисс Эванс, — сухо, но не без доброжелательности произнесла Макгонагалл, слегка наклоняя голову в приветствии. — Вы готовы? Нам предстоит посетить Косую Аллею. Йеннифэр кивнула, и её взгляд на мгновение задержался на очках Макгонагалл. Даже среди всех этих изменений и новых людей, Йеннифэр всё ещё оставалась той, кто знает силу взгляда и умения манипулировать. Но сейчас, думая о Геральте, о его руках, его словах и этом последнем, горьком взгляде, она почувствовала, как её тело пронизывает невидимая боль. Её губы дрогнули, но она быстро взяла себя в руки, подавив слабость. — Да, — ответила она, её голос был ровным, но лишённым обычной язвительности. — Я готова. Макгонагалл заметила эту тень в глазах девочки, уловила отсутствие привычного азарта, что было у детей. Она понимала, что перед ней стоит не обычная ученица, хотя и не знала о тайне её истинного сознания. Йеннифэр ловила себя на мысли, что перед этой женщиной она могла бы раскрыться больше, чем перед другими. Но всё, что она могла себе позволить — это тщательно спрятанная тоска, не заметная на первый взгляд. — У вас есть всё необходимое? — уточнила Минерва, её голос был строг, но не лишён заботы. Она была из тех, кто всегда держит всё под контролем, но при этом не забывает о людях. — Всё, что мне нужно, это время, — тихо произнесла Йеннифэр, позволив словам раствориться в воздухе, как несказанную правду. Она взглянула на волшебницу, придав своему лицу обычную маску спокойствия. — Время, и немного пространства для манёвра. Макгонагалл не стала задавать лишних вопросов. Она давно научилась понимать, что есть вещи, которые люди не хотят раскрывать, даже если ты их учитель. Вместо этого она коротко кивнула, предлагая Йеннифэр выйти за порог. — Нам лучше поторопиться, — сказала она, как только они вышли на улицу. — Косая Аллея открывается рано, и нам нужно успеть до начала потока. Йеннифэр шла рядом с Минервой, молча, глядя на маленькие дома, выстроившиеся вдоль улицы, будто постовые. Её мысли снова возвращались к Геральту, к Ривии, к тому последнему моменту, когда ей казалось, что всё, что она знала, было разрушено. Теперь её ждала новая битва, и хоть она могла казаться на первый взгляд ничем не примечательной, Йеннифэр знала, что здесь, в этом чужом теле, её будет ждать новый вызов, который она примет с тем же хладнокровием, что и раньше. Макгонагалл, шедшая чуть впереди, почувствовала её взгляд. Она была женщиной, которая не любила бросать слова на ветер и не задавала лишних вопросов, но, как ни странно, в её манере общения было что-то, что успокаивало. Йеннифэр вдруг поняла, что именно этот день — и эта женщина — помогут ей сделать первый шаг в этом новом мире. И даже с болью утраты в сердце, она знала, что сможет двигаться дальше, потому что к этому её привели не обстоятельства, а её собственное, упрямое желание выжить и найти новый путь.

***

Йеннифэр неохотно вырвала себя из глубин печали и сосредоточила внимание на настоящем. Геральт мертв, как и её прежняя жизнь — нужно было двигаться вперёд, насколько это вообще возможно. Минерва, шагающая впереди с уверенной решимостью, почти не обращала внимания на то, что происходит за её спиной, но Йеннифэр знала, что волшебница улавливает все мелкие движения и сигналы. Это её профессиональное чутьё — такой же проницательной была бы и она, если бы вела чужака в новую и таинственную среду. Они подошли к неприметному пабу на окраине оживленной улицы. «Дырявый котёл», как сказала Макгонагалл. С первого взгляда это заведение выглядело как забытая всеми дыра, куда люди приходили, чтобы залить своё уныние дешёвым пойлом. Странный выбор для волшебного места, но Йеннифэр, помня свои странствия, знала, что самые важные двери часто маскируются под заваленные мусором проходы. — Сюда, — сказала Макгонагалл, слегка кивнув, и повела её внутрь. Едва они вошли, как Йеннифэр почувствовала мощный, острый запах пива и старого дерева, перемешанный с ароматом дыма и магии. Внутри царила полутьма, освещённая тусклыми масляными лампами и бликами свечей. Посетители, сидящие за стойкой и у столиков, замолчали, едва заметив их появление, но затем вернулись к своим делам, будто ничего не произошло. Они напоминали ей народ острова Скеллиге, замкнутых и отстранённых от всего, кроме собственного мира. Йеннифэр оценивающе оглядела помещение. В этом полумраке, пропитанном дымом и алкоголем, она чувствовала себя как дома — даже несмотря на юное тело, её дух оставался прежним. Она отметила взглядами несколько подозрительных типажей, их немытые, затенённые лица, шёпоты и скрытые в мантиях предметы, что явно не предназначались для простых людей. Они напоминали ей тех, кого она встречала в кабаках Новиграда: мелких мошенников, наёмников и магов-изгоев. Всё это странно роднило её с этим местом. Йеннифэр легко поймала на себе пару заинтригованных взглядов, но отреагировала на них с ледяным безразличием. Её лицо, привычно надменное, приняло тот самый вид, с которым она смотрела на Геральта, когда пыталась скрыть свои истинные чувства. Минерва, стоявшая рядом, бросила на неё короткий, изучающий взгляд, словно пытаясь понять, какое впечатление произвело это место на её спутницу. Но Йеннифэр была безмолвна, как гладь озера перед штормом. Её сила заключалась в способности сохранять холодное самообладание, что давало ей явное преимущество в новых и незнакомых местах. — Это здесь, — заметила Минерва, чуть приподняв брови, когда Йеннифэр подошла ближе. — За этой дверью начинается Косая Аллея. Йеннифэр кивнула, про себя радуясь, что Макгонагалл ничего не объясняла лишнего. Это говорило о её уважении к чужой самостоятельности. Она ненавидела, когда её держали за руку — особенно в моменты, когда нужно было просто отдаться потоку своих собственных ощущений и выводов. Они направились к задней стене. Там, между двумя старыми каменными плитами, Йеннифэр уловила еле заметное мерцание магии. Это было странное, вибрирующее ощущение, как будто стена притягивала её, зовя за собой. В этот момент её охватил холодок возбуждения. Она ощутила магию Косой Аллеи, дышащую, живую. Впереди её ждала неизвестность, но она снова напомнила себе, что умеет сохранять холодную голову, принимая даже самые непредсказуемые решения. Она не просто вошла в этот мир — она намеревалась использовать его в свою пользу. Оставаясь Йеннифэр, она сможет найти свой путь и здесь, просто потому, что всегда знала, как склонить обстоятельства на свою сторону. И, войдя в этот новый мир, она сделает всё, чтобы обрести то, что потеряла, пусть даже в совершенно новом обличье и с новыми правилами.

***

Йеннифэр ощущала лёгкую вибрацию магии, когда они с Минервой прошли сквозь стену и оказались на ярко освещённой улице Косой Аллеи. Её глаза моментально подстроились к непривычной смене света и теней, и взгляд её скользнул по витринам, вывескам и разношёрстной толпе волшебников, сновавших туда-сюда. Всё здесь было словно вырезано из старинной сказки: манящие зелья в бутылочках, мётлы с выгравированными рунами, завораживающие светлячки, осыпающие окна лавок. Но Йеннифэр, хоть и обратила внимание на детали, осталась холодна — она давно привыкла к парадоксу магических мест, где необычное было столь же обыденным, как и в её мире. Макгонагалл двигалась вперёд быстрыми, уверенными шагами, а Йеннифэр следовала за ней, ощущая, как зашептались по углам волшебники, обратив внимание на её неподобающий возрасту взгляд. Он оставался непроницаемым, словно водная гладь перед бурей. Она здесь чужая, и это чувство дало ей острое, почти приятное ощущение опасности. Она настороженно изучала волшебников вокруг, пытаясь определить их силу, но сразу поняла, что их магия была другой. Косая Аллея казалась уютной, но она знала — даже в этом мире доброжелательный фасад может скрывать тёмные тайны. — Нам сюда, — сухо сказала Макгонагалл, указывая на высокое мраморное здание с узорчатыми дверьми и резными колоннами. Это был Гринготтс — банк, в который волшебница намеревалась привести её для обмена валюты. Войдя внутрь, Йеннифэр сразу ощутила перемену в атмосфере. Гоблины, что сновали по залу, настороженно косились на посетителей, но в их взгляде не было ни уважения, ни страха. Они, казалось, воплощали в себе смесь высокомерия и скрытой силы, и Йеннифэр, привыкшая к соперничеству, ощутила в них родственную ей проницательность. Её не покидало впечатление, что гоблины видят больше, чем показывают. — Гоблины отвечают за все операции в Гринготтсе, — сказала Минерва, заметив её интерес. — Они прекрасно справляются с финансами. Возможно, из-за этого маги и предпочитают доверять им свои средства. Йеннифэр только кивнула, её губы чуть изогнулись в кривой улыбке. Прямота Макгонагалл начинала ей импонировать. Йеннифэр сразу уловила, что всё здесь движется по установленным правилам, хотя эти правила и могли быть суровыми. Её интересовала только цель визита, и она уверенно направилась к ближайшему гоблину, что наблюдал за ними, опершись на деревянный стол с грубой отделкой. — У меня есть магловские деньги, которые я хочу обменять, — сказала она с той же сдержанной, властной интонацией, которую она всегда использовала, когда общалась с ведьмаками или чародеями. Она протянула горсть банкнот, словно проверяя, насколько быстро гоблин готов подчиниться. Гоблин мельком бросил взгляд на Минерву, но затем, не проявляя ни удивления, ни раздражения, взял деньги и мгновенно оценил их. Он махнул рукой, жестом указывая им следовать, и они прошли через зал к массивному мраморному столу, уставленному разного рода весами и счётчиками. Гоблин, не теряя ни секунды, рассортировал купюры, обменивая их на сверкающие золотые галеоны, которые тут же аккуратно пересыпал в мешочек и передал Йеннифэр. Она взяла мешочек, его вес приятно оттянул её руку. Золото всегда было привычным для неё. Она едва заметно кивнула гоблину, словно признавая его значимость, и отвела взгляд, вновь обращая внимание на окружающих. Ей нравилось это ощущение — быть наблюдателем, находящимся на чужой территории. Она не показывала ни страха, ни волнения, напротив, ей нравилось испытывать на прочность тех, кто привык чувствовать себя в безопасности. — Мы закончили? — её взгляд метнулся к Макгонагалл, и хотя в голосе прозвучало легкое нетерпение, это была её обычная манера общения. Минерва снова мельком взглянула на неё, отмечая этот отточенный, словно отшлифованный годами характер. — Да, нам нужно лишь приобрести остальные предметы для школы, — ответила она, и Йеннифэр уловила в её тоне лёгкое одобрение. Макгонагалл была из тех, кто ценит стойкость и дисциплину, а Йеннифэр не раз демонстрировала, что ей этого не занимать. Они направились к выходу из банка, и Йеннифэр мельком оглянулась, оценивая гоблинов, их холодную расчетливость и отточенные движения. Гринготтс был местом силы и власти, не похожим на те банки и хранилища, что она видела раньше. Здесь, в этом новом мире, ей предстояло стать своей, и даже если ей не суждено будет в полной мере владеть им, она сможет манипулировать им в своих интересах.

***

Когда они дошли до книжного магазина с вывеской «Флориш и Блоттс», Йеннифэр почувствовала, как её магия почти неуловимо дрогнула. Магазин, как и библиотека Аретузы, хранил в себе множество знаний. Если в этом мире что-то было хоть отдалённо похоже на её, то это — магические книги. Они всегда были источником силы и власти, путеводной нитью в лабиринте опасных решений и заклятий. Возможно, именно здесь она найдет ключи, чтобы освоиться в этом мире. — Нам нужно закупить учебники для школы, — заметила Макгонагалл, вводя её в магазин, где с потолка до пола стояли стеллажи с книгами. Множество фолиантов было аккуратно расставлено по категориям, а у прилавка раздавался тихий, но четкий звук шуршания страниц, которые перелистывали студенты и посетители. Йеннифэр остановилась в центре магазина, давая себе несколько мгновений, чтобы ощутить атмосферу. Магия здесь чувствовалась более концентрированной, словно каждая книга хранила в себе нечто большее, чем просто текст. Это напоминало ей старые архивы Аретузы, где магические тома словно жили собственной жизнью. — К учебникам для первого курса есть список... — начала Минерва, но Йеннифэр уже направилась к одному из дальних стеллажей, изучая корешки книг, которые её заинтересовали. Учебники для одиннадцатилетних детей не представляли для неё никакой ценности. Она была чародейкой с опытом, даже несмотря на новое тело. Здесь, среди этих полок, она могла найти то, что вернёт ей контроль. Она не собиралась оставлять своё обучение на случай. Как всегда, Йеннифэр предпочитала действовать на шаг впереди остальных. Поднявшись по лестнице к верхним полкам, она нашла раздел с книгами для более старших курсов. Там, где хранились фолианты для четвёртого и пятого курсов, она наконец нашла то, что искала. Зельеварение. Напоминало ей алхимию её мира. Зелья, как и эликсиры, давали силу, которую можно было контролировать и направлять. Если в этом мире алхимия отличалась, то она должна была это изучить, чтобы не быть застигнутой врасплох. Йеннифэр с детства была склонна к экспериментам с зельями и эликсирами — знание этого могло стать одним из ключей к обретению новой силы. Нумерология. В её мире магия тесно переплеталась с числами и ритмами природы. Законы симметрии и энергии были универсальными, и Йеннифэр знала, что понимание чисел может помочь ей лучше понять этот мир, его структуру и ритмы магии. Она предполагала, что через нумерологию можно будет влиять на более сложные заклинания, изменяя их исходы. Руны. Магия рун в её мире была древней и мощной. Если магия рун существовала здесь, она могла стать мостом между её прежними знаниями и новыми возможностями. Руны — это язык силы, первобытный и глубокий. Знание их могло дать ей преимущества в обрядовой магии и создании заклинаний. История магии. Йеннифэр всегда была стратегом. История магии — это не просто рассказы о прошлом, это понимание того, как великие маги действовали и какие ошибки совершали. Изучая историю, можно было предугадать развитие нынешней магической системы и учесть уроки прошлого, чтобы избежать их ошибок. Трансфигурация. Трансформация материи и форм — это то, что всегда привлекало её. В её мире метаморфозы были редкими и сложными, но здесь, как она уже поняла, это была одна из основ. Это напоминало ей свои опыты с превращениями, только в более упрощенной форме. Возможно, здесь трансфигурация обладала потенциалом, которого не было в её мире. Защита от Тёмных Искусств. Йеннифэр всегда считала, что лучший способ защиты — это нападение. Тёмные искусства, в её понимании, были не более чем инструментом, как и любая другая магия. Но здесь это разделялось, и она хотела понять, как именно. В мире, где магия делится на «светлую» и «тёмную», она должна знать обе стороны, чтобы оставаться на вершине. Она аккуратно собрала книги, стараясь не привлекать лишнего внимания. Лёгкое раздражение начало пробуждаться в её сознании, когда она осознала, что в этом теле она воспринимается как ребёнок, но она подавила его. Йеннифэр знала, что нет смысла тратить энергию на мелочи. Как только она собрала все книги, к ней подошла Макгонагалл. В её взгляде читалось лёгкое удивление, но привычная строгость не позволяла ей проявить больше эмоций. — Лили... — начала она, с лёгким колебанием, будто проверяя её реакцию. — Эти книги для четвёртых и пятых курсов. Неужели ты хочешь изучать их уже сейчас? Йеннифэр не дрогнула и подняла голову, встретив взгляд Минервы. В её глазах читалась не мальчишеская дерзость, а холодный расчёт, присущий чародейке, которую не могли смутить ни авторитеты, ни ожидания. — Если я и должна учиться, то только на достойных материалах, — ответила она с обычной для себя спокойной надменностью. — Я не собираюсь тратить своё время на азы, которые легко могу понять за несколько дней. Знание — это сила, а я предпочитаю быть готовой к любым неожиданностям. У вас же не возникнет возражений? Макгонагалл внимательно смотрела на неё, слегка прищурившись. В её взгляде читалась смесь удивления и, возможно, даже уважения. Это была не обычная реакция одиннадцатилетней девочки. Её ум был острым, гораздо более зрелым, чем можно было предположить по возрасту. Йеннифэр заметила этот взгляд, но ничего не сказала, оставив всё на усмотрение Макгонагалл. — Хорошо, — произнесла Минерва, наконец сделав выбор. — Но тебе придётся усердно работать, Лили. В Хогвартсе мы поощряем стремление к знаниям, но учтите, что даже самые одарённые ученики должны усваивать основы. Уверена, ты справишься. — В этом можете не сомневаться, — ответила Йеннифэр, держа в руках свои книги. Она знала, что Макгонагалл не будет мешать ей в изучении того, что её действительно интересует. Ведь по сути, в этом была их главная общая черта — стремление к результатам без оглядки на трудности. Они направились к прилавку, и Йеннифэр почувствовала лёгкое удовлетворение. Её план начинал реализовываться. В новом мире, где законы магии отличались от тех, к которым она привыкла, ей предстояло изучить всё, что могла предложить эта вселенная.

***

Они продолжили своё неспешное шествие по Косой Аллее, и Йеннифэр, сжимая в руках мешочек с купленными книгами, чувствовала себя всё более отчуждённой от этого мира, но в то же время испытывала к нему растущий интерес. Она видела много странного, магические явления всегда сопровождали её жизнь, но сейчас перед ней открылся новый пласт знаний, к которому ей ещё только предстояло прикоснуться. Возможно, именно в этих знаниях крылся ключ к её возвращению, а может быть, она просто искала способ заглушить боль от потери. Но, как бы то ни было, теперь она стояла на пороге новой силы, и следующим шагом к её постижению была покупка волшебной палочки. Минерва, ведомая своим долгом, уверенно направила её к лавке Олливандера. Йеннифэр сразу почувствовала исходящее от этого места магическое напряжение. Странное ощущение — это здание буквально пульсировало энергией. Маленькая, тесная лавка с облупившимися ставнями и пыльными окнами выглядела не слишком впечатляюще, но Йеннифэр уже давно научилась не доверять внешности. — Лили, здесь ты сможешь выбрать свою палочку, — сказала Макгонагалл, указывая на деревянную дверь с тёмным, старым колокольчиком, который тихо зазвенел, когда они вошли внутрь. Внутри лавка была ещё меньше, чем снаружи. Полки вдоль стен были уставлены тысячами длинных узких коробок, каждая из которых содержала волшебную палочку. Пыль висела в воздухе, придавая пространству какой-то временной, почти музейный эффект. Йеннифэр сразу ощутила здесь знакомое чувство — магия, сконцентрированная в предметах, дремлющая до тех пор, пока кто-то не пробудит её. — Добрый день! — раздался тонкий, высокий голос из глубины лавки. Перед ними появился мистер Оливандер — старый волшебник с белыми, как снег, волосами и живыми, проницательными глазами, которые, казалось, видели гораздо больше, чем можно было бы представить. Йеннифэр тут же отметила это. Этот человек знал своё дело. Знал слишком хорошо. — Минерва Макгонагалл, — с лёгким кивком поздоровался Оливандер. — 9.5 дюймов, пихта сердечная жила дракона. Привели нового студента? — его взгляд упал на Йеннифэр, и она ощутила на себе его пронизывающее внимание. — Да, Лили Эванс, — ответила Минерва, слегка подавшись вперёд. — Её палочка была бы желанной покупкой. Оливандер подошёл ближе, словно стараясь прочитать Йеннифэр через её глаза. Йен не отвела взгляда, её губы слегка изогнулись в едва заметной улыбке. Она видела этот взгляд раньше — взгляд мастера, который стремится найти в человеке нечто скрытое, неуловимое. И она прекрасно знала, что скрывала гораздо больше, чем могла себе позволить. — Хорошо, посмотрим, что у нас есть, — сказал Оливандер, осторожно вытаскивая коробку с одной из полок. — Палочка… не выбирается просто так, — он говорил, словно заново открывал истину. — Именно палочка выбирает волшебника. Йеннифэр сдержанно кивнула, но мысль об этом её слегка позабавила. В её мире магия была вопросом воли, силы, личного контроля над стихиями. Палочка же казалась чем-то вроде инструмента, который подавал себя как существо с характером. Она не могла не заметить иронии в том, что предмет, предназначенный для управления магией, сам якобы выбирал, кем и как его будут использовать. Но, возможно, в этом мире и действовали другие законы. Её привлекала эта неизвестность. Оливандер открыл первую коробку и вынул тонкую, длинную палочку, сделанную из ореха. — Попробуй, — предложил он, передавая палочку Йеннифэр. Она взяла её в руку, почувствовав лёгкое напряжение в воздухе. Дерево было тёплым, но, как только она сжала палочку, магия вокруг будто бы замерла. Йеннифэр взмахнула ею, но ничего не произошло. Оливандер тут же осторожно, но уверенно забрал её обратно. — Нет, это не то, — пробормотал он, возвращаясь к полкам. Следующая палочка была из кедра, длинная и гибкая. Йеннифэр взяла её с тем же хладнокровием, но вновь — ничего. Оливандер вытащил ещё несколько, и с каждым разом результат был тем же. Магия словно отказывалась пробудиться в её руках. — Как интересно, — тихо сказал Оливандер, его глаза вспыхнули новым огоньком. Йеннифэр чувствовала, что она заинтриговала его, как редкий экземпляр. Это её немного забавляло. — Вы необычная… — он замолчал, словно подбирая слово, но Йеннифэр уловила эту недосказанность. — Посмотрим… Может быть, вот это. Виноградная лоза и драконий сердечный нерв. Он вытащил ещё одну палочку. Она была короче и изящнее, чем предыдущие, но в ней было что-то такое, что сразу привлекло внимание Йеннифэр. Когда она взяла её в руку, всё изменилось. Магия словно мгновенно отозвалась. Сила, дремавшая в палочке, ожила, и Йеннифэр ощутила тёплый поток энергии, пронизывающий её тело. Эта палочка не просто «выбирала» — она резонировала с ней, как если бы их силы, их сущности переплелись. Оливандер кивнул, его лицо озарилось довольной улыбкой. — Интересный выбор, — сказал он, наблюдая за её реакцией. — Виноградная лоза редко выбирает волшебников, но те, кого она избирает, обычно обладают уникальными способностями. Драконий сердечный нерв добавляет мощи, но требует дисциплины. Эта палочка захочет контролировать так же, как и её хозяин. Вам предстоит научиться работать с ней, чтобы она не захватила вас. Йеннифэр медленно опустила палочку, её взгляд стал задумчивым. Контроль — вот то, что всегда было её сутью. Она управляла своей судьбой, своей магией, своими страстями. Её не могли подчинить обстоятельства, и это её выбор никогда не позволял быть ведомой. Возможно, эта палочка действительно отражала её натуру, и всё же… В этом утверждении Оливандера было что-то большее. Как если бы он предупреждал её о том, что здесь, в этом новом мире, контроль не всегда в её руках. — Мы подружимся, — тихо произнесла Йен, едва заметно качнув головой, сжимая палочку в руке. Её глаза блеснули холодной решимостью. Минерва, всё это время наблюдавшая за процессом, наконец-то вмешалась, её лицо выражало смесь любопытства и лёгкого удивления. — Интересный выбор, Лили, — сказала она, разглядывая палочку в руках Йеннифэр. — У этой палочки большой потенциал, но, как сказал мистер Оливандер, она требует не только силы, но и осторожности. — Осторожность всегда была моей сильной стороной, — ответила Йен с лёгкой усмешкой, в её голосе прозвучала неуловимая ирония. Оливандер лишь прищурился, улыбаясь, словно знал что-то большее, чем мог бы сказать. Его глаза блестели тем самым острым, проницательным светом, который заставлял Йеннифэр задуматься о том, сколько ещё он видел в её душе. Но она не стала задавать вопросов — ей это было не нужно. Она уже нашла то, зачем пришла.

***

Минерва довела Йеннифэр до магазина мадам Малкин, довольно скромного на вид, но со множеством манекенов в витрине, демонстрирующих разнообразные волшебные мантии и прочие одежды. Ткань сверкала в свете заклинаний, усиливающих её блеск, а внутри витрины виднелись зеркала, которые сами поправляли одежду на манекенах. Всё это выглядело несколько эксцентрично, но Йен давно перестала удивляться такому подходу к магии — внешняя пышность, скрывающая порой весьма простые идеи. Но тут, как она понимала, дело касалось не только красоты — магия этого мира, словно бы играла в свои собственные правила. — Я подожду тебя здесь, Лили, — спокойно произнесла Минерва, останавливаясь у дверей магазина. — Думаю, ты справишься с выбором одежды самостоятельно. Мадам Малкин — отличный специалист, она всё подберёт. Когда закончишь, я буду снаружи. Йеннифэр кивнула, как всегда сдержанно и без лишних слов. Сама мысль о том, что ей нужно тратить время на покупку одежды, раздражала её. Она всегда предпочитала простоту и элегантность, и тем более не испытывала удовольствия от долгих примерок и обсуждений деталей. Её выбор был всегда безошибочным — чёрное, иногда с добавлением белого. В этом сочетании была не только красота, но и её собственная символика — магия, власть, женственность, сила, скрытая в строгих линиях. Как только Йеннифэр вошла в магазин, мадам Малкин — невысокая женщина в ярко-фиолетовой мантии, почти тут же оказалась рядом, словно поджидала новую покупательницу. Её доброе, но слегка назойливое лицо осветилось улыбкой. — Добро пожаловать, дорогая! — проговорила она мягко. — Итак, тебе, наверное, понадобится школьная форма для Хогвартса? Ты ведь первокурсница? — Да, мне нужна форма, — ответила Йеннифэр, оглядев внутреннее убранство магазина и скользнув взглядом по манекенам с тканями самых разных цветов и фактур. — И всё остальное. Только чёрное и белое. Я не ношу другого. Мадам Малкин слегка опешила от такой категоричности, но её улыбка не померкла. Магазин был наполнен покупателями, и она привыкла к разнообразным запросам клиентов. — Ну что ж, чёрное и белое... Интересный выбор, хотя многие любят немного больше цвета, — заметила она, но не стала спорить. — Хорошо, я подберу для тебя что-то элегантное и строгое. Йеннифэр кивнула, следя за тем, как мадам Малкин отошла к задней части магазина, оставив её наедине с манекенами, что теперь выглядели совсем лишёнными интереса. Все эти узоры, мерцающие ткани, яркие цвета — всё это ей казалось детским, игрушечным, предназначенным скорее для забавы, чем для настоящей магии. Пока мадам Малкин искала подходящие мантии, дверь магазина снова открылась, и Йеннифэр краем глаза заметила, как в помещение вошёл высокий светловолосый юноша. Он двигался с небрежной уверенностью, словно весь магазин принадлежал ему. Его светлые волосы аккуратно зачёсаны назад, лицо надменно-спокойное, взгляд холодный, как у человека, привыкшего видеть себя выше других. Йеннифэр сразу уловила этот тип — тот, кто верит в своё превосходство по праву рождения. В Новиграде таких было достаточно, и она знала, как с ними обращаться. Юноша — это был Люциус Малфой, шестикурсник, как позже выяснилось — тут же заметил её. Его острый взгляд остановился на Йеннифэр, как на некоем необычном объекте. Её строгий вид, выбор только чёрно-белых тонов и полное отсутствие восторженности или смущения мгновенно привлекли его внимание. — Хм, — произнёс Люциус, подходя ближе. Его голос звучал медленно, растягивая слова, как будто каждое было тщательно отмерено и обдумано заранее. — Раньше я тебя здесь не видел. Йеннифэр медленно повернула голову в его сторону, слегка приподняв бровь. Её выражение было холодным и непроницаемым. — Это потому, что меня здесь не было, — спокойно ответила она, её тон был таким же уверенным, как у Люциуса, но лишённым показной надменности. Она привыкла к высокомерию и умела подавить его в других ещё на этапе зарождения. — Значит, ты первокурсница, — заключил Люциус, слегка поджав губы, словно обдумывая этот факт. — А я-то думал, что знаю всех стоящих волшебников из Хогвартса. Йеннифэр усмехнулась про себя, но снаружи её лицо оставалось таким же холодным. — Похоже, что нет, — отозвалась она с лёгкой иронией, глядя на него почти равнодушно. Люциус, прищурив глаза, приблизился ещё на шаг. В его взгляде промелькнуло что-то похожее на подозрение. Он изучал её, как хищник оценивает свою добычу, но Йеннифэр, казалось, это абсолютно не волновало. — И кто твои родители? — спросил он после короткой паузы, его тон был почти пренебрежительным, как если бы ответ уже был для него очевиден. Йеннифэр знала, что в этом мире социальное происхождение имело огромное значение. Она видела, как маглорожденных презирают и ставят ниже чистокровных волшебников, как если бы происхождение могло диктовать уровень силы и способностей. Но для неё это всё было лишь пустым звуком. — Они маглы, — с полным спокойствием ответила она, пристально смотря на него. Люциус, услышав это, слегка напрягся, его брови чуть приподнялись, но он быстро взял себя в руки. На его лице появилась лёгкая улыбка, но в глазах читалось презрение. — Маглорожденная? Какой сюрприз... — его голос стал ещё холоднее, если это было возможно. — Надо же, маглорожденная, которая считает себя равной... Йеннифэр спокойно встретила его взгляд, даже не дрогнув. Её не интересовали его попытки унизить её — она видела таких людей много раз и всегда знала, как их побеждать. Их сила заключалась лишь в уверенности, что они лучше по рождению, но Йеннифэр была сильна не из-за происхождения, а из-за своей силы духа и знаний. — Равной? — повторила она с легким сарказмом. — С кем? С тобой? Люциус побледнел на мгновение, его губы сжались в тонкую линию. Он привык, что его слово имело вес, что его фамилия была символом власти и силы. Но эта девочка — он до сих пор видел перед собой Лили Эванс, обычную маглорожденную — отвечала ему с такой холодной уверенностью, как если бы она уже знала, что победила. — Ты не представляешь, на что идёшь, — произнёс Люциус, его голос стал тихим и угрожающим. — В Хогвартсе есть традиции, и такие, как ты, должны понимать своё место. Тебя легко могут... «поставить на место», если ты будешь слишком высоко задирать нос. Йеннифэр с лёгкой усмешкой посмотрела на него. Она видела его насквозь, как и многих других до него. Её холодный взгляд пронзал его угрозы как иглы, не оставляя ничего, кроме пустых слов. — Если хочешь попробовать, — сказала она тихо, но с таким железным холодом в голосе, что у Люциуса едва заметно дрогнула рука, — будь готов столкнуться с тем, чего не понимаешь. Я всегда готова к вызову, а ты? Он замер, глядя на неё, и в его глазах мелькнуло сомнение. Что-то в её уверенности, в её манере говорить заставило его осознать, что эта девочка — не такая простая, как он думал. Люциус был хорош в словесных баталиях, но теперь он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. — Твоё место явно на факультете Слизерин, — бросил он в итоге, отступая назад, словно бы решив, что стоит дистанцироваться от неё. Йеннифэр чуть склонила голову, наблюдая, как Люциус разворачивается и уходит, оставляя её наедине с её мыслями. Слизерин — она никогда не слышала этого слова, но видела, что он вложил в него какой-то особый смысл. Что бы это ни значило, она понимала, что это ещё одна система, ещё одна структура власти, которую ей придётся постичь, чтобы понять и, если понадобится, подчинить себе. Когда мадам Малкин вернулась с чёрными и белыми мантиями, Йеннифэр уже знала, что ей предстоит узнать об этом новом для неё факультете и его значении в этой школе. Сначала она думала, что попадёт в мир, где сможет спокойно изучать магию, но, как всегда, жизнь подбрасывала ей вызовы. И она была готова ко всем ним.

***

Возвращение домой было резким контрастом по сравнению с магической атмосферой Косой Аллеи. Йеннифэр, так ловко справившаяся с посещением Гринготтса и книжного магазина, ощутила лёгкое раздражение, когда ступила на порог дома, который уже начинал казаться тесным и угнетающим. С виду всё здесь было привычно, до боли обыденно — обычный пригородный дом с чистыми, ровно убранными полками, блеклыми стенами и тишиной, что, казалось, давила на неё. Она едва успела закрыть дверь, когда заметила Петунию. Та стояла в прихожей, сложив руки на груди, и её взгляд, полный привычного презрения, скользил по Йеннифэр, словно она не была ей ровней, а представляла собой всего лишь мусор, от которого лучше бы побыстрее избавиться. — Ты опять туда ходила? — с холодной ненавистью спросила Петуния, её голос дрожал от скрытого раздражения. — Опять в этот отвратительный, мерзкий мир... Что ты думаешь, Лили, будешь размахивать своей волшебной палочкой и всё исправишь? Йеннифэр промолчала, но её взгляд был острым, как лезвие кинжала. Она знала, что Петуния считает её пустым местом и, очевидно, не может смириться с мыслью о том, что её сестра могла бы быть лучше её. В выражении её лица не было ни малейшего признака страха или неуверенности — лишь усталое презрение, которое, казалось, Петуния просто не могла видеть. — Посмотри на себя! — продолжала Петуния, и её голос перешёл на яростный шёпот. — Ты думаешь, что теперь ты особенная? Смешно... Волшебники, маглы... Это всё детские фантазии, а ты — просто маленькая глупая девчонка! И вот что, Лили: никто тебя не будет любить в этом мире, кроме нашей семьи. Хотя даже мы иногда задумываемся, стоит ли тратить на тебя своё время. Слова Петунии, полные ненависти, казалось, были направлены на то, чтобы раздавить её, как это обычно бывает между сестрами, когда одна стремится подчинить другую. Но Йеннифэр только усмехнулась, и эта усмешка была полна скрытого веселья и лёгкой насмешки над тем, насколько Петуния могла быть предсказуемой. Йеннифэр видела через неё насквозь. — Твоя зависть настолько очевидна, Петуния, что меня даже забавляет, как ты упорно пытаешься её скрыть, — начала Йен, её голос был спокоен, но полон едва уловимого цинизма. — Ты всегда ревновала, верно? Ваша преданность тому, что считается нормальным, и этот показной страх перед всем, что за рамками, мешают тебе признаться даже себе в том, что ты хотела бы оказаться на моём месте. Но не можешь. Ты всегда будешь завидовать тому, что я могу делать то, чего ты никогда не сможешь, как бы ни старалась. Петуния отшатнулась, но Йеннифэр не собиралась останавливаться. Она шагнула вперёд, глядя прямо в глаза сестре. В них горело что-то ледяное, но в то же время невероятно сильное, как ураган, что готов обрушиться на хрупкое строение. — Ты же не думала, что я снова позволю тебе унижать меня? — продолжала она, и её голос звучал сдержанно, но с такой силой, что казалось, будто он способен сметать любые преграды. — Ты всё время пытаешься показать, что лучше меня. Но знаешь, в чём твоя проблема? В том, что ты никогда не будешь такой, как я, и это тебя убивает. Ты — ничтожество, Петуния, и даже твои жалкие попытки обидеть меня — ничто. Я — то, чего ты боишься. Я — магия, которая тебе никогда не будет доступна. На лице Петунии отразилась смесь гнева и ужаса. Её лицо покраснело, и она начала задыхаться, будто слова Йеннифэр действительно причиняли ей физическую боль. Казалось, что вот-вот она выпустит очередную язвительную реплику, но Йеннифэр прервала её, холодно продолжив: — И не думай, что твои слова могут меня задеть. Я слишком долго видела таких, как ты. Жалких и трусливых. Все, что у тебя есть, — это твоя собственная неуверенность. Ты пытаешься задеть меня, чтобы скрыть свою никчёмность. Но правда в том, что ты меня не волнуешь. Ты — это всего лишь шум на заднем фоне. Йеннифэр позволила себе краткий, холодный смех, который словно оттолкнул Петунию назад. Та побледнела, её лицо исказилось, и она, не выдержав давления, развернулась и, резко разрыдавшись, побежала по коридору, словно стараясь убежать от того, что только что услышала. Когда она скрылась за углом, Йеннифэр ещё некоторое время стояла неподвижно, разглядывая пустое пространство, где только что была её противница. В этот момент она ощутила странное облегчение. Её усталость немного утихла, будто она смогла выпустить часть накопившегося внутри напряжения. На её лице появилась лёгкая усмешка. Её возвращение в новый мир могло и не быть таким уж пустым. Она знала, что её слова оставят след, но это её не заботило. Она была выше этого. Высоко подняв подбородок, Йеннифэр повернулась и медленно направилась к своей комнате, полностью игнорируя закрывшуюся дверь в комнату Петунии, за которой всё ещё доносились тихие всхлипы.