Наследие гения

Жизнь иногда подкидывает очень неожиданные сюрпризы. Изуми всё помешивала свой рамен, наблюдая за тем, как дочка и сын радостно контактируют с детьми Учиха Саске, и всё никак не решаясь приступить к трапезе. Она взглянула на Сакуру, что задумчиво смотрела в тарелку, будто надеясь, что сможет загипнотизировать еду и та даст ей ответы на все вопросы. На самого главу клана, который, сложив руки на груди, сидел с прикрытыми глазами. Со стороны казалось, что медитировал, но это было не так. Изуми чувствовала его напряжение. После взгляд против воли упал на Минору. Малыш сжался на стуле и практически сполз под стол. Жалостливое материнское сердце Изуми больно застучало от созерцания данной картины, но ум шиноби понимал, что взять его на руки, на что тот наверняка по-началу и рассчитывал, было плохой идеей. Нельзя было в их жестоком мире шиноби оставаться маменькиным сынком. Такие не выживали. Мать Минору очень сильно запустила его, буквально задушила своей любовью и, пока тот ещё был маленьким, это срочно нужно было исправлять. Да, малыш будет сопротивляться, нервничать, не захочет выходить из зоны своего комфорта, но пока ещё не всё было потеряно. А Изанами с Акирой и племянники Итачи похоже вот вообще не замечали напряжения, что искрилось вокруг взрослых. Изуми не нравилось то, что она видела. Её дети влились в семью достаточно, чтобы забрать их из Конохи было бы очень проблематично. Да и куда идти Изуми не знала, а сердце той маленькой тринадцатилетней девочки, которой пришлось попрощаться со своей родиной болело. Сейчас она была здесь, в деревне, в которой она родилась и росла. Которую в глубине души ещё любила. Как же трудно было, когда душа вступала в конфликт с разумом… — Рин, — внезапно очень спокойно произнесла Сакура, обращаясь к дочери, — прошу, принеси десерт из второго холодильника. Изуми тут же стало неловко. Она посмотрела на свою порцию разворошëнной, но не тронутой лапши. Девочка из аристократичного клана в ней возмутилась. Но аппетита правда не было, как бы она не заставляла себя. Подростки прекратили болтовню. Девочка лет девяти, может восьми нахмурилась, открыла было рот, чтобы что-то сказать… И наткнулась на прищуренный, грозный взгляд Саске. Конечно, очень сомнительно было, что он всерьёз угрожал дочери, конечно, нет. Но малышка быстро передумала что-либо говорить и выскочила из-за стола, выйдя из кухни, и свернув направо, пропав за поворотом. «Ну что ж, с воспитанием детей он справляется, ничего не скажешь. В конце-концов, кровь Учиха — серьёзный аргумент в пользу трудности воспитания». Изуми взяла палочки и поднесла их к Минору, видя, что тот совсем ничего не ел. Для него и Мхиту — младшего наследника Саске, Сакура приготовила более лёгкую пищу, ежели рамен. Изуми периодически жалела, что взяла на себя такую ношу, в конце-концов, своих детей она не баловала и они никогда не вели себя столь капризно, как Минору, который родным сыном ей не являлся. Но за минуту слабости приходилось платить и куноичи терпеливо пыталась уговорить малыша поесть. Единственный, помимо Сакуры, не носитель священной крови Учиха, он не представлял какую же к нему проявили милость, позволив сидеть за одним столом с наследниками клана. Саске, по нему это было видно, терял терпение. Изуми начинала нервничать. Вскоре из-за угла вышла младшая дочь Саске и принесла моти и данго. Сакура потрепала малышку по таким же розовым как и у неё волосам, сделала всем чай и начала легкую беседу, стараясь увлечь как Изуми, так и Саске. Старалась разбавить атмосферу. Снизить уровень тревожности. Голос девушки звучал очень дружелюбно, слова действовали успокаивающе. Сразу было видно куноичи высокого ранга, которая могла завести, поддержать беседу и использовать её для своей пользы. В конце-концов, благодаря стараниям Сакуры, расслабился пусть и не полностью, даже Саске. Дальнейшая беседа за столом потекла своим чередом и периодически вовлекала в неё подростков. Они с интересом (а старшие с небольшой опаской) отвечали на вопросы и делились своим мнением. Конечно, между ними оставалось ещё очень много недомолвок, не решённый, тяжёлых вопросов, но на время все решили опустить их, отложить чуть дальше, дабы удержать этот островок спокойствия, который так же был им всем необходим. *** На время, пока Изуми прибывала в деревне, им с Минору позволили остаться в особняке главы клана. Комнат там было предостаточно, поэтому никто и не возражал. Первым же делом, Изуми решила воспользоваться возможностью и, попросив старшую дочку посидеть с Минору, ушла в деревню. Ненадолго, но насколько ей это было необходимо! Изанами удивилась просьбе, но отнеслась к ней спокойно. Она была любящей дочерью и просьба матери для неё была святым долгом. Впрочем, Изуми старалась тоже не перебарщивать и просила её посидеть с тем же Акирой не очень часто. Тогда, когда это было действительно необходимо. Чаще Изанами сама предлагала помощь, чтобы мама могла отдохнуть и расслабиться. Девочка всегда была взрослее своих лет и на многое смотрела с достойным взрослого шиноби понимаем. Поэтому Изуми ушла со спокойной душой и смогла сосредоточиться на своих чувствах и эмоциях. На воспоминаниях. Идя по Конохе, Изуми испытывала смешанные чувства. С одной стороны это была вся та же деревня из её детства. Дом. С другой — Скрытый Лист очень изменился. Девушка была в курсе, что Акацуки в преддверии Четвертой Мировой Войны разрушили Коноху и отстраивали её заново. И всё же, это было странно: с детства знакомые улочки, но абсолютно новая деревня. Всё та же атмосфера родного дома, но никого знакомого. Дети, что когда-то бегали мимо неё выросли и уже сами стали родителями, а старики… Растворились в круговороте жизни и смерти в большинстве своём. Да и Изуми уже не была такой как раньше. Милая девочка с детскими чертами лица и горящими глазами превратилась в прекрасную девушку-куноичи. Большие карие глаза уже не смотрели на мир с блеском и благоговением. Не видели самых светлых оттенков всего сущего. Раньше Изуми часами могла сидеть на причале и, держа Итачи за руку, смотреть на солнце, на небо, на звёзды и луну, купаться в их ослепительном свете, а сейчас она была совсем одна и очень метко замечала тени вокруг, что стремились похоронить не только её, но и её детей. Воспоминания из детства смешивались со словами Итачи, когда тот, позаботившись о том, чтобы она была в безопасности, пришёл к ней после резни и обо всём признался. Когда-то она показывала ему заколку, что досталась маме в наследство от дальнего родственника и которую она подарила ей на выпуск из академии. Эту заколку, как и ещё пару таких незначительных, но памятных вещей Итачи отдал ей в ту ночь и ушёл, оставив наедине со своим горем. Не со зла, но теперь он был отступником и ему нельзя было задерживаться. Теперь за каждым его шагом следили и ради их безопасности он должен был сократить встречи до минимума. Изуми прошла мимо академии и решила посмотреть на тренировки юных шиноби. Остановившись напротив железной ограды, она пальцами зацепила ячейку сетки и, опираясь правым плечом, боком провалилась к ней. Разномастные, пока ещё неуклюжие будущие шиноби бегали, играли, кричали, спорили, смеялись, стреляли глазками в особей противоположного пола, учились, метали оружие, что-то выспрашивали у старших шиноби. Учёба в Академии… Тот самый момент, когда на тебе уже лежала некая ответственность, но ты всё ещё оставался невинным. Та черта, когда ты ещё не потерял свою душу в постоянных сражениях и убийствах, но уже испытывал ответственность перед деревней. Изуми тренировалась в метании кунаев на одной из площадок клана. Её шаринган был активирован, но девочка уже чувствовала, как изнеможение подкрадывалось. Ей нужно было дезактивировать доудзюцу, но она не хотела этого, выхватывая последние крохи пользы и отчаянно стараясь выполнить технику метания. Когда в очередной раз ничего не получилось, она упала на колени и зажмурилась. Доудзюцу отключилось, дав в мозг волну боли. Это дезориентировало Изуми и ей понадобилось время, чтобы придти в себя. Пока она пыталась найти в себе силы встать и продолжить тренировку (или для начала хотя бы просто встать) куноичи почувствовала приближение шиноби за спиной. Она напряглась. Да, будучи в квартале клана было бы глупо ожидать, что это чужак какой-нибудь, но свои периодически любили устраивать испытания на прочность соклановцам, а у неё, как у полукровки, отношения были не самыми лучшими с большинством шиноби Учиха. — Не перенапрягайся. Изуми застыла. Она знала этот голос. — И-итачи-кун? Юная куноичи растерялась и постаралась открыть глаза, но они отозвались острой болью. Не вскрикнуть ей позволили только упорные тренировки, которым она себя подвергала, желая доказать, что не просто жалкая полукровка а действительно достойная будущая куноичи Великого клана Учиха. Получилось очень глупо. Она, сидящая на земле в пыли и грязи, которая даже глаза открыть не может и он, главный наследник клана и просто могущественный шиноби уже к своим двенадцати годам. Тот, кого всегда все хвалят и ставят в пример, кем восхищаются. Кем восторгается она. К кому она испытывает далеко не дружеские чувства. Кто стал для неё примером и на кого она всю жизнь равнялась. Он сейчас видел её в очень глупом положении и против воли она зарделась. Попыталась встать. Безуспешно. Ситуация с каждой секундой становилась всё более неловкой. Раздались шаги и полностью доверявшая Итачи Изуми напряглась, ведомая исключительно рефлексами шиноби, которые в неё закладывали все и везде: учителя в Академии, мать дома, наставники на клановых тренировках. Как и ожидалось, Итачи ничего не сделал ей, не стал издеваться, но всё равно удивил. Он подошёл очень аккуратно и, нежно взяв её под подмышки, помог подняться и дал опереться на себя. Со слезами, Изуми открыла глаза. Ей было безумно стыдно плакать перед наследником и предметом своего обожания, но физиология организма — сила выше того, что было подконтрольно человеку. — Тренировки — это важно, но не ценой здоровья. А то толку от них будет, если ты не сможешь применить полученные навыки? — Д-да-а… — пробормотала девушка. Она нервно заправила каштановый локон за ухо и тихо вздохнула с облегчением, когда Итачи усадил её на скамейку. Мышцы ныли после действительно сложной тренировки, но на этот случай дома лежала мазь. Боль была неотъемлемой частью жизни шиноби и Это было фактом, с которым сложно сделать что-либо. Если болело, значит тренировка действительно принесла пользу и когда-нибудь, в нужный момент, её тело не подведёт. — Ты… Расстроена? — поинтересовался Итачи. Возможно, спрашивать в лоб для парня было бы не лучшим решением, будь на месте Изуми обычная девчонка, не куноичи, но она лишь тяжело вздохнула, резко мотнула головой и посмотрела на друга: -Ты ведь знаешь… — Итачи приподнял одну бровь, но промолчал, — ты знаешь, Итачи. Мой шаринган… —…становится сильнее, — спокойно закончил за неё Итачи. Изуми удивлённо посмотрела на него и он чуть улыбнулся, мимолётно проведя пальцем по её лбу: — Раньше ты теряла сознание сразу, как активировала доудзюцу. Сейчас ты уже можешь с ним тренироваться. Недолго, но прогресс не измеряется в мгновенном приобретении навыков. Это долгий, очень сложный и кропотливый процесс, от того он и результаты так ценны. — Итачи… — Скрытая деревня не сразу строилась, — улыбнулся чуть шире Итачи. Его тёмные глаза смотрели вдаль вдумчиво, с большой мудростью и грустью, волосы цвета вороного крыла трепал ветерок, задувающий какие-то свои мелодии. Грустные и весёлые. Сколько человеческих эмоций в день он слышал, сколько уносил и сохранял в последнем бое человека? — И вот, только обернёшься. Ты уже взрослый. Нет прежних детских игр, наивного взгляда, смотрящего на чистый мир. Он умирает тогда, как пелена спадает и дома, тропинки, водоёмы и… Даже люди окрашиваются в серый. Но даже у повзрослевшего шиноби есть то, что он никогда не забудет и не развидит… Изуми почувствовала как на неё налетел ветер, прикрыла глаза. А после снова их открыла, посмотрела вверх и с улыбкой закончила вместе с Итачи из воспоминаний: —…то, как бьются в унисон сердца свободных, полных огня, жителей Скрытого Листа… Она сглотнула ком в горле и одинокая слезинка прочертила её щеку.