Here We Go!

      Они вдвоем продолжают идти по тому, что кажется бесконечным коридором со множеством извилистых дорожек и крутых поворотов, прежде чем остановиться у одной из многочисленных деревянных дверей. Эта дверь была не такой красивой, как в основных помещениях или спальне Дэмиана, но все равно была очень милой. Мужчина постарше трижды стучит в дверь, затем ждет всего мгновение, прежде чем дверь откроет мать Джона, одетая в элегантное шёлковое платье. Она выглядит более отдохнувшей, чем когда выходила из грузовика.       «А вот и мой красивый маленький мальчик» Воркует женщина и подает знак своему сыну войти в комнату.       Джон заходит в спальню и сразу же приходит в ужас от размера комнаты, котороя больше, чем весь первый этаж его дома. Она была намного больше, чем почти любая из других комнат, которые он посещал раньше, уступая только медиа-комнате и Бэтпещере. У него такое чувство, что поместье заполнено комнатами размером с дом, если судить по внешнему виду. Кларк, одетый в простой черный костюм и белую рубашку, стоит на кухне комнаты и готовит себе чашку кофе, когда обращает свое внимание на Джона. Ребенок подбегает к своему отцу, и мужчина немедленно поднимает его одной рукой.       «Ну разве ты очаровашка? Все сойдут с ума, когда все тебя увидят» Он делает комплимент, целуя сына в макушку, пока идёт через гостиную.       «Папа! Эта комната похожа на целый дом!» Говорит Джон в шоке.       Кларка забавляет благоговейное выражение лица его сына, и он крепче прижимает ребенка к себе. «Раньше здесь были помещения для прислуги. Это означает, что он отделен от остальной части дома, потому что они не могли общаться с владельцами. Во многих действительно старых особняках есть такие крошечные домики.» Мужчина объясняет, садясь на кожаный диван посреди гостиной. «Что-то напоминает мне квартиру, которая у меня была, где мы с твоей матерью жили до того, как у нас появился ты»       «Ваш дом был таким большим?»       «Не совсем, но планировка похожа. Наша квартира не была такой… экстравагантной»       Джон на мгновение задумчиво наклоняет голову, прежде чем спросить: «Это значит, что мистер Пенниворт живет здесь? Мы украли его комнату?»       Кларк улыбается и качает головой. «Не беспокойся об этом, Джон, мистер Пенниворт живет в главном крыле со своей семьей»       «О»       В этот момент к ним подходит Лоис и похлопывает сына по плечу. «Давай надем тебе парадные туфли. Я не думаю, что детские кроссовки являются частью дресс-кода»       «Детские кросовки нет, только те очень скучные туфли» Говорит Джонатан, но высвобождается из объятий отца, чтобы собраться вместе с матерью.       Следующий час был заполнен утомительными приготовлениями, чтобы привести всю семью в презентабельный вид, такими как: энергичное мытье лиц, примерка обуви, Кларк злоупотребляет своим тепловидением, чтобы сделать полотенце для струйки воды, Лоис потратила добрых 45 минут на укладку волос Джона, и оба мужчины делали все возможное, чтобы короткие вьющиеся волосы матриарха семьи оставались собранными в модный пучок во влажный августовский день. Отец Джона все еще помогал своей жене выпрямить волосы, в то время как сам Джон как раз брызгал в нее лаком для волос, когда раздался стук в дверь их комнаты. Кларк зовет кого бы то ни было войти, и Альфред появляется в поле зрения с того места, где семья стояла в ванной. Он некоторое время с любопытством смотрит на них, прежде чем вмешаться и взять на себя катастрофическую ситуацию с прической Кента.       «Я вижу, что кто-то пытался сделать что-то новое прямо перед вечеринкой». Он посмеивается, быстро разворачивая женщину и смывает обильное количество лака для волос, которым мальчик обработал локоны своей матери.       «Косметологию редко рассматривают как семейное групповое занятие, но меня уже не удивляют странные методы создания семейных уз»       Лоис смущенно отводит взгляд, когда дворецкий хватает фен и подключает его к розетке. «У тебя это выглядит так просто, Альфред»       «Я знаю». Пожилой мужчина, словно по волшебству, уложил волосы идеально и с гораздо меньшими усилиями, чем потребовалось всей семье. Он отступает назад и осматривает работу своих рук, прежде чем обратиться к своему клиенту импровизированному салона. «Может, я и не профессионал, но это лучше, чем в проошлый раз»       Лоис восхищенно вздыхает, рассматривая свой внешний вид в зеркале, и благодарит мужчину. Двое других людей в комнате заканчивают свои приготовления и выстраиваются в очередь у двери. Когда все заканчивают, дворецкий семьи Уэйнов провожает их в бальный зал. Джону кажется, что он целую вечность шел, насколько далеко и велико поместье, но забывает о своей усталости, когда они добираются до большого бального зала в готическом стиле, который можно увидеть в фильмах.       Они прошли через второй этаж по красивой алой лестнице, которая расширяется по мере спуска на почти золотой танцпол. Окна были высокими, почти размером с трехэтажный дом, а некоторые даже вели на элегантные каменные балконы, которые тянутся вдоль трех стен комнаты. Общественный вход украшен пышными кустами роз и аккуратно подстриженной живой изгородью, мальчик видит, что некоторые люди уже просачиваются внутрь. Тихая оркестровая музыка начинает привлекать внимание Джона к группе изысканно одетых мужчин и женщин, играющих на классических инструментах в задней части зала, рядом с рядом столов, уставленных всевозможными красочными десертами. В центре всего этого был огромный 5-ярусный торт из темного шоколада, который Джон видел только на свадьбах.       «О боже! Мама, посмотри на этот торт!». Мальчик кричит, дергает мать за руку, чтобы привлечь ее внимание, и указывает на сладкого монстра.       Она лишь мельком бросает взгляд на огромный торт, пытаясь заставить своего сына продолжать идти. «Боже мой, похоже, Брюс не придержал свой кошелек для этой вечеринки».       «Мама, этот торт наверное больше чем три меня!»       «Это точно. Вам придется подождать, пока прибудут все гости, прежде чем они вам что-нибудь подадут». Лоис продолжает тащить своего сына на первый этаж, где толпились люди, пока он пытался дотянуться до торта.       Джон оглядывается на людей, входящих в бальный зал и уже находящихся там, но не видит никого из семьи Уэйнов. Он поднимает голову, чтобы посмотреть, были ли они на втором этаже, когда замечает, что гигантская хрустальная люстра двинулась. Она не раскачивалась или что-то в этом роде, но и не стояла в месте без ветра. Он пытался выяснить, что стало причиной этого, но ничего не увидел, его усилия были тщетны. Его отец коснулся его плеча, и в мгновение ока он исчез и вернулся, прежде чем кто-либо заметил. Мужчина прикладывает палец к губам в универсальном жесте тишины, и Джон понимает, что ему не следует спрашивать об этом.       Секундой позже весь клан Уэйнов входит в бальный зал, волосы старшего и младшего сына выглядят немного более растрепанными, чем он помнит, к радости гостей, которые уже прибыли. Как только их ноги ступают на первый этаж, за ними немедленно гонится рой репортеров, которые толкают друг друга, пытаясь выпытать у них информацию. Семья сохраняла спокойствие в этом хаосе и продолжала идти, как будто на их пути не было толпы, чтобы поприветствовать гостя. Очевидно, что Брюс всегда держит руку на плече Дэмиана, в то время как всем остальным братьям и сестрам разрешено свободно бродить вокруг.       Джон пытается подойти к нему, но Лоис останавливает его, говоря, что именинник должен поприветствовать всех своих гостей, прежде чем ему разрешат играть. Он недоволен ответом, но ребенок понимает, что было бы невежливо не приветствовать всех. Джон приходит к выводу, что это, вероятно, займет много времени, учитывая, что там было так много людей, и еще больше людей все еще входили внутрь.       Он вынужден оставаться со своей матерью, кажется, сто миллиардов лет, пока она разговаривает с действительно модно одетыми мужчинами и женщинами, коллегами-репортерами и случайным официантом, предлагающим ей бокал шампанского. Его отец давно оставил их, чтобы пообщаться с группой, с которой Кларк, кажется, знаком. Он не может толком разглядеть лица людей, но он замечает, что среди них есть невероятно высокая темноволосая женщина.       Когда казалось, что больше никто не войдёт, двери закрылись, и мистер Уэйн, ничего не говоря, привлек всеобщее внимание, подняв руку, которой не держал сына. Он начинает говорить, но из-за того, что мужчина так далеко и окружен репортерами, Джон не может понять, о чем идет речь. Он жалеет, что кто-то не дал ему микрофон, потому что невозможно, чтобы один голос эхом разнесся по огромной территории. Когда все по какой-то причине начали хлопать, и Джон тоже начал изо всех сил хлопать. Все быстро возвращаются к своей обычной болтовне, в то время как Джон решает обмякнуть, ноги у него подкашиваются, зная, что мать все равно будет его как-то поддерживать.              Лоис привыкшая к глупым выходкам своего ребенка, не обращает на него внимания и таскает за собой повсюду, игнорируя странные взгляды, которыми одаривают их другие гости. Джон чувствует, что умирает от скуки и жалеет, что пришел на эту вечеринку. Почему взрослые думают, что просто стоять и болтать весело?       Краем глаза он замечает девушку в красивом черном платье, машущую ему рукой. Девушка, имени которой Джон не помнит и не помнит, чтобы у нее было время представиться, подходит к нему и его маме. Она немного разговаривает с Лоис, прежде чем передать руку своего сына молодой леди. «Джон, это Кассандра. Ты останешься с ней и прогуляешься, хорошо?»       «Хорошо, мам!». Он ликует, счастливый от того, что наконец-то может делать что-то, кроме абсолютного бездействия.       С этими словами она уводит его от группы людей, с которыми разговаривали его мать и отец. Джон поднимает взгляд на Кассандру и отмечает, что она выглядит так, словно могла бы быть подростком постарше, старше Тима, но моложе Джейсона. Она замечает, что он пристально смотрит на нее, и широко улыбается. Джон улыбается в ответ, прежде чем с радостным криком броситься туда, куда она его вела: к торту.       «Ты любишь торт?» Она спрашивает его странным тоном. По-видимому, у нее не было акцента, но слова, которые она произносила своим хриплым голосом, звучали неестественно, как будто ее рот не привык говорить. Джон знает, что было бы невежливо указывать на это или спрашивать, поэтому он не делает этого и просто отвечает на ее вопрос.       «Я люблю торты! Моей маме не нравится, когда я ем слишком много, но я единственный мальчик в классе, который может съесть много торта, и у меня не будет болеть живот от большого количества сахара!»       Ее улыбка становится шире, когда она наклоняется и ведет Джона вокруг столов, подмигивая толпе и опускаясь на колени рядом с тортом. Она следит за тем, чтобы на нее никто не смотрел, кроме группы, которые делают вид, что не замечают дуэт, и берет со стола нож, чтобы разрезать верхний слой торта. Джон в ужасе наблюдает, как она берет два ломтика и протягивает меньший кусок Джону, а сама берет значительно больший. Она указывает на свой собственный кусок, когда замечает нерешительность маленького мальчика, и говорит: «Мой слой. Я разрешаю тебе поесть»       Джон медленно ест торт руками, так как у него нет никакой посуды, он потрясен, что слой холодный. Он откусывает еще один вкусный кусочек и приходит к выводу, что ел торт с шоколадным мороженым. Голубые глаза переводят взгляд на старшую девочку только для того, чтобы обнаружить, что она беззастенчиво уничтожает гигантский кусок, поднося тарелку ко рту и отправляя торт в рот. Он был очень впечатлен тем, что она могла содержать себя в такой чистоте, в то время как он портил свои чистые руки. Кассандра замечает это, хватает пачку влажных салфеток, которые хранились под белой скатертью, и вытирает руки, одновременно проглатывая остатки своего угощения.       «Спасибо за торт!» — громко шепчет Джон, когда она все еще снимает всю глазурь с его пальцев.       «Всегда пожалуйста». Она отвечает с все еще набитым ртом.       «Что вы имели в виду, когда сказали, что это ваш слой?»       Она проглатывает шоколад и указывает на возвышающийся над ними торт. «Брюс купил по слою для каждого из нас. Наши любимые вкусы».       «Какие тут еще есть вкусы? Всё это похоже на один большой шоколадный торт!»       «Только глазурь шоколадная. Слой Дамиана — нижний, потому что это его вечеринка,у него пока нет любимого вкуса,поэтому этот слой со вкусом шампанского. Мой слой — шоколадное мороженое сверху. Второй маленький слой предназначен для младшего брата Тима; это кофейный бисквит. Второй по размеру — Джейсон, Красный бархат. Средний слой — праздничный торт из конфетти» Объясняет Кассандра, указывая на каждый слой, когда описывает его.       Джон смотрит на это сахарное чудовище, прежде чем ему в голову приходит мысль. «Подожди, если твой слой — мороженое, то почему оно не тает?»       Азиатка смотрит прямо в глаза Джону своими черными зрачками, прежде чем протянуть руку и украсть весь верхний слой торта, не прерывая зрительный контакта. Она протягивает мальчику ложку, которую прихватила по пути вниз, и ковыряет своей ложкой в пироге. «Вот почему мы сейчас едим»       «О»       Что ж, он никогда не был из тех, кто тратит торт впустую, и не собирается начинать сейчас. Джон и Кассандра уничтожают весь торт за считанные минуты, хотя у них периодически зависает мозг и возникают проблемы с глотанием достаточно быстро. Несмотря на то, что слой был самым маленьким, он все равно был размером с обычный праздничный торт. Когда они закончили, эти двое поняли, что совершили ошибку. Кассандра была одета во все черное, так что она прекрасно ела шоколадный торт-мороженое, не пачкаясь, но Джон был одет в белый костюм.       Белый костюм, который теперь слегка окрашен в коричневый цвет.       Удивительно, последствия были не страшными, но они были очень заметны, а это означало, что если кто-нибудь из их родителей увидит, у них будут огромные неприятности. Они оба уставились друг на друга широко раскрытыми глазами, прежде чем старшая взяла себя в руки. Кассандра молча велела Джону оставаться на месте, а сама засунула их грязные тарелки и столовые приборы под стол и переползла на другой конец. Она не заставила себя долго ждать, когда она вернулась с Тимом Дрейком на буксире.       Тим испускает долгий вздох, который, кажется, является традицией в этой семье, и смотрит на испачканное шоколадом лицо Джона. «Касс, ты только что пыталась купить любовь Джона тортом?»       «Я не пыталась, я сделала. Я теперь любимый сиблинг?»       «Он нам не брат»       «Не имеет значения. Я стала любимой?»       Джон немного обдумывает вопрос, пытаясь понять, о чем она спрашивала, прежде чем просто соглашается, что она его любимица, потому что она дала ему больше торта, чем ему когда-либо разрешалось есть.       «Да»       «Ха!»       «О боже мой, Касс, почему?»       Брат и сестра разговаривают вполголоса, так что Джон не может слышать, когда подросток хватает Джона за лацканы пиджака и тащит его с собой под стол. Он уже собирался заглянуть под ткань, но мальчик выскочил обратно так же быстро, как и вошел, с уже чистым пиджаком. Он надевает его на Джонатана и разглядывает его еще раз, прежде чем встать и осмотреться. Он жестом просит этих двоих тоже встать, и они слушаются. Затем они втроем возвращаются на вечеринку, как будто ничего не произошло.       «Касс, разве сейчас не твоя очередь присматривать за Дамианом для Джейсона?» — Вежливо спрашивает Тим с улыбкой, которая явно говорит о чем-то другом.       Кассандра пристально смотрит на него, прежде чем улыбнуться по-доброму, но явно недовольно. «Почему? Это работа Джейсона»       «Но он попросил тебя об этом»       «И что?»       «Ты все еще должна ему за прошлый месяц».       «Прекрасно» Она замирает на этом комментарии и мягко отпускает руку Джонатана.       Парень постарше опускается на колени перед Джоном и протягивает мальчику ладонь, дабы тот её взял. Он смотрит на Кассандру, которая одобрительно кивает, прежде чем уйти, чтобы заняться неизвестно чем. Джон берет Тима за руку, и его идут по кругу, пока он ведет светскую беседу с очень нарядными взрослыми. Их разговоры чрезвычайно скучны, потому что это звучит просто как деловая встреча, и Джон почти жалеет, что последовал за ним. Он оглядывается в поисках именинника, но обнаруживает, что тот все еще со своим отцом разговаривает с другими взрослыми.       На вечеринке по случаю дня рождения ребенка большинство гостей — взрослые, и особо нечем заняться. Это почти так же плохо, как когда он впервые встретил Дамиана, за исключением того, что здесь есть торт. Джон приходит к выводу, что богатые люди были странными, если, по их мнению, вечеринка должна быть именно такой. Никто не танцует на танцполе и не играет в игры. Черт возьми, он даже не видит вокруг никаких подарков! Как раз в этот момент он слышит, как оркестр играет знакомый вальс, который он не уверен что когда-либо слышал.       Он хочет спросить, что это за песня, когда его зрение затуманивается, и он замечает, что находится уже не в бальном зале, а в медиа-комнате, в которой он был заперт, когда впервые был в поместье Уэйнов. На большом экране перед ним воспроизводятся титры фильма, освещая темноту комнаты. Раздается стук в дверь, и Джон разрешает войти, только чтобы увидеть, как кто-то, похожий на Тима, приветствует его, но это не может быть он. Этот парень — мужчина лет двадцати с запавшими глазами и волосами ниже плеч, а не тот подросток, которого он помнит.       Мужчина встаёт перед ним, загораживая обзор, но по какой-то причине глаза Джона скользят по экрану, избегая его. Парень вздыхает и опускается перед ним на колени, чтобы оказаться на уровне глаз, где тот не может избежать его усталого взгляда, явно пытающегося привлечь внимание Джона. Он тянется к пульту на кресле, но мальчик быстро хватает его и бросает в голову мужчины. Не-Тим очевидно, ожидал нападения, и успевает уклониться. Он поворачивается и вытаскивает пластиковое устройство из стены, куда оно вмуровалось, только для того, чтобы выбросить его, увидев, что его невозможно восстановить.       «Джон, ты здесь уже несколько дней» говорит мужчина постарше, и это звучит слишком обреченно для того, кто только начал говорить. «В конце концов, тебе придется выйти на улицу, по крайней мере, за пределы этой комнаты, а не торчать здесь и смотреть коллекцию диснеевских фильмов Дика»       К несчастью для него, Джон отказывается отвечать. Он отворачивается уткнувшись головой в подушки кресла.Еще один вздох срывается с потрескавшихся губ мужчины, и он опускается на колени, чтобы снова оказаться перед мальчиком. Джон хочет что-то сказать этому печальному человеку, кем бы он ни был, но его тело не слушает его. Он чувствует себя так, словно попал в ловушку в чьем-то другом теле и вынужден смотреть только его глазами.       Дрожащая рука сжимает его ладонь отчаянно и так крепко, что, будь на его месте кто-то другой, кости сломались бы. «Джон, пожалуйста, посмотри на меня» — умоляет мужчина, но слова, вырывающиеся из его горла, мокрые и хриплые от отчаяния.       Джонатан не отвечает, явно взволнованный по неизвестной ему причине. Мужчина выдыхает и крепче сжимает свою руку. «Джон, Синица, приятель, пожалуйста» Он пробует еще раз, пытаясь вернуть себе самообладание.       Мальчик по-прежнему не отвечает.       «Мне очень жаль».       «Тебе жаль?» Он слышит собственную насмешку, но не узнает в ней свой голос. Он более глубокий, но все же определенно его собственный и неприятный тон, который он никогда раньше не использовал. «Тебе жаль?! Это все, что ты можешь сказать?!» Его горло перехватило от боли, вызванной попыткой сдержать слезы. Незнакомая грубая рука, в которой Джон узнает свою собственную, хватается за металлическую ленту вокруг своей шеи, когда он наконец смотрит мужчине в лицо.       Тим падает на пол, из его глаз текут слезы. «Джон, я ничего не мог бы сделать, чтобы не…»       «Ты мог бы! У тебя всегда есть план, Рэд…»       «Я ЗНАЮ! У меня всегда есть план, но на этот раз у меня его не было! Я… Как, черт возьми, я должен был это предвидеть?» Его крики переходят в тихие рыдания, но этот факт только ожесточает Джонатана.       «Не знаю, ты же здесь взрослый!» Он вырывает свою руку и скрещивает руки на груди, отворачиваясь от мужчины. Крики не заставляют его чувствовать себя лучше, если уж на то пошло, он просто чувствует себя опустошенным.       «Джон?»       Внезапно он вернулся в танцевальный зал рядом с Тимом, которого узнал, и с небольшой группой людей, с которой он разговаривал, обеспокоенно глядя на мальчика. «Джон, ты в порядке, приятель?»       Джон кивает головой, но на самом деле не помнит, что произошло. Он прислушивается к окружению и замечает, что песня все еще играет, так что, должно быть, он не так долго спал наяву. Это единственное объяснение, которое у него есть для того, что с ним происходило, когда у него были такие эпизоды. Голубые глаза подростка сужаются, когда он сканирует ребенка, но быстро нацепляет фальшивую улыбку, возвращаясь к разговору со взрослыми вокруг него. Они убедились, что с мальчиком все в порядке, и собираются продолжить разговор, когда Джон тянет за руку, держащую его, и спрашивает, какую музыку они играли.       «Ах, это? Это вальс «Спящая красавица» Петра Ильича Чайковского. Это использовалось в старом одноименном фильме Диснея». Тим вежливо просвещает мальчика.       «О, Тим, ты такой знающий. Я слушала так много классической музыки и просто не могу угнаться за ней». Одна из пожилых женщин смеется, и люди следуют ее примеру, рассыпаясь в комплиментах.       «Что вы, не стоит…»       «Мне скучно. Я хочу танцевать». Джон заявляет, что хотел бы двигаться, занимаясь чем угодно, кроме как просто стоять и слушать разговор взрослых.       Тим сочувственно вздыхает и говорит: «Я бы с удовольствием, но это не совсем танцевальная часть…»       «Я думал, что ты весёлый»       «…Что?» Подросток замер, как будто получил пощечину белой перчаткой, наблюдая за надутым ребенком, находящимся на его попечении. Взрослые вокруг него замолчали, наблюдая за взаимодействием с затаенными дыханиями, как будто мир остановился.       «В прошлый раз, когда я был здесь, ты сказал, что с ты весёлый, но я просто был заперт в кинозале. Теперь я не могу танцевать на вечеринке. Ты действительно скучный взрослый» Джон упрекает подростка, слегка дергая его за руку, чтобы посмотреть, сможет ли он уйти и найти Кассандру. Она веселилась и угостила его тортом.       Тим с натянутой улыбкой на лице поворачивается к гостям, которых он развлекал, извиняется за Джонатана исебя, и направляется к пустому танцполу, держа мальчика за руки. «Ты умеешь танцевать бальные танцы?»       «Э-э… Нет».       «Тогда ладно. Просто встань на мои ноги и наслаждайся поездкой» Объявляет Тим, меняя их положение, когда Джон ставит пятки на ноги более высокого парня. Пока ребенок это делает, Тим жестом просит оркестр начать сначала и играть громче.       Музыка обрывается, привлекая всеобщее внимание, прежде чем они приступают к игре. Музыка возобновляется, и Тим буквально срывается с места, кружа Джонатана по танцполу. Они начинаются медленно, пока мальчик привыкает к ощущению равновесия на движущейся платформе. Это не занимает слишком много времени, поскольку подросток крепко держит Джона за руку и спину. Это немного неловко, так как подросток выше его, но Тим — тот, кто контролирует эту ситуацию и он справляется с ней.       Джона шатает от того, что его постоянно кружат, но это забавно, словно он действительно быстро крутиться в офисном кресле. Джон радостно смеется, когда они проносятся мимо людей, которые собрались вокруг, наблюдая, как двое ребят развлекаются на танцполе. Во время одной из частей танца Джон откинулся назад и мог видеть лица своих родителей, машущих ему. Он пытается помахать в ответ, прежде чем приходит к выводу, что это была бы плохая идея, учитывая все те повороты которое он совершает.       Тим набирает темп, чтобы соответствовать музыке, а Джон держится изо всех сил, поскольку движения становятся все более сложными. Тим подмигнул Джону и несколько раз крутанул его, прежде чем поставить мальчика на ноги, ни разу не сбавив темпа. Несколько секунд головокружительных танцев, и его снова подхватывают и подбрасывают в воздух. Его пребывание в воздухе было недолгим, так как его быстро поймали в тот же момент, когда закончилась музыка. Тим заставляет их слегка поклонитьс поклониться аплодирующей аудитории, которая собралась посмотреть на них.       Казалось, что танец был слишком длинным и в то же время слишком коротким. Джон смотрит на Тима, который тяжело дышит от всей этой активности. Он радуется, когда его высвобождают из объятий. «Это было действительно весело! Ты можешь подбросить меня ещё раз?» Подросток усмехается от его восторга и собирается снова подбросить его, когда слышит крик из толпы.       «ТИМ!» Дик Грейсон кричит, подбегая к ним, и Джон смотрит на Тима в поисках ответов, но обнаруживает, что мальчик исчез. Он оборачивается еще дальше, чтобы увидеть убегающего подростка, но его быстро хватает его старший брат. «ТИМ, ТЫ ПРЕДАТЕЛЬ! Ты танцуешь с Джоном, но когда я прошу, ты всегда говоришь «нет»?»       «Это потому, что ты такой придурок! Отпусти меня!»       «Нет! Мы танцуем, и у тебя нет права отказаться!» Громко заявляет мужчина, приказывая оркестру сыграть другую песню, под которую он сможет танцевать. Он силой тащит младшего подростка, который изо всех сил старается вырваться из железной хватки своего брата.       Участники вечеринки воспринимают происходящее как знак того, что это был не просто обычный гала-концерт, а полноценный бал, и некоторые гости начинают разбиваться на пары, чтобы танцевать под музыку. Джон наблюдает, как другие люди раскачиваются в такт песне, и думает, что это действительно вечеринка из сказки. Он крайне разочарован тем, что его больше не подбросят в воздух, когда он наблюдает, как дуэт сиблингов Уэйнов весело двигается под музыку, но не поднимает шума из-за этого, видя, как всем весело.       Маленькая загорелая рука крепко сжимает его плечо, заставляя Джона обернуться и встретиться с ядовитым взглядом. «О, он выглядит сердитым». Джон, задумывается, глядя на разъяренный взгляд Дэмиана Уэйна. Мальчик нервно улыбается ему и изо всех сил пытается поздороваться. «Эээ… Привет, Дэми, как вечеринка?»       Гримаса ярости превращается в нехарактерную для мальчика очаровательную улыбку, которая вселяет в маленького мальчика страх больше, чем любое другое выражение, которое он когда-либо видел за то короткое время, что знает младшего Уэйна. Хватка на его плече усиливается, а улыбка становится шире. «Джонатан, ты только что помог Дрейку выставить меня идиотом на моей же вечеринке? »       «А… Нет?» По крайней мере, он так не думает.       «Ах, да неужели? Потому что, похоже, ты это сделал». Вау, эта улыбка, честно говоря, была бы очень очаровательной, если бы Джон не знал, что это самый большой красный флаг, который он когда-либо видел в своей жизни.       «Я имею в виду, нет? Мне было скучно и я хотел потанцевать»       «И зачем вообще тебе это понадобилось?»       «Честно говоря, эта вечеринка действительно скучная. Где все игры? Почему здесь нет других детей?» Джон указывает жестом на всех взрослых вокруг них.       Дамиан вздыхает и потирает виски успокаивающими круговыми движениями. «Это не какой-то детское празднование…»       «Это вечеринка по случаю твоего дня рождения. Я думаю, это имеет значение».       «Это уловка, предназначенная для того, чтобы интегрировать меня в высшее общество Готэма и позволить мне показаться на публике без того, чтобы СМИ делали дикие заявления о моем существовании». Дэмиан объясняет приглушенным голосом, притягивая ребенка ближе.       «Дэмиан, ты используешь слова, которые я еще не выучил, и я не думаю, что это справедливо»       «Неважно». Мальчик фыркает и выпускает мальчика из своих объятий. «Я должен признать, что эти мероприятия совсем не веселые. Эти воображаемые любезности — оправдание для людей со слишком большими деньгами и небольшим здравым смыслом, чтобы превозносить свое богатство друг над другом»       Теперь очередь Джона вздыхать, когда он понимает, что ему придется привыкать к странной манере Дэмиана говорить, но рад, что, по крайней мере, это все еще английский. «Значит, это одно дурацкое соревнование?»       «Именно».       «Ну, ты хочешь чем-нибудь заняться? Это твоя вечеринка».       «Поскольку отец наконец освободил меня, будет правильно, если мы насладимся едой. Отец даже приготовил 5-ярусный… 4-ярусный торт, который испечен в мою честь». Он предлагает с любопытством присмотреться к фуршетному столу. «Тогда мы можем сбежать в более уединенное место, потому что я убью кого-нибудь, если мне придется еще хоть минуту слушать, как мой отец подлизывается к крестьянам ниже его по положению».       Джон делает все возможное, чтобы не выглядеть виноватым из-за комментария о торте, когда они подходят к столу и выбирают закуски, которых они никогда раньше не видели. Оба мальчика в равной степени сбиты с толку разнообразием, разложенным перед ними, но ничего не говорят, беспорядочно накладывая себе на тарелку разные виды. Они приступают к десертам и замечают, что они (по большей части) нетронуты.       «Почему на торте нет свечей?» Спрашивает Джон, наклоняясь из стороны в сторону, когда замечает, что на этом предполагаемом праздничном торте нет ни одной свечи.       «Ты имеешь в виду эту дурацкую традицию загадывать желания?» — Спрашивает Дамиан, поднимаясь по лестнице со своими тарелками, не дожидаясь второго ребенка. Упомянутый ребенок быстро хватает горсть печенья и следует за ним со своей тарелкой.       «Да, дурацкое желание на твой день рождения».       Дэмиан поворачивается и идет к одному из многочисленных балконов бального зала и закрывает за Джонатаном дверь, пока мальчик разглядывает бескрайнюю темноту океана под ними. «Ммм, я не вижу в этом смысла».       «Вау, у тебя плохо получается», — монотонно произносит Джон с выражением, которого Дэмиан никогда раньше не видел. Он ненавидит это больше, чем что-либо в своей жизни. Лёгкая ухмылка на его губах, нахмуренные густые брови, и особенно он ненавидит то, как тускнеют ярко-голубые глаза Джона, словно Дэмиан — это что-то, на что можно смотреть свысока.       «Прошу прощения?» — шипит он, ставя свою тарелку на перила, отделяющие их от почти двадцати-метрового падения в атлантический океан. Дамиан сердито смотрит на мальчика, но он знает, что тактика запугивания, используемая в лиге, не действует на людей снаружи. Ещё одна вещь, которую он ненавидит в мире, где живут эти плебеи.       «Дни рождения. Ты действительно плохо справляешься с днями рождения» Уточняет Джон, ставя свою тарелку рядом с тарелкой Дамиана и возмущенно упирая руки в бока в жесте недоверия. «Я знаю о тебе всего около шести вещей, и ни одна из них не является хорошей»       «И что это?» Старший ребенок бросает вызов младшему, заставляя его продолжать.       И Джон с радостью принимает его вызов, но очевидно, что он не понимал угрозы, которая была поставлена перед ним. «Ты злой, у тебя много ножей, тебе нравится причинять боль другим, у тебя нет друзей, ты постоянно злишься, и ты действительно, очень плохо справляешься с днями рождения». Он перечисляет, насмешливо загибая пальцы на каждую причину.       «Ты хочешь продолжить говорить или мне просто отрезать тебе язык прямо сейчас?»       «Видишь, вот что я имею в виду. Кто так делает?»       Этот вопрос сильно смутил его, поскольку это то, о чем он никогда раньше не задавался вопросом. «Я делаю это, и вся моя семья делает это».       «…Бэтме» — Дэмиан быстро закрывает рот собеседнику, потому что, хотя вокруг них и на соседних балконах никого нет, ему быстро дали понять, что не должно быть разговоров о мстительном образе жизни его семьи       «Тихо! Нет, не он. Моя семья по материнской линии» Он тихо шипит, медленно убирая руки с губ мальчика в белом костюме. Он начинает видеть здесь закономерность.       «У вас странная семья. Я не думаю, что люди здесь так делают, это как то злобно»       Ах, еще одно заявление, которое сын Демона слышал много раз за ту неделю, что он присутствовал в клане Уэйнов. «Почему люди продолжают говорить мне это? Говоришь, что мое поведение по своей сути злое?» Дамиан постоянно задаёт вопросы, и ему мучительно больно от того, что приходится унижаться и искать информацию у тех, кто ниже его по статусу.       «Ты шутишь, да?» Поза Джона расслабляется, когда он переносит вес на одну ногу, изучая мальчика, прежде чем напрячься при виде любопытного выражения на лице Дамиана. У него чуть не отвисает челюсть, и старшему ребенку приходится сдерживаться, чтобы не закатить глаза на картину перед ним. «Святое дерьмо, ты не шутишь»       «Я бы не спрашивал кого-то с твоим положением, если бы не думал, что ты обладаешь каким-то знанием». Дэмиан выдавливает слова сквозь стиснутые зубы и усиливает свой взгляд.       «Спасибо?»       «Джонатан, вопрос»       «О, точно. Э-э …»       «Для кого-то настолько болтливого ты, кажется, придерживаешь язык, когда не надо». Он насмехается и отводит взгляд от молчаливого мальчика, размышляющего рядом с ним. Дэмиан наклоняется вперед, наваливаясь всем своим весом на металлические перила перед собой, вглядываясь в темноту океана и думая о доме. В скольких милях он был от своего острова? Что делала его мать? Скучал ли по нему Голиаф? Он не так потерян в своих бессмысленных мыслях, потому что слышит, как говорит Сын Инопланетянина.       «Ты хочешь делать людям больно», — говорит Джон тихим, но сильным голосом, который привлекает его интерес. «Хорошие люди, которые хотят творить добро, не стремятся причинить кому-либо вред».       «Вред? Ты, сын существа, более сильного, чем целые армии, не желаешь никому зла, но все еще хочешь быть супергероем?» Дэмиан смеется без тени юмора.       «Да, хочу». В постепенно становящемся все более уверенным поведении мальчика не было места для споров, но Дэмиан все равно осмеливается спорить еоо.       «Разве Супермен не причиняет людям вреда? Он должен это делать, если хочет выполнять свою работу»       «Ну, да, но он причиняет боль только тем, кто собирается причинить боль другим людям».       Похоже, что ребенок никогда не перестанет забавлять Дэмиана с его удивительно ущербным мышлением. «И разве это не было бы равносильно причинению кому-то вреда?»       «Я имею в виду, да? Но это другое! Ты просто этого не понимаешь».       «Тогда приношу свои извинения за то, что был слеп к вашим ошибочным идеалам». Дэмиан усмехается без капли настоящего раскаяния.       Очевидно, Джон был слишком тупоголов, чтобы понять, что его оскорбили, и любезно говорит: «Извинения приняты»       Старший ребенок решает, что лучше не поправлять другого мальчика, и возвращается к созерцанию океана. Обычно он проверяет, нет ли поблизости врагов, но в этом месте он и есть враг. Он знает, что протеже его отца наблюдает за ними из укрытия; и что более важно, она наблюдает за ним прямо сейчас. То, что это место позволяет себе предполагать, что он может сделать что-то, что опозорит его отца на публике, невыносимо       Он не понимает, почему все было так по-другому. Дэмиан знал, что в тот момент, когда мать вывезла его с острова, все будет по-другому, но он не ожидал, что все будет так. Это ад, где слабые и простодушные процветают, и их хвалят за их неполноценность. Самый яркий пример такой несправедливости — прямо слева от него отвратительно набивая рот тарелкой с закусками.       Он свирепо смотрит на ребенка с пухлыми щечками, полными еды, которую ему определенно следовало проглотить раньше, и крошками, рассыпающимися по его дизайнерскому костюму. Дэмиан пробыл в поместье ровно неделю и видит в глазах презрение, которое испытывают к нему его «сиблинги». Даже его собственный отец смотрит на него так, словно он настоящий монстр, вторгшийся в его жилище. Дамиан не слеп и замечает вспышку ярости в глазах своего отца, когда его взгляд направлен на него. Он видит, что он не решается встать рядом с ним. Он видит, что прикосновение его отца не теплее, чем пощечина, которой награждал его дед. Контакт предназначен для того, чтобы заземлить Дэмиана и напомнить ему о том, какое его место в этой семье.       Он просто помеха для этих дураков.       Но вот этот глупый ребенок рядом с ним, который смог сделать то, что Дэмиан пытался сделать всю последнюю неделю: завоевать любовь его семьи. Согласно его обширным исследованиям, семья должна была присматривать друг за другом, поддерживать друг друга и, самое главное, не быть врагами. Лига ассасинов значила для Дэмиана многое, но уж точно не семьёй в соответствии с этими определениями       Дэмиан определенно гордец. Он не боится признаваться самому себе в своих недостатках (вслух — это совершенно другая история) и он знает, что его действия, когда он впервые пришел сюда, были неправильной серией действий. Если он собирался убить нынешнего владельца Робина мантела, ему следовало сделать это незаметно, а не показывать свои намерения сразу, как какой-то новичок. Дамиан знал, что поступает неправильно, но позволил своей гордости и гневу помешать рациональному мышлению. Вот почему его семья считает его не более чем помехой.       Вот почему они его не любят.       Но они любят Джонатана, который, по общему мнению, должен быть для них еще более бесполезным, чем он есть.       «Как ты это делаешь?» Дэмиан обнаруживает, что спрашивает вслух, пугая бедного мальчика, как нервного бурундука.       «Делаю что?» Джон отвечает с набитым ртом, пытаясь доесть свою еду.       Он вздыхает и снова потирает виски, чтобы успокоиться, иначе скажет что-то, о чем потом пожалеет. «Обводишь всех вокруг пальца с помощью пустых похвал и раздражающих улыбок»       «Ты спрашиваешь, почему я нравлюсь людям?»       «Если это поможет тебе разобраться, то да»       Если бы кто-нибудь прислушался, то услышал бы, как в голове Джонатана крутятся шестерёнки. Его лицо морщится от раздумий, когда он с тревогой отвечает: «Потому что я хороший? И не думаю, что я всем нравлюсь. Тебе я не нравлюсь, хотя и пытаюсь быть твоим другом».       «И как, тебя это устраивает?»       «Если честно – не очень». Мальчик отвечает честно, с некоторой долей злобы, которую, кажется, он использует только в присутствии Дамиана. «Ты мог бы, по крайней мере, попытаться быть вежливым в ответ»       «И что мне за это будет?» — Спрашивает он, закатывая глаза.       «Я не знаю. Разве твоя мама не научила тебя хорошим манерам до того, как ты попал сюда?»       «У меня безупречные манеры». Он шипит, доказывая противоположное.       Джон разочарованно качает головой и объясняет: «Нет, например, быть милым и с добрыми с людьми! Знаешь, всегда относиться к другим так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе, если тебе нечего сказать хорошего, тогда вообще ничего не говори, а делиться — значит заботиться».       «… Нет, я не верю, что это когда-либо упоминалось на одном из моих занятий». Дэмиан говорит почти с благоговением от явной глупости слов собеседника.       «Тогда чему ты учился?»       «Боевые искусства, оружие, химия, программирование, история, изобразительное искусство …»       «Это много довольно сложно». Прерывает Джон, зная, что он не поймет больше, если Дэмиан продолжит.       «Полагаю, для тебя это именно так»       Джон раздраженно фыркает от этого заявления, но решает, что лучше всего сменить тему. «Что другие дети делали на твоем острове с дворцом? Разве у тебя там не было друзей?»       «Другие дети… ммм…… Я думаю, что долгое время это были только моя двоюродная сестра и я. Были случайные путешественники, такие как Кейн и Тодд, но я никогда не встречался с ними во время их пребывания там». На острове Бесконечности действительно проживает много ассасинов и слуг, даже супружеских пар, но ни одному ребенку не разрешается рождаться, если у них нет разрешения от самого главы демона. Он нечасто даёт такое разрешение. Дэмиан думает, что если бы вокруг было больше детей, он всё равно не смог бы с ними встречаться, поскольку они были бы в значительно более низком статусе, чем он.       «И ты никогда с ними не разговаривал?» С любопытством спрашивает Джон.       «Я этого не делал. Я даже не знал, что они были частью клана моего отца, пока не приехал в Готэм»       «А как насчет твоей двоюродной сестры?»       Ах, Мара. Дэмиан думает о том, с какой радостью его мать хвалила его, когда он вырезал ей один глаз. По сей день он никогда не видел свою мать более довольной, если не считать того дня, когда его назвали наследником дедушкиного наследия. Легкая усмешка появляется на его лице, когда он вспоминает девушку. «Она училась тому же, что и я, но я с трудом верю, что мы были в приятельских отношениях, не говоря уже о дружбе. Если бы мы и были кем-то, то это были бы соперники, но это самое доброе, чем я готов быть, поскольку она никогда не была настоящей конкуренцией. Меня учили, что человеческое общение — это ни что иное, как помеха. Я был рожден возглавлять армию опытных бойцов, и потенциальная слабость дружбы — не более чем отвлекающий фактор. Из книги «Понимая», «друзья — это роскошь, дарованная тем, кто не понимает важности …»       «Боже, я ненавижу тебя». Дэмиан слышит, как Джонатан со стоном откидывает голову назад.       «Что?» Слово «ненависть» шокирует его, но не до такой степени, чтобы причинить боль. Он просто удивлен, что ребенок вообще знает это слово, учитывая, каким приятным ему нравится себя представлять.       Джон краснеет от смущения и чего-то ещё, чего внук Головы Демона не может понять по языку его тела, и бормочет что-то в своё оправдание. «Прости, я не то хотел сказать. Я имею в виду, что ты действительно злой, и ты мне не нравишься, хотя я хочу быть твоим другом, но «ненавижу» — слишком сильное слово. На самом деле я думаю, что ненавижу тебя, но только потому, что ты — это ты».       «Я надеюсь, ты понимаешь, что в твоих словах нет никакого смысла».       «Я не знаю достаточно слов, чтобы объяснить, что я чувствую. Я ненавижу, что твоя семья научила тебя этому и превратила в кого-то такого… Способного на ненависть. Извини, я знаю, что ненависть — действительно плохое слово…»       «Ненависть не кажется таким уж плохим словом, как ты мог бы подумать». Дэмиан смеется, уже думая о нескольких разных словах во многих языках, которые можно использовать для описания более изменчивых эмоций, чем простое слово из девяти букв.       «Неужели? Хм. Ну, если это все, то я тебя ненавижу». — Беспечно заключает ребенок, как будто он просто определяет неприязнь к человеку таким же образом, как человек решает, что у него будет на ужин.       «Рад это слышать», — фыркает Дэмиан, возвращаясь к своим размышлениям, когда внезапно слышит звон тонкого фарфора о камень, на котором они стоят.       Он смотрит на собеседника и обнаруживает его в каком-то трансе. Должно быть, это часто случается с мальчиком, поскольку Дэмиан вспоминает, что Джонатан переживал подобное состояние, когда они встретились в комнате для гостей. У него не было возможности проверить экстремальность состояния в котором он находился, поэтому он решает, что сейчас самое подходящее время. Однако, прежде чем что-либо предпринять, он встает перед стеклянной дверью, чтобы заслонить семилетнего ребенка от его так называемой сестры, которая наблюдает за ними изнутри с той стороны.       Первое, что делает Дэмиан, это берет свою тарелку с необычными закусками и пытается накормить Джонатана. Как и следовало ожидать, еда просто выпадает у него изо рта, что означает, что он не контролирует свои действия даже на подсознательном уровне. Затем он пытается щёлкнуть пальцами по обеим сторонам от его головы, чтобы проверить, слышит ли его мальчик. Результаты неубедительны, потому что, хотя Джон и не реагирует, он не может официально исключить такую возможность.       Затем он берёт смартфон, который подарил ему отец, чтобы с помощью фонарика проверить егоглаза. Его радужная оболочка помутнела и превратила его обычные небесно-голубые глаза в тёмно-синие. Зрачки по-прежнему расширены, но Дамиан никогда не слышал, чтобы такое случалось с людьми. Наконец, он слегка толкает тело Джонатана, и оно тут же падает и чуть не ударяется головой, если бы Дамиан его не поймал.       Именно тогда то, что оказывало влияние на Джонатана, перестало сотрясать его крошечное тело, и словно его ударила молния, и он закричал: «ДЭМИ, ОСТАВЬ МЕНЯ, ТЫ УТОНЕШЬ!»       Дэмиан почти роняет мальчика на руки, но восстанавливает самообладание настолько, чтобы просто поставить его на ноги. «Я очень сомневаюсь, что мы утонем на суше» Он подтверждает, безошибочно указывая на воздух, которым они в данный момент дышат.       «Я… Что?» Джон ахает, оглядываясь вокруг.       «Ты расскажешь мне, что это было, или ты хочешь, чтобы я догадался?» Он усмехается, убирая руки с белого костюма, и возвращается на отведенный ему выступ для размышлений.       «Я… Извини. Это часто происходит. Это похоже на сон, который я вижу наяву и потом толком не помню, но я знаю, что они случаются». Джон объясняет, держится за перила балкона и морщится при виде разбитой тарелки у своих ног. «Ой»       «Так похоже на настоящий сон».       Джон пожимает плечами в ответ: «Вроде как, но обычно я помню свои сны».       «Я не помню». Сказал Дэмиан.       «Это печально. Ты грустный человек»       «По твоим словам, во мне много плохого», — заявляет он, пожимая плечами.       Глаза Джона расширяются при его словах, прежде чем на его лице появляется удрученное выражение. Он пристыженно опускает глаза, нервно протягивает Дэмиану правую руку, а тот резко отбрасывает ее. Он вздыхает и пытается снова, на этот раз ему удается утешительно коснуться плеча мальчика. «Послушай… Прости, что я обозвал тебя всеми этими плохими словами. И я не ненавижу тебя, я просто не люблю в тебе это». Мальчик изо всех сил старается развить тему, но знает, что это все равно звучит очень плохо и подло. На самом деле он не следует правилу «Если тебе нечего сказать хорошего, не говори вообще ничего»       «Предполагается, что от этого мне станет лучше?» Дэмиан невозмутимо улыбается, наблюдая, как младший ребенок барахтается на суше.       «Да? Я имею в виду, у меня действительно сильное чувство, что мы можем быть лучшими друзьями и отличными партнерами-супергероями, но я не могу делать всё!» Он громко говорит, но сдерживает себя, чтобы не закричать во весь голос, и глубоко вдыхает, очевидно пытаясь успокоиться.       Дэмиан смеется одним из своих       злобных смешков, стряхивая с себя протянутую к нему руку, и грубо отталкивает мальчика. «Ты один всё делаешь? У меня у одного все планы!»       Джон проводит руками по своим уложенным волосам, тщательно растрепывая свои черные локоны, и издает несколько новых звуков, явно предназначенных для имитации разочарования. Он опускает ладони и хватает Дэмиана за лацканы зеленого костюма с акцентом так быстро, что если бы убийца не знал лучше, он принял бы это за сверхскорость. Дэмиан мог бы легко вырваться из-под контроля, но передумал, увидев выражение чистой ярости Джонатана. С таким же успехом он мог бы выслушать мальчика, если когда-нибудь планирует работать с ним.       «Я имею в виду командную работу! Я не могу работать с ничтожеством, которое продолжает вести себя со мной как придурок, и я это понимаю. Быть милым — это, по-видимому, то, чему ты никогда не учился, поэтому, если мы собираемся добиться успеха в том, что мы делаем, мы должны делать это вместе! Ты не можешь просто продолжать оскорблять меня и пытаться причинить мне боль, ожидая, что я последую за тобой. Я не одна из твоих аса… асас… что бы это ни значило! Ты больше не на острове, здесь всё по-другому, так что привыкай к этому!» Мальчик скрипит сквозь зубы, становясь все громче с каждым предложением.       «В твоих словах появляется смысл», признается Дэмиан, потому что эту сердитую версию Джонатана гораздо труднее взять под контроль, и он предпочел бы не использовать некоторые из тех приемов, которые его мать использовала чаще всего… Методы, компрометирующие этику, чтобы заставить кого-то его выслушать. «И как должно развиваться наше партнерство, учитывая, что мои обычные методы порабощения к тебе явно неприменимы?»       «Ну, ты мог бы не быть придурком. Может, ты попытаешься быть хорошим человеком?» Джон раздраженно отпускает дорогую одежду.       «Я никогда не даю обещаний», — честно говорит Дэмиан, потому что он не может продолжать в том же духе.       Джон натянуто улыбается мальчику, поскольку зеленые глаза могли видеть мысли, переполняющие голову мальчика, когда улыбка внезапно становится искренней. Странно видеть такую метаморфозу, когда ни одна черта в лице Джона не изменилась, и с восстановленным самообладанием ребенок улыбается шире, показывая свои яркие зубы. «Мы можем делать то, что я хочу, и ты также можешь, по крайней мере, попытаться относиться ко мне лучше. Знаешь, как к «товарищу», поскольку тебе, очевидно, не очень нравится слово «друг»?»       «Так ты хочешь, чтобы я обращался с тобой так, как обращался бы с моим дорогим Голиафом?» Дэмиан шутит, но Джонатан не оставил своей жизнерадостности из-за того, что должно было послужить основанием для его заявления.       Он просто продолжает быть самим собой, радостно хватает обе руки Дэмиана в свои, смотрит ему прямо в глаза и говорит со всей серьезностью: «Если ты к нему относишься лучше, чем ко мне, то тогда да, конечно».       Дэмиан не смог быстро высвободиться из его хватки и чуть не упал назад с балкона. К счастью, он не какой-нибудь любитель и смог восстановить самообладание. Он свирепо смотрит на Кента, говоря ему: «Ты странный. Ты действительно странный».       «Все в порядке! Эй, нам, наверное, стоит пойти и рассказать кому-нибудь о разбитой тарелке». — заявляет Джон, открывая двери и возвращаясь внутрь, на вечеринку. Он придерживает дверь, ожидая, пока Дэмиан последует за ним, что тот и делает неохотно, но без особых жалоб. «Никого не убивай»       «Я не буду». Дэмиан стонет.       «Как скажешь!» Джон вприпрыжку спускается по лестнице и быстро сообщает официанту о тарелке.       Эти двое смотрят на гала-концерт, видя, что большинство людей все еще разговаривают друг с другом о действительно скучных вещах. На танцполе все еще были люди, и, похоже, Дик и Тим также танцевали не так односторонне, как в начале. На расстоянии они могут видеть, как Джейсон делает знаки Кассандре, которая была на противоположной стороне, чем балконы, с которых она явно наблюдала за мальчиками. Джон собирается пойти поприветствовать высокого мужчину, которого он не видел с начала гала-концерта, когда его останавливает мальчик постарше, дернувший его назад.       «Джон, нет» Дэмиан вздыхает, когда привлекает его внимание. «Мы не будем говорить с Тоддом».       «Почему нет?»       «Он уже повсюду. Я бы предпочел не находиться рядом с ним, если обстоятельства позволят». Он видит непонимающий взгляд Джона и делает все возможное, чтобы продолжить объяснение. «Если меня увидят с кем-нибудь из подопечных моего отца, мне будет приказано «вести себя вежливо» и «вести себя так, как будто они семья».             «Но… разве они не семья?» Спрашивает Джон.             «Джон, я знаю их неделю, а с Кассандрой я познакомился вчера. Они не семья». Дэмиан уточняет, скрещивая руки на груди и выглядят крайне смущенным таким направлением расспросов.       «О… Я думаю, в этом есть смысл?» Говорит Джон, не до конца понимая, но догадываясь, что Дамиан считает их незнакомцами. «Тогда что ты хочешь делать?»       «Я не танцую, если ты на это намекаешь». Говорит он, замечая, что глаза Джонатана подсознательно блуждают там, где стоят Грейсон и Дрейк.       «Хотя это было действительно весело!» Джон протестует.       «Может быть, для тебя, потому что самозванец просто помыкал тобой, но если бы тебе действительно пришлось выйти и танцевать вальс под классическую музыку, ты бы сделал это?»       Джон надувает губы, думая об этом, затем качает головой. «Нет, думаю, что нет. Я знаю только макарену , YMCA и электрик слайд. Я не думаю, что они будут играть это здесь». Он загибает пальцы на каждый танец, прежде чем нахмуриться из-за чрезвычайно маленького количества.       «Если это что-то похожее на то, что я продолжаю слышать от Грейсона, я сильно сомневаюсь в этом». Дэмиан стонет.       «Есть ли какие-нибудь игры для празднования дня рождения?»       «Игры? Какие например для?»       Джон вздыхает от очевидного ответа. «Не знаю, но задавать глупый вопрос глупо. Здесь только взрослые, так что пиньяты, вероятно, не будет».       Даниан прищелкивает языком к небу и усмехается пришедшей ему в голову мысли. «Я думаю, выбивать жизнь из предмета из папье-маше было бы забавно, но, увы, они запрещены в поместье».       «Что? Почему?»       «Очевидно, когда Тодда представили во время его гала-концерта, он так жестоко избил пиньяту, подаренную ему отцом, что напугал массы; из-за него отец потерял лицо».       Джон морщится, хотя и не понимает этого термина; он просто знает, что это плохо. «О, это плохо».       «Большинство вещей запрещено из-за него». Он пожимает плечами.       «Ну, а что не запрещено? Догонялки или прятки запрещены?»       «Ранее я обнаружил, что просто не могу спрятаться, поскольку Грейсон обладает безупречным талантом находить меня даже в самых высоких местах…»       «Нет, я имею в виду игру! Я имею в виду, если прятки запрещены, то как насчет догонялок?» Джон начинает верить, что Дэмиан не знает ни одной игры, но все равно продолжает пытаться.       «Что такое «догонялки»?»       «Я думаю, ты не научился этому на острове. Это имеет смысл, учитывая, что там не было других детей. Это игра, в которой один человек является вóдой, и быть водой означает, что он должен преследовать людей, которые водой не являются. И если человек, который вода, прикасается к кому-то, кто им не является, это означает, что роли меняются». Ребенок изо всех сил пытается объяснить, но ему кажется, что он просто бредит.       «Итак, это похоже на обучение захвату и уклонению».       «Возможно? Но когда ты отмечаешь кого-то, ты должен кричать: Ты вода!»       «Это кажется простым».       «Это так, но иногда люди добавляют правила, чтобы все усложнить».       «Это не так уж сильно отличается от одной из моих тренировочных практик», — подтверждает Дэмиан решительным утвердительным кивком. «Менее опасно, но отец действительно говорил, что от более смертоносных занятий лучше отказаться».       «Это должно значить, что для тебя это будет легко!» Джон радостно ликует, потому что он наконец-то предложил что-то, с чем Дэмиан знаком.       «Конечно, и если ты мой оппонент, то это не такая уж сложная задача». Старший мальчик издевается со злобной ухмылкой.       Джон надувает губы от обвинения и топает ногой по земле. «Эй, я мастер догонялок! Никто в моем классе не мог меня догнать!»       «Итак, мы исходим из предположения, что я, тот, кто прошел полное обучение, и есть вода. Я хищник, а ты добыча?» Дэмиан невозмутимо смотрит на Джона.       Младший ребенок просто пожимает плечами, закатывая глаза. «Конечно, ты можешь быть водой»       «И когда я узнаю, когда бросаться в погоню?»       «Э-э… Дашь мне 10-секундную фору?» Он отвечает, называя случайное время.       «И вы добавляете какие-то дополнительные правила?»       «Ты не причинишь мне вреда? Я думаю, ты действительно не можешь, но…»       «Я не могу напасть на тебя напрямую, понятно».       «Ты хочешь добавить несколько правил?».       Дэмиан на мгновение задумывается, затем снимает смокинг, перекидывая его через предплечье. «Мне запрещено покидать бальный зал, поэтому я ожидаю, что ты будешь следовать тому же правилу».       «Это все?» Спрашивает Джон, видя, что другой готовится броситься в погоню и медленно отступает.       «Поскольку эта игра не запрещена, я не думаю, что нам нужно добавлять какие-либо дополнительные правила».       «Хорошо! Ладно, итак…» Джон растягивает слова, убеждаясь, что за ним не слишком много людей, прежде чем крикнуть: «Начинай!» — и бросается прочь так быстро, как только позволяют его маленькие ножки.       Джон сразу понимает, что это была плохая идея, потому что повсюду были взрослые, но Джон не сдается и решил заставить Дэмиана поиграть в детскую игру. В тот момент, когда наступает 10-секундная отметка, он слышит быстро приближающийся стук парадных туфель позади себя, но когда Джон оборачивается, он никого не видит. Когда он снова смотрит вперед, то чуть не врезается головой в Дэмиана, который каким-то образом оказывается перед ним. Мальчика поменьше спасают от пометки только потому, что ясно, что другой ожидал, что он застынет в шоке, вместо того чтобы пробиваться сквозь него. Джон не ждет, чтобы проверить, все ли с ним в порядке, поскольку понимает, что если его заденут, то он, скорее всего, никогда не сможет поймать Дэмиана.       Большая мускулистая рука, украшенная красным, пытается остановить Джона, но Джон просто ныряет под руку и продолжает бежать. Позади себя он слышит потрясенный вздох Джейсона, кричащего: «Вы, сопляки, серьезно играете в пятнашки?!»       Джон не отвечает, и краем глаза он видит, что Джейсону также не удается поймать Дамиана, который проскальзывает у него под ногами, прежде чем продолжить погоню. Черт возьми, Джону правда хотелось, чтобы он хотя бы притормозил его. Голубые глаза быстро оглядываются в поисках лучшего пути, где можно ускользнуть от Дэмиана, когда он замечает, что танцпол в основном пуст, если не считать случайной пары и Дика, который заставляет Тима у которого уже явно кружится голова продолжать танцевать с ним. Джон быстро направляется туда и в момент просветления или полной глупости снимает с ног крайне неудобные парадные туфли и швыряет их за спину.       Дамиан легко уворачивается от них и сердито кричит: «Я думал, нападение запрещено правилами!» Но, честно говоря, он не кажется таким уж сердитым, если судить по улыбке на его лице.       «Это только для тебя!» Кричит он в ответ: «Нет никаких правил, запрещающих мне это делать!»       Семилетний мальчик бежит с меньшей силой и проскальзывает мимо братьев Дамиана, которые шокированы проявлением насилия, свидетелем которого они только что стали со стороны, казалось бы, доброго мальчика. Второй по старшинству брат проталкивается мимо своих братьев, заставляя их рухнуть на пол, поскольку он всё также пытается поймать Джона. «Не стойте просто так, хватайте их!» Двое других парней вскакивают на ноги и возвращаются, чтобы остановить Дамиана, в то время как Джейсон догоняет Джона.       «Почему ты преследуешь меня, ты же не вода?!» Джон взвизгивает, едва уворачиваясь от цепких рук мужчины.       «Пятнашки запрещены!»       «Ты никогда этого не говорил!»       «Я говорю это сейчас!»       «Ты мне не начальник!»       «ДЭМИАН, ЧЕМУ ТЫ ЕГО НАУЧИЛ!» — кричит Джейсон через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как новейшее пополнение в семье каким-то образом залезло на люстру. «О Боже, Би меня убьет!»       «Дэмиан, слезай оттуда!» Тим кричит, прежде чем сделать это еще громче, когда его младший брат перепрыгивает со стропил на висящие кристаллы, к ужасу гостей вокруг них.       «Эй, это жульничество!» Джон кричит, обвиняюще указывая пальцем.       «Что ты там говорил?» Дэмиан насмехается, переходя к другой люстре: «Ах, верно, «Нет правила, запрещающего мне это делать»       «Ладно, справедливо». И затем Джон снова убегает.       К сожалению, когда он пробегает мимо столов с десертами, Дэмиан спрыгивает со стропил и набрасывается на Джона. Это не было бы проблемой, если бы не тот факт, что от толчка они оказались в 4-ярусном торте. Торт опрокидывается и падает со стола вместе с детьми. Они с визгом падают на пол, покрытые различными вкусовыми добавками и шоколадной глазурью. К счастью, торт — исключительно замечательная подушка.       Эти двое смотрят на беспорядок вокруг них, и становится ясно, что ни у кого из них не хватает духу заглянуть через стол, чтобы увидеть, в какой беде они оказались. Джон уже собирался проявить храбрость и встать, когда горсть красного бархата врезалась ему в лицо. После того, как он вытирает крем с глаз, он смотрит на смеющегося, честное слово, смеющегося Дэмиана, которого буквально поймали с поличным.       «Ты вóда» — говорит он с высокомерной ухмылкой.       Джон тупо смотрит на собеседника ровно 10 секунд, прежде чем взять горсть конфетти и швырнуть его обратно в собеседника. «Ты вода!» Он кричит в ответ.       Эти двое вступают в очень недолгую драку едой, выкрикивая «Ты вода» каждый раз, когда в качестве оружия используется очередной кусок торта. Они оба были в шоколаде, когда суровый кашель привлёк их внимание к Дику Грейсону, возвышавшемуся над ними. Дэмиан, в отличие от своего товарища, не стал отступать под давлением и бросил в лицо мужчине его любимый торт. Мужчина хотел что-то крикнуть, но Дэмиан бросил в него ещё один кусок.       В отместку Дик хватает большой кусок торта с шампанским и бросает его в своего младшего брата. Джон, видя, что на него не кричат, бросает в мужчину кофейным тортом, но тот уворачивается. Раздаётся визг, и все трое оборачиваются на Тима, который сидел по другую сторону стола и теперь у него в волосах торт. Джон быстро извиняется, когда сзади на Дэмиана и Дика прилетает большой кусок торта, в котором они все лежат. Все они оборачиваются только для того, чтобы увидеть чертова Брюса Уэйна позади них.       Никогда до этого мужчина не выглядел так угрожающе с тортом в руках.       Мужчина улыбается, глядя на беспорядок перед собой и на детей (плюс очень взрослого сына), ковыряющихся в торте. Все все еще в ожидании, когда мужчина хладнокровно спросит: «Где Джейсон?»       Никто из присутствующих сиблингов не видит мужчину, о котором идет речь, пока Кассандра, спускавшаяся по лестнице в оглушительно тихом бальном зале, громко не говорит: «Он там!» Она указывает в направлении, в котором шел мужчина, явно пытаясь покинуть вечеринку, которая похоже все еще продолжается.       «Ты гребаная стукачка!» — кричит он, но его останавливает кусок кофейного торта прилетевший ему по голове. Взбешенный, он поворачивается, чтобы посмотреть, кто его бросил, и видит Тима с покровительственной улыбкой на лице. «Ты только что …»       «Мы все так или иначе наказаны, так что могли бы немного развлечься»       Оправдывается он, а после встает из-за стола и швыряет кусок красного бархата в лицо своего младшего брата.       Именно тогда весь клан Уэйнов погрузился в безумие.       Отец быстро вытаскивает Джона из хаоса и отводит в укромный уголок, где его яростно ждет Лоис Лейн-Кент. Джон изо всех сил старается прижаться к широкой груди своего отца, молясь, чтобы невидимость была силой, которой он обладает, но, увы, его дергают за ухо, пока ему кричат о том, каким безответственным он был. В середине лекции Лоис в волосы попадает кусочек шоколадной глазури, из-за чего она замирает. Она смотрит на своего мужа, и ему даже не нужно спрашивать, что она имеет в виду, когда он зачерпывает немного сладкой каши со своего сына и швыряет ее в Бэтмена.       Когда Брюс поворачивается, чтобы посмотреть, кто ударил его в плечо, он получает еще один удар в лицо от мамы Джона. Она бросается в драку едой, и гости либо убегают, либо присоединяются к битве. Группа, с которой ранее разговаривал его отец, начинает хватать угощения с других столов, и невероятно высокая женщина с которой он виделся швыряет целый поднос с печеньем в голову Кларка. Мужчина деликатно опускает сына на землю и посмеивается над его изумленным выражением лица. «Знаешь, парень, на самом деле это не самое худшее, что могло случиться на вечеринке по случаю дня рождения одного из детей Брюса».       «Правда?» Спрашивает потрясенный спрашивает, наблюдая, как перед ним разыгрывается сцена прямо как из фильма.       «Абсолютно» С этими словами Супермен хватает охапку печенья и швыряет им в женщину, бросаясь в бой. «Диана, лови!»       Пока Джон наблюдает, как взрослые ведут себя как самые настоящие дети, похлопывание по плечу предупреждает его о Дэмиане, который значительно больше испачкан, чем когда он видел его в последний раз. Дэмиан коротко наблюдает за взрослыми, затем с легким хмыканьем поворачивается к мальчику. «Я определенно зашел в игре немного… далеко»       «Да, думаю так и есть». Заявляет Джон, потому что ему больше нечего было ответить.       «Неужели это… Неужели я …» — начинает Дэмиан, но ему трудно подобрать нужные слова. «Правильно ли я все делаю? Разве так должны вести себя здесь все нормальные дети?»       Нет. Абсолютно не потому, что каждый нормальный ребенок, которого знает Джон, не стал бы прыгать по люстрам и превращать людей в гигантские торты только для того, чтобы выиграть в пятнашки. Конечно, он этого не говорит, потому что, хотя выражение лица Дамиана нейтральное, ясно, что он старался изо всех сил. Это, а также тот факт, что вся его семья, семья Джона и множество других людей делают то же самое, что и Дэмиан, вероятно, указывают на то, что это ненормально, но это может быть нормой.       «Тебе было весело?» Джон с ослепительной улыбкой.       Мальчик задумчиво приподнимает бровь, прежде чем ответить: «Думаю, что да».       «Тогда да, ты все делаешь правильно». Джон хихикает, смех Дамиана следует за ним. «В следующий раз нам стоит поиграть у меня дома! Это не так круто, но убираться будет легче»       «Конечно, к тому же я обещал почаще прислушиваться к твоим предложениям»       Ухмылка Джона становится шире, и он практически заключает друга в грязные, покрытые глазурью объятия. В конце концов, это была довольно веселая вечеринка по случаю дня рождения. Он чувствует себя значительно лучше от того, что познакомился с Дэмианом и стал его другом, потому что, если раньше он считал это своим долгом, то теперь это просто то, кем он их видит считает. Джон просто надеется, что с этого момента ему будет только легче.