Габриэль

      Закончив молитву, Габриэль встала и потянулась. Она так долго стояла на коленях, что теперь её спина ныла, словно это был самый уставший орган в её теле. Ей даже показалось, что в спине что-то хрустнуло. Неужели после стольких лет она начала стареть? — промелькнула мысль. Но Габриэль тут же отбросила её, как что-то несущественное.       — Мы отправляемся. Ты готова? — спросил подошедший вампир.       — Я всё ещё не уверена, что это хорошая идея, Астарион, — произнесла девушка. — Кетерик Торм запретил мне искать Песню Ночи. Ты действительно хочешь, чтобы я пошла с вами?       — Бусинка, я с тебя глаз не спущу, — с лёгкой улыбкой произнёс мужчина. — Да и что с тобой может случиться? Мы же успешно обманули Бальтазара. А таинственный артефакт тебе никто и в руки не даст, так что можешь немного успокоиться.       Габриэль всё ещё сомневалась, но Астарион настоял на том, чтобы она отправилась с ним, Шэдоухарт и Минтарой. Выбор в пользу Габриэль и Шэдоухарт был очевиден. Минтара же, как дроу, по его словам, станет отличным союзником в глубине старого храма богини тьмы. На его месте Габриэль, вероятно, подумала бы так же.       Девушка всё ещё не могла забыть ту историю с Изобель. Она вернулась в таверну, чтобы извиниться перед жрицей Селунэ. Оказалось, что жрица не обижена. Более того, увидев истинный облик Габриэль, она поняла, почему та так отреагировала. Однако с Кулаками и Арфистами всё было сложнее.       Тем не менее, из всего этого она сделала два вывода. Во-первых, люди не спешат доверять тем, у кого есть рога, хвост и крылья, поэтому путь в таверну для неё закрыт. Во-вторых, либо Изобель что-то неправильно поняла или запомнила, либо Онафиэль не была её матерью. Сходство можно объяснить и по-другому. Если бы она была аасимаром, она бы знала об этом. К тому же, по словам их самопровозглашённого гения Гейла, никогда ещё на свете не было такого микса.       Когда Гейл услышал эту историю, он рассмеялся. Он прямо сказал, что это невозможно. Камбион-аасимар? Это что-то новое и невероятное, по его словам. Если бы в Фаэруне существовало подобное существо, он бы знал об этом. Кроме того, если бы это было так, то, по идее, она обладала бы дикой, неконтролируемой магией, могла бы творить божественные и инфернальные заклинания без каких-либо проблем и ограничений. Не говоря уже о том, что хоть какая-то черта её внешности выдавала бы наличие ангельской крови.       — Боги, да на тебя был бы тот ещё спрос! — сказал он тогда. — Любой уважающий себя учёный захотел бы разобрать тебя по частям.       Габриэль смогла вздохнуть с облегчением, учитывая всё вышесказанное. Да, она обладала магией, но не дикой и неконтролируемой. Ведь неумение обращаться с магией можно считать контролем? И да, у неё были как божественные, так и инфернальные силы. Однако с божественной частью ей помогал Ильматер, а не кровь. А ещё её истинная внешность, в которой не было ни намёка на ангельские черты.       К тому же, Габриэль не хотела верить, что её отец мог ей лгать. Всё её детство родители заботились о ней, старались воспитать в ней все качества хорошего человека. Именно человека, а не дьяволицу. Однако, если Кетерик Торм не солгал и её амулет действительно работает, то в конечном итоге она всё равно станет полноценным жителем ада, не так ли? Хотя ей и не обязательно жить в Аверно. К тому же, в редких случаях рождались камбионы с мирным мировоззрением, если их матери были добрыми женщинами. Правда, это случалось очень и очень редко.       Почему же это правило не работает для неё? Почему другая её часть с радостью наслаждается жестокостью? Возможно, её мать была порочной, или же отец проявлял чрезмерную злобу, или же оба эти фактора сыграли свою роль?

***

      Была ещё одна причина, по которой Астарион желал её присутствия. Он надеялся, что Габриэль поможет ему отыскать того самого демона, убийство которого было поручено ему Рафаилом.       Когда Габриэль увидела горы трупов, выстилающих пол вместо кровати, она нисколько не пожалела о своём решении. Такого монстра необходимо было отправить обратно в Аверну.       Однако после этого Астариона ждала не очень приятная встреча с Рафаилом. Рафаил, верный своему слову, выполнил свою часть сделки и рассказал Астариону о шрамах на его спине. А когда дьявол уже собирался уходить, Габриэль рискнула и остановила его. Она должна была узнать правду.       — Чем же я могу помочь тебе, сестрёнка? — с неизменной галантностью улыбнулся мужчина. — Или же ты решила принять моё предложение?       — Нет, — ответила девушка, нахмурившись. — Я хочу задать тебе вопрос.       — О? — произнёс Рафаил. — О чём же? Я весь внимание.       — Тебе что-нибудь известно о женщине по имени Онафиэль?       Услышав это имя, Рафаил удивлённо приподнял брови, но быстро вернул себе невозмутимый вид, чтобы Габриэль не заметила его реакции. Однако она всё же уловила её.       — Я уже о-очень давно не слышал этого имени, — мелодично произнёс мужчина. — Откуда такой интерес к этой личности?       — Она правда ангел?       — Была, — поднял палец он. — Но голубка умерла много лет назад.       — А была ли… у неё дочь? — нерешительно спросила Габриэль. Заметив искру в глазах собеседника, девушка поспешила исправить ситуацию. — Или вообще какие-либо дети, родственники?       — Боги, — улыбнулся мужчина, — какие конкретные вопросы. Зачем же тебе ангел, сгинувший век назад?       — Это тебя не касается, — хмуро ответила Габриэль. — Просто ответь на вопрос. Пожалуйста.       — Хм… — задумчиво протянул дьявол. — Вот что. Почему бы нам не заключить сделку? Я могу найти всё, что касалось Онафиэль, а ты взамен выполнишь одну мою просьбу.       — Солдат, — вмешалась Карлах. — Ты же не собираешься соглашаться, не так ли? Уж тебе ли не знать, что сделки с дьяволом — не самая лучшая затея.       — Ну-ну, подслушивать нехорошо, — произнес Рафаил, обращаясь к воительнице, чья палатка располагалась совсем рядом с палаткой Астариона. — К тому же, взгляни на результат нашей сделки с твоим дорогим вампирским отродьем, — он указал на Астариона. — Все остались довольны, каждый получил то, чего хотел, и никто не пострадал, за исключением, конечно, ужасного демона.       — Я, конечно, поддержу любое твоё решение, — сказал Астарион, — и не мне это говорить, но… Ты точно уверена, что хочешь настолько всё узнать?       Габриэль была в смятении. Ей хотелось узнать всё об Онафиэль. Если есть хоть малейший шанс, что она действительно была её матерью, то почему другие считают, что Онафиэль была ангелом? И что, если это действительно так? От одной этой мысли её кулаки сжимались, а в горле поднималась желчь. Она всё ещё не знала, как реагировать на эту информацию.       Однако, с другой стороны, если бы она решилась на сделку с Рафаилом, это было бы против её принципов. Габриэль сама отчитывала Астариона за подобное решение. Не станет ли это ещё большим лицемерием с её стороны? Можно ли ему доверять? И как бы отреагировали её родители, если бы узнали, что она заключила сделку с дьяволом?       — Нет, — твёрдо произнесла Габриэль. — Забудь о том, что я спрашивала. Я никогда не стану заключать с тобой сделки.       — Как знаешь, — с улыбкой произнёс Рафаил. — Но если тебе что-то понадобится, я всегда к твоим услугам.       Все в лагере одобрили её решение не заключать сделку, хотя Гейл и заметил, что было бы полезно узнать подробности.       Габриэль не могла не согласиться с ним.

***

      Весь путь Габриэль была в смятении. Она не могла избавиться от мысли, что зря не согласилась на сделку. Тогда она была уверена в своём решении, но теперь… Она надеялась, что больше не встретится с Рафаилом, ведь, поддавшись импульсу, могла бы согласиться на любые его условия.       Однако все эти мысли исчезли, как только они оказались в царстве богини теней. Перед ними предстала светлая женщина, скованная заклинанием. Это была знаменитая Песня Ночи, которая уже столетие томилась в плену.       Её первым порывом было помочь ей во что бы то ни стало. При взгляде на эту женщину сердце Габриэль разрывалось от сочувствия. Она была бледна, а её кожа была покрыта трещинами, как будто она испытывала невыносимую боль.       Когда Бальтазар потребовал от них помощи с Песней Ночи, Габриэль не стала ждать решения Астариона и сразу бросилась в бой.       Сражение с великим некромантом было сложным, но они смогли его победить. Однако на этом трудности не закончились. Выяснилось, что сама богиня Шар поручила Шэдоухарт убить Песню Ночи.       Услышав эти слова, Габриэль сразу же встала перед пленницей, защищая её своим телом.       — Что ты делаешь?! — взбесилась Шэдоухарт.       — Я… я не позволю… — произнесла Габриэль, запинаясь. — Я… не могу позволить тебе это сделать.       Повернув голову, Габриэль снова взглянула на заключённую. Та смотрела на неё с удивлением, как будто только сейчас заметила её присутствие. Было видно, что она совершенно не ожидала увидеть Габриэль.       — Что?.. — произнесла белокурая женщина. — Ты?       — Я так долго к этому шла! — воскликнула жрица Шар. — Я этого заслуживаю!       — Позволь ей это сделать, — вмешалась Минтара. — Став тёмным юстициаром, она не только обретёт могущество, но и выполнит свой долг перед богиней.       — Брось, бусинка, — улыбнулся Астарион, сделав шаг к своей девушке. — Мы все только выиграем от этого. Просто позволь ей…       Вампир резко остановился, когда перед его глазами возникла светоизлучающая булава, на которой всё ещё оставалась кровь Бальтазара.       — Я никому не позволю причинить ей вред, — сказала девушка, глядя ему прямо в глаза. — Даже тебе.       Астарион потрясённо уставился на девушку.       — Что ты?..       — Это инстинкт, — громко произнесла Песня Ночи, прерывая вампира. Все взгляды сразу же обратились к ней, и только Габриэль продолжала пристально смотреть на вампира. — По всей видимости, она впервые столкнулась с аасимаром и не может себя контролировать. К сожалению, если вы всё ещё желаете моей смерти, вам придётся пройти через неё.       Габриэль отчетливо слышала каждое слово и не могла не согласиться. Она и сама не понимала, почему так горячо защищает эту женщину от своих друзей. Просто она чувствовала, что так правильно. Что она должна быть на стороне этой женщины, даже если не могла объяснить себе почему.       — Владычица Шар передала её жизнь в мои руки, — сказала Шэдоухарт, сделав шаг вперёд. Взгляд Габриэль тут же переместился на неё. — Я должна её убить. Прошу. Не мешай мне.       — Тебе не обязательно делать этого, — обратилась Песня Ночи к Шэдоухарт. — Девочка, испугавшаяся волков.       — Что ты сказала?.. — потрясённо спросила Шэдоухарт.       — Ты ждёшь, что она одарит тебя великими дарами, не правда ли? Но знаешь ли ты, чего она тебя лишила? Что ты знаешь о собственном сердце? Собственной жизни? Я ощущаю в тебе больше, чем ты знаешь сама о себе.       — Кем бы ты меня ни считала, всё это будет уже неважно, когда я стану той, кем мне предназначено было стать, — упрямо заявила девушка.       Внезапно её рука засияла. Как только в руке Шэдоухарт появилось копьё, Габриэль направила свою булаву в её сторону.       — В таком случае тебе придётся сначала пройти через неё, — повторила Песня Ночи.       Сердце Габриэль громко стучало в её ушах. Время, казалось, остановилось. Она не могла представить, что окажется в ситуации, когда будет угрожать своим друзьям.       Габриэль и Шэдоухарт стали близкими подругами, хотя их взгляды на жизнь и некоторые вещи различались. Габриэль уважала её за веру, хотя учения Шар никогда не были ей по душе. Они вместе не раз делили вино, сидя у костра. Жрица Шар могла быть эгоистичной и готовой на всё ради своей цели, но в глубине души она оставалась доброй. Габриэль не раз замечала это. Однако она понимала, что если Шэдоухарт попробует причинить вред Песне Ночи, её рука не дрогнет.       Габриэль наблюдала за страданиями Шэдоухарт, которая пыталась принять важное решение о своей дальнейшей судьбе. Она искренне надеялась, что Шэдоухарт найдёт правильный путь.       Закрыв глаза и сморщив лицо, жрица Шар с силой швырнула копьё. Пролетев несколько метров, оно упало за обрыв, и Габриэль наконец-то смогла опустить оружие и вздохнуть с облегчением. Только сейчас она осознала, что всё это время не дышала.       — Я… я сделала это, — потрясённо прошептала Шэдоухарт. — Поверить не могу…       — Не волнуйся, — пыталась её успокоить бледная женщина. — У тебя ещё есть будущее. Протяни мне длань дружбы, девочка, считающая себя шариткой, и я брошусь в битву, которая ожидает меня уже целый век, — сказала она, опустившись на одно колено. — Только после этого — о да — я поведаю тебе. Поведаю о многом.       Закончив, женщина опустила голову, ожидая решения Шэдоухарт. Девушка, словно смирившись с неизбежным, опустила взгляд и, приблизившись к Песне Ночи, нежно положила руку ей на плечо. Как только она убрала ладонь, тело аасимара засияло, и женщина воспарила в воздух. Габриэль, затаив дыхание, наблюдала, как она преображается: на её теле материализовались серебряные доспехи, а за спиной раскрылись широкие белые крылья. Её глаза светились, словно полная луна на тёмном небе.       От мощного выброса божественной силы голова Габриэль закружилась. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Схватившись за грудь, девушка опустила взгляд к земле. Головная боль вернулась.       — Нам есть о чём поговорить, — услышала она слова Песни Ночи. Подняв голову, девушка встретилась с ней взглядом. — И, полагаю, с тобой тоже. Но это потом. Сейчас нам предстоит ещё одна битва. Нам нужно убить Кетерика Торма!       С последними словами, которые она произнесла, женщина воспарила и стремительно взлетела ввысь.       Габриэль смотрела ей вслед, раздумывая, не последовать ли её примеру. Она должна была догнать аасимара, прежде чем та доберётся до Кетерика. В глазах женщины Габриэль видела безумие, и она сомневалась, что та захочет даже разговаривать с генералом. Но Габриэль хотела дать ему шанс. Она была обязана предоставить этот шанс любому, кто нуждался в нём.       К тому же… что, если с ней что-то случится до того, как Габриэль получит от неё ответы? Что, если она пострадает?       Габриэль только успела сделать шаг вперёд, как её схватил Астарион.       — Даже не думай, милочка, — с угрожающей улыбкой сказал вампир. — Ты идёшь с нами. И не спорь.

***

      Габриэль медленно переводила взгляд с одного человека на другого, стоя в тронном зале Лунных Башен. Всё было кончено. Они победили Кетерика Торма и узнали много нового о своих паразитах и других вещах.       Девушка знала, что сейчас целая армия направляется к Вратам Балдура, и её охватила дрожь. Часть её хотела броситься туда, чтобы помочь страдающим. Она уже представляла, что их ждёт по прибытии, но старалась не думать об этом.       Сейчас её мысли были сосредоточены на Кетерике Торме и Песне Ночи. На мгновение Габриэль показалось, что старый генерал готов сдаться и принять на себя все последствия. Однако появление грозной аасимар разрушило эту надежду. Воительница была безжалостна, свирепа и, как ей показалось, немного не в себе.       Габриэль могла понять её состояние, учитывая, что она провела целый век в царстве своей тёти, где её резали и мучили. Кроме того, её бессмертие было использовано для Кетерика, который и отправил её туда.       Глубоко вздохнув, Габриэль прикрыла глаза рукой. Сейчас она бы отдала всё, лишь бы погрузиться в глубокий и сладкий сон, который позволил бы забыть обо всём. Она должна была вернуться домой, быть рядом с семьёй и наслаждаться счастьем, а не решать проблемы, связанные с какой-то личинкой в своей голове. И уж точно не встречать старых друзей своего отца, о которых он ей никогда не рассказывал.       — Ты в порядке?       Опустив руку, девушка взглянула на Астариона. В его глазах читалось беспокойство, и Габриэль хотела улыбнуться, чтобы успокоить вампира, но она не чувствовала в себе сил даже на это. Её взгляд переместился за спину Астариона, и она увидела жрицу Селунэ, которая была в объятиях аасимара.       — Изобель пришла? — с удивлением спросила Габриэль.       — Да, — с лёгкой усмешкой произнёс вампир, взглянув на них. — Как оказалось, они с Песней Ночи женаты. Можешь себе представить?       — Женаты… — повторила она.       — Ага. Ангелочек была настолько счастлива видеть свою избранницу, что даже не стала слушать Шэдоухарт, когда та захотела поговорить с ней наедине. Она сказала, что они с Изобель хотят побыть вместе и найти поддержку «в словах и телах друг друга», и попросила не беспокоить.       — Что? Нет, нам нужно поговорить.       Габриэль хотела броситься к ним, но её остановил Астарион, схватив за руку.       — Да брось, — улыбнулся он. — Мы празднуем победу. Вы сможете поговорить позже, когда она прибудет в наш лагерь.       — Нет, — сказала она, вырвав руку. — Она обещала, что мы поговорим, когда Кетерик Торм будет мёртв. Кетерик Торм мёртв.       Пройдя по коридору, Габриэль остановилась возле двух женщин, которые радостно улыбались. Увидев её, Изобель кивнула в знак приветствия.       — О, — посмотрела она на свою жену, — позволь представить тебе…       — Дитя Онафиэль, — перебила её Песня Ночи.       — Вы знакомы? — удивилась Изобель.       — Более чем, — кивнула она. — Но об этом мы можем поговорить и потом, сейчас…       — Нет, — на этот раз перебила Габриэль. — Мы поговорим сейчас. Никакие «потом» я не приму. Ты должна мне.       Воительница пристально посмотрела на неё, но Габриэль осталась невозмутимой.       — Ты права, — наконец произнесла она. — Давай выйдем на улицу и поговорим там.       С облегчением вздохнув, Габриэль последовала за Песней Ночи. За ними шли Изобель и Астарион. Возможно, он не хотел оставлять её одну в такой момент, а может быть, просто не мог сдержать любопытство. Габриэль не знала наверняка, да и не стремилась это узнать.       — О чём именно ты хочешь узнать, дитя Онафиэль? — спросила Песня Ночи, как только они отошли на достаточное расстояние.       — Почему ты меня так называешь? — спросила Габриэль. Для неё это был самый важный вопрос.       — Потому что ты её дитя, — ответила дева, взглянув на неё с такой уверенностью, будто это было очевидно. — Вылезла из её чрева.       — Эйлин! — воскликнула Изобель. — Можно без таких деталей.       — Но я слышала, что она была ангелом, — сказала Габриэль.       — Верно. Прекраснейшим из слуг моей матери.       — Она была падшей? — предположил Астарион.       — Нет, — поморщилась Эйлин, словно это её оскорбили. — Она была преданной служительницей своей богини и безукоризненно выполняла возложенный на неё долг.       — Но это невозможно! — воскликнула Габриэль, ощущая, как внутри неё разгорается пламя негативных эмоций. — Я не могу быть её дочерью.       — Почему ты так думаешь? — спросила Песня Ночи с удивлением.       Габриэль, решив освободить свой внутренний огонь, начала меняться. Она предстала перед девой в своём истинном облике, который внушал страх каждому, кто его видел. Но Песня Ночи, казалось, даже не удивилась этой перемене, что только усилило гнев девушки. Даже Астарион и Изобель отступили на шаг, чтобы случайно не обжечься, но Эйлин осталась на месте.       — Взгляни на меня! — воскликнула Габриэль, расправляя свои устрашающие крылья и оскалив острые зубы. — Где ты видишь хоть что-то ангельское во мне?! Я — демон!       — Глаза, — ответила дева.       Габриэль вздрогнула и с удивлением посмотрела на воительницу.       — Твои глаза точь-в-точь как у Онафиэль, — продолжила та. — Такие же добрые, такие же светлые. Как и положено полу-ангелу.       Габриэль ощутила, как в уголках её глаз скапливаются слёзы. Хотя она и ожидала такого ответа, но не была к нему готова. Это оказалось правдой, но она не хотела верить в это. Выходило, что её отец лгал ей всю её жизнь. Почему? Они же были семьёй.       Как только слёзы полились из её глаз, она оказалась в крепких объятиях вампира. Габриэль не хотела случайно причинить ему боль, поэтому она вернулась к своей прежней форме и, вцепившись в его доспехи, уткнулась лбом в грудь.       — Инстинкт, о котором ты говорила, — услышала она слова Астариона. — Тот, что побуждал её защищать тебя. Это тоже связано с тем, что она аасимар?       — Да, — ответила Эйлин. — Обычно, когда аасимар встречает другого аасимара, он автоматически становится на его сторону, независимо от ситуации. Как я уже упоминала, это что-то вроде инстинкта. Некоторые не могут контролировать его, но со временем к нему можно привыкнуть. Именно этот инстинкт не позволил мне убить её, когда она была младенцем.       Всё тело Габриэль напряглось от услышанного. Убить?       Хватка Астариона чуть усилилась.       — Эйлин, — ахнула Изобель.       — Почему ты хотела её убить? — спросил вампир.       — Так повелела моя мать, богиня Селунэ. Она отдала этот приказ всем своим подданным.       Рука Габриэль потянулась к амулету, который, как сказал Кетерик, должен был защищать её от тех, кто желал ей зла. Неужели это были селуниты? Неужели сама богиня желала её смерти?       Нежно отстранившись от Астариона, девушка повернулась к деве.       — Почему она желала мне смерти?       — Ты опасна. Твоя сила опасна. Ещё никогда мир не встречал существ, подобных тебе.       — Но я даже не знаю, как использовать эту силу, — с отчаянием воскликнула Габриэль, взмахнув руками.       — Это не меняет её наличия.       В ответ Габриэль лишь невесело усмехнулась. Если бы люди руководствовались только такой логикой, то они бы убили каждого третьего ребёнка. Ведь никто не знает, каким человеком вырастет ребёнок и как он использует свои способности. Это касается и её самой. Хоть её и пытались убить из-за опасности, которую она представляла, на самом деле она помогала гораздо больше, чем причиняла вред. Разве это не доказывает, что она гораздо полезнее живой? Но, кажется, всем безразлично. Ведь она всё ещё опасна.       — …В таком случае стоило убить меня ещё тогда, — с раздражением произнесла она.       И впервые за всё время, что Габриэль провела рядом с Песней Ночи, на её лице отразилось сочувствие.       — Мне очень жаль, — произнесла она и, сделав пару шагов, оказалась рядом с Габриэль. С нежностью положив руку на её плечо, женщина сжала его.       Но в этот миг Габриэль испытала такое ощущение, будто всё её тело пронзило током. Каждая кость в её теле, казалось, сломалась и превратилась в пыль, причиняя мучительную боль.       Упав на колени, девушка закричала.