Вторая вода

      Холод, мрак и страх давили на плечи, пробирались под лёгкую мантию, заставляли подниматься волоски на руках. Анфилада комнат, уходящая к Восточному крылу, где остановился Тёмный лорд, представлялась нескончаемым «лабиринтом ужаса»: солоноватый привкус крови на языке мешался со сладковатым душком разложения и отвратительным запахом человеческих экскрементов. Согревающие чары здесь не держались, Малфой-мэнор стремился выдавить химеровидного Тёмного Лорда, так чувствительного к теплу в своей полузмеиной ипостаси. Создавалось впечатление, что даже стены древнего магического дома, видевшие на своем веку многие поколения воинов, дипломатов, политиков и ученых, заледенели от омерзения.       Портреты в Восточном крыле были неподвижны: видимо, Лорд, раздражённый навязчивым вниманием умерших соглядатаев, применил какие-то особые чары. Он занимал кабинет Алфорда Малфоя – знаменитого адмирала времён Карла I, который брезгливо поглядывал на всех с картины, где на заднем плане в морской баталии сошлись английские и голландские корабли.       Драко предчувствовал, что ему не поздоровится, что Лорд не простит ему ни нерешительности, ни промедления в безнадежном деле убийства Великого Светлого мага, какими бы словами ни оправдывали его мать и крёстный. Он даже заранее выпил обезболивающее зелье, но вот морально к предстоящему наказанию был совершенно не готов. Наверное потому, что прекрасно помнил, как его гордый отец корчился у ног Лорда от Круциатуса, царапая паркет из корабельного английского дуба, до крови обламывая ухоженные ногти.       Малфой-младший немного стеснялся своей субтильной комплекции и невысокого роста, поэтому и предпочитал обувь на небольшом каблуке, конечно, не таком, чтобы это со стороны выглядело вульгарно-вызывающе, но на таком, чтобы чувствовать себя уверенно. И вот сейчас каблуки звонко и размеренно отсчитывали шаги до неизбежного наказания. Вздохнув, как Поттер перед прыжком в Чёрное Озеро на втором испытании Тремудрого Турнира, Драко занёс руку, чтобы постучать в дверь кабинета, однако сделать этого ему не пришлось, дверь отворилась сама, выпуская тусклый свет зажжённого камина. Лорд предпочитал полумрак, который не раздражал его змеиных глаз.       – Проходите, Наследник Малфой, – раздался чуть пришепётывающий голос. Тёмный Лорд стоял у камина в мантии из шёлка акромантула, перекладывая палочку из одной бледной ладони с паучьими пальцами в другую.       – Мой Лорд! – Драко постарался произнести обращение так, чтобы не выдать страха, от которого заледенел желудок. Он встал на колени и низко опустил голову.       – Встань, Драко! Не пристало наследнику чистокровного рода так унижать себя, – Малфой мог бы поклясться, что услышал издевку в голосе Лорда, но встал. – Расскажи мне всё, что случилось в Хогвартсе. Сам.       Продумывая каждое слово и пытаясь обойти острые углы, Драко заговорил. Сначала он подробно описал несколько неудачных попыток покушения на Дамблдора и то, как нашёл в Выручай-комнате исчезательный шкаф, смог его починить и установить проход в Хогвартс, потом о том, как Пожиратели прошли в школу и поднялись на Астрономическую башню, о том, что он так и не смог поднять палочку на директора и его убил крёстный, и в конце о том, что после всего происшедшего он не мог больше оставаться в Хогвартсе.       – Мой Лорд, простите, что не смог выполнить ваше поручение, – снова склонил голову Драко.       – Моё поручение? Разве я давал вам поручение наследник Малфой? – спросил, растягивая в подобии улыбки узкие губы, Лорд. – Нет! Я отдал однозначный приказ, который вы не выполнили! Вы ничем не лучше своего никчёмного отца! Круцио! – красный луч ударил Драко в солнечное сплетение, сразу же сбив с ног.              Несмотря на все приготовления, к такой чудовищной боли невозможно было быть готовым: каждая клеточка тела, каждая кость, каждая мышца и связка горели и плавились от нестерпимой боли, картинка перед глазами начала расплываться от слёз. По ощущениям, Лорд держал заклинание целую вечность. Драко, стремившийся сохранить достоинство и стерпеть пытку молча, даже не понял сначала, кому принадлежит этот тоненький заунывный вой, отражающийся от стен кабинета его знаменитого предка, пока его не прервал собственный надсадный кашель.       Лорд подошёл к распростертому на тёмном паркете телу Драко, присел на корточки и, взяв за подбородок, посмотрел ему прямо в глаза.       ‒ Мой Лорд, прошу, ‒ Драко пытался подняться, не смотря на отвратительное мокрое пятно, позорно расползающееся по светло-серой мантии, однако Лорд, не обращая внимания на его потуги, вломился прямо ему в сознание. Окклюментивные щиты, поставленные рефлекторно, были смяты чужой недоброй волей. Лорд не просто стремился найти воспоминания, он желал причинить максимальную боль, вскрывая самые потаённые уголки памяти, разрушая всё, к чему мысленно прикасался. В голове как будто разорвалась хлопушка: красная пелена опустилась на глаза, в ушах зазвенело и хлопнуло, по шее и щекам потекло горячее, и Драко, наконец-то, потерял сознание.       Очнулся он от холодной воды, вылитой на голову. В глазах двоилось, тело пробивали короткие судороги. Лорд небрежно толкнул его ногой в плечо так, чтобы Драко перевернулся. Узкий носок классического мужского ботинка пришёлся прямо в сустав. Драко издал невольный стон. Лорд стоял прямо над ним, возвышаясь осадной башней.       ‒ Трус и слабак! – прошипел он. – Обмануть меня хотел?! Напился обезболивающего и решил признать вину? Как предусмотрительно и благородно! – Лорд снова пнул Драко под ребра. – На меня смотреть!       Драко изо всех сил старался сфокусироваться на лице Лорда, но это у него плохо получалось.       – Ты должен усвоить урок. Раз отец не приучил тебя к беспрекословному послушанию старшим, то я это исправлю!       – Макнейр!       Тяжелые шаги и шорох одежды подсказали, что в кабинет зашёл ещё один маг.       – Мой Лорд! – проговорил низкий голос с шотландским акцентом.       – Молодой мистер Малфой решил обвести меня вокруг пальца. Полагаю двадцать ударов кнутом избавят его от иллюзии вседозволенности. Как и сутки размышлений в абсолютном уединении, – раздался над головой голос Лорда. – И вот ещё: волей сюзерена я запрещаю кому бы то ни было лечить его зельями и медицинскими заклинаниями!       – Как скажете, Мой Лорд! – снова этот голос.       На Драко бросили очищающее, легко подняли, положили на широкое и крепкое плечо и потащили в направлении подвала, где были оборудованы темницы и пыточные.       Если бы у Драко оставались хоть какие-то силы, он бы, конечно, стал сопротивляться и протестовать, потому что не пристало наследника благородного магического рода пороть как какое-то отребье из Лютного или безызвестных грязнокровок.       По усилившемуся холоду, который Драко остро ощущал в своей тонкой мантии, стало ясно, что они достигли точки назначения. Макнейр одной рукой открыл решётку камеры, по контуру решётки пробежала цепочка жёлтых огней, сигнализируя об активации чар. Драко сгрузили на пол. С него сноровисто начали срывать одежду, и вскоре он голой спиной почувствовал твёрдость камня. Он ещё пытался сказать своему палачу, что его отец никогда не простит подобного обращения в отношении собственного сына, что с Малфоями так нельзя, что он не виноват, но получалось какое-то прерывистое скуление, на которое шотландец не обращал никакого внимания.              Макнейр приподнял руки Драко, связал их заговорённой верёвкой, подцепил её к выступающему из стены отполированному металлическому кольцу. Драко забился, глупо теряя последние силы. Шотландец наложил Петрификус и уже совершенно спокойно зафиксировал ноги Малфоя-младшего в том положении, которое казалось ему необходимым.       Драко даже обрадовался, что ничего не испытывает, но тут его палач снял заклинание, подошёл так близко, что грубая шерстяная ткань традиционного шотландского пледа, в который Макнейр был обернут, царапнула обнажённую спину. Он наклонился к левому уху Драко:       – Кричи, наследник Малфой, кричи! Иначе Лорд будет недоволен.       Если бы ноги Драко не были зафиксированы, он бы упал от первого удара, но веревка тянула вверх, плеть со свистом и чавканьем раз за разом опускалась на беззащитную спину. Из измученного Круцио горла вырывались уже какие-то нечеловеческие звуки. Макнейр бил размеренно, явно сдерживая силу ударов, но тело после пыточного было сверхчувствительным. Драко даже не мог считать, сколько ударов он уже получил и сколько еще осталось, слезы непрекращающимся потоком лились из глаз, смешиваясь с кровью от лопнувших барабанных перепонок, которые никто не залечил после сеанса жесткой легиллименции. Боль накатывала волнами, Драко почти захлебывался в ней, выныривал и снова погружался в неё, и так до тех пор, пока спасительная темнота полностью не поглотила его сознание.       Он не знал, сколько времени прошло после окончания позорной экзекуции, когда очнулся. Спина горела, жар от неё распространялся в ноги, отдавался в голове, руки и ноги затекли в неудобном положении, ведь он так и висел носом в стену.       Слабый свет магических светильников стал разгораться. Это означало, что кто-то из тюремщиков подходит к его камере. Вскоре свет стал настолько ярким, что Драко смог отчётливо увидеть на стене перед собой силуэты двух крепких мужчин. Низкие голоса с характерными рычащими нотками не оставляли сомнений, что это были оборотни.       – Ты только посмотри, какой цыплёночек! Мягонький, беленький. А как пахнет…       – Пахнет кровью и мочой, как и все здесь…       – Нет, не скажи, пахнет магией, сладкой кровью, подтаявшим снегом – вк-у-у-сно. И сам он вкусный… такой невинный, такой славный. – Драко не видел, что происходит за спиной, но услышал, как открывается дверь камеры.       – Ты это чего удумал-то? Совсем от недотраха башкой съехал? Если Фенрир узнает, он с нас обоих шкуру спустит.       – А откуда он узнает? Кто ему скажет? Ты?       – Ну, я-то, конечно тебя не сдам. А этот вот?       – Цыплёночек? Если к нему до сих пор никто не спустился, значит не больно-то он и нужен, одним грязнокровкой больше, одним меньше… Ты же чуешь, на нём нет запахов, значит, он ничейный. И нам радость, и цыплёночку польза, а то так и помрёт девственником.       Драко попытался возразить, что он не грязнокровка, но смог только вяло что-то промычать.       – Вишь, очухался. Так это даже лучше, не люблю дохлую добычу.       Оборотни подошли близко, и Драко почувствовал влажное горячее дыхание и запах псины, значит, они уже начали трансформироваться, так как в обычной жизни оборотни пахли как люди. Один из них, видимо, тот, говорливый, лизнул окровавленную спину и снова протянул:       – Вку-у-сный, мой! – и с силой сжал ягодицу. Только тогда Драко осознал, что оборотней интересует не свежая кровь, а совсем-совсем другое. Его затрясло, он попытался уйти от прикосновений, но второй оборотень придержал его за туловище.       – Не бось… не бось…       – Не сопротивляйся, малой, а то только себе навредишь, ‒ продолжил говорливый, просовывая ладонь за ремень брюк.       Драко мысленно завопил, обращаясь к Мерлину, Моргане, христианским святым и кельтским богам, всем своим предкам, родителям, домовым эльфам и мэнору. И... только дом его услышал: магическая сила ручейком потекла в солнечное сплетение, исцеляя и наполняя энергией, разливаясь по всему телу, концентрируясь на кончиках пальцев. Он даже не поверил сначала и замер, что оборотни восприняли как покорность судьбе и стали даже порыкивать от возбуждения. Магия полностью заполнила весь его организм. Драко мысленно пожелал, чтобы веревка, теперь скорее поддерживающая его, чем связывающая, исчезла, и она исчезла. Малфой резко наклонился вперёд и дёрнулся, разворачиваясь лицом к волкам, впечатываясь спиной в тёплые камни,       – Ты смотри, какой храбрый цыплёночек, и что ты сейчас будешь делать? – почти прорычал говорливый, протягивая вперед огромную лапу с выпущенными когтями. Второй нагло усмехался уже почти волчьей мордой. Оба оборотня синхронно двинулись к Драко. И для него это стало последней каплей.       – Да чтоб вас обоих разорвало! – в отчаянии прокричал он. Поток холодной серебристой магии потёк с кончиков пальцев, захватил отбивающихся и рычащих волков, полностью оплёл их, как паук оплетает неосторожную муху, поднял вверх, запульсировал, наливаясь всё более безжизненным светом, и брызнул во все стороны, разрывая тела оборотней на мельчайшие частицы.       Пол, потолок, стены и сам Драко окрасились волчьей кровью.       Словно механическая кукла, наследник Малфой вывалился из камеры и, медленно передвигая непослушные ноги, устремился к концу коридора, где была лестница, выходящая на жилой этаж. Но его почему-то повело влево, к небольшой каменной нише, где горел магический светильник. Откуда-то он знал, что за нижнюю часть светильника нужно потянуть. Драко схватился за него окровавленной рукой, часть стены отошла, и он оказался в узком проходе с крутой винтовой лестницей. Шаг за шагом преодолел высокие ступеньки, держась за гладкие деревянные перила, и оказался перед небольшой пыльной дверью с позеленевшей бронзовой ручкой, без признаков замкà. Оказаться замурованным в одном из потайных ходов поместья было последним, что он сейчас хотел. Заёмная сила постепенно уходила, возвращались слабость и страх.       Вцепившись в ручку обеими руками, Драко отчаянно рванул дверцу на себя, со скрипом она поддалась, в щели показалось хозяйское крыло мэнора. Драко торопливо вышел из двери, прикрыл её, заметив, как она скрылась за фальшивой деревянной панелью, которыми был декорирован коридор. Мыслить связно он не мог, но упорно стремился к своим апартаментам наследника. На одном только упрямстве он добрёл до высоких, белых с позолотой, распашных дверей, тяжело опёрся об изысканную ручку и буквально ввалился в собственные покои, где в креслах у камина сидели мама и крестный.       Снейп сразу бросился к нему, стараясь поймать обессилившего Драко.       – Нет, крёстный, нет! – он попытался вывернуться из объятий. – Кровь, я весь в крови!       Нарцисса, которая и так выглядела измученной, побледнела ещё больше и тоже кинулась к Драко:       – Что?! Как?! Что случилось?       – Он приказал меня выпороть, как какого-то поганого маггла, а потом пришли оборотни. Они, они, – голос Драко сорвался. Визгливо, с нотками нарастающей истерики он продолжил: – Эти грязные животные чуть меня не изнасиловали. Меня, наследника Малфоев!       – Что ты сделал? – спокойный голос крестного немного приглушил эмоции.       – Я их распылил! – Драко захихикал, сотрясаясь всем телом. – Представляете, ф-у-ух, и нет!       – Прости, сын, ты их что? – шокировано уточнила Леди Малфой.       – Я пожелал, чтобы их разорвало, и их – разорвало! – Драко снова затрясся, смеясь и рыдая одновременно.       Крёстный применил очищающие чары, усадил хихикающего Драко в одно из кресел, позвенел в кармане склянками, крепко нажал одной рукой на те точки, где нижняя челюсть крепилась к черепу, и влил в открытый рот серебристое зелье. Умиротворяющий бальзам заполнил желудок, и от него стало распространяться искусственное спокойствие. Голова потяжелела. Снейп взял Драко на руки и понёс в направлении спальни, шепнув по дороге Нарциссе:       – Драко нужно прийти в себя. Как ни странно, магически и физически он абсолютно здоров.       Малфой уже почти засыпал, когда дверь в комнату чуть приоткрылась и в дверном проеме возникла мама. Не в силах ни о чём говорить, Драко притворился спящим и рассматривал её через опущенные ресницы. Она прошла к кровати, села на неё и стала невесомо гладить его руку, лихорадочно шепча:       ‒ Мальчик мой, сынок, моя звёздочка, моя надежда, моё счастье, моё будущее. Ты докажешь им всем, что наследник великого рода, с которым нельзя не считаться.       Она несколько секунд подержала руку Драко в своих руках и вышла из комнаты, обернувшись на пороге. С нежного лица матери на него смотрели безумные глаза тётки Бэллатрисы.

***

      Драко проснулся в холодном поту, одеяло сбилось к ногам, подушка почти выскользнула из-под головы, во рту пересохло. Он с ужасом обернулся на дверь, ожидая, что там появится силуэт матери или крёстного, что будет означать, что Лорд внизу в гостевом крыле. Но нескольких долгих секунд ему хватило, чтобы вспомнить, что мать сейчас во Франции, крёстный погиб, Лорд, благодаря Поттеру, перестал существовать, а сам он совершенно один в пустом, ещё не до конца восстановленном мэноре.       Аристократ выбрался из смятой постели, взял в руки палочку, что лежала на прикроватной тумбочке. Темпус показал половину третьего – «волчий час». Руки тряслись, его подташнивало и пошатывало. Драко зажёг Люмос и под недовольным взглядом деда с портрета направился на кухню. Подогрел чайник, засыпал в чашку остатки мяты, которую купил в маггловском магазине недалеко от места работы. Выпил, обжигаясь и отплевываясь от раскрошившихся листочков, ополоснул чашку и, стараясь не смотреть в тёмные окна, вернулся в отремонтированную спальню на втором этаже, ту самую, где в прошлой жизни его ждали мать и крестный после наказания Волдеморта.        Уснуть всё не получалось. Он, через привидевшийся кошмар, словно бы вновь вернулся во времени, когда впервые осознал, что принёс вассальную клятву безумцу. Что от некогда великого мага, о котором восторгаясь говорили дед и отец, ничего не осталось. То существо, которое пытало его, даже не вспомнив о Кодексе Чистокровных, которое упивалось чужими страданиями, уже не было человеком и магом тоже не было. Магический дом, чьими глазами на миг Драко увидел Волдеморта, воспринимал его как магический конструкт, как химеру, как пазл, состоящий из плохо пригнанных друг к другу разномастных кусочков. Магия его была такой же искусственной, неживой, хаотичной.       Ночь в пыточном подвале навсегда избавила Драко от иллюзий. Только после этого он смог сам себе озвучить неудобные вопросы, которые терзали его, но никак не могли оформиться. «Если это борьба за права чистокровных, то почему их лидер сам не следует неписанным правилам? Почему он никогда не демонстрирует фамильный перстень и регалии, если, как утверждает, принадлежит роду Слизерин? Какое отношение обычные магглы имеют к этой исключительно внутримагической борьбе? Действительно ли дестабилизация ситуации в стране в интересах чистокровных семей?»              Ответы на эти вопросы ему не понравились. Они означали, что все идеалы, на которых Малфой воспитывался и которым он должен был следовать в жизни, не более чем инструмент в руках хитрого и беспринципного политика, единственным стремлением которого было сохранение власти и влияния в аристократической среде. Относясь к соратникам как к расходному материалу, как к винтикам, которые в любой момент можно заменить, он тем самым разрушал фундаментальные основы магического мира, признававшего уникальность и неповторимость каждого мага, каждого волшебного народа, волшебного создания и растения. Прикрываясь красивыми и правильными словами, Волдеморт делал только то, что хотел сам. Его одержимость бессмертием для всех остальных означала смерть – для кого-то быструю и лёгкую, но чаще ‒ мучительную и долгую.       В детстве Драко думал, что смерть – как сон, что она тиха и благостна и даже по-своему величественна, ведь именно так выглядел в гробу дед: мертвенно-прекрасный, похожий на мраморную статую, наряженную в лучшие одежды. Но с того момента как в мэноре поселился Тёмный Лорд, представление Драко о смерти переменилось. В поместье смерть стояла за плечом каждого: нерасторопного домового эльфа, неисполнительного Пожирателя, несчастливого маггла, оказавшегося не в то время не в том месте, белых павлинов, которые слишком громко кричали, собак, что не залаяли, ‒ всех, всех без исключения.       Вот почему Драко с такой радостью сдался «светлым»: если бы они захотели его умертвить, то, по крайней мере, он бы знал за что.       Промучившись бессонницей до рассвета, наследник Малфой смог заснуть только тогда, когда солнечные лучи начали пробиваться через щели плотной шторы, но сон его был недолгим – тревожно зазвенели сторожевые чары. Драко вскочил, схватил палочку, накинул мантию, висевшую на стойке для одежды, обул кроссовки, удобство которых оценил, и настороженно вышел в сад.       На самой границе охранного контура стоял совершенно невменяемый Кричер, он выкручивал уши и как заведённый твердил:       ‒ Хозяин не готов, не готов, не готов! Только наследник Малфой может помочь хозяину!       ‒ Прекратить! – рыкнул на домовика Драко. ‒ К чему не готов твой хозяин?       ‒ Не готов принять род Блэк!!! – заверещал Кричер с новой силой. – Но ведь наследник Малфой поможет? Как хозяин помог наследнику? – домовик упал на колени, сложив худенькие лапки в умоляющем жесте, глаза были полны не пролитых слёз и надежды.       Драко пересёк невидимую границу и, схватив домового эльфа за руку, скомандовал:       ‒ Аппартируй на Гриммо! Быстро!       С громким хлопком маг и домовик исчезли из облетевшего сада. Входная дверь мэнора так и осталась незапертой.