Монолог грешной души

Сумбур мыслей, перекатывающихся в голове шипастым клубком, следовал за Радио-демоном по пятам в течение всего путешествия в мир смертных. Изводил, пугал, делал слабым и неуверенным, однако хуже всего было то, что спонсором собственного дергающегося глаза был сам Аластор. Люцифер, забравшийся в кровать в первую ночь, превратившись в кота, хоть и волновал, но не так сильно, как следовало, а на следующий день вообще почти не трогал. Помогло ли это успокоиться? Ничуть нет, потому как с каждой минутой самоанализа грешник все больше убеждался в безысходной и совершенно глупой симпатии. Как бы сильно не уговаривал об обратном, сеансы самокопания имели неизменно противоположный эффект. Даже самый незначительный признак стокгольмского синдрома, как назло, абсолютно отсутствовал. Что он вообще должен делать? Принять? Он ничего не знает ни о привязанности, ни о любви в целом, стоит ли лезть? Понятно не особо, а от ощущения собственной беспомощности, абсолютной неспособности разобраться в чем-то таком фундаментальном, как чувства, без посторонней помощи, хотелось рычать и бросаться на прохожих. Еще и присутствие Евы поблизости вынуждало постоянно быть настороже. Неудивительно, что ему снова приснился кошмар. Давненько не посещали, Аластор был мастером самообмана, так что после того, как те подвалы покинул, успешно убедил собственное сознание в том, что этот опыт слишком травматичен, чтобы его помнить. Как защитная реакция у людей, когда после травмы они напрочь забывают произошедшее, только управляемая. Оверлорд по праву гордился тем, что это удалось заблокировать, однако иногда выброшенные из жизни три года возвращались раздирающими старые раны обрывками. Во снах, когда он не был защищен. Видимо, в ту ночь настал именно такой момент, Аластор не относился к этому слишком щепетильно — кошмар и кошмар, один он что ли такой травмированный, однако появление венценосной персоны совсем не входило в приевшийся сценарий. Радио-демон не был фанатом осознанных сновидений, особенно тех, что снились лично ему, так что происходящее едва ли понимал, в отличие от Люцифера, но проснувшись в холодном поту с сердцем, громко бьющимся о ребра, отчетливо все помнил, так что на осмысление ушли секунды. Впрочем, решение, которое он принял после, едва ли можно назвать рассудительным. Пагубное влияние старых страхов, отсутствие всяких сил терзать себя дальше и молчаливая поддержка Морнингстара сделали свое дело — обратно в тревожное марево Аластор погрузился, вдыхая привычный уже аромат корицы и яблок. Задуматься о последствиях довелось утром, когда падший вдруг обнаружился в компании Евы. Вспомнилось, что они тут не окружены розовыми облаками, и Змию вообще-то ничего не стоит солгать. Мало ли какие интриги они с первой женщиной плетут. Хотелось верить, правда хотелось, но просто… нельзя. Доверие всегда лежало вне его компетенции, а такое абсолютное, какого очевидно жаждал Люцифер, вообще за гранью возможного. Нужно что-то весомее обещаний, чтобы заставить сомнения исчезнуть. Аластор не верил, что подобное когда-либо случится, и заранее предрекал симпатиям участь быть жестоко задушенными, однако Морнингстар и тут порушил все планы. Грешник не был особенно впечатлен перформансом с колесом обозрения и общим романтическим настроем, поглощенный собственным внутренним криком, однако кто бы мог подумать, что Люциферу придет в голову отдать собственную душу. Тупейшая идея, крайне опасная и безответственная. Радио-демон это понимал, Владыка тоже понимал, и все ради доверия какого-то там смертного. Если до этого искренность падшего вызывала большие вопросы, а мысль о предательстве зудела на периферии сознания перманентно, то теперь попросту не осталось другого выхода, кроме как поверить. Кулон, отливающий глубоким обсидианом, был тяжел, полон страшной ответственности и обязательств. Чужих ожиданий, которые Аластор был не уверен, что сможет оправдать. Поддаться хотелось невыносимо. Отпустить себя хотя бы на мгновение, перестать сверлить голову бесконечными «если» и хотя бы сделать вид, что он в этом огромном мире не один. Что Люцифер на его стороне. Глупый маленький олень, но сопротивляться сил уже не было, поэтому все страхи отправились скопом в привычный сундук на краю сознания, чтобы быть вскрытыми и тщательно рассмотренными завтра прямо с утра. Вместе с ворохом новых, потому как то, что Аластор собирался сделать, было катастрофически плохой идеей и не могло закончиться ничем хорошим. Поцелуи — ладно, они делали это раньше, и если он уж решил втрескаться в Морнингстара, то к этому шло, однако интимная близость, несмотря даже на собственное все еще непривычное возбуждение, была делом совершенно иным. Что же сделал Радио-демон, имея на руках штуку под названием «мозг»? Разумеется, согласился, руководствуясь призрачными совсем еще не оформившимися надеждами, прочными, как мыльный пузырь, и маленьким циничным расчетом на то, что если этот раз пройдет так же, как все предыдущие, то его от Люцифера окончательно и неминуемо отвратит. Как же легко обмануться, называя эту скудную идею планом. Впрочем, планировать что-либо в целом затруднительно, когда нутро будто пламенем выжигает от вспыхнувшего острого, совершенно чуждого вожделения. Страшно и желанно одновременно. Морнингстар уронил их обоих на застеленную гостиничную кровать — Аластор ощутил холод простыней сквозь тонкую ткань рубашки, как никогда раньше, да и все остальное тоже. Горячие ладони, с трепетной нежностью огладившие ребра, спускаясь ниже и ниже, пока Люцифер активно отвлекал напрягшегося грешника уже полюбившимися поцелуями. Оверлорд не знал, отчего ему это так нравилось. В сухом остатке — не более, чем касание губ да смешение слюны, однако близость, сопровождающая действо, была скорее душевная, нежели физическая. Ласка, почти благоговение, с которым Владыка касался его, заставляли не иначе, как плавиться, себе самому не отдавая отчета, поддаваться, запрокидывая голову и отвечать так пылко, что дым от этого кострища сжигал в голове все связные мысли. Он и не думал. Сдался инстинктам, которые, казалось, ждали конкретного человека, а не вовсе отсутствовали, выгнулся в стремлении быть ближе непонятно зачем и выдохнул задушено и беспомощно, когда падший спустился раскаленными губами вниз, на шею, прикусывая едва-едва, но Аластора, до того не ведающего подобного рода ласк вовсе, выворачивало наизнанку. Одновременно хотелось и остановиться, потому как волна эмоций откровенно пугала, и продолжить — под касаниями наивное тело плавилось и поддавалось вообще без всякого сопротивления. - Чшшш… - Шепнул Люцифер на ухо, до этого самого уха проведя плашмя языком, потому как грешник вздрогнул и замер, стоило только ладоням коснуться голой кожи. - Все хорошо. Падший тоже остановился, ласково выцеловывая линию подбородка и оглаживая бока, не переходя незримую грань, давая привыкнуть. Получалось с трудом, раньше его в таких местах никто не трогал, особенно с подобными намерениями, и Аластор, отчаянно всхлипнув единственно от незнания, как должен реагировать, обхватил любовника за шею, притягивая в подсознательной мольбе о понимании и защите. Тот просьбе внял — накрыл приоткрытый от частого дыхания рот, поцеловал коротко, чтобы тут же, не давая ни секунды на размышления, проникнуть глубже, завлекая медленно и так, чтобы у Радио-демона иного выбора не оставалось, кроме как отдать все внимание процессу. Он даже не понял, в какой момент ладони, мирно покоящиеся на талии, поползли выше, оглаживая под одеждой ребра, скользнув по рвано вздымающейся груди. Выплыл из дымчатого марева только, когда ночной холодок прошелся по разгоряченной коже, и осознал, что рубашка-то давно расстегнута. Не успел, правда, ничего сделать, только ногтями впиться в чужие плечи и проглотить стон, когда Люцифер вдруг отстранился и накрыл губами сосок. Честно говоря, Аластор понятия не имел ни о каких своих эрогенных зонах, а потому выяснять, что ему нравится и как именно предстояло Люциферу. - Ах. - Не сдержавшись, вскрикнул он, стоило падшему чуть-чуть задеть вершину зубами. Не больно, так, остроты ощущений ради, но грешник, испугавшись собственной реакции, тут же прикрыл рот ладонью и уставился таким взглядом, будто собирался упасть в обморок. - Все в порядке. - Мягко улыбнувшись, Владыка, прижавшись щекой к чужой груди, поймал бегающий взгляд. Пальцы его продолжали поглаживать то тут, то там, то ли возбуждая, то ли просто нежа, но пока сильно не наглея. - Сердце так быстро бьется. От страха? - Какая разница? - Тут же огрызнулся Аластор, поведя плечами и попытавшись из-под тяжелого тела вывернуться, однако отпускать не спешили — падший улегся сверху, как огромный довольный кот, придавил, да разве что не мурчал. Впрочем, не то чтобы Радио-демон взаправду хотел все прервать — немного выделывался, чтобы вдруг ни в коем случае не показаться слабым. Еще бы знать, что тут таковым считается… - Не хочу, чтобы ты боялся. - Люцифер, потянувшись, коротко чмокнул в губы. Рука, до того оглаживающая спину, скользнула вверх до плеча, а после совершенно незаметно под рукав, стягивая его до самого запястья и, когда Аластор, следуя чужой невысказанной просьбе, тряхнул рукой и позволил ткани оголить торс полностью, чувственно провел губами по неистово бьющейся под кожей жилке на запястье. Не сводя глаз с раскрасневшегося, абсолютно дезориентированного любовника, разумеется, а потом без малейшего стыда закинул руку себе на плечо, перейдя к другой. Не сказать, чтобы грешник чувствовал себя очень уверенно, лежа под Владыкой настолько открытым, однако тот сомнения стер тут же, навалившись и впившись в губы новым поцелуем. Ощущалось это иначе. Неизвестно когда Морнингстар успел избавиться от собственной рубашки, но прикосновение кожи к коже пускало по разгоряченному телу табуны мурашек. Люцифер был горяч — в прямом смысле — гораздо теплее любого смертного, и Аластор просто не мог отказать ни ему, ни себе в том, чтобы повиноваться, когда падший, уложив ладонь на колено, мягко, проверяя реакцию, отвел его в сторону. Переполненный ощущениями, грешник несдержанно вскрикнул, когда Владыка накрыл его собой теперь полностью, вжимаясь не только грудью, но и твердым от возбуждения естеством. Не то, чтобы у Аластора дела обстояли иначе, однако это все равно оказалось слишком, когда падший на пробу двинул бедрами, ощутимо потершись. Странно, но он вовсе не ощущал себя в опасности, распятый чужим телом на кровати, по сути не способный сделать ничего, чтобы остановить происходящее — ставшее вмиг гиперчувствительным тело конвульсивно дернулось навстречу в стремлении вырвать хоть немного больше незнакомого дикого удовольствия, и Аластор совсем не мог это контролировать. - Ты сводишь меня с ума. - Люцифер обдал обжигающим дыханием ухо, удерживая себя на локтях, чтобы грешнику не было совсем уж тяжело, но тот едва ли осознал слова, совершенно погруженный в ощущения. Повернув голову, втянул в еще один долгий тягучий поцелуй, наслаждаясь ленивым трением между ними, пока падший все увереннее и увереннее сжимал бедра. - Аха… - Аластор запрокинул голову, подставляясь под расцветающие на коже отчетливой пульсацией касания — единственное, что хоть как-то остужало — золотая цепочка бесценного медальона, но уже само право обладания им сносило крышу так, что Радио-демон окончательно терял любую способность мыслить. Внезапно вес горячего тела исчез, заставляя тут же покрыться мурашками, и, открыв глаза в непонимании, Аластор обнаружил Люцифера стоящим на коленях между его ног, рассматривающим с таким вожделением, что становилось то ли страшнее, то ли жарче. - Что ты… - Начал, с трудом выталкивая слова из пересохшего горла, однако окончание вопроса утонуло в рваном выдохе, когда мужчина внезапно припал ртом к его животу. Не поцеловал даже, провел языком так развязно, стыдно, смущающе и совершенно неожиданно… приятно. Радио-демон выгнулся, застонав теперь в голос и зарывшись пальцами в лохматые блондинистые локоны. Что собирался сделать — сам не понял, однако сжал сильно, заставив любовника ухмыльнуться, но не остановиться. Зажмурился, не видел, какие чуткие, настороженные взгляды бросал на него мужчина, проверяя, считывая каждую мелькнувшую на лице эмоцию, пока языком обвел пупок, чтобы через мгновение прижаться губами чуть ниже, еще ниже, еще, пока подбородком не задел ремень штанов. Впрочем, Аластор даже не насторожился — изнеженный ласками, он не мог думать ни о чем, кроме шершавых влажных прикосновений. Ладонь, до того сжимающая бедро, медленно скользнула под белье, проверяя границы дозволенного, погладила ягодицу, сжала на пробу, и тут грешник замер вдруг, как замороженный, прервал себя на полустоне и резко распахнул глаза, уставившись так ошарашенно и испуганно, что падший, вздохнув и поцеловав поджавшийся живот в последний раз, тоже прекратил. - Остановимся? - Участливо спросил он, от полутьмы совершенно не страдая в отличие от Аластора, что лицо-то его видел едва-едва сквозь тени и ночную мглу. Однако, лунного света все же хватало, чтобы мощную фигуру, зависшую в каких-то жалких сантиметрах, различать отчетливо, и собственное возбуждение тоже. Все это очень смущало. Оверлорд, глубоко вдохнув, прислушался к себе — да, немного боязно, но не более, чем любому другому девственнику в руках любовника куда опытнее и искушеннее. Того самого же страха, пробирающего до костей, заставляющего скулить от безысходности, не было, как, впрочем, и отвращения. Странные дела творятся, еще чуть-чуть, и Аластор начнет всерьез задумываться о том, что мазохист, однако не сейчас, когда чужая хватка обжигает ягодицу. Стыдливо махнув головой, потупил взгляд, не вполне уверенный, что его реакция уместна, однако Люцифер не жаловался и больше, чем могли дать, не требовал. Поцеловал низ живота так длинно и тепло, будто Аластор был каким-то сокровищем, пуская искорки удовольствия от места прикосновения. Грешник сдавленно ахнул. Владыка не спешил — продвигался дальше медленно и осторожно, а вот Радио-демону с каждым прикосновением, каждым новым поцелуем и поглаживанием казалось, что кровь в венах вскипает. Он едва ли отдавал себе отчет, что начал ерзать, не в силах найти удобное положение — возбужденная плоть вдавливалась в жесткую молнию штанов, вызывая ощущения далекие от удовольствия. Заметил телодвижения Люцифер, и уже через мгновение Аластор с наслаждением вздохнул, когда падший избавился от остатков одежды. Осознание пришло немного позже, когда поцелуй пришелся совсем уж низко, а чужие пальцы накрыли истекающий смазкой член, чуть надавив на головку. Грешник всхлипнул, кажется, вцепившись в простыни в попытке не двигать бедрами, пока Морнингстар совершенно беспардонно устроился меж ног поудобнее, разведя дрожащие колени в стороны. - Не бойся. - Еще раз напомнил, уверенный и твердый даже в сантиметре от чужого члена. Смотрел еще так лукаво, будто знал что-то, чего Аластор и не ведает, но тот, с трудом продираясь сквозь пелену будоражащего возбуждения, не придал значения. Ровно до того момента, пока адски горячий рот не накрыл головку, погружая внутрь совсем чуть-чуть, лишь давая обещание наслаждения, и язык скользнул вокруг, едва ли касаясь. Аластору хватило — хрипло хныкнув, не смог сдержать желания податься бедрами вперед, а Люцифер и не против. Позволил чужому достоинству скользнуть в рот наполовину, даря такое удовольствие, какого грешник в жизни не испытывал. Тут же отстранился, выпуская член изо рта, будто играясь, дразня, но Аластор, ощущающий такое дикое напряжение, свернувшееся внутри живота, что переносить его казалось попросту невозможным, зарылся пальцами в чужие волосы, дергая обратно весьма грубо и несдержанно. Не то, чтобы падший был обязан подчиниться, но противиться не стал — взял в рот полностью, насадившись по самое горло и, так как инфернальным личностям вроде него дышать абсолютно не обязательно, не испытывал никакого дискомфорта, когда Радио-демон хаотично задвигал бедрами в хаотичной горячке. Много времени не понадобилось — пара толчков, и грешник, протяжно застонав, почувствовал, как волна неконтролируемого, превосходящего все мыслимые пределы наслаждения поднимается из глубины сознания. Толкнулся последний раз, погрузившись до основания и сжав пальцы в чужой потрепанной прическе совершенно инстинктивно, чтобы в следующее мгновение излиться прямиком в горло даже не думающему отстраняться любовнику. Люцифер проглотил все до капли, не испытывая ни стыда, ни отвращения, облизнулся еще, с развратной улыбкой поднимая взгляд на тяжело дышащего, совершенно сбитого с толку Аластора. Нет, он, живя в Аду, слышал, что секс приятен, однако никогда не понимал, какого именно рода это удовольствие. Да и как тут понять, когда его и сравнить-то ни с чем нельзя. - Это называется оргазм, олененок. - Мужчина плавно улегся на все еще вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь, чувствительного грешника стараясь не тревожить. Тем не менее, тот сразу же обхватил чужие бицепсы, будто удерживая в страхе, что Люцифер уйдет. - Спать? - Кажется… - Аластор кашлянул, избавляясь от соблазнительной хрипотцы и пронизывая партнера затуманенным поволокой взглядом. Ладони проворно переместились на плечи, рывком укладывая сверху. - Кто-то обещал мне секс. Или Владыки ада даже на один раунд не хватит? - Почти невинно прошептал на ухо. - Кажется, кто-то испытывает мою выдержку. - Приняв игру, Люцифер быстро нашел правильное положение, чтобы своим все еще возбужденным естеством упираться чуть пониже мошонки. Толкнулся на пробу, имитируя проникновение, просто чтобы убедиться в реакции, но Аластор, все еще испытывая отдаленные отголоски оргазма, обхватил его ногами. - Уверен? - Я все еще могу прибить тебя, если сделаешь больно. - Самодовольно хмыкнул грешник, кажется, вовсе растеряв все опасения. - Ни в коем случае. Больше почувствовав, чем услышав в чужом голосе усмешку, Оверлорд решительно притянул падшего в новый поцелуй, уже более напористо проникая в рот и даже перенимая какую-то инициативу. Свой привкус на языке было ощущать крайне странно, но желание целовать Люцифера до звезд перед глазами пересиливало какое бы то ни было иное чувство. Тот медлить не стал. Что он там наколдовал, Аластор не заметил, но положив одну руку на поясницу, чуть ее прогибая, пальцы другой Морнингстар приставил к сжавшемуся от ощущения чего-то холодного и мокрого колечку мышц. - Это смазка. - Тихо объяснил Люцифер, стоило партнеру сжать его волосы чуть сильнее. - Нужно разработать тебя перед проникновением, иначе будет больно. - Спасибо за очевидные объяснения, Ваше Величество. - Почувствовав себя более комфортно, грешник забыл прикусить язык, но ничего в Люцифере не говорило о том, что он против хлестких комментариев. - Всегда пожалуйста. - Застыв, едва касаясь его губ своими, мужчина сдавленно выдохнул, проникая в горячее, податливое тело. Аластор не сопротивлялся. Смотрел в глаза, наполненные тревогой и волнением, и чувствовал себя таким нужным и ценным, что просто не мог испугаться как следует. Да и больно-то не было ничуть, хоть ощущение инородного чего-то внутри ощущалось так себе. Пока ничего приятного. Второй палец тоже остроты происходящему не добавил — только поцелуями, которыми Люцифер осыпал шею уже увереннее, посасывая и прикусывая, наверняка разукрашивая красноречивыми следами, удавалось спасать положение, но вот когда ко второму прибавился третий, любовник, кажется, изменил немного угол, задевая что-то внутри, отчего все тело вздрогнуло, пронзенное тем самым горячим, затмевающим рассудок наслаждением. Член дернулся, наливаясь кровью и возвращаясь к возбужденному положению так быстро, будто это не Аластор кончил несколько минут назад. - Что ты… - А вот и оно. - Перебил Люцифер с поистине развратной улыбкой, целуя в ключицу и наваливаясь так, чтобы любовник от испуга не дернулся. В принципе, и не собирался. Двинуться желание появилось, только вот не прочь, а навстречу, пытаясь выхватить больше ощущений. - Подожди секунду, олененок. Пальцы неожиданно исчезли, вызывая разочарованный стон, но падший не собирался оставлять его в одиночестве. Отнюдь, в какой-то момент заставив остатки своей одежды исчезнуть, подхватил под колени, разводя сжавшие его бедра ноги и, потершись о жаждущий вход, толкнулся внутрь. Радио-демон вскрикнул — он уже видел, какого размера дубину Люцифер таскает между ног, так что иллюзией, что это сопоставимо с пальцами, не обманывался, но вошедший едва-едва член все равно ощущался настолько большим, что, казалось, уже заполнил его полностью. Однако, как ни странно, больно не было. Слишком — да, но не болезненно, да и падший замер, давая время привыкнуть, пока сам вытворял с его сосками такое, что Аластор не мог ни на чем толком сосредоточиться. Сознание плыло и ускользало, распаленное умелым партнером, и спустя какое-то время, когда член внутри собственного тела уже не казался таким аномально громадным, грешник сам толкнулся навстречу, побуждая мужчину двигаться тоже. Тому дважды намекать не нужно — зафиксировав подрагивающие бедра так, чтобы грешник, дернувшись, не сделал себе больно, он медленно погружался внутрь. Потом обратно, взяв небольшую амплитуду, и вновь толчок вперед. Люцифер, вероятно, имел очень богатый опыт, потому как нужную точку отыскал сразу же, и, стоило протяжному стону сорваться с губ, проезжался точно по ней с каждым новым толчком. Это было чем-то сродни сладкой пытке. Аластор даже в лучших мечтах не мог представить, что это настолько хорошо, что он сам, поддавшись яростному вожделению, станет неловко подаваться навстречу, скрестив ноги на спине любовника. Что выгнется дугой, подставляясь под пылкие поцелуи и совсем потеряет голову от ощущения вбивающегося в тесное нутро члена. Не мог он такого вообразить, но в это самое мгновение, сливаясь с Люцифером в одно целое, казалось, не только телами, но и душами, он внезапно понял, что эту сердечную привязанность похоронить уже не выйдет. Любовь — Радио-демон опасался громких слов, этого в частности, должно пройти еще много времени прежде, чем происходящее между ними сможет так называться, однако в каком-то плане они определенно совместимы. Кажется, асексуальность осталась в прошлом. - Я… я сейчас… - Простонал, с трудом произнося слова сквозь непрерывные глубокие поцелуи и стоны, вылетающие из уст обоих, однако Люцифер только кивнул, и, впившись в его рот так, будто собирался вылизать до самой глотки, ускорился, каким-то образом погружаясь еще глубже, чем раньше. Аластор выдохнул, чувствуя скручивающееся в животе удовольствие, чтобы в следующее мгновение струя семени испачкала их обоих. Возбуждение, несмотря на оргазм, отдавалось пульсацией в каждом уголке тела, затихая мучительно медленно, а Люцифер, продолжая совершать размашистые толчки, заставлял его вздрагивать от остаточных волн удовольствия. Впрочем, испытать на себе весь спектр гиперчувствительности, когда ты уже кончил, а твой партнер — нет, не довелось, войдя до основания еще пару раз, Морнингстар резко покинул его тело, орошая семенем живот. - Прости. - Тяжело дыша, начал он, тем не менее, не делая ничего, чтобы исправить ситуацию, а только утягивая в объятия, пачкая их обоих еще больше. Перекатившись на спину, падший сиял, как начищенный чайник в то время, как Аластор не находил в себе сил даже голову поднять, зыркая исподлобья, устроившись на Люцифере сверху. Тело стало вдруг таким вялым. Усталость, сравнимая разве что со смертельной, охватила с ног до головы, лишив всякой возможности пошевелить хотя бы пальцем, пока глаза грозили закрыться. Внезапно навалившаяся сонливость откровенно пугала. Что происходит? - Почему я… так устал? - Пробормотал Радио-демон, сонно рассматривая выражение абсолютной нежности на лице Люцифера. По отношению к нему, к Аластору. Он определенно хотел всегда получать такие взгляды. - Это нормально. Физические нагрузки с непривычки, к тому же ты в человеческом теле. - Владыка вздохнул, поцеловав в лоб. - И эмоциональное напряжение сверху. - Нет никакого… - Аластор запнулся, прислушиваясь к своим оголенным, словно провода, ощущениям. Будто в тысячу раз обостренным. - А может и есть. - Смиренно вздохнул, не особо фильтруя, говорит вслух или нет. В конце концов, Морнингстар теперь точно не предаст, так есть ли смысл скрывать что-либо? Возможно, все станет понятнее, стоит выговориться. - Обсудим? - Спросил, измотанно прикрыв глаза и прижавшись щекой к чужой груди. - Думаю, завтра. - Люцифер, совершенно не стесняясь наготы, уложил расслабленного грешника удобнее. - Спокойной ночи. - Нужно в душ. - Едва слышно пробормотал тот, но, как оказалось, все решалось по обыкновению щелчком пальцев. Щелк — и простыни снова свежи, а он сам чувствует себя так, будто полчаса провел в горячей воде. Даже хвойным шампунем, кажется, запахло. - Удобно иметь всесильного любовника. - Доверчиво поделился, вздыхая и почти что уплывая уже в сон. Кажется, падший подавился смешком от подобных откровений, но сказать ничего не сказал — только заботливо укрыл одеялом и обнял. Сердце его стучало ровно и размеренно. Так непревзойденно и защищенно, как сейчас, Аластор себя еще никогда не чувствовал. Сон поглотил почти молниеносно.