Если не знаешь, смеяться тебе или плакать - смейся

— Прошу, простите меня! Этого больше не повторится! — искажённое лицо мужчины было испачкано в грязи и крови. Он стоял посреди грязной комнаты на коленях, всё норовя подобраться ближе к гордой фигуре, стоящей над ним. Потирая ладони в раскаивающемся жесте, он продолжал плакать и поднимать взгляд вверх, в надежде, что вызовет благосклонность. Однако, даже услышав тяжёлый вздох, он не прекращал просить, будто надеялся на лучшее. — Ты думал, что раз я дал тебе возможность сбежать от Триады, то ты сможешь сбежать и от меня?! — самоуверенный тон зрелого мужчины давал окружающим понять, что он достаточно степенен, чтобы не поддаваться мимолётным эмоциям. — Ты ведь хотел меня предать, да? — Нет, господин! Нет, конечно же, нет! — То есть, я идиот и неправильно тебя понял?! — Нет… но… Вы не… Конечно, я бы никогда и думать об этом не смел, но, боюсь, что вы и правда… — он не успел сказать о том, что выводы были неверными, потому что тут же получил удар по лицу тростью, отчего его нервные всхлипывания отчётливее виделись на худых рёбрах. — Ублюдок, не смей мне врать, — спокойно сказал мужчина, снова опершись на трость. — Ты… Никчёмный сукин сын, хотел поставить под угрозу весь мой план. Из-за тебя мой идеальный план не дал должных результатов, и теперь я теряю огромные суммы валюты! Мне придётся планировать нечто другое, искать выход, выкручиваться и ставить себя в неудобное положение. А всё это только потому, что здесь есть выблядок, который посмел встать на моём пути! Мужчина под пристальными взглядами нескольких подчинённых зашагал по комнате, явно размышляя о чём-то. — Теперь начнётся война. За шепотками можно было услышать, как тяжело мужчина сплёвывает кровь и снова пытается подняться на колени. — Но не война в Триаде. Это не так важно и не так тяжело. Из-за тебя, ублюдка, война в Триаде теперь просто невозможна! Сейчас начнётся настоящая война, люди будут умирать, понимаешь? — он присел рядом с дрожащим телом, а после рукой в кожаной перчатке поднял его лицо. — Люди будут гибнуть и бояться, а всё из-за тебя. Видит Бог, что я не хотел этого делать, но… Ты вынуждаешь меня так поступать, ты ставишь меня в такое положение, понимаешь? Подняв брови, он харизматично наблюдал за тем, как и без того ужасное лицо становится ещё более отторгающим. — Ты не оставил мне выбора. — Господин? — позади послышался обеспокоенный голос только что вошедшего помощника. — Мы нашли этого человека среди трупов из Чжэцзян. Молодой мужчина достаточно нежной наружности выглядел слегка обеспокоенным, указывая на охрану, что привела сюда едва стоящего на ногах мужчину, раскачивающегося из стороны в сторону. Короткие волосы прилипали к кровавому поту на лице, изо рта так и хлестала кровь, будто минутой ранее его не просто нашли, а избили до состояния, близкого к смерти. — И кто это? Ты разве не знаешь, что сделать с людьми из..? — Думаю, этот человек составляет исключительную важность, — сказал мужчина. — Он что, руководил хищением документов?! — мужчина с тростью сложил руки на груди, свысока наблюдая за подчинёнными. Один из мужчин, стоящих рядом, быстро, но аккуратно подошёл к нему, чтобы шепнуть кое-какую информацию, а после склонил голову и шагнул обратно в строй. — Ах вот оно как? И что, он всё это время был здесь, с людьми из Чжэцзян?! — мужчина нахмурился, оглядываясь на одного из руководителей Триады. — И ты не знал, что рядом с тобой был твой начальник? — К-какой начальник? — избитый и едва готовый к разговору, мужчина едва поднял глаза. — Мне сказали, что это сам Хуа Чэн, — он пальцем указал на мужчину за спиной. Однако он не нашёлся, что ответить. И правда, почему он не узнал в этом человеке Хуа Чэна? Сейчас он имел понятие о том, кто этот человек. Он пришёл к ним около месяца назад — несчастный и худой на вид, сказал, что у него отсудили дом и с работы выгнали, так что он готов делать всё, что потребуется. Как первое задание на проверку, ему поручили убийство, с которым он справился. Но ничего конкретного он сказать не мог. Самого Хуа Чэна он не видел никогда, но ему всегда говорили, что при первой встрече он всё сам поймёт — высокий и крепкий молодой мужчина, с утончённой красотой и жестоким взглядом, у него длинные волосы и повязка на глазу. Его буквально уверяли в том, что этот человек источает великолепие. И он видел его совершенно не таким, да и в мыслях у него не было даже думать об этом. Разве он не мёртв? Но его размышления прервались, стоило услышать тихий смешок. Двое мужчин, державших незваного гостя наклонённым вперёд, переглянулись, будто не знали, что с ним делать. Вместо этого, почётный господин заинтересованно на него взглянул, будто только и ждал продолжения. — Странно, что… — он прервался на кашель, — что… ты не знаешь в лицо того, чьё убийство заказал. — Меня не интересует твоя личность, хоть и жаль, что ты догадался обо всём, — он коротко пожал плечами. — Господин Чжан слишком надеется на себя, — Хуа Чэн заставил себя поднять взгляд вверх. Он был без повязки, от былого величия оставался только уверенный взгляд с издёвкой. Если бы не он, можно было бы смело предположить, что его выдуманная история о тяжёлой жизни являлась чистой правдой. Но этот вызов в глазах заставлял окружающих переживать о том, что случится дальше.

***

— Я всё ещё в шоке! — заявила Жое, усевшись поудобнее в металлической корзине. — Ты про что? — Эмин изучал список покупок в своём телефоне, и в какой-то момент слишком увлёкся. — Про папу, конечно! Он такой у-у-ф и всё! — девушка восторженно оглянулась. — Мне кажется, он сломал этому ублюдку руку. — И не только руку, если уж на то пошло, — Эмин улыбнулся. — Надеюсь, — она кивнула. — Когда папа так злится, мне становится немного не по себе, если честно. — Почему? Ты его боишься? — Нет, но… раньше, когда я видела его таким, то обычно это происходило из-за меня, вернее, он злился, когда меня нужно было защищать от кого-то, он и правда может быть жестоким. Вспомни тот раз, когда Хуа Чэн закрыл этих двоих уборщиков в сауне и Му Цин начал на меня наезжать. Помнишь, как папа тогда злился? — Угу, я тогда первый раз в жизни увидел, что значит разозлить Се Ляня. — Вот-вот, не хотелось бы мне быть на месте этого человека, — Жое вздохнула. — Но я слышала, что этот человек достаточно проблемный? — Ну, не то что бы я знаю много, но он действительно достаточно вспыльчивый и сильный. — Такой, как он, наверное, был таким ужасным отцом! — Жое нахмурилась. — Если он заявится сюда снова, то..! — Не стоит, он больше не придёт, — Эмин аккуратно опустил руку Жое, которую она воинственно вытянула вперёд. — Это будет лишним. И ещё… На счёт тех сплетен про твоего отца. Я знаю, как это звучит со стороны, но не стоит ничего с этим делать сейчас. — Но почему? Они ведь объективно не правы! Я понимаю, что, может, бить кого-нибудь за это было бы слишком, но что насчёт просто отругать? — Не нужно. Они имеют право осуждать его действия. Даже действия господина Хуа осуждают временами, а в самом начале так и подавно. Лучше пусть говорят, чем молча плетут интриги и планируют покушение, — достав с полки кофе, Эмин сделал паузу, может, надеясь получить согласие, но Жое молчала. — Лучше доказать свою правоту результатами. Но если тебе и это недостаточно, то почему бы не сделать так, чтобы у них не оставалось времени на пустую болтовню?

***

— Не заставляй меня применять силу, — мужчина только вздохнул, уже слегка раздражённо наблюдая за молодым мужчиной на коленях, которого держали двое помощников. Однако напускная уверенность была совершенно ни к чему, ведь даже из-за скованных движений было видно, как последняя фраза его рассмешила. Ага, можно подумать, до этого он был великодушен. Стоило ему, наконец-то, осознать, что перед ним тот человек, чьё убийство он заказал, его настроение резко изменилось от осознания того, что весь его план из-за ошибки мог стоить ему жизни. Именно поэтому он приказал снова избить пленного. Держа голову наклонённой, Хуа Чэн сплюнул кровь на пол, не в силах даже поднять взгляд, потому что голова слишком болела. Однако ему казалось, что держать голову вниз тоже не самая лучшая идея, ведь она начинала пульсировать, а тошнота только усиливалась. — Как тебе удалось спастись?! Твой автомобиль сгорел! — Боже, я действительно… Считаю, что… Я должен говорить об этом? Не понятно, да? — Я всё ещё жду объяснений. — Я сразу понял, что что-то не так, и твой человек так и остался в гараже… — Ты видел незнакомца в своём гараже, но всё равно сел в машину?! — Какая разница? Этого уже всё равно не изменить… и ты не сможешь меня убить. — Что ещё за заявочки?! — недовольный тон звучал даже немного истерично. — Я нужен тебе для того, чтобы получить деньги Цзюнь У. — Так значит, ты готов идти на сотрудничество? Хочешь остаться живым, а взамен отдашь то, что я скажу? — Губу закатай. Ничего я тебе не отдам, — Хуа Чэн только хмыкнул. — То, что принадлежит мне, больше никому не достанется. — Ты же понимаешь, что я всё и так узнаю? Ты в невыгодном положении. — Это не значит, что я сразу отдам тебе код от своего сейфа. — А это не помешало бы. — Ты этого никогда не узнаешь. Пока я жив, ты и зёрнышка риса от Триады не получишь, ублюдок, — казалось, то, что его держали на коленях под руки, и то, что его тело полностью было покрыто ссадинами, совершенно его не волновало, ведь он продолжал плеваться оскорблениями. — Напротив, тебе следует быть осторожным. То, что ты ничего обо мне не знаешь, хоть и пытался убить, не значит, что я ничего о тебе не знаю. — Боже, серьёзно? — мужчина громко засмеялся. — Ну и что ты знаешь? Ты серьёзно считаешь, что твоего нежелания отдавать деньги будет достаточно? Твоей злости точно будет достаточно, чтобы остановить меня?! — Тринадцать, оборот влево, пять, три и два, два оборота вправо, восемь, четыре, шесть и поворот налево, — медленно сказал Хуа Чэн. И правда, его возмутило это заявление о том, что он должен отдать деньги, потому что все эти деньги принадлежат ему. Даже не так ему самому, как Его Высочеству, ведь именно на тех жертвах, на которые ему пришлось пойти, на тех утратах, что ему пришлось пережить, было построено то, что ранее принадлежало Цзюнь У. Хуа Чэн бережно относился к своим владениям, так что скорее даст себя избить, чем скажет, где именно спрятал даже небольшую часть валюты или украшений. И хоть набор странных цифр поначалу порадовал мужчин, что его держали, так как они подумали, что это пароль от какого-то сейфа или ячейки, а, значит, они могут надеятся на щедрое вознаграждение. Однако господин Чжан сразу узнал эту комбинацию. Пароль от сейфа, но далеко не сейфа Хуа Чэна! Код был идентичным тому, что использовал господин Чжан, бережно вкладывая всё новые взятки в свой тайный сейф в кабинете советника. Его взгляд выдавал недоумение, однако господин Чжан решил не сдаваться до последнего, лишь ещё раз кивнув двум мужчинам, которые держали едва живое тело.

***

— Дядя, у тебя такая большая квартира! Ты живёшь тут сам? — девочка шаркала ногами о мраморный пол в новых тапках и с новой игрушкой в руках, словно маленький зайчонок, ступая за Пэй Мином. — Да, я живу один, — мужчина оставил несколько сумок рядом с дверью в одной из спален. — Ну-ка, как тебе эта комната? Девочка зашла следом за ним, осматриваясь по просторной комнате. Она совсем не похожа на ту, в которой она жила до этого — огромная и почти пустая. Огромное окно, огромная кровать, огромный стол. Светлый пол перекликался с полосами чёрного мрамора, которые временами встречались на стенах. Слишком пусто, но тех безделушек хватит, чтобы украсить комнату на первое время. Девочка только улыбнулась, глядя наверх, давая Пэй Мину свободу действовать. Пока мужчина раскладывал покупки по кровати, объясняя, что здесь у неё есть выход в собственный туалет, что на тумбе рядом с кроватью есть пульт, который позволит регулировать свет, кондиционер, а также жалюзи, Веики была увлечена тем, что украшала поверхности новыми игрушками и милыми фигурками. Девочка помогла Пэй Мину рассортировать одежду так, как это делала мама, а после сложила её в шкаф, пока дядя заказывал ужин. — Итак, ужин будет через сорок минут. Я знаю, что одежды сейчас недостаточно, но послезавтра я возьму выходной и мы с тобой вместе сходим по магазинам, ладно? — Хорошо, дядя, — девочка уселась за стол, раскладывая школьные принадлежности. — Может, пока примешь ванну? — предложил Пэй. — Ладно, — она кивнула. — Дядя, ты положил полотенца слишком высоко, я не достану. — Заканчивай здесь, я наберу тебе ванну. С пеной? — Да! — громко сказала девочка, так как мужчина уже ушёл в её ванную комнату. Как только оттуда послышался характерный аромат детского шампуня, девочка отложила свои карандаши и альбомы, которые ей удалось выклянчить в магазине, а после отправилась за чистой одеждой. — Если мне будет нужно войти, я постучусь, хорошо? Если тебе что-то будет нужно, позови меня, ладно? — Хорошо, — девочка кивнула, держа в охапке свою одежду и сумочку с гигиеническими принадлежностями. Обычно, когда Пэй Мин не был занят по вечерам, пока ждал доставку, включал музыку, настраиваясь на спокойный лад перед сном. Однако в этот раз он не думал, что может быть достаточно спокойным, чтобы просто уснуть даже после музыкальной терапии. Его нервные движения и молчаливое громкое дыхание не замечал даже он сам, однако внезапно он насторожился, стоило ему услышать голос Веики. Остановившись, он попытался распознать её слова, однако не сразу понял, что она не звала его, а просто громко пела. Хотел он или нет, но музыкальная терапия всё-таки случилась. Улыбаясь самому себе, он продолжил расставлять посуду на стол, параллельно планируя завтрашний день, понимая, что должен изменить график, так как с ним теперь будет Веики. В какой-то момент она перестала петь, но Пэй Мин решил немного подождать. И лишь спустя несколько минут в коридоре показалась малышка в милой ночнушке. Расстелив на плечах полотенце, она аккуратно выложила на него длинные чёрные пряди только что вымытых волос. Шлёпая ножками, она быстро забралась на стул, готовая ужинать уже сейчас. — Всё хорошо? — переспросил мужчина на всякий случай. — Да, — девочка кивнула с улыбкой. — А ты каждый раз, когда моешься, начинаешь петь? — Да, мама говорит, что я должна петь. — Да? Почему? — Ну, она сказала, что я давно стала стесняться того, что со мной кто-то был, пока я моюсь, поэтому даже плакала, когда была ещё очень маленькой. Так что мама сказала, что я должна петь, пока в ванне, чтобы она могла знать, что я в порядке, и что со мной ничего не случилось, пока её нет рядом. — Предусмотрительно, — Пэй Мин задумчиво кивнул. — А ты этого не знал? Наверное, я напугала тебя, — она хитро улыбнулась. — Просто удивился, — мужчина улыбнулся. — Так какие у тебя планы на завтра? — Мне нужно в школу в три часа дня, занятия по гимнастике начинаются в шесть. — Во сколько я должен тебя забрать? — Ну, наверное, в половине восьмого? — девочка поразмыслила. — Давай мы сделаем вот как — завтра я куплю нам календарь, чтобы в нём можно было делать записи, а ты будешь писать в него все свои запланированные мероприятия, хорошо? Мне нужно заранее планировать свой день, так что это важно. — Ладно, — девочка кивнула. — А во сколько ты завтра поедешь на работу? — В восемь я буду уже там, ты поедешь со мной, там и сделаем уроки на завтра, хорошо? — Так рано? — девочка округлила глаза. — Я в девять встаю… — Знаю, но я не могу оставить тебя дома одну. Если хочешь, мы можем взять с собой твои игрушки и одеяло, чтобы ты могла поспать в офисе. — А там шумно? — Нет, у меня свой кабинет. — У тебя свой кабинет? Вау! — Ну… я же начальник отдела, конечно, у меня свой личный кабинет. Там даже маленький холодильник с шоколадками есть. Девочка сложила руки перед собой в замок, воодушевлённо ахнув, отчего Пэй Мин тут же засмеялся. Но девочка снова нахмурилась: — Ты же знаешь, что я не усну, да? Там же полно журналистов! — И то правда. Но давай мы с тобой сразу договоримся, что сначала мы разберёмся с твоими уроками, а после будем решать про твои похождения по съёмочным площадкам, ладно? Все мои подчинённые очень много работают, так что будет плохо, если ты будешь их отвлекать. Если тебе будет что-то интересно, тебе лучше спрашивать у меня. — Но ты же тоже много работаешь, — девочка захлопала глазками. — Да, но для тебя у меня всегда найдётся время, запомнила? — Угу, — малышка улыбнулась, а после резко дёрнулась, когда услышала звонок в дверь. — Это, наверное, доставка, — Пэй Мин поспешил успокоить девочку.

***

— Что-что?! — Жое развернулась назад. — Я сказал, что ты пахнешь молоком и булочками. — Нет! — возмутилась девушка, отвернувшись вперёд. — Ну я же чувствую твой запах. — Это потому что я работаю в кофейне! — возразила девушка, совершенно не собираясь признавать, что действительно может пахнуть молочком и выпечкой. — Нет, ты так и раньше пахла, — Эмин покачал головой, выбирая шоколадки. — Я не могу пахнуть этим, — Жое сложила руки на груди, наблюдая за тем, как Эмин обошёл корзину и опустил несколько больших упаковок шоколада рядом с её ногами. Он только улыбнулся, используя её замешательство и возмущение, пока она наблюдала за ним из-под лба. Она даже не успела что-либо сказать, когда он резко наклонился к ней, принимаясь усиленно нюхать её шею, отчего она громко захохотала и попыталась высвободиться, умоляя его прекратить это. И только спустя минутку он, наконец, слегка отдалился от неё, упираясь руками в края корзины, и загадочно улыбаясь, пока раскрасневшаяся девушка продолжала смеяться. — Ты пахнешь как вкусная булочка, — заявил он. — Это экспертное мнение. — Хитрый какой, — Жое нервно смеялась. — Я всё равно не согласна с этим. — Тогда я проверю ещё раз, — он взял её за руку, чтобы контролировать её удары в случае чего, но она активно отпиралась, уверяя, что всё же возьмёт ко вниманию его заявление. — Умница, — Эмин улыбнулся, поправив растрепавшиеся волосы Жое, а после коротко поцеловав её в макушку. Стоило ему снова толкнуть тележку вперёд, как она только стала приходить в порядок — поправила волосы, вытерла проступившие слёзы от смеха и выпрямила одежду. Однако снова отвлеклась, услышав короткое уведомление на своём телефоне, а после и на телефоне Эмина. Переживая, что что-то случилось, она схватилась за смартфон, но Эмин поспешил её успокоить. — Это зарплата, — он даже не взял телефон в руки, изучая упаковку печенья. — А, — она вроде и включила экран, но тут же опустила руки, успокоившись. — Сколько?! — громко спросила она, вытаращившись в экран. — Это всё мне?! Жое ошарашенно оглянулась на Эмина, показывая свой телефон. Он не сразу повернулся к ней, но ему стоило чуть нахмурится, прежде чем он увидел смс из банка. — Да, но это только за первые две недели. Аванс должен быть завтра. Так как ты с нами впервые, то нужно было соблюсти некоторые бюрократические вопросы, прежде чем отправлять деньги. — Почему так много?! — А ты когда документы в бухгалтерии подписывала, читала вообще контракт? — Эмин только усмехнулся, понимая ситуацию. — Ну, Хуалин сказала в общем, о чём речь, — Жое нахмурилась. — Но это за две недели, да? Это же в три раза больше моего месячного оклада в качестве администратора в кофейне! — Вот тебе и приоритеты, — Эмин продолжал хитро улыбаться, изучая товар. — Я не могу просто так уйти с должности… Мадам Цао заплатила за моё обучение, да и нужно искать замену, учить и всё такое... не хочу подводить мадам Цао. И всё равно, я не понимаю, почему так много? Я никогда не получала и пятой части этих денег, — девушка выглядела и правда растерянно. Положив в тележку несколько упаковок сладостей, Эмин ненадолго остановился, снова упираясь руками в металлическую корзину, он наклонился к Жое как можно ближе, чтобы отвечать шёпотом. — Ты занимаешь очень высокое положение в Триаде, твоя работа значит слишком много для Триады. Твоё молчание стоит дороже денег, поэтому не стоит так реагировать. Это лишь способ показать лояльность и вызвать у тебя заинтересованность в сотрудничестве, чтобы ты не стала шпионом. — Но я бы и так не стала… просто непривычно, — девушка пожала плечами. — Ты привыкнешь, — Эмин не удержался, чтобы снова не погладить девушку по голове. — И ты тоже также много получаешь? — Больше, у меня, всё же, больше обязанностей. — А папа ещё больше? Думаю, он тоже удивлён прямо сейчас! — Взять тебе шоколадное молочко? — Да, — Жое закинула голову назад, улыбнувшись, она заслужила не только сладость, но и милое потискивание щёчек и мягкий поцелуй.

***

— Да что ещё?! — Се Лянь тяжело вздохнул, переводя взгляд на диван, рядом с которым сидел. Между подушек валялся его телефон, прозвенев что-то, он замолчал, так что принц и не стал что-либо предпринимать, лишь устало оглядываясь вперёд и сосредотачивая взгляд на раненой руке. Казалось, он даже почувствовал хруст костей, когда ударил этого ублюдка по лицу. И ему показалось, что сломал он свои кости на руке, однако выяснилось, что это лёгкий ушиб. Значит, кроме вывернутой в ненатуральной позе руки, он сломал ему ещё и челюсть? В тот момент он себя совсем не контролировал, коря себя за это сейчас. Придя в квартиру Хуа Чэна, он удивился тому, насколько здесь было чисто. Обработав окровавленную руку, он приготовил спагетти, снова две порции. Одна так и осталась на стойке вместе с бокалом вина. Он болезненно на неё оглядывался, пока ел, едва ли не давясь от эмоций, которые каждый раз подступали комом к горлу и требовали его слёз. Должен ли он жалеть о том, что ударил его? Как бы поступил Хуа Чэн прямо сейчас? Он отвлекал себя от этих мыслей, как мог, наслаждаясь запахом, который царил здесь, запахом, которым был пропитан каждый уголочек квартиры, который витал в воздухе, в воздухе, которым они оба дышали, пока спали в объятьях друг друга. Это успокаивало хоть немного. Он снова взял в правую руку карандаш и принялся рисовать в альбоме. Он принёс сюда два альбома, которые они с Сань Ланом купили вместе на одном из свиданий, когда тот вдруг воодушевился тем, что будет учить своего принца рисовать. И он тогда удивился, спрашивая, зачем ему сразу два таких больших альбома? Но Се Лянь просто пожал плечами и улыбнулся. Да, они вместе рисовали в одном альбоме, почти на каждом сантиметре был какой-то набросок — круг, который нужно было закрасить, помня о свете и тени, неудачная рука, лицо, где получился только один глаз, и много-много мелких и странных рисунков. А второй альбом так и лежал. До тех пор, пока Хуа Чэн не уходил. Се Лянь брал его в руки, когда приходил домой. В нём он старался рисовать свой любимый образ. Первый альбом был полон помарок, но в этом он очень старался, грифель карандаша едва касался бумаги, потому что он боялся испортить рисунок. Да, всё ещё ужасно криво, но это его первые рисунки Сань Лана. И он хотел бы сохранить этот альбом в секрете. Однако сейчас снова его открыл, чтобы посмотреть на последний рисунок. Он рисовал его по фотографии. В тот день, вернее в предыдущий день, случилось то, что поставило их отношения с ног на голову в буквальном и переносном смысле. И хоть даже до этого казалось, что между ними не было никаких барьеров, после той ночи они стали осознавать, что эти барьеры есть даже сейчас. Во встречающихся взглядах было видно только дикое желание выбросить всё это из головы, это не важно, это не нужно никому из них! Но это стеснение брало своё. Уставшие от бури эмоций они так и не поговорили после. Было так смешно от того, что он притворился, что спит утром, потому что ему было так неловко из-за того, что произошло этой ночью, из-за того, что после душа он спит здесь без единого предмета одежды. Он знал, что Сань Лан уже проснулся, может, он ждал, когда принц тоже откроет глаза, поэтому лежал рядом, поглаживая его растрёпанные после душа волосы, он улыбался и что-то шептал себе под нос. А после всё же встал. Се Лянь не исключал варианта, что он обо всём догадался, что на самом деле он знал, что принц притворяется и решил просто не смущать его и уйти первым. Но ему хотелось верить, что это просто совпадение. Почти сразу же после того, как Хуа Чэн вышел из спальни, Се Лянь тоже решил вставать, поспешно одеваясь. Выйдя из комнаты, он услышал голос Хуа Чэна из кабинета, видимо, тот говорил по телефону, поэтому Се Лянь решил не ждать его, ненадолго запираясь в ванной. Но даже после утренних гигиенических процедур разговор всё ещё не был окончен. Се Лянь забрал свой телефон и направился в кабинет, дверь в который была открыта. Остановившись в проходе, он зацепился взглядом за этот образ. Растрёпанные волосы, зачёсанные назад, длинный халат небрежно завязан, отчего было отчётливо видно даже кубики пресса. Он стоял рядом с окном, играя свободной рукой с кубиком, тогда как вторая рука держала телефон. Такой спокойный и размеренный образ подтолкнул его к тому, чтобы сделать фотографию. Это была первая фотография Сань Лана, которую он сделал втайне, хотя он сам сделал уйму фото принца и даже не скрывал этого. И именно по этому фото он пытался нарисовать рисунок, даже понимая, что его навыка не хватит даже на хороший набросок, он всё равно старался. Рисунок не был закончен, он даже не приступил к теням, оставив силуэт с очертаниями лица как есть. Он жалел, ведь ему стоило делать больше фото. Иногда его вводило в недоумение, что Сань Лан так часто их фотографирует, будто боялся забыть. Но он каждый раз говорил, что это неповторимые моменты, и даже спустя время он будет смотреть на эти фото и переживать всю палитру своих чувств к принцу заново. А Се Ляня это смущало, он думал, что это маленькая глупость. Отчасти его убеждения были устаревшими — те, кто делают красивые фото, зачастую просто хвастают своей жизнью, а тот, кто действительно счастлив в моменте, не станет делать фото. И это не было обвинение в сторону Сань Лана. Он с любовью относился к этому, как и к другим его маленьким и милым прихотям, позволяя делать с собой что угодно. А сейчас он жалел о том, что был таким консервативным во взглядах, что не фотографировал Сань Лана когда тот был невероятно красив. Пальцы снова сжали карандаш, наводя мелкие штрихи, отчего рука снова запульсировала от ноющей боли. Он потерпел ещё совсем немного, а после раздражённо отбросил карандаш от себя, слишком злясь на эти мелочи. Злясь на себя. Громко и нервно вдохнув, он внезапно для себя не смог остановить несколько слёз, горечь стала физической, сердце само сжималось так сильно, что он едва терпел эту тяжесть. Обнимая колени, он снова опустил голову, давая волю чувствам, веря, что после ему станет хоть немного лучше. — Сань Лан, ну где же ты? — спросил он в пустоту прохладной квартиры, громко всхлипывая и больше не пытаясь быть тихим. Однако лучше не становилось, даже когда слёзы закончились и он не мог даже физически плакать, он не переставал чувствовать, как же всё давило, как было тяжело без него. Казалось, как быстро Сань Лан стал ему необходим, как воздух, так же быстро он и исчез, обрывая ему крылья и заставляя снова и снова превозмогать себя и всё вокруг, лишь бы найти тот самый путь, найти себя снова. Найти себя в отражении его взгляда, его тёмных, как ночь, глазах, найти себя в его руках. Но даже мысли об этом казались невыносимыми, терзая ослабевшее тело ножами сомнений и упрёков самому себе.