Росянка

      Что сделано, — ухватившись рукой за ножку стола, успокоила себя, — то сделано.       От удара кружилась голова, и я чувствовала как висок пульсирует и кровит; ноги подгибались от тяжести, мутило — мое обычное состояние в последнее время. Кожа покрылась испариной, сидеть, в целом, было сложно, но… Тяжело. Хмыкаю.       А теперь, — пожаловавшись на судьбу и незавидную долю, глубоко вдохнула застоявшегося воздуха и со свистящим хрипом выдохнула, — встаем.       Командовать собой было бы проще, если бы не было так паршиво; сомнительно, что связано это с падением, хотя и исключать подобную вероятность не стоило. Футболка медленно, но верно пропитывалась кровью, в ушах звенело, звон, стоило только случайно повернуть голову на миллиметр вправо или влево, превращался в яркие вспышки боли.       Закрыть глаза — меня уносило будто подводным течением куда-то далеко. Точнее, я ощущала, что уносит и вовремя промаргивалась. Помогало с переменным успехом: я уже находилась в этой бурной реке и просто старалась держаться на ее поверхности; захлебывалась, уходила под воду и в наиболее удачные моменты вспоминала, что вообще-то умею плавать.       Это не имело никакого значения — ни разряд, ни опыт: может быть, дельфин или кит совладали бы, но я…       Я просто отсрочивала неизбежное — либо река выйдет из берегов, возмутившись моей непотопляемости, либо устану держаться я.       Вырвало; и еще раз. Затошнило с большей силой. Мне начинала надоедать зависимость от тела — зачем обладать подобной мощью и все еще продолжать страдать от физических недомоганий? Как это прекратить? Изменить? Магия должна служить моим целям, а не быть балластом.       Но все это было лишь размышлениями. На деле я не понимала как делаю, то что делаю. Я даже не осознаю насколько широки мои возможности — мне просто постоянно повторяют, что моя сила перечеркивает вероятности. Ну, не в прямом смысле. Точнее не всегда. С другой стороны, воскрешение и исцеление ведь являются опциональным изменением реальности. Локальным?       Если бы безногий человек, проснувшись однажды утром, обнаружил, что потерянная когда-то нога отросла, это в моем мире точно посчитали бы чудом. Хотя учитывая, что инвалидам, лишившимся конечностей, каждый год приходится заново подтверждать свою инвалидность, сотрудники МСЭ, вероятно, не теряют надежды первыми задокументировать существование магии. Ну, или Божественного присутствия. Издаю нервный смешок.       Единственная моя проблема состоит в недостаточном объеме знаний при невообразимо огромной силе. Это и недостаток и преимущество одновременно — отсутствие ограничений. Я делаю «невозможное» из-за незнания, что это невозможно. Может быть, и остальным удалось бы при должной подготовке…       С другой стороны, глупо врать себе — я же вижу, что потенциал каждого однажды встреченного мага — капля в море моих возможностей. За исключением Блум, полагаю. И Ашерона… Я не видела его вживую, но от его книг исходила такая мощная энергия, хотелось бы мне с ним познакомиться.       Внизу копошатся люди, знаю каждого из них, их след отпечатался в моей памяти как будто амбулаторная карта в регистратуре поликлиники. Их множество, некоторые из них — ранены, кто-то серьезно, кто-то не слишком; хроники, инфекционные больные, беременные: нужно всех, нуждающихся в лечении, разделить по группам, на потоки, управляемые кураторами — медсестрами. Иначе в скором времени помимо текущих проблем, у нас начнется эпидемия.       Руки задрожали, — я взглянула на потемневшие пальцы: тьма распространилась от кончиков до костяшек, изящная, мерцающая, с алыми прожилками сосудов, напоминало листовую пластинку, неявно, просто ассоциация; выглядело в равной степени красиво и отвратительно, — когда осознала, что придется снова использовать… Использовать магию.       Хлопок раздался резко, голова слегка дернулась влево, ладонь и щека горели — не время себя жалеть и сомневаться. Если сейчас не пересилить страх, то потом будет сложнее. Они могут мне не доверять, — кивнула я, обхватив плечи руками, — но я не могу позволить себе сомневаться в том, что справлюсь. У меня нет иных вариантов, кроме как справиться.       Дна я достигла, — кивнула еще раз, — достигла, когда малодушно решила разделить ответственность, возложенную на меня — на всех. Мне никто не сможет помочь без вреда для себя, пора признать это. И никто не научит управлять силой, потому что… Потому что никто не равен мне. Разве, что Ашерон мог бы объяснить, что я такое. Жаль, что пока мне не до выяснения его местонахождения.       Конечно, не факт, что он захотел бы мне помочь, но всегда можно договориться. Или заставить. Я не в том положении, чтобы выбирать методы.       Сосредоточься, — приказала себе, — выпрями спину, дай энергии возможность беспрепятственно циркулировать по телу, закрой глаза…       Мне нравилось наблюдать мир через потоки — все вокруг окрашивалось не цветами, но спектрами; светлые эманации, частицы монад, хлесткие и мягкие касания — оно не имело определенного значения, но всегда, всегда отличалось друг от друга, невозможно перепутать. Это было начальной ступенью существования — атомно-молекулярный уровень, без которого совершенная форма универсума просто не смогла бы развиться. Сейчас, из-за Армии Тьмы, большинство связей были разрушены и уничтожены, но фундаментальные остались неприкосновенны, поэтому Земля — Гардиния — все еще не обратилась прахом и природа не смолкла окончательно; за тараканьей деготью едва-едва ощущались тревога и гнев, и даже это — лучше, чем ничего.       Я могла все восстановить в любую минуту, и Армия была бы уничтожена от моей силы, не создав копий, но в этом не было смысла — пока Печать связана с Трикс, пока она питает и создает монстров, все это стало бы Сизифовым трудом.       К тому же, одно дело накрыть всю Северную и Южную Америку куполом, минуя Печать, а другое — всю Землю. Даже при успехе — как долго я смогу поддерживать барьер? И кто сможет меня сменять? Я не робот, мне тоже нужен отдых.       По телу разлился жар — мужчины и женщины, дети и старики: разделить всех по группам не сложная задача; люди не замечали вмешательства — я воздействовала на каждого прибывшего отдельно, меняла маршрут, задавала направление; создавала пристрои к существующим отделениям… Чем больше тратила магии, тем быстрее притекало еще и еще. Меня накрывало волной за волной, я захлебывалась. Волевое усилие ничто, когда твой соперник — стихия, уничтожающая тысячи, а ты с ней один на один, всего лишь человек…       Я закричала, — голова раскалывалась, тело били судороги… Тело разрушалось, освобождая душу от оболочки; атом за атомом разъединялся, сквозь свои ноги я видела потрескавшийся пол, — я вопила от боли, с нетерпением ожидая смерти, чтобы все это мучение, наконец, кончилось. А потом…       На километры раскинулись могучие снежные горы… Дух захватывало от высоты и осознания, что я стояла ровно как спичка на узком каменном выступе. Ни простор, ни мороз уже не могли причинить мне вреда.       Вернулась к началу. Только понимала теперь больше.       Небо нависает так низко, что его можно коснуться рукой, оно здесь серое, свинцовое, ртутные облака проносятся над головой быстро, жесткие порывы ветра сушат глаза, пытаются снести вниз, в воду; ветер гудит как метроном, как больной ребенок при бронхите, как несмазанные петли калитки, курильщик со стажем; этот звук болью отдается по воспаленным нервам.       Я вдруг понимаю, что это… Это вихрь чистой энергии.       Все здесь пропитано, исчерчено, заполнено магией. Это источник моей силы. Не каменный склон, ни цитадель, которая с почти человеческим желанием ждет, когда я пройдусь по пустынным разрушенным коридорам, взгляну на обезображенные картины, прочту сожженные книги.       Это не Дракон и не Феникс; это не Божество, не… Я зажмуриваюсь — это водная звезда, украденная, нарушающая естественный ход вещей, изменяющая реальность, разрушающая, потому что… Потому что…       Это, — я ощущаю кристально ясно, — меня убьет.       Это как падать с десятого этажа и быть в сознании, пока умираешь; как погрузиться на глубину без снаряжения и чувствовать нарастающее давление, сжимающее со всех сторон и, в какой-то момент, разрывающее сосуды, и вот вместо целого человека, ты сплошная рана, кровоточащая, не совместимая с жизнью…       Реликс. Вот, что это.       Седьмая водная звезда.       И, — с ужасом понимаю, — это только часть силы, малая, крошечная; сдерживаемая до времени. И время уже практически истекло…       Вой раздается в каждом мире — звенит в каждом измерении, зовет всех своих детей; Феникс появляется из ниоткуда, крылья раскрашивают небо черным — он плавно спикирует ближе; застывает рядом, напротив, глаза в глаза — вертикальный зрачок месмеризует.       Я вижу как нить, скрепляющая нас, разрывается, и Феникс вспыхивает — на беззвездном мрачном полотне проявляется огромная птица, пламя которой пожирает реальность — полотно лопается, шов расходится, брешь расширяется… Створки миров натужно сокращаются, в попытке сомкнуться, я вижу огненную пасть, мелькающую сквозь пустоты; все случилось как было задумано. Не Фениксом, но Аватаром.       Аватар найден. Аватар воскрес.       Это могла быть я. Должна была? Существовала вероятность? Что угодно — но убийство перечеркнуло возможность.       Даркар перехитрил законы Вселенной. Как?       Нет, — качаю головой, — нет. Вопрос в том, кто ему помог?       Итак, спускаясь вниз, подвожу итоги моего пребывания здесь: войну не предотвратила, Блум ни в чем не убедила, Земля в опасности, как и все измерения, а Даркар воскрес, потому что я стала убийцей. Отличная получилась стратегия невмешательства.       Надеюсь агент Кей и Джеймс Эдвардс мной довольны.       Только не понимаю, почему я вообще рассматривалась на роль Аватара Феникса и кто вообще меня рассматривал?       Нет, вопросов вообще-то куча — откуда, например, взялась водная звезда, которые, как сказал мне, Думан, спрятаны настолько надежно, что и пытаться не стоит искать? И, если это сделал Даркар, рассчитывая, что это поможет конкретно ему воскреснуть, то…       То скорее всего, он оставил инструкции своим приспешникам, и они знали, что делать с самого начала, но не имели достаточных ресурсов, поэтому пришлось в план включать Зенит с их рабовладельческими идеями. Только не совсем понятно для чего нужно было вначале с таким трудом перемещать людей к склону, а затем, когда сила проявлялась, убивать у Печати.       Вряд ли Даркар связан со старой Землей. Хотя откуда мне знать.       Но я знаю кто ответит. — Наташа! — жизнерадостно здоровается Думан и машет рукой, когда понимает, что он обнаружен среди перемещенных и скрыться уже нет возможности. — Рад, что твой план увенчался успехом. Не без жертв, конечно, но…       За усмешкой чую попытку считать отношение — и это подстегивает ярость, кипящую и не находящую выхода. За сценой наблюдают: и маги, и ведьмы, и люди, которых еще не распределили, здоровые.       Мне все равно.       Пальцы в кулак, до побелевших костяшек — тиски сжимают Думана и поднимают над землей, я усиливаю давление, потому что могу; заслужил; он ответит за все! Его спина соприкасается с дверью, бьется, бьется, бьется, пока петли не гнутся и дверь, наконец, не открывается; мне нравится видеть, как меняется настроение с веселой подозрительности на понимание, что я вполне способна прикончить его прямо здесь. — Отвечай на вопросы, — предлагаю. И улыбаюсь, продолжив. — Если хочешь жить.       Думан сплевывает кровь, когда я слегка смягчаю нажим. — Выбросишь за барьер? — спрашивает он, поигрывая бровями. Скрывает, что в бешенстве, не привык, что инициативу перехватывают. Надеется, переиграть.       Мне нравится ощущать под пальцами шею, зная, как легко ее свернуть — стоит только захотеть. Для этого даже не нужно прилагать физические усилия — просто указать ладонью направление: направо или налево. Можно и вверх — тогда вырву кадык.       Снова сжимаю, для профилактики, жду с минуту, когда начинает задыхаться и ослабляю петлю: — Ты не понял? — спрашиваю. — Я не в настроении.       Голова кружится от силы… Кажется, помимо прочего — я не в себе, но останавливаться на полпути? Нет, ни за что. — Ты один из приспешников Даркара? — спрашиваю наугад. Это ничем необоснованное подозрение.       Кивает. Я присвистываю. Невежливо, но здесь нет никого, кто мог бы меня осудить. — Рассказывай, — приказываю. — Нечего рассказывать, — отрезает Думан, но закашливается, когда напоминаю, что решать не ему. — Война между ведьмами и феями произошла раньше, чем появился Даркар и началась война всех против всех. Помнишь тебе рассказал Антон про «совместные усилия всех ведьм, колдунов и некоторых фей»? Херня это все, придуманная… Мной. Не спрашивай ради чего, — хмыкнул он. — Наверно, хотел по ложному следу пустить. Короче говоря, не было никаких милосердных фей, запертых в одиночестве на старой Земле, ради выживания людей на новой, как и ведьм, и магов. Это даже звучит нелепо, как ты умудрилась поверить? — Почему Антон поверил? — Ну, — подмигивает Думан, — он долбоеб. — Дальше рассказывай. — Старая Земля реально существует, но это просто заброшенная планета, слишком удаленная от Магикса. Такая участь постигла практически все подобные планеты. Никому не выгодно тратить мильон деняк на поддержание связей, не приносящих пользы. — Хорошо, поняла. Старая Земля заброшена, — что, кстати, соотносится со словами про экспедиции. Мне эта несостыковка тоже казалась странной, но откуда же было знать, что Думан морочит всем голову?! — Эта Земля — живее всех живых. Откуда взялась Печать и где находятся феи?       Думан бархатно рассмеялся, но я не стала прерывать минуту славы — позже, обязательно… Обязательно. — Печать — врата на Тир Нан Ог, королевство Фей, спрятанное завесой от мира людей. Создали ее феи, старшие. Она открывалась с помощью Белого Круга. Ты спросишь почему от нее исходит столько магии? Спросишь же? — уточнил он. — Спрошу. — А я отвечу, — оскалился Думан, — между нами была война, не между ведьмами и феями — на Земле им нечего было делить. — А вам-то что? — Они забирали у нас силу, — взвился он; ярость, застывшая на лице, пугала. — Если рождались мальчики, у которых проявлялась магия, они Белым Кругом выкачивали из нас ее всю. Большая часть погибала, кому везло — ну, выживали, если это существование можно назвать жизнью. Понимать, что лишен всего и должен подчиняться этим сукам — никому такого не пожелаю. Иллидис был первым, кто смог избежать подобной участи. Ему повезло с магией — мог запутать любого. Так, постепенно, он начал выкрадывать «избранных». Я был среди них. Иллидис мне был как отец. Даже ближе.       Я задумчиво кивнула. Честно говоря, феи мне нравились все меньше и меньше, но подумаю об этом позже. — Началась долгая, кровопролитная война. Силы никогда не были равны, но это ничего не значило. Мы ждали момента нападения. Ждали долго. Теряли бойцов, обучали новых, разрабатывали собственный устав. А потом… — Думан ухмыльнулся и посмотрел на меня с… Ожиданием. Он ждал, что я поддержу их сторону. — Случилась смена власти. И тогда мы перебили половину разом. Не буду рассказывать про промежуточные успехи и поражения за нескольких веков. Конец был… Скажем, неудовлетворительным. Мы загнали каждую сучку на остров, но их королева, Моргана, может знаешь, сбежала. Пока мы уничтожали круги, пока создали свой, она расплодилась как кошка. Поймать поймали, конечно, но ты бы знала как утомительно было искать младенцев, убивать их. Пару раз ошибались даже. — Ошибались? — тихо спросила. — Ошибались?!       Срочно нужно было успокоиться — необходимо дослушать. Дослушать. — В общем, — продолжил, после кивка Думан, — однажды мы сильно облажались. Убили ребенка ведьмы. Она, э-э, была в ярости, обратила Черный Круг против нас же. Сам не знаю, как мне удалось сбежать, но мои друзья оказались заперты на острове, вместе с феями. Такая вот история. Какое-то время я скитался, тупо не знал чо делать, куда идти. Война кончилась для меня по-тупому. А потом появился Даркар. И началась битва помасштабнее. — Даркар пообещал, что поможет освободить друзей?       Думан фыркнул и покачал головой: — Даркар вообще моего имени не знал, я присоединился, потому что мне нравилось убивать и был легальный способ это делать на той стороне, которую я считал правильной.       Поня-ятно. Не зря он казался психопатом. — Нет, я был в его рядах до последнего, пока Команда Света не одержала победу над Валтором и Тремя Древними Ведьмами. Когда понял, что скоро их ждет поражение, свалил потихонечку обратно на Землю. Отдыхал, пил, ел. Изредка выставки посещал. Ну, типа, культурно образовывался. А потом появился Ашерон. Его объявили вне закона в Магиксе, а здесь себе пристанище мог найти любой. Мы заобщались, умный мужик был пока с бабой не повелся.       История просто… Просто нет слов. И вновь Ашерон фигурирует. Странно. — Чем он здесь занимался? — Души изучал, — охотно пояснил Думан, покачиваясь в воздухе как на гамаке. — Призывы всякие. Мне кажется, из-за него реальность истончилась, а потом уже, лет семнадцать назад, что-то произошло, прям грандиозное, и появилась брешь. Но к тому времени Ашерон пропал. Я думал, сдох. Типа, врагов-то было предостаточно. — А на самом деле? — устало попросила продолжения. Перипетии сюжета утомляли. — Нет? Не уверен. Просто в какой-то момент появился его друг и попросил помощи в воскрешении Даркара. — И ты согласился? — Ну да, — кивок. — Все равно нихрена полезного не делал. Только испытывал фрустрацию от того, что на свободе, а мои товарищи… Друзья заперты.       Я прикрыла глаза. Это шутка такая? Человек совершил всё — все эти действия по приколу? — И что дальше? — Мы расширяли брешь и дестабилизировали Печать магией извне, открыть-то я ее не мог без Белого Круга. У меня и Черного-то не было. Это, кстати, я предстал перед тобой в образе деда. Хорошо получилось сыграть? Да? Верибельно? — Верибельно, — сжав челюсти так, что зубы заскрипели, ответила я. — Большую часть, конечно, сразу отправляли на Зенит, но тех, кто проходил по критериям, переправляли в Цитадель. Ну, там уж тоже — повезло не повезло: выжил — ок, позже принесем в жертву. Не выжил — море глубокое. Не ожидал, что с тобой все пойдет наперекосяк. — Я могла стать следующим Аватаром, да? — Могла, — кивнул Думан, — мы как-то не подумали, что Феникс может, э-э, сделать собственный выбор. Он никогда раньше, как и Дракон, не вмешивался в события. А тут… Защищал тебя. Хотя твои силы — не от него… — Знаю. Дальше. — Ну, я тебя обрабатывал. Обработал, получается, раз ты убила. Случайно или нет — без разницы. Аватар должен быть чистым, потом, конечно, пусть хоть весь мир в хаос погрузит, но до этого — ни-ни. — Последний вопрос. Зачем в этой схеме слезы Ивы? — Не хотелось возиться с заживлением ран, — я не успела уточнить, он объяснил. — Это просто такая особенность — у женщин возраст уменьшается, у мужчин — увеличивается. Тот, кого вы называли Виктором, в итоге начал задумываться о стирании памяти и отправке в Магикс, думал, что так быстрее сместит равновесие в сторону «темных», но поплатился. Надо было и дальше приносить вас в жертву и все. Никаких проблем.       Я обернулась к Антону, подошедшему еще в середине душеизлияний Думана. Антон подошел, осторожно обхватил мои плечи и кивнул, соглашаясь. — Следи за порядком, пока меня не будет, — попросила. Глаза слезились. — Конечно, Наташа. Есть пожелания по поводу ужина? — Буду благодарна, если найдешь пачку сигарет.       Усилила ток магии между собой и Думаном. За барьером было… холодно. В цитадели небо лежало на ладонях, здесь — тоже, но не так; ни хуже, ни лучше, иначе. В конце концов, там не было Армии Тьмы.       Здесь была.       Я летела и волокла за собой человеческий груз, порывающийся сбежать. Нет, не в этот раз. Не в этот день. Не со мной.       Хватит.       Я позволяла на себе ездить, я перекладывала ответственность, но больше такого не будет.       Тараканы и их производные — птички-скаты, горы-мускулов, непонятные лишайные пятна сгорали за несколько метров от радиуса магии — шутки кончились. Я никогда не была так зла. Концентрированно. Убийственно.       Приземлились у библиотеки. Единственного здания, не пострадавшего от налетов монстров. Барьер исходил не от живого существа, а от… стен? Весь периметр сверкал бирюзово-изумрудными нитями, переливающимися и бликующими даже не смотря на то, что солнца нет.       Я открыла тяжелую дверь и, отлевитировав Думана внутрь, вошла в холл, сырой и прохладный. В воздухе горели свечи, направляя в читальный зал. От Бьянки я знала, что Чоуверская магическая библиотека соединена с Гардинианской, и, в целом, являлись одним целым, просто расположенным в разных местах.       За стойкой сидела немолодая женщина, слегка полноватая, но ей шла мягкость и округлость форм. Завидев нас, она встала и поприветствовала. — Чем могу помочь? — вцепившись в шаль от страха, спросила.       Я улыбнулась ей и покачала головой. Мне достаточно щелкнуть пальцами.       Необходимые книги выскакивали с полок и раскрывались на столе, звенели цепи, рвавшиеся под напором моей магии. — Нет, — воскликнула женщина, собравшись подбежать ко мне и остановить, — я не могу позволить, эти книги опасны…       Спи, — подумала я, — тебе нужно отдохнуть.       Думан смотрел на меня недоуменно — столько книг я не прочитаю и за годы. — Но мне и не нужно читать, — объяснила ему, — если автор вкладывает, как ты сказал, — усмехнулась, — душу? А помимо нее знания, мысли и… магию, то это можно впитать. Не так ли?       Я видела как понимание охватывает расширившиеся зрачки и распахнувшиеся глаза, округленные губы и заканчивается яростным качанием головой. Молчащий Думан — мой любимый Думан.       Погрузила руки в книги, цепляясь не за страницы, но за буквы, буквы, скользящие по коже, встраивающиеся в кровоток и плывущие в мозг. Информация заполняла пустующие полки с знаниями…       Было немного больно, но терпимо. Все было терпимо, когда знаешь ради чего.       Перемещаться между двумя точками легко — не нужно думать. Вот ты в библиотеке, а теперь у Печати. Думан зависает над ней, в сантиметрах сорока от металла.       Поляна чиста: Армия Тьмы горит без чада и дыма. — Последнее слово? — интересуюсь. — Ты не посмеешь, — смех напряженный. — Я же убийца, — скрещиваю руки на груди и приподнимаю бровь. — Это из-за меня, — ответил он честно. — И ты ответишь за это.       Тело распласталось по Печати. А я начала ритуал.