Континент Телепатия

*** Джин Грей знала, что дар телепатии многообразен и полон тайн. Она уже поняла, что ей не суждено, как Эмме, видеть через нервы каждую клетку человеческого тела и управлять ее развитием. Но это почти не расстраивало ее – в будущем ей обещали кое-что получше. Чарльз и Эмма назвали это телекинетическим зрением и говорили, что если она начнет его развивать, то через некоторое время будет видеть любой организм насквозь гораздо лучше Эммы. И ей, в отличие от Эммы, не придется ждать, когда какой-нибудь капризный хитрый маленький ион после нервного импульса и сложной электрохимической реакции соизволит отправиться куда нужно, чтобы заставить клетку двигаться, расти или делиться. Она и сама доставит вообще что угодно вообще куда угодно, а если нужно, и удалит. Необходимости читать «Анатомию» Грея это все, к сожалению, не отменяло. Равно как и довольно скучных занятий вслепую – ее, правда, теперь жалели и настаивали лишь на десяти минутах в день – но обязательно каждый день и с разными материалами, чтобы когда-нибудь отличить не только стекло от кирпича, но и, например, кость от мышцы. Джин чувствовала, как это странное зрение и правда понемногу просыпается в ней. Причем отражалось оно и на ее телепатических способностях. Например, ментальные блоки: они были способны делать телепатов невидимыми для обычных людей, но для других телепатов – в зависимости от их искусства – могли быть волне осязаемы и даже демаскировать местонахождение вместо того, чтобы его прятать. Джин недавно начала подозревать, что она отслеживает чьи-то перемещения точнее, чем Эмма или Чарльз. Это касалось даже тех, кто был защищен телепатическим блоком, включая самих телепатов. Понять, кто из них где находится, она могла уже не приблизительно, по смещению границы защиты, а вполне даже точно, по положению ее источника в пространстве. То, что Чарльз Ксавье и Эмма Фрост весь июнь то и дело обнаруживались в одной комнате совсем-совсем рядом, и даже по вечерам, когда она ложилась спать, не вызывало у Джин ровно ни одного вопроса. Безусловно, они планировали и обсуждали новые хитрые приспособления и секретные задания, чтобы спасти как можно больше мутантов. А если это было хотя бы на одну десятую долю так же сложно, как «Анатомия» Грея или длинные документы с расчетами из лабораторий Хэнка Маккоя, времени им на это требовалась уйма, пусть и по ночам – хотя бы в это время никто из школы к ним не цепляется и не отвлекает на всякую ерунду. Сегодня они обнаружились вместе где-то высоко под крышей особняка - или даже, возможно, прямо на ней. Джин решила, что не будет ничего плохого, если она к ним заглянет. Главным образом ее манила возможность самой залезть на крышу, а еще своими глазами изучить таинственный чердак школы, пока ее телекинетическое зрение было не очень живописным. От комьев паутины прямо в нос оно тоже еще не было готово ее спасать, как выяснилось. Джин высунулась из люка, оглядывая балки, но Чарльза с Эммой не увидела – они были на другом краю чердака. Хотя слышно их было хорошо. - Мне кажется, Чарльз, нужно ориентироваться на подземное размещение, не размениваясь на промежуточные варианты. Хэнк же сказал с самого начала – мы не сможем сверху укрепить крышу так, чтобы она не простреливалась, без вреда для несущих конструкций. Ощутимых плюсов от переноса нет. А тут и купол, по-моему, нужен выше. - Нет, я измерял, хотя меня больше беспокоила бы проводка. С ней может случиться черт-те что, а менять из-за Церебро электрику по всему особняку то еще удовольствие. Но убирать отсюда весь хлам все равно нужно. - Да, столько пространства пропадает. Неплохое помещение для факультативов может получиться. Если еще принести сюда телескоп… А еще тут бы отлично смотрелась отдельная комната для рисования и всякого такого, но света мало. - Достаточно, чтобы увидеть, что ты до безумия прекрасна. Иди сюда. - Но ты и так меня держишь за… назовем это талией. Подожди, подожди… поцелуй меня сначала вот здесь… и здесь… Нет, Чарльз, пожалуйста, не здесь, чертова пыль повсюду. - Но мы и так уже в ней по уши, а если я продолжу тебя целовать, ее на нас станет меньше, а не больше… Джин сглотнула, присела, чтобы ее плечи не торчали из люка, и, быстро перебирая руками и ногами, задним ходом спустилась на этаж. Но этого было недостаточно, и она со всех ног бросилась по лестнице вниз – во двор, а лучше куда подальше. Кое-как справившись с шоком от осознания, что профессор Икс и мисс Фрост встречаются, Джин пришла к выводу, что это очень, очень плохо, потому что когда они снова разосрутся, Эмма уедет навсегда. Но они уже встречаются, пришлось признать Джин. А значит, единственный способ этого избежать – чтобы они продолжали встречаться. И обязательно поженились. Это казалось нереальным. «Он-то в нее влюблен, это сто процентов, а она… для чего он ей понадобился? Она не смогла сказать ему «нет» после того, как он привез ей ее зазнаек? Она поняла, какой он хороший, и решила провести с ним немножко времени? Она… может… после всего этого… с ЦРУ… с ее мелкими… со мной… может, она запуталась, как Уна Темпл, и теперь уже просто не понимает, что дальше делать, а он хотя бы обещает ей помогать… как всем нам?». Джин размышляла об этом, сидя на скамейке за гаражом, когда рядом шлепнулся Банши. - Ты от кого тут прячешься? - Привет… - Привет. Странное у тебя лицо какое-то, как будто веснушки все пропали. - Шон, что значит, когда говорят «перепадет»? - Ну… не знаю. Достанется. Но отчасти. Не полностью. - Ясно. А помнишь, вы на что-то спорили с Алексом, когда только прилетели из Чехословакии? Я видела, вы забились. - Мы… да так. На всякую мелочь. Я уже и не помню. - А ты выиграл или проиграл? - Выиграл. Джин туманно взглянула на Шона, протянула руку и снисходительно потрепала его по кудрявой макушке. - Да ты у нас везунчик… «Значит, Чарльз и Эмма держат все в секрете. И я, видимо, не должна никому рассказывать… Вот еще, и не дождутся, - думала она. - Но Эмма Фрост же все равно разобьет ему сердце… Хотя, с другой стороны, он же из-за нее вылечился. А потом захотел с ней встречаться и теперь правда встречается. То есть он как бы тоже в выигрыше. Пока… или вообще?». *** - О, смотри, а вот Джин все еще думает, что это ты разобьешь мне сердце, - ухмыльнулся Чарльз, облокотившись на чердачную балку рядом с Эммой. - Дались им всем наши сердца, - она равнодушно поправила волосы – сначала себе, потом ему. - Проекции – это всегда так трогательно. - Будем стирать? - Да хватит уже, она четвертый раз нас ловит. Надо было быть внимательнее. К тому же скоро все узнают – ты ведь все равно остаешься. - Да, но она опять будет ходить со своей унылой осуждающей мордочкой, меня это бесит. А знаешь, чего они все никогда не поймут? Что ни у тебя, ни у меня давным-давно нет никаких сердец, и им не о чем волноваться. - Проекции – это всегда так трогательно, глава вторая, – рассмеялся Чарльз. - Но это же правда. Будь у тебя сердце, ты сейчас разгребал бы этот чердак совсем не со мной, - подмигнула Эмма. - Нет, я знаю, что тебе зачем-то хочется иметь сердце, и ты очень стараешься поступать так, как будто оно у тебя есть, и порой у тебя получается так ослепительно прекрасно, что сам Господь Бог с небес тебе аплодирует, но если он когда-нибудь решит в награду действительно подарить его, тебе это очень не понравится. Чарльз весело посмотрел на Эмму. - А ты такое осознанно придумываешь или это что-то вроде вдохновения? - А ты? - Мне обычно приходилось пошевелить мозгами, потому и спрашиваю. - А. Ты насовсем завязал? А то я все жду, когда ты скажешь что-то вроде «на самом деле ты не мой типаж», а потом – «потому что я никогда не встречал таких как ты». - Это… это… это не прошло внутреннюю цензуру. Но вообще это чистая правда. А, чуть не забыл – спасибо, солнышко. - Ты услышал только про бога? Это как облизать сладкую пилюлю и выплюнуть всю ее горькую начинку. - Но с твоими пилюлями все наоборот. Это как чистить апельсин, раз уж ты без слоя кожуры почему-то не можешь просто сказать – Чарльз, ты потрясающий… - Чарльз, ты потрясающий. Ты лучше всех. Ты правда неподражаем. - А еще у меня есть сердце. Хотя ты права, если считаешь, что не сможешь его разбить. Потому что Джин, кажется, тоже права. Даже если что-то вдруг все-таки заставит тебя уйти, я все равно останусь в выигрыше -  то, что было с нами, уже стоило целой жизни. И то, что это было, будет давать силы, а не отнимать. - Немножко высокопарно, но на удивление здраво для тебя. - Но того, что мое сердце всегда будет принадлежать тебе, это не отменяет. Эмма покачала головой – нет, безнадежен. Потом ухмыльнулась. - Вот было бы забавно, загляни я сейчас в твой разум – а там, знаешь, на самом деле сплошной ад, пытки, каннибализм, ритуальные жертвоприношения… - О, а что бы ты тогда сделала? – глаза Чарльза вдруг вспыхнули высшей степенью интереса. - Ушла бы, конечно. - Отличный ответ. Я бы даже сказал – слава тебе, Господи. - …Хотя… слушай… а я не знаю. Ведь если там есть такой ад, значит, есть и то, что его сдерживает. - А это прямо-таки выше ожидаемого. - Я бы все равно осталась с тобой. - А вот это ожидаемо. И это… ужасно, - он крепко обнял Эмму. – Но, боюсь, для нашего с тобой дела совершенно необходимо. Эмма потерлась щекой о немного колкую ткань пуловера. И вдруг призналась: - Оно разговаривало со мной. Где-то месяц назад. С тобой нет? - Не то чтобы прямо разговаривало. Это было всего одно слово. В самом начале, почти сразу после того, как ты ее привезла сюда. - Какое? - «Посмотрим». А тебе что? - Чтобы я убиралась отсюда подальше.  - Ты ответила что-то вроде «ты вообще кто, чтобы мне приказывать»? - Точно. - А мне ты тогда так не сказала. - Но я и не ушла. Вот еще, слушаться всяких бессердечных засранцев. - Если тебе нравится так обо мне думать… видимо, я ничем не могу помешать, - Чарльз зарылся губами в Эммины волосы у виска, потом шагнул прочь, нагнулся и запер входной люк. Вернувшись, он прижался к Эмме сзади, сразу сминая ее юбку и сдвигая в сторону тонкую полоску трусиков – почти как в ее нью-йоркской фантазии. – Но тогда…  мне тоже ничего не помешает сейчас абсолютно бессердечно трахнуть одну красавицу прямо посреди всей этой чудовищной пыли… В сознании Эммы кто-то незаметно распаковал коробку подозрительно знакомых фейерверков, и к ним сразу поднесли зажигалку: Чарльз согнул Эмму над балкой и слегка прикусил ей ухо, с упором поглаживая большими пальцами внутреннюю сторону бедер и принуждая их раздвинуться сильнее. Потом расстегнул брюки. Его твердый член заскользил по ее коже и был бесцеремонно направлен в вагину, теперь уже в любой момент готовую его принять. В том, что Чарльз так и не притронулся там руками, была удивительная смесь заботы и цинизма. Эмма поудобнее ухватилась за занозистое квадратное бревно, не обращая больше внимания на появляющиеся на рукавах жакета затяжки, сладко вздрагивая и представляя, насколько непристойно это все выглядит со стороны. Чердачный пол начал плыть под ногами, словно палуба, да и пологие холмы в маленьком окошке то и дело размывались в глазах Эммы до состояния волн. Чарльз упоенно имел ее, крепко и горячо сжимая ладонями талию и ребра, лаская грудь под ослабленным полурасстегнутым бюстье – это было сразу и ее пленом, и ее спасением, и ее кораблем, и ее берегом, и ее морем. Следовало бы, наверное, наказать Чарльза за наглость, но он ухитрялся воплощать слишком много ее фантазий.