Континент Телепатия

*** Уже на борту «Черного Дрозда» Чарльз все-таки телепатически разболтал Липовичу все свои секреты и полусекреты про «Космос-8». Тот был твердо намерен продолжать поиск и спасение мутантов по всей Евразии, и эти сведения должны были пригодиться ему даже больше, чем самому Чарльзу. Зато Джеймсу Чарльз на всякий случай стер часть памяти, а еще спрятал до времени кусочек воспоминаний в сознании Хэнка. Этот фрагмент был чересчур ценным, чтобы рискнуть утратить его навсегда. Перелет был не особенно долгим, однако чехословацким заключенным, которым еще не представилось возможности лично поговорить с Чарльзом, друг за другом приходило в голову одно и то же. Они смотрели на него, точнее, в его сторону, насколько позволял салон, и произносили слова признательности мысленно, на разных языках. Но большей частью на русском, знание которого Чарльз очень быстро обнаружил перед ними, хотя сначала не собирался. Он встречался с бывшими пленниками чуть застенчивым взглядом, мягко улыбался и кивал, что принял их благодарность и рад ей – а в мозгу все настойчивее скреблось, что, может, и правда его настоящее место с самого начала было ЦРУ или МИ6: не раскрывая своих способностей, планировать вот такое, спасать жизни, быть двойным агентом мира людей и мира мутантов. Хотя сами по себе спецслужбы ему нужны были бы лишь в той мере, в которой можно было убедить их не вести на мутантов охоту. Возможно, тут Липович справлялся не так плохо, как показалось с первого взгляда. Да еще и такими ограниченными средствами. Хоть Эмма когда-то и заставила Чарльза на двести процентов поверить, что по итогам Карибского кризиса он вышел главным победителем, именно эту задачу он сам со всей очевидностью блистательно провалил. Но почти с начала перелета Чарльза не оставляло болезненное беспокойство. Самое маленькое существо, которое даже прижимающие всех к сидениям тугие новые ремни безопасности не заставили расслабить спину, с ничего не выдающим лицом переживало по-настоящему адские муки. Амару невыносимо тошнило, а еще ей дико хотелось в туалет, но она не пожаловалась даже Кэтси. Чарльз ясно видел, что если девочка все-таки потерпит поражение в своей борьбе хотя бы с одной из угроз, ее нужно будет как-то оттащить от иллюминатора, куда она, без сомнения, попробует выпрыгнуть. А потом, видимо, стереть память. «Когда полетим домой, усыплю тебя сразу на все время», решил он, а сам толкнул локтем Алекса: - У тебя бобы остались? Тот пошарил за спинкой сидения и вытащил помятый и разорванный чуть ли не до дна пакетик. - Почти нет… - Давай сюда. Отстегнувшись и с большим трудом пробравшись через половину самолета, он оказался напротив кресла Амары. Но их снова слегка болтало, а присесть было совершенно негде – двое мутантов и так летели на полу, привязавшись веревками к чему придется. Однако Кэтси, внимательно наблюдавшая за акробатическим проходом Чарльза по салону, щелкнула ремнем – и в виде розовато-пепельной кошки ловко в три прыжка унеслась по вздрагивающему полу на освободившееся место между Хавоком и Банши. Амара, едва заметившая это все, подозрительно подняла на Чарльза темные глаза. - Здравствуй, ма… Амара. Я принес для тебя кое-что. Попробуй. Ему хватило ума не брать конфету руками, но даже в пакетике эти жалкие два боба, застрявшие на самом дне в остатках сахарной пудры с примесью нескольких темных соринок, вызвали настолько брезгливо-удивленный взгляд, что Чарльза самого почти затошнило. - Большое спасибо, я не хочу. - К сожалению, все-таки придется. Я понимаю, что не хочется. Пожалуйста, не обращай внимания на пакетик – нам очень многое приходится перевозить в секретном виде, если ты понимаешь, о чем я. Тут так мало осталось, потому что мы приняли почти все в самом начале нашего путешествия, чтобы привести себя перед ним в порядок. Теперь твоя очередь. Амара с сомнением прищурилась. - Да-да, твоя. Я же знаю, что ты настоящая героиня, и даже не пытайся притворяться, что это не так. Если бы не этот бетон повсюду, нам бы даже не пришлось лететь за вами. Ты бы давно сама освободилась и освободила всех своих друзей из этого омерзительного подземелья. Девочка неуверенно сунула пальцы в пакетик, взяла конфету - кажется, попалась лимонная и наверняка достаточно кислая, - дунула на нее и осторожно положила в рот. Видимо, это очень отличалось на вкус от всего, что предлагали в Чехословакии, и она вдруг совсем по-детски улыбнулась ему: - При первой же возможности я всех их сожгу за то, что они нам устроили. Чарльз чуть заметно вздрогнул. Сидевшая рядом Вероника грустно поджала губы. «Сколько труда кому-то придется приложить, чтобы исцелить их теперь», - услышал он ее мысли и вполне согласился с ними, понимающе кивнув в ответ. С тем нюансом, что дело тут было все-таки не только в тяжелых условиях, в которых Амаре пришлось выживать. - Мы сделаем так, что этого с вами больше не повторится, - серьезно сказал он. – В Америке тебя уже ждет твоя воспитательница – помнишь ее? Детская улыбка тут же исчезла – Амара снова была сама невозмутимость. - Мисс Фрост? Где она нас ждет? Чарльз потер переносицу. Их разговор внимательно слушал сидящий через кресло Джеймс, и Чарльз уже чувствовал, куда все идет, но в мире не было такой силы, которая заставила бы его не раскрывать рта. - Пока я здесь, она управляет школой для одаренных подростков Чарльза Ксавье, то есть моей. Округ Вестчестер, штат Нью-Йорк. Ты бывала там? Очень красивые пейзажи. - К сожалению, не доводилось. - Там есть мальчик, который может вырастить дерево за одну ночь, девочка с крыльями как у бабочки, и девочка, которая умеет делать почти то же самое, что ты, только с водой. Иногда очень горячей. Сначала она не умела управлять своими способностями и то и дело пыталась кого-нибудь обжечь, а теперь стала одной из самых сильных мутантов мира и лучших учениц моей школы. - Всего лишь с водой? - Ты увидишь. Магма ведь тоже, можно сказать, просто жидкие камни. Амара чуть ехидно прищурилась. - Да, но… - ее мозг усиленно работал, - вода бы испарилась, если бы я захотела. - Смотря сколько ее и с какой силой она бьет, - сказал Чарльз и вдруг почувствовал себя таким идиотом, как, пожалуй, никогда в жизни. Он стер Амаре воспоминание о последней своей фразе, и у той снова появилось немножко сил потерпеть. - Займите свои места – через пять минут начинаем снижение, - с облегчением услышал он голос Хэнка по громкой связи. Нет, все-таки в ЦРУ было не его место. *** Джин сидела на краю бассейна рядом с Натали, болтала ногами в воде и чувствовала, как заканчивается время ее всемогущества – Эмма Фрост прямо сейчас восстанавливала полиперсональный блок, чтобы студенты-телепаты не успели проведать чересчур много о том, что их не касалось - или наоборот, касалось напрямую. Впрочем, Джин уже знала, что старший из них четверых сейчас зол как черт, потому что его бывшая девушка Уна Темпл вчера целовалась с Роджером Миллером, но сделать ничего не мог, потому что не владел внушением, а телепатия была его побочным даром к невидимости. Одна из младших, невероятно одаренная в манипулировании эмоциями, но плохо читающая, даже не заметила отсутствия блока и не поняла, какие шикарные возможности заполучить новых кавалеров ей были открыты почти полтора дня. А вот второй мелкий ходил довольный как кот, но что именно он успел для себя вымутить, Джин не знала, потому что он, как и Джин, умел ставить собственную защиту. Телепаты действительно являлись не очень редким видом, но вариаций у этой способности, видимо, было множество. То, что успела узнать мимоходом о себе она сама, ее с одной стороны слегка расстраивало, с другой совсем наоборот – в целом выходило одно к одному и настроения особенно не меняло. - …Ну что значит тебе не нравится. Ты что, шуток не понимаешь? - Роджер, отстань от меня уже. - Но ты же раньше ничего нам не говорил – откуда мы могли знать, правда? Джин вдруг передернуло от осознания, как же, оказывается, тихо и спокойно такое происходит: когда и мучители наполовину уверены, что это просто веселая игра, и жертва наполовину думает, что виновата сама, желая прежде всего, чтобы никто ничего не заметил, и все остальные, увидев издевательства краем глаза, как бы наполовину решают для себя, что это правда просто шутка такая, и проходят мимо, потягивая пина-коладу. Но сейчас Мэттью Уэддинхэму нечего было даже рассчитывать на невнимание. О том, что он заговорил, все в школе узнали еще до вчерашнего вечера, в том числе ее, Джин, стараниями, а Эмма Фрост в итоге решила сделать об этом объявление на ужине. - Давай все-таки проверим, нравится тебе на самом деле или нет. Если не понравится, ты просто скажешь теперь нам об этом, и все. Джин вскочила и направилась к западному крылу, где Роджер и Джек пытались поговорить с Мэттью по душам. Рядом с ними уже собралась горстка любопытных. Джин с сожалением отметила, что общешкольный блок против телепатии перестал даже мерцать и стал неотличим от того, каким был позавчера. Но пара вариантов у нее была и без этого. Роджер уже разворачивал свою проекцию, когда Мэттью, как кролик, бросился прочь от крыльца. Раздались смешки, но Джин по направлению его движения поняла – это было не бегство, а решение бороться. А Роджер тем временем ступил вслед за ним с отмостки на лужайку – прямо в заготовленную ему ловушку. Гибкая железная решетка настигла Мэттью у клумбы – он сделал вид, что упал, и его накрыло сверху. - Что там такое? – услышала Джин заинтересованный гомон, когда из земли взметнулись зеленые плети толщиной почти в палец, крепко обвивая прутья и опрокидывая железяку. Мэттью встал и поднял перед собой руки – вьюнок, покорный его приказу, опутал ноги стоящего на лужайке Роджера и опрокинул навзничь уже его; жесткие стебли плотно перехватили и прижали к земле сначала локти, а потом и все туловище, за несколько секунд превратив его в подобие заросшего бревна человеческой формы. Бревно слегка подергивалось. «Наконец-то», - с удовольствием подумала Джин. - Ну что, тебе нравится? – Мэттью сказал это совсем негромко, но услышали все. В этот момент решетка, лежащая перед ним в зарослях вьюнка, пропала, просто растворившись в воздухе, и воплотилась над Роджером, - но уже в виде тонкого щита. Джин увидела, что парень изо всех сил двигает руками и ногами под зелеными веревками, как будто пытаясь сделать снежного ангела, и те ослабевают и растягиваются от его движений. Щит, подобно гигантскому ножу или плугу, опустился вниз, и, взрезая провисшие путы вместе с землей, освободил своего хозяина. Новые побеги, куда более тонкие, не успели захватить конечности Роджера. Тот вскочил, отплевываясь, и направил щит в сторону Мэттью – даже не трансформируя его. - А ну стой! – заорала Джин, - оставь его в покое! Роджер остановился, его оружие тоже. - А то что, девочка-теннисный мячик? Джин закатила глаза. - Ой, боже мой, будто я без тебя не знаю, о чем вы все шепчетесь - почему любимчиком директора стала такая бездарь как я. - И на что ты тогда рассчитываешь? - На то, что это чистая правда, - широко улыбнулась Джин. – И если ты еще раз заденешь Мэттью, то будешь иметь дело со мной. Тебе лучше прямо сейчас хорошо подумать, а захочет ли профессор учить тебя дальше – летать и все остальное. Если ты, такой крутой мачо, все равно используешь свои силы только против тех, кто младше и слабее тебя. - Сейчас увидишь, что не только, - заведенный Роджер уже не мог остановиться. Джин довольно легко увернулась от летящей на нее проекции, которая снова приняла форму решетки – видимо, Роджеру было пока проще работать с ней в ее исходном виде. И тут она поняла, что не просто увернулась. - А самое плохое знаешь что? Решетка на несколько мгновений застыла в воздухе. Роджер сделал несколько повелительных пассов руками. «Ну! Ну! Ну еще раз!» - мысленно торжествовала Джин, без труда удерживая ее. - Что? - Что тебе нравится использовать это против своих. Роджера опрокинуло на спину, а потом его проекция, как гигантский паук, упала на него самого, плотно прижав к земле. - А теперь послушай меня внимательно, - Джин встала над ним, как огненный дракон над поверженным рыцарем, с трудом сдерживаясь, чтобы не поставить ногу на железный панцирь, который Роджер теперь даже убрать не мог. - Если ты или твои друзья после сегодняшнего попробуют тронуть или напугать меня или Мэттью, профессор сделает так, что ты забудешь не только про свою летающую вафлю, но и как тебя звали вообще. Из-под решетки раздался то ли рык, то ли смех – нужно же как-то делать вид, насколько тебе все равно. Джин слегка сжала прутья. В группе зрителей тоже раздались смешки. - А если у них хоть чуть-чуть это получится, Эмма Фрост тебе жопу оторвет. Решетка взмыла вверх и исчезла. - И твоя семейка этому только рада будет, - добила Джин и без того беспомощно распростертого под взглядами студентов Роджера. – Пойдем отсюда, Мэт. *** - Красивая коробочка, что в ней? - Поставь на место и салфетки тоже не трогай.  Джин, мы вроде бы не договаривались, что ты будешь вмешиваться. - Мне так жаль. Профессор расстроится, когда узнает, что я испортила то, о чем вы с ним сто процентов договаривались, - Джин, сидя с ногами на кушетке, улыбнулась Эмме короткой острой улыбкой – с первого взгляда даже светской, но на самом деле очень веселой, довольно дерзкой, чуть безумной, слегка хищной и при этом обезоруживающей. - Ты думаешь меня шантажировать? Он узнает все до последней секунды. Ему необходимо узнать, я бы сказала. - Мне тоже так кажется, - Джин понимающе сдвинула брови, меняя тактику. - Джин, а тебе не кажется, что ты порядком обнаглела? -… - Ты можешь завтра хотя бы последний день – хотя бы ради меня, пожалуйста - провести как нормальная школьница на каникулах? Не драться, не шпионить, не капризничать, не дерзить, не паниковать, не делать поразительных открытий, ничего не выпытывать, не строить из себя взрослую и не стараться руками и ногами снова влезть не в свое дело? Не вынуждая меня делать то, что я не очень люблю делать с разумом детей? - Но все же уехали на четыре дня, нет? - О господи.   - То есть они уже завтра вернутся, - Джин не могла выбрать, рада она или разочарована. - Ну окей. Но обычно я ничего такого и не делаю… Вам все-таки придется стирать все это из воспоминаний, да? Эмма вздохнула. - Ты бы этого хотела? Джин задумалась. - Нет. - Почему? - Потому что все тогда просто начнется по новой. - Ты же понимаешь, что после того, что ты заявила на всю школу, тебе придется непросто? - А я где-то сказала неправду? Эмма смотрела на Джин с непередаваемым выражением лица. - Нет, Джин. - Тогда мне безразлично, что обо мне подумают. Я все равно не такая, как они. - И тебя это не беспокоит? -  Беспокоит, но их это не касается. С Шоном и Алексом намного веселее, еще буду дальше общаться с Натали Хаггерт. И с Мэтом теперь, наверное. Если он не уедет. - Думаю, нет. - Правда? - Правда. Но зачем ты все-таки полезла? Раньше это тебя вроде бы не волновало. Джин потерла лоб, потом взяла рыжую прядь и слегка затеребила ее. - Я, наверно, просто не замечала. Но дело не в этом… Я все понимаю про поверить в свои силы, но… С этой битвой получилось в итоге так, что Мэт сам как будто оказался виноват в том, что к нему лезут, раз не смог победить, способностей не хватило, плохо тренировался или что еще там. Как будто правда была причина, чтобы делать с ним это… Но ведь это не так. А он ни в чем не виноват. Он просто маленький, он научится, и сил у него будет сколько угодно. А значит, надо просто дать ему вырасти. Просто защищать в это время, понимаете? - …Лучше, чем ты думаешь. Ты умница, Джин. - Правда? Вы не будете больше меня за это ругать? «Умница», по мнению Джин, было, конечно, не то, что «зайчик», но тоже ничего. - Нет. Но все-таки есть одна вещь, которую ты сделала зря. - Какая? - То, что ты сказала про семью Роджера. Мой урок был не для того, чтобы мутанты теперь ранили этим друг друга. - А для чего? - Для общего развития. *** Этот голландский городок у моря был настолько маленьким и уединенным, что на крохотном рынке почти под окнами коттеджа, где разместили мутантов, даже не продавали деревянные сабо. Впрочем, взгляд местной зеленщицы все равно опознал в Чарльзе туриста. - Дорогой, возьмите с собой луковицу тюльпана для вашей возлюбленной, где бы она ни была. Когда расцветет вот эта, она все поймет без слов. «С моей возлюбленной придется уворачиваться от этой луковицы, когда она мне в рожу полетит», - весело подумал Чарльз, заставляя добрую женщину забыть его лицо. Он вышел слегка прогуляться, пока одна часть мутантов с наслаждением принимала душ и ванны, а вторая с не меньшим наслаждением то ли завтракала, то ли обедала – время подходило к полудню. Вообще им давно надо было возвращаться – и душа Чарльза была готова лететь впереди «Черного Дрозда», но после путешествия через Европу пилоту точно требовался отдых. Чарльз раньше прокручивал в голове такие ситуации, и Хавок с Банши уже даже практиковались, чтобы в случае необходимости занять за штурвалом место Хэнка – а теперь мог бы и он сам. Но часов, точнее, даже пока еще минут налета у них все равно накопилось еще слишком мало, чтобы отважиться на такую замену сейчас. Чарльз понимал, что ему тоже очень пора отдохнуть, но, вернувшись в комнату, медлил с тем, чтобы забыться: слишком прекрасно все было вокруг, хоть и так мимолетно - и море, и влажный прохладный воздух, и запах нарциссов под окнами, и чудесные, исцеляющие чужие чувства и мысли, что все закончилось, что теперь все будет хорошо, словно омывающие его со всех сторон – о, Чарльз хорошо их знал. Но лучше всего все равно было представлять себе лицо Эммы, когда они вернутся, а потом и все остальное. Он не помнил, чтобы в его дверь стучали, но, может быть, он просто заснул на несколько мгновений: он себя на таком сегодня уже ловил, но это было нестрашно – главное, чтобы это происходило не с Хэнком. Тем не менее Чарльз совершенно точно был уверен, что Веронику в свою комнату он не приглашал ни в каком виде. Тем более в настолько откровенном. Интересно, пришло в голову Чарльзу, в какой именно момент игра по планке Эммы Фрост превратила его из удачливого охотника за юбками в того, кто просто лениво выбирает. Хотя он всегда был довольно популярным мальчиком, за всю его жизнь ни одна девушка не приходила к нему просто так, сама, без малейших усилий с его стороны. К Эрику, например, приходили. В том числе в те два месяца их дружбы. В предпоследний день, если быть точным. Созерцая открывшиеся ему перспективы, Чарльз несколько секунд даже просчитывал: если он собирается продолжить играть на Эмму всерьез, не намекает ли ему судьба, что нужно прямо сейчас начинать сокращать их разницу во времени? Эмме Фрост точно не нужны были нытики, выпрашивающие секс. Просчитывал он до момента, пока не понял, что пользоваться таким абсолютно недопустимо. Перед ним стоял ошалевший от эмоций ребенок, которому только что вернули назад его жизнь. Ну, то есть примерно такой же, как и сам Чарльз. За тем исключением, что он-то сам получит чего хочет. Интересно, вдруг почти что оскорбленно подумал он, что заставляет эту девчонку считать, что ей достаточно только лифчик снять, когда он сам вот уже больше месяца только что на канате не танцует, чтобы его по щеке хотя бы потрепали? Проглотив уже заготовленную мини-лекцию про то, как важно направлять искренние порывы на правильных людей и даже в этом случае не торопиться, Чарльз широкими мазками в стиле «Эмма Фрост в Пентагоне» стер из памяти Вероники и стремительную привязанность, и эпизоды, ее вызвавшие, и само это вторжение. Девушка, как сомнамбула, оделась, вышла из его комнаты и направилась в женскую спальню. В коридоре она встретила Алекса. Стирать его воспоминание, из чьей именно комнаты выходила Вероника, Чарльз не стал. В конце концов, игру никто не отменял.