Мефодий Долгорукий и Теорема Вендетта

      Пробило около восьми утра, спать совершенно не хочется после шествия и еды. Из багажа для нового жилья есть лишь масса вопросов и втрое больше сомнений и опасений. Рита выводит его из замка, в нос бросается свежий воздух. Из-за общего ажиотажа у мужчины не было шанса как следует разглядеть достопримечательности Колдовстворца. Но он ещё по другую сторону моста ранее ясно осознал, что территории вокруг школы подозрительно необъятные. Такое от маглов скрыть простыми отвлекающими — семь потов сойдёт!       — Не хотите прогуляться? — тоже делает глубокий вдох Рита, оглядывая туман, лёгший на окрестности. Сначала Северус думал отказаться, ведь он всё ещё не знает, где будет жить и где его вещи, которые он отправил в Колдовстворец 31 августа... — На мне распоряжение Кощея провести экскурсию, но я жду отрицательный ответ, — она усмехается, оглядываясь по сторонам и останавливая взгляд на нём. Наверное, у Зубодёровой нет особого желания шастать с ним по улице и дворцу. Но Северус Снейп не был бы Северусом Снейпом, не стремись он к постоянной выгоде, даже если надо кому-нибудь чутка нагадить.       — Ожидания любят лгать, Рита Афанасьевна. Расскажите мне про географию Колдовстворца глобально и локально. Покажите, где находится класс, лаборатория, лазарет и кабинет директора, — отвечает он и видит, как Рита морщинисто хмурится. Никогда не стоит злить того, кто будет стоять в халате над твоей больничной койкой. Зельевар знает это правило. В конце концов, не все партии школьных зелий Хогвартса делались им с любовью и миролюбием. — Если вас не затруднит, конечно же, — поэтому мягко добавляет он с кривой улыбкой на лице.       — Тогда прогуляемся, Северус Эйлинович, — она перестаёт хмуриться, возвращая себе равнодушный вид. Кажется, снаружи замка тропинок больше, чем обычной земли. Рита начинает идти в правую сторону, в этом направлении виднелся лишь ряд деревьев за туманом. Двигаются они шаг в шаг — даже неясно, кто кого ведёт. — У Колдовстворца расположение, конечно, менее скрытое, чем у Дурмстранга, — начинает рассказ женщина, и Северус вслушивается в её внятный стальной голос. — Но зато куда более удобное, чем, по моему мнению, в любой другой школе, — звучит это так, словно она видала виды. — Калинов мост разделяет мир живых и мир духов, — она хитро на него смотрит, словно в ожидании бурной реакции.       Северус чувствует, как что-то в груди похолодело, и он осоловело оглядывается, будто потерявшийся воробушек. Он до последнего предполагал, что это выдумки ради символизма. Но после осознал, каким же было идиотизмом считать бабочек и жар-птиц просто представлением ради волшебной атмосферы! Очевидно же, они — проводники! Бывший профессор Хогвартса поначалу считал обитателей русской школы странноватыми, а теперь наглухо отбитыми, напрочь безрассудными, кочергой шандарахнутыми, одним словом: ёбнутыми!!       — То есть каждый год полтысячи детей отправляются жить в мир духов? — почти нежно спрашивает учитель. Создалось ощущение, будто в самую лучшую в империи школу приглашают не чтобы учить самых выдающихся юных волшебников, а чтобы убить.       — Да, — Зубодёрова пожимает плечами так, будто в этом нет ничего сверхъестественного. Что ж, после этого Снейпа удивят разве что гонки на драконах.       — Должно быть, в лазарете каждодневно полный аншлаг, — угрюмо замечает он, не получив дополнительных объяснений. Рита качает головой, из тумана начинают выплывать очертания какого-то здания по мере того, как они бредут в его сторону.       — Так... Колдовстворец находится в Колдовском княжестве и граничит с Колдуй-Городом. Кощея до сих пор кто-то зовёт Великим Князем, а его жену Морену — Княгиней, пусть давно наступила императорская власть, — она кривится и берёт паузу. Северус всматривается в пасмурные серые глаза женщины рядом с собой, подозревая, что ту охватывают неприятные воспоминания. — Титул, укреплённый веками.       — Веками? — Снейпу уже плохеет, он растерянно смотрит на колышущуюся траву под ногами. Выходит, и мифы о бессмертии — ничуть не мифы?       — А вы думали, что не в сказку попали? — Рита издевательски улыбается, глядя на него. — Колдовское княжество создано в сжатом пространстве. Концепция поначалу состояла в том, чтобы анти-маги не были способны сюда проникнуть во времена чумы, а сейчас считается, что любые незваные гости едва ли смогут оказаться здесь. Поэтому эти земли считаются одними из самых независимых от всей империи.       — Анти-маги? Это маглы?       — Верно.       Для Северуса не стало сюрпризом, что она знает иностранный термин. Кажется, Рита является не просто искусной волшебницей, но и интересуется заграничной культурой. Наконец, они подходят к большому зданию — как и замок, оно пропитано готическими настроениями. Разве что цвета нежные, светлые. По бежевой лестнице поднявшись внутрь, Северус видит там бабушку, сидящую за дубовым столом. Старая, с бородавками, седая и худощавая, она чем-то скрипнула, встав. Он замечает, что находится она в какой-то странноватой бочке без дна.       — Доброе утро. Ягишна, хранительница местной сокровищницы, — неторопливым жестом Рита начинает представлять их друг другу. — Северус Эйлинович, новый преподаватель по Зельям, — Северус кивает бабушке. Кажется, это Яга.       — Ой, приятно завести печки-лавочки. А вы небось за грузом? Рановато, — последнее слово Ягишна скрипуче протягивает.       Рита кладёт перед ней ключ, который Северус тут же узнал в посылке с телепортом. У него имеется точно такой же. Согласно инструкции, он 31-го августа сунул ключ в чемодан, и тот таинственно исчез. Ключ было велено оставить у себя, так что бывший двойной шпион точь-в-точь повторяет действия Риты, лишь немного пошарившись по карманам мантии.       Бабуля бросает ключики каким-то странным, дымящимся чёрным котам. Те поднимаются по скрипучим, как её голос, лесенкам, и вскоре чемоданы владельцев сами материализуются рядом. У Риты — чёрный дипломат, ушитый очень тонкими синими узорами. Северус не уверен, но похоже на руны защитных чар. На свой чемодан на колёсиках он применил чары преследования, чтобы его багаж сам за ним тащился или летал. Вопрос с вещами решён.       — Я бы осталась на чай, но скоро сюда остальные ломиться начнут, а мне ещё по замку провести бы пришельца этого, — лишь бы не задерживаться у Ягишны, оправдывается Рита и поспешно уходит. Северус тем более не хочет что-нибудь сморозить не то например про избушку на курьих ножках и удаляется вместе с ней.       — Сколько есть школ, помимо Колдовстворца? — он спрашивает, пока она снова его ведёт чёрти куда.       — В мире? — саркастично уточняет Рита, будто ей задали детский вопрос. Встретив его многозначительный взгляд, она сглатывает и неохотно добавляет: — Да в России их дождём не смочишь. Жаль, что министерство просвещения только в нашу строку всякое лыко ставит.       — Откуда столько волшебников?       — Мне проще объяснить, почему у вас так мало, — мрачно сдвигает брови, глядя на руки Северуса. — Войны, особенно последняя, изгнание гуманоидов, помешанность на... как это называется? На породе?       — Чистокровность, — подсказывает Снейп, теперь тоже в испортившемся настроении. Похоже, здесь такого понятия не существует вовсе. Рита согласно щёлкает пальцами. — А гуманоиды — это?..       — Мы называем так всех, кто является разумным а.. антропоморфным магическим существом. Например, оборотней.       — Хотите сказать, ваше общество мирилось с этими опасными тварями? — его брови уже рискуют подняться выше лба.       — Это вопрос, которым задался бы среднестатистический анти-маг, сжигающий на костре того, кем он не является, — снисходительно произносит она, пожимая плечами. — Здесь гуманоидов полным-полно, уж извините за сюрприз.       Ещё несколько таких «сюрпризов», и Северус будет близок к инсульту, как Дамблдор к маразму. Они не просто чокнутые, но и самоубийцы. Великолепно! Куда иностранный учёный, бывший директор, профессор и шпион, вообще попал?! С другой стороны, три тысячи червонцев... Погружённый в свои нерадостные мысли, он в какой-то момент понимает, что они снова оказались около входа во дворец, откуда хлынуло много учеников. Кто-то при виде Риты стушевался и пропустил их внутрь ценой ругани со стороны окружающих.       — Кабинет директора на первом этаже в конце входного зала. Сейчас там та ещё контроверза небось, — на лице Риты несколько недобрый оскал, пока она смотрит в указанное направление. — Между Кощеем и Распутиным.       — Кто такой этот Игорь? — Северус вспоминает, что этот вопрос ему хотелось задать ещё за столом. Наставник некоего Мефодия Долгорукого, передающий личные просьбы от самого императора — наверняка полезное знакомство на будущее.       — Распутник-то? — ядовито переспрашивает она и, не дожидаясь согласия, продолжает: — Срам ходячий, ниже всякой критики. Раньше был председателем совета министров и когда-то советником императора, такого же... — женщина оглядывается по сторонам. — Не при детях. Живёт, как говорится, по жёлтому билету, и также должности свои получает. Хвала небесам, теперь председателем Басманова назначили. Негоже лёгкой кавалерии почтенный пост занимать.       Ясно, кадр больше не ликвиден, раз сняли с такой высокой службы. Тогда причин ждать у кабинета директора не оставалось, и Снейп зашагал с Ритой к каким-то стульям в центре зала. Её выражение расслабленное, словно тот выплеск яда был отдушиной.       — Недавняя разработка наших предыдущих выпускников. Аналог лифта, как у анти-магов. Садитесь на стул и называете нужный этаж, вас туда и отправляет. Нам сейчас нужно на третий, — объясняет женщина, жестом предлагая сесть. Проработав в школе пятнадцать лет, Северус бы охотнее сел на разломанную пополам метлу, чем на что-то, изобретённое некомпетентными клиническими идиотами, например, в голубое ведро Уизли.       — Дамы вперёд, — отговаривается он, улыбаясь почти вежливо и наблюдая, как Рита чёрным пятном садится в красно-золотое креслице. Сидячая поза и каблуки, благодаря которым Рита была с него ростом, отлично подчёркивают длинные ноги.       — Третий, — чётко произносит Зубодёрова, и кресло умеренно быстро взлетает и останавливается около, кажется, специальной станции для выхода. Снейп, вздыхая и отмечая усталое нытьё своих ног, тоже садится, говорит номер этажа и с удовлетворением замечает, как его тело будто влипло в сиденье. Интересная то ли магия, то ли технология, то ли симбиоз. Его поднимает, поворачивает в сторону белых узорчатых перил, отодвинувшихся для выхода, и встаёт на крепкий мраморный пол. Рита ждёт его у широких дверей, ведущих, похоже, в лечебницу. — Здесь моя обитель, в которой я решаю, кто будет жить, а кто мучаться, — зловеще говорит она, кивая на просторный зал с койками внутри. Очевидно, шутит. — Также под моей ответственностью аптека, так что за любыми лекарствами ко мне. Ингредиенты можем вместе заказывать, чтоб вы разобрались, как оно у нас работает.       — Спасибо, — Северус решает, что его время стоит общения с Зубодёровой — по крайней мере, она его не раздражающий проводник и в Россию в общем, и в школу в частности.       — Ваш класс находится на седьмом этаже и является единственным помещением там, так что, думаю, завтра не потеряетесь. А теперь, что касается преподавательского крыла, — она взмахивает рукой, как бы прося следовать за собой. Они подходят к воротам, через мост ведущим в большое высокое здание церквообразной конструкции. Однако не успевают они зайти, как Зубодёрова мгновенно передумывает: — А хотя нет. Для начала навестим кое-кого.

***

      — Бля, надо было магинженерию выбирать, — с натянутым разочарованием произносит темноволосый юноша еврейской наружности. Одет он в тёмные лохмотья, имеет над глубокими, почти чёрными синяками выпученные карие глаза и неизменный дерзкий блеск в них. Он держит в руках бокал с чем-то, напоминающим шампанское, но пока не пьёт. — Меня летом дед припахал починить его жигуль, а мой дохлый попугай Кобейн живее и подвижнее, чем эта рухлядь. Я теперь собственноручно, — не беспокоясь о сохранности напитка, мальчик резко вытягивает длинные руки вперёд словно в доказательство, — могу починить и модернизировать всё, что было сделано в Советском Союзе.       — Мозги себе почини, Эл, — язвит сидящая на подоконнике девушка, обхватывая руками колени. Её рыжие кудри распластались по поверхности, как язычки пламени. — Из-за своих постоянных выходок, именуемых «тридцать три несчастья школы», ты чуть не схлопотал четвёрку в прошлом году.       — Да ладно, Валь, наша зельетварь мне б за траву-мураву зубы не повыдёргивала. Где там Ваньку носит? — от нетерпения старшеклассник кладёт бокал на запылившуюся парту и высовывает из-за двери голову, оглядываясь по сторонам, а после возвращается в заброшенный и никем не используемый класс.       — Надеюсь, в урагане, — снова едко выдавливает Валентина, и Эллиот неопределённо разводит руками. Походу, опять разругались. — Он Мефа ждёт, а тот у Лысого зависает.       Эл сардонически хихикнул. Прикол про Лысого Кощея, не лишённого в реальности белой шевелюры, никогда не терял юмористическую актуальность.       — А Меф кто такой? Я сам для Ванька какой хош меф наворочу, — не успевает он достать из карманов своего барахла какую-то самокрутку, как вот уже скрипит дверь. Ваньку Столенина Эллиот узнаёт сразу и жмёт руку. Этот его долговязый знакомый — ходячая загадка, за очками которой прищурены бирюзовые глаза, прячущие не меньше тысячи чертей. Кроваво-красный пиджак, наброшенный на чёрную рубашку, выделял его из толпы. Нередко Ванёк прятал руки в бездонных карманах, иногда незаметно что-нибудь колдуя.       Рядом с ним стоит, судя по всему, Меф. Спокойный поц, шатен с янтарными очами, вполне подходит, чтобы удовлетворить одной фотографией всех читателей «Der Eigene». Слишком хорошо и уравновешенно выглядит, словно жизнь его касалась только с заботой и любовью. Он пониже Вани, зато покрепче. Тоже жмёт Элу руку и представляется Мефодием Долгоруким. Фамилия прям благородная, как у императора.       — Вань, а где вампирское вино? Ты обещал, — не вставая с подоконника, напоминает Валентина, заправляя рыжий кудрявый локон за ухо. Пока Столенин оправдывается, Эллиот чертит мелом на своей чёрной изношенной одежде какую-то руну, призывая дух Ржевского.       Тот появляется из белого дыма, почти как настоящий, разве что бледный. Слишком реалистичный для привидения, но недостаточно человечен для живого — такое впечатление за собой оставляет поручик Ржевский, дух кутежа с очень дурной славой. Эл с уважительным кивком пожимает ему руку, приветствуя не в первый раз. Дух очень благосклонно всегда к нему относился, словно чувствуя продолжение себя, как полагал Эллиот.       — Сейчас-сейчас, рыжуля! — перебивает Ваньку Ржевский. — Будет тебе и вампирское винцо, и страшное кинцо, и красное словцо, — под собственный разливистый хохот дух щёлкает пальцами, и парта переворачивается. Эл успевает схватить свой бокал, немного пролив шампусика на пол и ругаясь про себя. Он никогда не стеснялся выражаться вслух, но Ванёк ему все мозги чайной ложечкой выест, что при девочках нельзя. На перевёрнутом набок столе оказываются парочка бутылок с неизвестным содержимым. Мефодий без труда открывает крышки, из которых сразу же идёт запах бунтарства и желания развеселиться чем-то покрепче игры в салки.       — Слово учредителю, — слабо улыбаясь, говорит Ваня, бросая признательный взгляд сначала на Ржевского, а затем на Эллиота Якубовича.       — Благодарю, заместитель учредителя здешних самых ништячковых движняков! — гнусаво, будто простуженно отзывается Эл, откашливаясь. Он ждёт, когда Мефодий уже нальёт бокал тёмно-красной жидкости для Вали. — В этом учебном году всех нас снова ждёт жизневысасывающий отстой на уроках, жизневосстанавливающий отпад на праздниках и постоянные эротические развлечения с книгами в библиотеке, — юноша с предвкушением выдыхает, думая, что слушать не очень внятную и чуть пьяную лекцию об этикете от Столенина будет даже смешно, завершает, глядя на небольшие гейзеры из пузырей шампанского: — Выпьем же, товарищи, за этот невыразимый пиз...       Не успевает он завершить тост, как дверь открывается, и на пороге оказываются двое — Рита Афанасьевна, шёпотом в народе зельетварь, и какой-то очень «эмо» мужик, которому бы Эллиот выписал отпуск по состоянию здоровья, имей он такие права. Мальчик, конечно, и сам не очень свежо выглядел, но до кожи цвета затхлой листвы целиком ещё не доширялся. Наверное. В своё отражение он в последний раз смотрел, когда исправлял косяк с разбитым зеркалом заднего вида у дедовского жигуля.       Смотрят оба взрослых на эту очаровательную сцену без особого удивления, но как-то, что ли, убийственно немного. Будь Эл винной бутылкой, уже б раскололся от таких взглядов хоть в руках Мефа. Кажись, движняк не задался...