Наследия

      — Велдавия, моя маленькая Вел. Любишь ли ты свою способность?       — Магия — это прекрасно! Обожаю!

─── ◦⋅⚜⋅◦ ───

Разноцветные глаза, волосы цвета огня

Пара личностей во мне, будь поосторожней

Искупи свои грехи, мы — священные огни

Мы не так плохи, как ты думаешь.

─── ∘◦✧◦∘ ───

9-й день месяца Высокого солнца, 3-я эра, 410 год. Леса Скайрима.

      — Нет, стой!       Выбегая вслед за пареньком, женщина не успевает ухватить того за воротник рубахи, малец уклонился и проскользнул сквозь маленькую щель между калиткой и забором.       — Сынок, постой! — снова кричит она, наблюдая, как тот запрыгивает в высокую траву, скрываясь в непроглядной тьме рощи. — Ночной лес опасен! Там невесть что происходит!       Но мальчик бежал без оглядки, будучи явно в недобром духе, и только и успевал смотреть под ноги, дабы не споткнуться о корни.       «Не вернусь, не хочу! — думал он, убегая всё дальше, будто боясь, что остановится на секунду и точно попадёт в загребущие руки родителей. — Мать сейчас добрая, а отец трёпки задаст, если вернусь!»       Очередная такая уже обыденная перепалка с родными слишком сильно повлияла на детский ум; он бежал, не оглядываясь назад, и лишь пытался заслониться от веток, кои так больно били по голым участкам тела: лицу и рукам. Но вот мальчик остановился и, стоило только оглядеться, осознал, что не знает, где он.       Вокруг были лишь величественные деревья, что шумели своей листвой, сбрасывая с себя капли воды после тумана. Где-то завывала дворовая собака, под ногами кто-то стрекотал, а в густой чаще леса свистела сова, словно ворча и жалуясь на непрошеного гостя.       — М-мама?.. — Такое отчаянное срывается с пересохших после потока ветра уст, а в затуманенный разум вдруг просачивается мысль, что его уже не волнует ни ссора, ни кнут отца. — Куда меня занесло?..       Паника схватила паренька в свои тиски, а тот обхватывает собственные дрожащие плечи, трясясь то ли от холода, то ли от страха. Голову посещает на первый взгляд спасительная идея вернуться назад по тому же пути, но и она тут же меркнет под тяжестью взгляда тёмной ночи, которая не даёт и шанса на то, что удастся понять и вспомнить дорогу сюда.       Но вдруг он слышит, даже не столько слышит, сколько чувствует в воздухе что-то неуловимое, что-то приятное. Оно заполнило лёгкие, заполнило тело и голову, опьянило будто хмелем. Юноша вздёрнул голову вверх, на уходящие ввысь деревья, кои словно что-то скандировали, говорили.       «Деревья не могут говорить!» — почти кричит про себя заблудившийся, но тут же осознаёт обратное, когда один из дубов буквально твердит тому идти на зов.       — Та-а-ам… — шепчет листва. — Поляна — твоё спасение…       Первая реакция — бежать от испуга — тут же меркнет, уносится ветром леса. Захотелось вдруг верить, внимать и следовать. Парень продолжал смотреть вверх, словно ища намёки на источник голоса, выискивая глаза или что-то, походившее на живое существо, но чем дольше он смотрел, тем больше понимал, что он — человек, знакомое людское лико — здесь один. Он бы так и таращился на невесть кого, но дерево над ним зашумело листвой, скидывая с себя холодные капли воды, вынуждая гостя очнуться и отряхнуться.       Понимая, что выхода особо нет и решив довериться, и вдохнув поглубже, парень последовал совету природы, погружаясь глубже в лес. Не успев и захлебнуть, паника от осознания свершаемого им пропадает, когда мальчик, продвигаясь всё дальше в лес, постепенно замечает, как природа вокруг меняется. Она дышит, она оживает. Каждый кустик, каждое деревцо отдавало непонятным дуновением, похожим на невидимые чары, начиная от травы под ногами и заканчивая листком на самой высокой ветке дерева. Словно очарованный этим, парень продолжил идти, пока чаща не стала превращаться в привычный мягкий на взгляд лес, словно тот был у подножья его дома.       Вдалеке показался свет. Мальчик преодолел расстояние и остановился, остолбенев от увиденного. Впереди раскинулась большая поляна, в центре которой было огромное кострище, пылая ярким цветом, отбрасывая тысячи искр, уходящих вверх, и заполняя округу запахом дыма.       Вокруг костра бегали три девицы, одетые в белые сарафаны. Они кружились вокруг огня и заливисто смеялись, бегая друг за другом, словно играя. От их босых ног сгибалась трава, тут же утопая в клубившемся тумане… Магии. Дуновении природы.       — Оу-у… — Паренёк осел на землю, заворожённый увиденным.       Это выглядело как сказка, прекрасный, волшебный сон, смешавшийся с множеством ощущений и эмоций. Глаза юноши, до этого переполненные страхом и отчаянием, сейчас же загорелись ярче — воодушевлением и восторгом.       Это и правда походило как на картину, как из вымысла; он знал о девицах, что в некоторые традиционные для них дни выходят в леса, походя больше на живое творение живого — природы; они танцевали, ходили на водоёмы и плели венки, опуская их на воду в свободное плавание.       Вдруг на плечо парня легла мужская рука, отчего тот дёрнулся, оборачиваясь на подошедшего. Около него стоял человек, несмотря на отчасти устрашающий вид, смотрящий на ночного гостя спокойно, без тени злости.       — Не бойся, парень. Идём.       Мимо него прошло несколько мужчин и две девушки, одна из которых остановилась, смотря на него.       — Идём, нечего детям делать в такое позднее время в лесу. — Она улыбнулась, протягивая ему руку. Точно в таком же сарафане, с плетёным венком на голове, украшающим ее пышные каштановые волосы. Её карие глаза буквально улыбались вместе с её губами, так что парень, словно околдованный, робко протянул руку в ответ, поднимаясь и направляясь вместе с остальными к костру.       Задорный смех чуть стих, и все уселись вокруг огня. Кто-то что-то обсуждал, округу наполнили разные по манере голоса.       Уже сидя на бревне, парень сжался комочком, оглядывая людей вокруг себя и чувствуя, что, несмотря на приглашение, он был здесь лишним.       А ещё он чувствовал… Нет. Он знал, кто рядом с ним был, но не мог в это поверить. Страшные, уродливые чародеи, живые мертвецы ли около него. Нет… Обычные люди — они были… По-человечески прекрасны.       Первое мнение, сошедшее прямиком со страниц книг, было неверным. Второе же основывалось на реальности, взгляде на это здесь и сейчас.       Взгляд остановился на троице, сидящей слева. Мужчина с белыми волосами что-то рассказывал рядом сидящей молоденькой девушке, почти копии его: волосы цвета самого чистого снега, который он только мог видеть. С другой стороны сидела женщина, поправляя цветы венка своей… Дочери? Смотря на них, парень понял, что они выглядели как семья. В прямом смысле слова белая девушка наблюдала за действиями матери, иногда поворачиваясь к отцу, что-то ей рассказывающему.       Впереди него сидели двое: мужчина и девушка, те, что позвали его сюда. В плавлении воздуха от огня и искрах он всё-таки видел и понял, что те тоже не были друг для друга чужими. Она обнимала его за руку с неким любованием и полной вовлечённостью, слушая, а рядом сидящий что-то вещал, иногда отвлекаясь на её взгляд, одаривая таким же восхищением.       Вокруг юноши сидели счастливые люди, у каждого было что-то своё, но и в то же время одно единственное. Смотря на каждого, парень чувствовал, что его представление о страшных колдунах леса медленно изменяется. Не по его воле, но по воле того, что он видел, — по воле истинности, что была омрачённой долгие годы и десятилетия.       Женщина, сидящая напротив через костёр, заметив, как парень смотрит на них, что-то шепнула мужчине и направилась к нему. Она медленно опустилась рядом, улыбаясь гостю.       — А… Вы… — Паренёк чуть затрясся, вглядываясь в красивое лицо улыбающейся ему колдуньи.       — Не бойся, — улыбнулась она ещё шире, так, что веки заслоняли карие радужки. — Мы тебя не тронем.       После слов парень проследил, как женщина невзначай чуть провела по округлённому животу и, всё так же улыбаясь, повернулась к окружению, рассматривая всех. Только сейчас парень заметил, что она носила под сердцем ребёнка.       — Это давняя семейная традиция Нимбф, — обвела она кивком всю семью и посмотрела на него. — Не пугайся.       Парень вновь оглядел пространство, заметив, как его ноги обволакивает еле заметный туман, исходящий от земли. Он аккуратно взмахнул рукой, чувствуя, как веяние приятно окутывает кожу руки, обдав холодком.       — Меня учили, что вас нужно сторониться, — задумчиво произнёс он, наблюдая, как холодящий туман причудливо окутывает кисти рук, словно дружески жмёт их и тут же отступает. Речь для такой ситуации была будто бы неуместной, но другого он сказать не мог, почти полностью попав под влияние приятной атмосферы, в которой поддаваться нескрываемому страху было бы глупо.       — Знаю. Людская молва и не на такое способна. Мы не виним. — Женщина была словно одним сгустком солнечной энергии, излучающая добро и вызывающая лишь доверие. Это почти походило на нездоровое внушение, парень не раз задумался о возможной коварности ведьм; кто знает, что скрывалось под красивой оболочкой.       Сидя здесь, в сердце одного из лесов Скайрима, он не смог не сравнить рядом сидящую Нимбфу с всё тем же лесом. В Скайриме они красивы, какие-то заснеженные, какие-то зелёные настолько, что не видно в них солнечного света и земли. Снаружи выглядят привлекательно, но стоит лишь вступить и дать себе волю зайти глубже, как он тут же открывает гостю свою страшную сторону — сторону, полную опасностей, она может поглотить любого, и ты, несколько минут назад смотревший на лес с нескрываемым интересом и рвением, тут же становишься невольным пленником, попавшим в лапы непроходимой чащи.       Но о рядом сидящей Нимбфе так думать не хотелось. Вопреки своим внутренним опасениям и страхам, вопреки даже предубеждениям, сформировавшимся далеко не за его короткую жизнь; поверья эти зародились далеко до его рождения, развивались не одно десятилетие.       Нимбфы стали участниками одной большой легенды — легенды неприятной и жуткой. Легенды о них.       Ковен, состоящий из могущественных ведьм, что зазывают к себе наивных людей для своих чудовищных целей. По ним сложено несколько книг и целые писания, в которых авторы своих деяний, откровенно говоря, страшились их либо высмеивали силу и всё, что с ней было связано. Существа в них описывались чаще всего как ворожеи или некроманты, давно утратившие человеческий облик. Сгорбившиеся фигуры, их глаза горят ярким цветом, словно погребальным огнём, и переполнены яростью ко всему живому. Исковерканные голоса, походившие на скрип деревьев или, что ещё хуже… Гниющая заживо плоть, ходячая нежить, скрюченные мертвецы, существующие там, куда нога человека не ступает, а если и ступит, то назад пути у него уже не будет.       Но, казалось бы, такие страшные писания, но их имя…       Нимбфы. Звучало волшебно и только, а внешний облик…       Парень вышел из раздумий, посмотрев на женщину рядом с собой. Она продолжала, словно матерь и наставница круга, заботливо осматривать людей вокруг себя. С ним сидела даже не эльфийка, а обычный человек, имперка. От неё веяло свободой и зеленью. А ещё тиной — запах, видимо, оставленный после прудовой воды, которая всё ещё осталась на её волосах, тёмных вьющихся от влаги локонах. На голове был такой же, как и у всех девушек, венок, сплетённый из красных горноцветов; в карих глазах отражались языки пламени.       Гладящие через белый сарафан живот руки — руки обычные, человеческие, тёплые, как он успел заметить, пока она вела его к костру.       Не было ничего пугающего, разве что пугала одна мысль, словно вдохновение для неё удалось почерпнуть из кошмарного сна.       Что, если он отвернётся от красивой женщины к костру и остальным, а те скинут свои приятные глазу лики, открывая горящие глаза и когтистые чёрные руки?       Испугавшись своих же домыслов, парень не смог пересилить себя, чтобы не повернуться, и оглядел пространство.       Лики… были великолепны.       Ничего не изменилось, Нимбфы продолжали беседовать между собой, две девушки поодаль лежали на траве, рассматривая звёзды на синем небосводе и изредка тыкая в некоторые светила пальцами, при этом иногда по-смешному одёргивая себя и будто играя на спор, кто больше звёзд увидит.       Заметив на себе взгляд зелёных глаз, парень напрягся. Беловолосая девушка слева встала с бревна, забирая венок с колен матери, и подошла к нему.       — Привет, — улыбнулась она, усаживаясь перед ним; подол белого сарафана утоп в тумане дыхания природы. — Болит?       Холодные пальцы коснулись его щеки, проходя по одной из царапин после пробежки по лесу. Парень дрогнул, но руку убрать не посмел, вглядываясь в изумрудные глаза и изучая её волосы, словно диковину.       — Нет, а… Что? — Он следом дотронулся до тоненькой борозды, видимо, только сейчас ощущая саднящие ранки.       — Каллиста, Вы что-нибудь узнали? — спросила она женщину, но тут же посмотрела на парня. — Ты бежал? От чего?       — Неважно, — буркнул он.       — Ладно, не хочешь говорить, не буду допытываться. — Девушка чуть пересела, занимая позицию поудобнее. Сев на колени, она отложила венок, отряхнула руки и произнесла:       — Сейчас, может быть, не очень приятно, я колдую не так давно.       — Áйва, только будь аккуратнее, с пациентами тебе ещё рано работать.       — На природе и животных получается, значит, и на человеке выйдет.       Слушая эту речь, длящуюся несколько секунд, парень успел напрячься ещё сильнее, неожиданно для себя же схватив девушку за руку.       — Ты что делать собралась?       — Воу, не пугайся. — Несмотря на его тон и порыв, она слабо улыбнулась. — Я хочу помочь. — После слов девушка улыбнулась шире, так что на щеках появились еле заметные ямочки.       Не успев что-то ответить, девушка прикрыла глаза и слегка вознесла ладонь. В руке образовались зелёные языки чар, обволакивающие тонкие пальцы. Приблизив ладонь к лицу парня, она повела дланью так, что чары впитались в царапины, постепенно затягивая их.       Юноша, словно парализованный происходящим, прикрыл глаза, ощущая, как магия приятно холодит кожу, как босые ноги — туман.       — Ну вот и всё. — Девушка выдохнула, гордо разглядывая свою работу.       Открыв глаза, парень провёл пальцами по щекам, понимая, что от некогда пощипывающих ранок не осталось и следа.       — Спасибо, — негромко поблагодарил он.       До этого наблюдающая и контролирующая ситуацию старшая Нимбфа улыбнулась и одобрительно кивнула, когда молодая колдунья посмотрела на неё.       — Молодец, а теперь иди к родителям, — покосилась она на двух Нимбф, сидящих поодаль. — Хóрас такой практики явно не оценить.       Не став спорить, девушка пожала плечами и, поднявшись, вспомнила про венок. Задорно улыбнувшись, она подняла плетение из голубых горноцветов и с негромким смешком положила гирлянду на светлую макушку парня.       — Держи, смотри, не потеряй. — И направилась к родителям.       Он дотронулся до бархатных лепестков цветов, потирая их.       — Где ты живешь? — спросила женщина.       Первые несколько секунд парень замешкался, оглядываясь по сторонам, но вовремя среагировал и посмотрел на звёзды, указав в нужном направлении.       — Чýдно. А теперь спи.       — Но я не хочу, — тихо возразил он.       — Да? — На секунду показалось, что колдунья хищно ухмыльнулась; она щёлкнула пальцами, развеивая оранжевые потоки магии вокруг кисти. — Спи… — прозвучал приказной, но в то же время убаюкивающий тон, вынуждающий невольно потянуться и зевнуть.       Прежде чем прикрыть веки, парень лицезрел, как образ прекрасной женщины расплывается в глазах и сознании.       — Вот так. — Нимбфа придвинула его ближе к себе, укладывая голову себе на плечо.       Каллиста махнула рукой сияющему напротив мужу, подзывая его к себе.

◦ ⋄ ◦

      Приятный сон рассеялся, оставив после себя лишь сладостные воспоминания. Приоткрыв глаза, парень поднялся, выбираясь из-под тёплого одеяла, параллельно обдумывая своё сновидение.       Костёр, магия, прекрасные колдуньи — всё было лишь сном, настолько восхитительным и подробным, что хотелось видеть его каждую ночь.       Через окно, находившееся аккурат около кровати, лился утренний свет, вынуждающий поморщиться; парень облокотиться локтем о подоконник, с улыбкой рассматривая привычный глазу туман. Через некоторое время, почувствовав запах сена и дыма, он осмотрел свою скромную комнату, замечая две дорожки следов сырых босых ног.       Уютное сновидение врезалось во всё ещё не проснувшийся разум. Для него стало вдруг непонятным, почему штанины его одежды были влажными, словно после ночной пробежки, а на подоконнике лежал венок из голубых, до сих пор не увядших, горноцветов, бархатные лепестки которых он щупал во сне… Сне ли?

─── ∘◦✧◦∘ ───

17-й день Последнего зерна, 3-я эра, 415 год. В окрестностях Дома Естества.

      — Папа, смотри! — Девочка пробежала вперёд, прячась за одним из деревьев. — Там лиса!       Откликнувшись на еле слышный детский лепет, мужчина остановился около другого дерева, но тут же переключил своё внимание на грубо поломанную ветвь.       — Да, вижу, — задумчиво проговорил он и повернулся к дочери, ожидая её действий.       Через несколько секунд она выскочила из «укрытия», в шутку бросаясь в сторону зверька с протяжным звонким: «Бу-у-у!».       Детская забава гоняться за лесными животными Вел полюбилась почти сразу, как только она о ней узнала, поэтому почти каждый день она тащила своего отца в леса вокруг Дома.       — Под ноги смотри, Вел! — кинул вдогонку Арамир смеющейся девочке, а сам же вернулся к потревоженной ветке.       Хоть ветвь была и сломана, всё же часть ее не была оторвана от дерева, давая надежду на восстановление.       — Кто же так тебя, а? — тихо проговорил Нимбфа себе под нос, дотрагиваясь до ствола и устремляя свой взор вверх. Дерево безмолвно покачнуло ветвями, оставляя «лекаря» в неведении. — Не без твоей помощи, конечно, но я попробую.       Липа вновь покачнула ветвями, будто соглашаясь.       Некоторое время подумав, пытаясь сосредоточиться, Арамир приподнял тяжёлую ветвь толщиной с обхват ладони, чтобы преломление не было таким рваным, провёл ладонью по коре, не касаясь её, вытягивая из дерева, а после и всего живого вокруг энергию и вбирая чары себе во вторую руку.       Почувствовав знакомое, родное веяние, Велдавия, позабыв про своё увлечение, направилась к его источнику.       — Папа, ты… Ой. — Девочка подошла ближе, решив не мешать, но с нескрываемым интересом и восхищением наблюдая за его действиями.       Мужчина держал «больное» место ветви, иногда отвлекаясь на вторую руку, окутываемую языками чар. Магия издавала приятную трель, сравнимую с шелестом крыльев насекомого или еле слышным звоном, когда волшебство подобно вьюну переплеталось меж собой, образуя оранжевые потоки.       Магия Нимбф имела много странностей и особенностей.       В Нимбфериуме среди магов не было кого-то сильнее или слабее — носители носили одну силу, отличались разве что назначения, которые задавали ей обладатель. Магия Нимбф была многогранной, у неё много функций, и она не специализировалась на чём-то конкретно.       И Нимбфа решает, дарует ли её дар силу союзникам, спасёт умирающего или больного, даст защиту или отнимет всё видимое и невидимое; разорвёт ли её магия обидчика на части.       На силу и влияние чар на что-либо могла влиять разве что сила воли, желание носителя или его опыт. Так, к примеру, молодым Нимбфам нужно долго концентрироваться на желаемом, в то время как старший может использовать жизненную энергию и добиться желаемого по щелчку пальцев.       Через некоторое время Арамир отпустил ветвь, которая уже приросла обратно, но продолжил колдовство.       — Что-то не так? — улыбнулся он, мельком глянув на дочь, но тут же вернулся к насущному делу.       Вел ответила не сразу, зачарованно наблюдая за языками магии, что впитывались в ветвь.       — Нет, я просто… Что ты делаешь?       — Реабилитирую дерево. — Арамир посмотрел на Вел, понимая, что она, возможно, не поняла его. — Это как Нимбфы помогают людям — лечат, а я тоже самое сейчас делаю для природы.       — Наша магия берётся из природы же, верно?       — Верно, и действия нашего дара так же хорошо могут помочь тому, кто нам его дарует. Иногда даже такому сильному дарователю нужна помощь.       Арамир поддался рассуждениям, но вовремя опомнился, убирая руку.       — Ну вот. — Нимбфа оглядел свою работу: ветвь встала на своё законное место, а место преломления заросло новой корой. — Готово.       — Разве что листва сникла, — буркнула Вел, но тут же посмотрела на отца. — А её можно оживить? — с некой детской надеждой спросила она.       — Древо само справится с этой задачей. — Мужчина задумался, с некоторым азартом глянув на дочь. — Хотя… Хочешь попробовать помочь?       Вел обрадовалась, хлопнув в ладоши.       — Хочу! — воскликнула она, совершенно не заботясь о том, что по-серьёзному, как сейчас, в жизни колдовать ей ещё ни разу не приходилось.       — Тогда иди сюда. — Отец, тоже прекрасно зная это, поднял её на руки, усаживая поудобнее.       — А если не получится?       — Ну ничего страшного, попробуешь потом.       — А если получится, то что это значит?       — Значит, потом тебе будет проще. Так, давай, что примерно делать, ты знаешь: просто протяни руки и представь, как внутри тебя распускается дерево, новая жизнь.       Вел закрыла глаза, протянула ручку и последовала учениям отца. Как смогла, представила, как внутри неё прорастает побег в пышное древо. В ушах приятно загудело, трель наполнила голову и тело. Открыв глаза, она обнаружила, что к руке стекается несколько малозаметных магических потоков, циркулируя вокруг запястья и направляясь к веточкам и листьям.       — Воу…       — Смотри-ка, получается. — Арамир тоже удивился, взглянув на дочь. — Ты молодец, Вел. А теперь прекрати концентрироваться.       Чуть поморщившись, девочка, хоть и с трудом, но развеяла магию, облегчённо выдохнув.       — Ну как?       — А сама как думаешь? — посмотрел он на неё. — Оцени свою работу.       Она медленно повернулась к дереву, аккуратно дотрагиваясь до зелёных, уже менее поникших листьев.       — Выглядит… Лучше?       Чары хоть и были слабыми, но ветвь определённо выглядела живее. Арамир видел это, ведь знал, что его дочь хоть и имела врождённый дар колдовать, но без должной работы над его развитием этого всё равно было недостаточно.       — Определённо. Всего понемногу.       Вел улыбнулась.       Колдовать в столь раннем возрасте было хоть и не запрещено, но нежелательно; были опасения, что ребёнок не справится с поставленной задачей, а любая неудача в таком деле могла повлечь за собой последствия. У Велдавии было преимущество в колдовстве, от которого всегда отгораживался один человек, а точнее, одна…       — Арамир? Велдавия!       Мужчина с некоторой тоской посмотрел в сторону звонкого голоса и тяжко выдохнул.       — А вот и мама пожаловала, — цокнул он, посмотрев на дочь. — Ну и чего делать будем?       Вел успела лишь пожать плечами, смотря на то, как утратившая всякую грациозность женщина буквально вываливается из кустов, отряхиваясь от зелени с какой-то стороны с некоторым отвращением и брезгливостью.       — Арамир! — нашла она гуляющих глазами и направилась к ним. — Куда ты её опять уволок?!       — Каллиста, ну что ты. Это ещё кто кого уволок… — посмотрел он на Вел, намекая, как дочь вытащила их на прогулку после обеда.       — А я хотела посмотреть на лесных зверей!       — Ну да, а у меня просто воображение разыгралось! — Женщина в роскошном одеянии с нескрываемой суровостью в карем взгляде взирала на мужа. — Опять колдуете, да?       — Ну, во-первых, Вел у нас впервые, — глянул он на дочь, — вкусила запретный плод. А во-вторых, кем запрещено?       — А папа вылечил дерево! — гордо сказала Велдавия, словно невпопад. — Смотри, как ожила, будто и не ломалась вовсе!       Нимбфа проследила, как девочка указала на зелёную ветвь, тут же изменившись в лице. Появилось понимание, сострадание, некоторое чувство вины, которое она попыталась тут же смахнуть, закрыв глаза.       — Арамир, она ребёнок! Ей нельзя ещё колдовать!       — Ой, оставь нас в покое, женщина! — Мужчина опустил дочь на землю. — Мы тут дурью маемся, вон лисиц да зайцев гоняем, а ты что?       — А если она не сможет контролировать ситуацию? — продолжала причитать она.       — Она же под присмотром. Тем более смотри, её магия пошла на пользу дереву.       — Так она всё-таки колдовала?!       — Папа! — воскликнула следом Вел, одергивая того за подол дорогого одеяния, мол, зачем проговорился.       — Ну что? — глянул он на неё с улыбкой, но тут же стал серьёзным. — Кали, уймись, прошу тебя. Наша дочь прекрасно понимает, что колдовать в одиночестве не стоит, и делает это только при ком-то, а точнее, при мне. Всё в норме, и разговор окончен.       Она хотела сказать что-то ещё, но голос главы союза, говорящий, что что-то ещё слышать он не желает, вынудил её хоть и нехотя, но отступить.       — Идём лучше ближе к дому. — Арамир дотронулся до женского плеча, улыбнувшись ей, пытаясь таким образом снять ненужное напряжение. — Вел и так всех зверей распугала.       Велдавия, как дочь двух обладателей магии Истинного носителя, родилась с врождённым даром их колдовства — магией Нимбф, что существовала благодаря природе Нирна. Это значило лишь то, что навыки чар просвечивались и без учений.       А ещё даже в столь раннем возрасте у Вел уже просвечивался вспыльчивый характер, на проявление которого Арамир всегда бросал уже выученную всеми фразу: «Спасибо твоей матери, наградила». Каллиста отличалась столь неуёмным нравом, а прислушаться эта женщина могла лишь к одному человеку: своему мужу. Хотя, наверное, это было одно из выделяющихся качеств, так ему полюбившихся.       Вел была почти копией Каллисты, от Арамира передался разве что цвет глаз — отчасти, как он часто слышал, неестественный, слишком выделяющийся из прочих. Но, вопреки схожести что внешностью, что характером с матерью, со стороны же выглядело так, что Велдавия больше любила отца. Возможно, такое мнение сложилось потому, что Арамир проводил с ней больше времени, был ласковее по отношению к ней. Каллиста была хоть и любящей матерью, но ей не хватило некоторой… Вольности, раскованности. При этом раньше он этого не замечал, а сейчас эта женщина прямо-таки изобиловала своей серьёзностью, появилась замкнутость, изменилось даже отношение к дарователю — природе.       Нимбфа никто без природы — сила её не имела значения, ибо её неоткуда было черпать.       Нимбфа никто без альянса — сила одного — ничто, ибо смертное тело слабо для смертоносной силы.       Это два главных условия, не соблюдая одно из которых вело к бесполезности самой сущности Нимбфы.       Пренебрежение, которое иногда удавалось, а в её случае приходилось заметить у Каллисты к природе, удивляло; Нимбфа пользовалась дарами того, кого перестала уважать.

─── ∘◦✧◦∘ ───

      Нимбфериум состоял из выходцев двух имперских семей: династии Терелиусов и клана Золотая Гавань.       Корни династии происходили из Сиродила, позже перекочевавших в Скайрим, клан же произошёл намного раньше, существуя ещё задолго до того, как связался с Гасилвурдом.       Сила Истинного носителя была передана путём обряда, поэтому никаких родственных связей две семьи и их потомки с Гасилвурдом не имели.       Дом Естества стоял у подножья Глотки Мира в зелёных лесах, скрываясь в густой непроходимой чаще; был пристанищем и обителью Нимбф, живущих за счёт, как ни странно, помощи людям, тем, кто распускает слухи, окутывая и очерняя одно их существование.       Резиденция была обширной, включая в себя не только Дом, но и конюшни, дома для прислуг, кладбище, одним словом, была автономным поселением. Сам Дом отличался своей внушительностью, это было место, где каждый член альянса должен был чувствовать себя «в своей тарелке».       К примеру, одна из Нимбф, Вивьен, отличалась совершенными навыками в алхимии, поэтому имела свою лабораторию, ещё и обучая своему искусству самого молодого Нимбфу в совете.       Альянс работал и существовал эффективно и слаженно, за этим следил Арамир как представитель Нимбфериума.       Никому не хотелось, чтобы повторилось то, чему рано или поздно было суждено случиться. В обществе, где буквально «играешь» с мощной силой и где затрагиваются темы всемогущества, кое можно достичь, не может обойтись без овцы в волчьей шкуре, рано или поздно в стаде заведётся тот, кто мыслит несколько иначе.       Парень по имени Брейлин, выходец из клана, с самого рождения отличался странными наклонностями, сразу не полюбившимися совету, из-за чего вступить в альянс ему не позволили.       Причина была одна — власть, стремление к которой были замечены сразу.       Но, как известно, стремление к чему-либо придаёт непоколебимую силу воли.       Вопреки отказу, Брейлин самостоятельно, в тайне от всех, несколько месяцев, будучи незамеченным, подбирался как можно ближе к резиденции Нимбфериума и практиковался в колдовстве. Когда об этом прознали, его увезли подальше от сил альянса, где он проживал под стражей два года.       История его кончины была ещё печальнее: жизнь одного из безумцев в истории существования альянса была отнята теми, без кого колдовать у него бы и не вышло, теми, кто не дал влиться в ряды совета, ведь сила, что способна созидать, была способна и отнять самое ценное.       Нимбфериум принял это нелегкое решение, ведь знал, что если не сделает этого, то поставит на кон не только своё существование, но и жизни многих других людей.

─── ∘◦✧◦∘ ───

4-й день месяца Огня очага, 3-я эра, 417 год. В окрестностях Дома Естества.

      Ноги увязли в короткой, но густой траве. Подмяв под себя платье, Велдавия села поудобнее в ожидании.       — Итак…       Арамир сел напротив в паре метров, взирая на человека около себя.       — Ты всё ещё того мнения, что, как ты выражаешься, «рановато»?       Рядом стоящий Дамир, несмотря на в некотором понимании упрёк, улыбнулся, давая понять, что мнение, возможно, уже изменилось.       — Даже не знаю, — посмотрел он на Вел. — Учитывая то, что ты, Арамир, вот так просто давал дочери колдовать в столь раннем возрасте, то я не удивлён, что её обучение официальное. — На последнем слове он специально сделал акцент. — Ты хочешь начать прямо сейчас.       — Да что ты… — В который раз слушая одну и ту же надоевшую ему речь, собеседник отмахнулся, отвернувшись.       — Ты пренебрегал осторожностью, — продолжил Дамир, — могла пострадать не только Велдавия.       — Ох, ну как вы мне с Каллистой надоели… — посмотрел на него Арамир. — Подумать только: младший брат, а лекции читает.       Тем временем Велдавия, чтобы зря время не терять, решила попробовать сконцентрироваться, чтобы, возможно, как-то повлиять на этот спор.       Спорили они часто, в частности, Арамир спорил с Каллистой, к которой впоследствии присоединился и Дамир. Двое утверждали, что Вел была слишком мала для колдовства, что не стоит позволять ребёнку творить то, что понять она была ещё не в силах.       Арамир не слушал, а если и слушал, то просто отмахивался и уходил. Бывало и такое, что сразу после таких разговоров он словно назло брал Вел в лес только с одной целью. Это могло походить на халатность, на несерьёзное отношение к серьёзному.       И правда странно, когда человеку пытаешься что-то доказать, получаешь от него: «Я понял», а через несколько минут буквально ловишь того за участием в картине, о не воспроизведении которой ты предостерегал его.       Но вопреки тому, как это выглядело, казалось, у него была цель, ведомая только ему. Можно было построить не одну теорию, возможно, даже не самую приятную.       Но нет, и замыслов у него — жутких или не очень — не было, Арамир хотел приспособить Вел к колдовству как можно раньше, при этом стараясь сделать это безопасно для неё и всех рядом живущих — он знал, что делал, как никто лучше, хоть и некоторые часто старались изменить его мнение — безуспешно, не собирался он его менять.       Причина была в… Банальном дозволении самих обстоятельств, тем более он знал, что Вел не уподобилась бы тому безумцу, норовившему несколько десятков лет назад разрушить то, что с таким трудом строилось; Арамир застал это, будучи в юном возрасте. На эту ситуацию приходилось наблюдать издалека, и решение своего отца он тогда одобрил.       Велдавия сложила руки в кулак и закрыла глаза, как обычно представляя, как внутри неё распускается что-то живое; как оно пускает корни в землю, пробуждая спящую в ней силу, как магия струится, оживляя пространство вокруг.       Тогда, когда отец учил её магии в тайне от всех, колдовать у неё получалось далеко не всегда. Высшим управлением дарованной стихией считалось, когда Нимбфа, невзирая на свои мысли и ситуацию, могла взывать к магии, концентрируясь в любой ситуации. В начале обучения этого не всегда получалось достичь — часто что-то мешало.       Открыв глаза, она поняла, что у неё получилось. Земля уже дышала, испуская еле заметные потоки, от тела исходило слабое магическое веяние.       Это уняло спор, готовый вот-вот набрать новые обороты; наблюдая за открывшимся перед ним действом, Дамир опустился на траву, словно это означало полную перемену его мнения.       — Так… — Пользуясь случаем, Арамир понизил голос, будто боясь спугнуть или вывести колдующую из концентрации. — А теперь представь, как магия окутывает деревья вокруг нас.       Нервно дёрнув плечом, Вел попыталась одновременно сконцентрироваться на другой задаче, взирая на два дерева неподалёку, и направила руку в сторону их, наблюдая, как чары цвета огня, повинуясь, постепенно оплели видневшиеся корни, поднялись по стволам, опутали ветви подобно ползучей лозе. Вел смотрела на своё творение, как тому и подобает — как на волшебство.       Арамир, внимательно наблюдая за процессом и пытаясь контролировать каждое действие дочери, чуть обернулся к брату.       — Ну что, Дамир, надеюсь, хотя бы ты успокоишься?       Мужчина, тоже смотря на действо с некоторым восхищением, слабо пожал плечами и улыбнулся.       — Я подумаю.       Кивнув, Арамир отвлёкся на шаги сзади, проследив за тем, как рядом с ними молча садится ещё одна фигура, зачарованно смотря то на испускаемые маленькой колдуньей чары, то на саму колдунью.       Только спустя некоторое время Вел обратила внимание на подсевшую.       — Мама? Ты…       — Постарайся не отвлекаться. — На удивление, Каллиста улыбнулась, коротко глянув на дочь и тут же возвращая своё внимание к магии.       Внутри Велдавии смешалось два желания: прервать действо или всё же продолжить, стараясь не нервничать раньше времени, хоть и знала она, что если мать и начнёт препираться, то отец либо уведёт её, либо вынудит замолчать.       Одним словом, подобные сцены и разборки её не касались.       Верх взяло второе желание: она продолжила чародействовать, стараясь не обращать внимания на присутствие матери.       Арамир же искоса смотрел на жену, будучи явно удивленным её реакцией. Она улыбалась тому, что видела, явно не собираясь снова читать лекции по поводу того, что она видела.       Это его радовало, давало надежды, что теперь, увидев, как их дочь обуздала дарованный ей дар, она успокоится и дискуссии на эту тему завершатся.       В какой-то момент Каллиста хмыкнула и повела ладонью в воздухе, направляя свою магию в сторону дерева. Магические потоки Вел вмиг смешались с тёмной магией матери и стали более… осязаемыми; через несколько секунд деревья обвил уже настоящий живой плющ, распустились редкие белые цветы.       — Я думаю, это будет более чем удачным завершением, надеюсь, ты не расстроишься, что я вмешалась.       Велдавия некоторое время просто таращилась с широко распахнутыми глазами на такую силу колдовства, медленно повернулась к ней.       — Нет, — робко ответила она, но тут же широко улыбнулась, когда Каллиста приобняла её, а Вел прижалась к ней в ответ.       — Ну что же, хорошо то, что хорошо заканчивается, — обобщил Арамир, оглядывая всех. — Надеюсь, на этом мы поставим точку? — Он смотрел на двоих, намекая им на тему своего вопроса.       Те лишь переглянулись, не отвечая, но Арамиру по взглядам ответ был понятен — ответ, что удовлетворил всех.       Велдавия же рассматривала зелёные переплетающиеся лианы, у корней деревьев почти скрывая стволы; смотрела на распустившиеся цветы, медленно сникая настроением.       — Не хватает лишь одного человека, — молвила она, посмотрев сначала на мать, а потом на отца. — Она была бы рада увидеть это…       Все переглянулись; без имён каждый понял, о ком шла речь.

Два года назад:

      Арамир и Велдавия сидели на скамье под деревом. Отец показывал приём на деревянном мече, а девочка уныло смотрела на то, что её обычно интересовало; детский разум был далёк от происходящего.       — Вот, а потом поворачиваешь, и…       — Папа, а где Айва? — перебила она его, отслеживая его реакцию.       Этот вопрос не был неожиданным, но как ответить на него, Арамир не знал.       Вел же следила, как тот сдвигал брови из-за раздумий, думая либо над правдой, либо над тем, как ответить.       Вел очень любила Айву, считая её как за старшую сестру. Беловолосая Нимбфа очень много времени проводила с ней, заботясь и обучая тому, что знала сама, поэтому, когда та пропала, на Вел отразилось это не меньше, чем на остальных.       — Она уехала, я тебе говорил. — Он улыбнулся. — Не волнуйся, она скоро вернётся.       — Ты врёшь мне. — Несмотря на полученный ответ, сказанный с желанием успокоить, Вел осталась такой же серьёзной. — Хорас волнуется, я вижу это. Почему она ушла? Или, может, она не по своей воле ушла? Она устала от нас?       Отчасти по-детски наивные вопросы Вел вынули Арамира чуть улыбнуться.       — Ну что ты. Как она может устать от своей семьи?       — Но ты пытаешься скрыть истинные эмоции под своей улыбкой. Ты тоже волнуешься, и мама. Да и вся семья, а мне никто ничего не говорит. Я этого не заслуживаю?       — Вел, дорогая, успокойся! — Мужчина погладил её по голове, снова улыбнувшись. — Я тебе обещаю, что она скоро вернётся.       — Арамир, Велдавия, вы где?       Услышав знакомый и один из любимых голосов, на этот раз Велдавия не удержала детской серьёзности на лице и повернулась на зов.       — Бабушка, мы здесь! — выглянула она через куст, помахав женщине.       Через несколько секунд из-за зелени вышла пожилая женщина и, замечая бежавшую к ней девочку, раскинула руки перед ней, давая ей себя обнять.       — Наконец-то я до вас добралась, — погладила она по спине Вел. — Всегда удивляюсь, до чего же этот Дом далеко находится.       — Гранде́ра, мама, доброго дня тебе. — Мужчина поднялся и, подойдя к ней, тоже обнял её. — Путь от Предела до сюда не близок, понимаю.       — Ты получил моё письмо? Я отправила его прямо перед своим отъездом.       — Конечно, ещё две недели назад. Мы знали, что ты приедешь.       — Чудесно! — посмотрела она на Вел, что улыбалась самой широкой улыбкой. — Тогда пойдёмте в Дом.       Но Арамир не торопился, до сих пор пребывая в раздумьях после вопросов, которыми засыпала его дочь.       — Идите, я сейчас подойду.       Он знал, что его мать поймёт без слов. Грандера кивнула и повела Вел ближе к дому, в то время как девочка кружила вокруг медлительной женщины, что-то звонко рассказывая.       Проводив их взглядом, Арамир выдохнул, на секунду закрыв глаза.       Это было самым настоящим горем, ведь ничего о том, что произошло, не было известно. Это было бедой, ведь одна из Нимбф пропала без следа.       Айва не была человеком, который может просто так исчезнуть; она в принципе никуда никогда не девалась, да и подобное было впервые…       Больше всего волновался её отец Хорас, который вот уже несколько недель не находил себе места. Совет ездил за помощью во владения; местные ярлы хоть и не отличались особым гостеприимством, но хотя бы не высказывали свои недовольства и опасения напрямую и способствовали тому, чтобы совет так же тихо покидал границы их холдов.       Больше всего внимания было уделено Фолкриту, как самому близкому к резиденции владению. Но даже спустя больше месяца ее следов не было найдено, словно Нимбфа сквозь землю провалилась.       Думая об этом, Арамир поморщился, мотнув головой, и посмотрел на небо.       — Айвáлия, — обратился он к пустоте, смотря на чистый небосвод. — Я верю, что ты всё ещё в этом мире, и я знаю, что ты ушла не по своей воле. Может, Велдавия права, и тебя действительно забрали. Мне жаль, что я не уследил, и я виноват перед всеми вами.       Он замолчал, видимо, чувствуя весь груз своей виновности, да вот только не было на нём вины.       И даже когда Айва вернулась.       Она вернулась совершенно не изменившись внешне, но полностью переменившись внутри. Человека не подменили, и ему ничего не внушили, человек переменился сам под тяжестью если и не событий, то собственных новых чувств и взглядов.       В один из дней, когда девушка сидела под деревом на траве, что-то держа в руках, Вел нашла в себе силы подойти к ней, желая если и не поговорить, то просто посидеть рядом.       — Можно?..       Айва подняла красные заплаканные глаза на подошедшую.       — Конечно, малышка Вел, — попыталась улыбнуться она, смахивая солёные дорожки со щек.       Вел коротко улыбнулась, аккуратно подсев к ней. Она не знала, что сказать, из-за чего просто сидела молча, изредка посматривая на затихшую Нимбфу.       В какой-то момент взгляд плавно спустился на то, что она держала в руках. Это был изогнутый клинок в ножнах, такой, каких Вел никогда, пусть и за свою пока короткую жизнь не видела. Он был… неизвестным, явно не отсюда, ни символика, ни узоры ей не были знакомы, хоть меч и походил на что-то дорогое.       Дорогое… Насколько дорого оно было для Айвы? И дело вовсе не в цене.       На серебряных ножнах было что-то выгравировано. Вел могла отличать много языков, но ни одним не владела. Так вот, то, что она видела, больше всего походило на эльфийский.       Посмотрев на Айву, Вел поняла, что та неслышно для неё продолжала плакать, медленно проводя по гравировке пальцами. Велдавия почувствовала себя неудобно, подумала, что мешает, но вместо того, чтобы понимающе кивнуть и уйти, подсела ближе к девушке, аккуратно, будто боясь прикоснуться, обнимая её за руку.       Решив не спрашивать про причину слез, Вел посмотрела на драгоценность на женских коленях.       — Тебе его подарили?       Неожиданный смешок вынудил девочку чуть улыбнуться и обнять сильнее.       — Да… — протянула Нимбфа в ответ, пытаясь прочистить заложенный нос. — Подарили…       Она вновь всхлипнула, чуть отворачиваясь, пытаясь скрыть слёзы под белыми волосами.       — Не плачь, сестрёнка… — Вел забралась поближе к ней, обнимая уже её саму и не представляя, что ещё можно сделать, чтобы успокоить её.