Филипп Лунин и драконье училище

— Ich liebe euch alle! — Трувер, встретив своих женщин в фойе Книгоцентрали, раскидывает руки в стороны. — Das ist genauso eine Lüge wie alles andere! — обступает его гурьба бывших с руганью. Я бы ещё понаблюдал за воссоединением семьи, но ко мне и Лууне подходит кракалевн с носорожьим рогом и плоской широкополой шляпкой со специальным вырезом под этот рог. Представляясь, кракалевн приподнимает эту шляпу своими длинными усиками: — Расследователь дела Измаила, Сщк. Господа, знаете ли вы эту особу? — вытянув самую переднюю лапу, он проявляет на ней голограммой небольшое изображение Рози. Первая реакция, точнее, первая мысль — отнекиваться. Мало ли что… Но тут же я вспоминаю о том, что, вообще-то, Рози, увы, уже изрядно засветилась этим утром. Отрицать не только глупо, но даже и вредно. — Да, видели, — подтверждаю я, кивая. — Не могу сказать, что вот прямо знаю, но знаком. — Правильно не называете её имя. Потому что Рози, иначе Розимиффенбип Вузфеддлимс, выглядит вот так, — второй лапой кракалевн показывает распечатку досье на ученицу Аднирваны, которая оказывается упитанной лилипуткой. — Именно она и работает на стадионе. Кем являлась антропоморф, неизвестно, но убийство, по всем уликам, совершила она. Я ошарашенно моргаю и переглядываюсь с Лууной: — Серьёзно?.. Ой, да, вы же кракалевн. Но как тогда… Кальция, твою мать… Нашла, с кем знакомить! — со стоном берусь за голову, медленно мотая ею. — Так. Иными словами… Вероятно, что это был доппельгангер? — Она не пахла как оборотень, — отрицательно кивает Лууна. — Даже поссать она не вышла без трупов… — Учитывая важность этой персоны, что вы ещё о ней помните? — продолжил расспросы Сщк. Я серьёзно раздумываю: — Ну, первое — она была не дура выпить. Я имею в виду, разумеется, алкоголь. Притом, замечу, даже крепкий градус свалил её не сразу… более того, теперь я сомневаюсь, что вообще свалил, а не прикидывалась она. Второе же… О. Именно она заметила за окном… нечто. Нечто недружелюбное. Что именно, мы пока не выяснили, но вряд ли это было лишь отвлечением внимания, потому что после её предупреждения я и сам ощутил наличие вблизи некоего неизвестного, но враждебно настроенного существа. Если только «Рози» не заметила за окном Блитца, а ощущения мои касались как раз её. Но как тогда я этого не понял? А впрочем… Если уж она сумела даже к Измаилу подобраться… — Ночью она выходила на улицу и могла убить Измаила, — добавляет Лууна. — В последний раз мы её видели, когда усадили на повозку от Буктвора к центральному кампусу. А встретила её в первый раз Кальция — владелица дома, у которого убийство произошло. — Вряд ли преступница объявится в том же теле ещё раз, но не предупредить вас о ней я не мог. Но не волнуйтесь, на этот раз вы в полной безопасности. Пока меня, разумеется, не перекупят за сумму больше. А сейчас прошу прощаться, есть ещё одно дело, — снова приподняв усами шляпу, Сщк отправился к выходившим из Книгоцентрали Труверу с супругами. — Не перекупят за сумму больше? — скептически повторяю я, глядя ему вслед. — Это такие здесь полицейские — ищут того, за кого больше ставка назначена? Притом даже глазом не моргают, сообщая об этом? Лууна, полагаю, даже у вас в Нижнем Мире дела обстоят приличнее. — Нас не обругали и не содрали с нас ещё денег, — проверив в телефоне расписание, Лууна отправиляется к нужному кабинету, где вскоре проведут занятие по аурам. — Так что… А могли просто не взяться, Измаил не самый великий ангел. — В таком случае, возможно, взялись именно потому, что всё-таки это был акт уничтожения сослуживца, — предполагаю я. — Если не карать за это, то все будут знать, что стражу можно атаковать безнаказанно. А это никакой страже не понравится. — Тот же принцип, почему нам мстят за Азымайна. И хорошо, если это истребление переключится с нас на ангелов и бафометов, — Лууна доходит до своего кабинета. — Ну, пока? Я раздумчиво, но согласно качаю головой в ответ на первую идею, сразу же вспоминая про легендарную Войну Крови в сеттинге ДнД. Правда, там несколько иные категории между собой увлечённо рубились, но общая идея весьма аналогична. — Пока! До вечера… А что у тебя сегодня, кстати? — вопросительно киваю на дверь. — Регулус. Ставим и снимаем магические и обычные замки. Могу ему передать, если хочешь купить нечто конкретное, — Лууна кивает на уже знакомого мне дедка в фиолетовом, что раскланивался с девушками в коридоре. — «Снимаю, порчу», — шучу я, вспомнив газетные объявления. — Пока ничего не нужно, но на будущее буду иметь в виду, спасибо. А сейчас нам действительно пора… Мы расходимся каждый на собственное занятие. Мою замену по ауроведению ведёт полный лысый человек с синей кожей: — Господа студенты, нас зовут Орвло, с этого момента ауроведение преподаём мы, и, считайте, вам повезло, так как раньше мы преподавали на Квантоне полноценный, фундаментально-практический курс. Ну а сейчас мы просто слегка «окунёмся в сияние», так и запишите! — вывел он своё имя и своё креативное название темы на доске. — Итак, что вы уже прошли с господином Нахожаевым и изучили самостоятельно? Чего я точно не изучал ни с ним, ни с кем другим — так это манеру называть себя во множественном числе. Конечно, грамматика праговора отлична от русской, но такого с лёту я точно не припомню. Новый преподаватель у нас что — королевская особа? Ну да потом разберусь. — Ауры разумных разбирали, — поднимает руку канидка с пушистыми ушами, на которую я на прошлом занятии засматривался. — Какой цвет связан с какой чертой характера. И всё на этом, по сути. Орвло недовольно надувает щёки: — «И всё»? За целое занятие господин полковник подал только деревенскую эмпатию по ауре, а вы не удосужились дополнительный материал изучить? Отвратительности! Ладно, господа, примемся за настоящее обучение и практику, которую вы будете применять на протяжении всей карьеры. Основная задача аурозрения — не дублировать эмпатию, а определять свойства заклинаний и магических предметов. Конструируя правильную ауру излучения своей энергии, вы можете воплотить любой желаемый вектор эффекта! Величина эффекта, конечно, зависит от вложенной силы. Итак, смотрите на наши чары, изучайте их эталонные ауры и записывайте основопологающую школу магии, к которой этот паттерн ауры относится. Начнём с самого простого — школы ограждения. Её невозможно ни с чем перепутать, потому что эта школа не создаёт энергию, а пробивает пустоту в энергетическом фоне, строит барьер. Вот, на примере банальнейшего, базового щита… Готовлюсь внимательно зарисовывать, параллельно размышляя, как можно пробить пустоту. Точнее, зачем это делать, если можно и так спокойно через неё пройти? Она же… пустота. В ней ничего нет. Её нет. В аурическом диапазоне барьер воспринимается странно — будто преподаватель оказывается в центре стеклянной сферы. — Прошу, господа, стреляйте в меня всем, чем можете! Наказывать за это не буду, даже наоборот! Я лукаво улыбаюсь. Интересно, как он отреагировал бы, если бы я сейчас колданул в него чем-нибудь от Радины, просто испросив её пропустить заклятие через меня? Готов поспорить, сей джинн никак не ожидает от новичков чего-нибудь эдакого. Одна жалость — засвечусь ведь после этого моментально, сразу примутся выяснять, откуда, как да что. Так что нет, лучше предоставить прошибать лбом стенку другим. «Радина», — я осторожно, мягко тянусь мыслью к ней, — «а ты можешь, теоретически, такое устроить? Вот как я сейчас думал?» «Через тебя — был бы тот же эффект, как от остальных», — Радина мысленно показывает на жёваные бумажки и плазменные выстрелы, летящие от палочек учеников и просто с их пальцев. Энергия растекается по границе щита, бумажки падают, натолкнувшись на препятствие. — «Но я могу через него!» Синекожий внезапно приседает, но быстро поднимается на ноги, помотав головой: — Всё, всё, тише, тише! Внереальностные воздействия, это уже совсем другой уровень! Кто-то из вас — явный кандидат на олимпиаду! Поток снарядов прерывается резко — наверное, дополнительной нагрузки на олимпиаде никому не хочется. «Между прочим, эта слива сумела быстро меня оборвать», — думает Радина разочарованно. — «Полноценный танец слонов не получился». «Тогда поговорим позже, не нужно, чтобы были проблемы», — торопливо сообщаю я, сам не зная, за кого больше тревожусь: за себя или за неё. То, что ей-то вряд ли что угрожало, я соображаю уже только во вторую очередь. А в третью — что нужно бы прикинуться. Начинаю с интересом оглядываться по сторонам, как будто ища неведомого кандидата на олимпиаду. Как говорится, главное в следственных действиях — не выйти в процессе на себя самого! — Итак, это была школа ограждения, — Орвло показывает на один из восьми символов на плакате, похожий то ли на сетку прицела, то ли на крест в шипастом ошейнике. А потом — на символ с глазом и ресницами. — Теперь продемонстрируем энергию заклинаний иллюзии. Смотрите на стандартный безмолвный образ в моих ладонях, но не на него самого, а на его ауру: переливы разных цветов, похожие на то, что мы видим перед тем, как заснуть. О! А вот это я люблю. Как тонка философская грань между иллюзией и реальностью, и что есть реальность, если не то, что мы воспринимаем нашими органами чувств? Полуприкрыв глаза, я изучающе гляжу на нечто в ладонях Орвло, больше всего напоминающее мыльный пузырь, с его замысловато текущими разводами, и иллюзорную пташку в нём. Развоплотив кружащую над ладонями птицу, Орвло показывает мельком на символ в виде глаза: — Теперь то, что некоторые уже пытались на мне опробовать: очарование. Многими считается самой коварной школой, потому что задействует самое дорогое, что мы имеем: свободу воли. Но очарование можно применять во благо, как я вам сейчас продемонстрирую, — синекожий вытягивает и распахивает руки в направлении слушателей, и в энергетическом пространстве от них идут еле заметные волны, больше ощущаемые разумом как лёгкие колебания настроения ко спокойному, радостному и бодрому. — Самое известное заклинание очарования, это Благословение! Внушение уверенности в успехе, которое поможет и вам, и вашим близким, если они недалеко от вашей ауры и вы воспринимаете их успех, как собственный. Никакого контроля реальности, только положительное самоисполняющееся пророчество. О, очарование… Пожалуй, то, что интересует меня сильней всего, ведь это самое близкое к моему профилю. Во всяком случае, как я это предполагаю. Однако же довольно странно, что благословение числится обычной магией — мне казалось, это нечто жреческого толка… О, а интересно: уж не очаровать ли как раз пыталась его Радина? Чтобы выдать тот самый обещанный танец слонов в исполнении лектора… — А пропульсия бумажек и ножей в меня, — лектор телекинезом швыряет весь мусор у своих ног обратно в лекторий, заставив дёрнуться первые ряды и хохотнуть задние, — это школа преобразования. Вы представляете в первую очередь превращение, но телекинез — это не что иное, как преобразование пространственной координаты. Обращайте внимание на ауру вокруг движущихся предметов, на что она похожа? Я всматриваюсь в магические следы на всём том, что сейчас грудой осело частью на полу перед первым рядом, частью же на нём самом. На что она похожа? Ну… во всяком случае, точно не на предыдущие варианты. Не говоря уже о том, что этот телекинез не смотрится так, как привычный мне. Эта внимательность спасает меня под конец урока, когда Орвло заявляет Призыв и огненный шар, а сам начинает плести паттерн Иллюзии. Я оказываюсь готов к этой преподавательской шалости, а у моих соседей неведомым образом опаляется шерсть и краснеет ожогами кожа. — Не дайте себя обмануть внешними проявлениями заклинания! Ваша вера в результат столь же ключевая, как у вашего союзника или противника! Вот почему иллюзии могут нанести реальный урон через психосоматику, а лечение на союзников всегда работает, в отличии от лечения на враждебную нежить. Я, нахмурившись, поднимаю руку: — Означает ли это, что достаточно сильный иллюзионист может убить, просто внезапно появившись и сотворив иллюзию пронзающего грудь меча прежде, чем ты успеешь рассмотреть детали, выдающие её? Или это зависит от силы воображения жертвы? — От веры жертвы в происходящее. Но неверящие во всё подряд рискуют напороться на реальный меч. Вот почему так важно учить и замечать ауры! Задание вам на неделю — смотрите вокруг, записывайте каждое заклинание, которое видите, и описывайте его ауру. Они будут разные, но вы увидите сходства в рамках категории. На следующем занятии будет зачётный тест — я показываю заклинание, вы определяете школу. Перед завершением занятия остались вопросы? — Да, — молодая девушка в старинном платье взмахивает кудрявыми волосами и смотрит в глаза Орвло. — Может ли случиться так, что аура одного заклинания окажется замаскирована под ауру другого? Не внешние признаки, а именно сама аура? — Может, но примесь иллюзии вы всё равно увидите. Особенно по сравнению с первоначальной «подписью» заклинания, — Орвло трёт нос, потом уши. — Не стесняйтесь гулять по факультетам и смотреть на чужие занятия, особенно те, что проводятся на открытом воздухе. Нужно тренировать насмотренность. Чем чаще используется аурозрение, тем чётче становится. Я согласно киваю, делая себе мысленную заметку смотреть так на всё вообще как можно чаще, приучаясь чередовать этот спектр с уже привычными видимым и ментальным. Наверно, в будущем появятся ещё вопросы, но пока мне уже имеется о чём поразмыслить.

* * *

— Нашли проводника? — Жарегнев, как раз закончив чертить пентаграмму, поднимает взгляд на Блитца. — Слыш ты, недоангел, — Блитц верно чует ауру Жарегнева, но диалог начинает с неуместного быкования. — Целым ангелом сделаю сейчас! — Это мой отец, — Лууна кладёт на рога Блитца руку. — Точно? — Жарегнев глуповато удивляется. — Вы же разных видов. — Вагинец, у вас и приёмных родителей вне покона объявили? И вообще, что за брызги спермы на полу… Можно же нормально, — улыбаясь с чувством превосходства, Блитц нажимает на кристалл, встроенный в перчатку, и открывает светло-лиловый портал. Я с глубоким вздохом закатываю глаза: — Выражаясь дипломатическим языком… Жарегнев, позволь представить тебе Блитца, приёмного отца Лууны. Являясь сотрудником местного профильного отделения в месте, куда мы направляемся, он любезно согласился помочь с услугами гида. Блитц, Жарегнев является нашим ценным соратником, внёсшим большой вклад в благополучное уничтожение Танаты. Не имея хай-тека твоего уровня, он целый день обеспечивал проход по классике… поэтому, пожалуйста, прояви несколько больше вежливости. — Да, обращайся, — Блитц благожелательно отмахивается, первым входя в портал. — Какой классике? — Лууна успевает спросить, прежде чем исчезнуть во светящемся овале за ним. — Прошу прощения, — Жарегнев отвечает столь же дипломатично, но будто нарочно — когда его уже не услышат те, кому извинения предназначались. Через портал я прохожу второй раз в жизни, но за эти две (земных) недели я уже так свыкся с волшебством разного рода, что это не вызывает у меня особых эмоций. Но что реально меня удивляет — городской пейзаж измерения, куда мы перемещаемся. Адом я бы его не назвал. Здания весьма современные, остеклённые, как в наших мегаполисах. Небо светло-розово-фиолетового оттенка, явного источника освещения нет, но всё видно ярко и чётко, как под светом для фотографии на документы. Хотя, признаюсь, козлоголовых существ со свечами над головами тут в избытке. — Не понял… — покрутив головой во все стороны, задумчиво изрекаю я. — А где котлы со смолой, черти с вилами, тьма кромешная и скрежет зубовный? Ну или хотя бы легионы Зариэли, бьющие морды ордам Оркуса? Или паромщик, требующий обол за перевозку через Стикс? — В промышленных районах, — Блитц некоторое время осматривался, а потом шагает уверенно к восьмиконечному небоскрёбу с логотипом в виде гоэтической печати. — Это штаб-квартира Лени. Будьте готовы к тому, что вас затрахают ожиданием жёстче, чем в очереди в поликлинику. — Не вспоминай, — Лууна щёлкает на Блитца. — Логично, что демоны решили разделить места для себя и для остальных, — бормочет Жарегнев, покручивая манипулятором в ладони. — Ну, ленью меня пронять сложно, поскольку я сам ей не чужд… — я рассеянно потираю затылок. — А как насчёт того, чтобы раскладушку заодно притащить? Бороться с ленью комфортнее всего лёжа. — Тебе не лень будет её раскладывать? — усмехается Блитц, таща на себя громадную хромированную ручку главного входа. В не таком уж и большом тамбуре, освещённым фиолетовыми длинными лампами вроде тех, которыми светят на рассаду, находился ресепшн. За его стойкой сидит, закинув копыта на столешницу, чёрный бафомет неопределённого пола. Не Азымайн, но похож чем-то. На посетителей он внимания не обращает, а смотрит с экрана смартфона длинный рекламный ролик какой-то явно инфоцыганской конторы. — Ни пениса себе, ты это даже не перематываешь! — такая лень поражает даже Блитца. Жарегнев настроен куда решительнее — проходит за стойку, по-тарантиновски приставляет к голове офигевшего козла манипулятор, и не менее по-тарантиновски высказывает: — Передай Греху Лени, что явились убийцы его сына, Азымайна, и требуют встречи. Один раз требуют. Потом возьмут сами. — Азымайн сын прошлой, — по голосу козлобородого типа пол тоже не становится понятным. — Что? — Лууна наваливается на стойку. — Прошлой Лени. Сейчас Лень Бельфегор. Со вчера, — бафомет пытается пальцем отвести от себя манипулятор, но Жарегнев держит его хваткой чугунной статуи. — А что сталось с прошлой? — коротко спрашиваю я, меряя козломордого взглядом. Ну надо же — а я-то думал, что такая внешность является чем-то оригинальным… — Уволили. Аккредитацию не прошла, православку не совратила. Так вы к Бельфегору или к Пигритии? — Вот как её зовут, потаскуха, — Блитц хлопает по ладони. — Да я это имя и так помню, — удивлённо откликаюсь я, быстро припоминая, откуда же именно. Точно! — Лууна, ты ведь мне сразу его назвала. — Наверно, — мне она отвечает спокойно и даже пассивно, но тут же стучит кулаками по ресепшену: — Адрес Пигритии, сын суки! — И её печать, пожалуйста, — добавляет Жарегнев. Несмотря на то, что его держат на мушке, бафомет пишет то и другое без спешки, а вот Блитц вырывает у него бумажку стремительно: — Так, мальцы, погнали! — Авто, метро, общественный транспорт? — деловито осведомляюсь я. — Так, минутку… Эй, ресепшен! Бельфегор Пигритии не родственник? В отношениях не состоят? — Только деловые партнёры. И хорошо относились друг к другу, хоть это и странно для конкурентов. Правда, давно не встречались… — про транспорт бафомет не уточняет, но Блитц уже звонил кому-то насчёт этого: — Мокс, пригоняй фургон в Лень, к стояку! Луняше лучше не светить на улице, ты знаешь… Нет, она здорова, ты траханулся? Оно и слышно… — Лень, гнев, зависть, алчность, чревоугодие, похоть… — вслух задумываюсь я, загибая пальцы. — Какой же там седьмой? Никак вспомнить не могу… Я собираюсь ждать в компании ресепсиониста, попутно следя, чтобы он не вызвал охрану, но серый фургон с тонированными стёклами и алым граффити на боку подкатывает неожиданно быстро. На передних сидениях — два беса, один дрыщавый и беловолосый, другая — озорная брюнетка. Сегодня у меня прямо какой-то набег вместе с индейским племенем — вся компания моих попутчиков, не считая Лууны, является краснокожей в самом прямом смысле слова. Интересно, а скальпы будем снимать? Шутка юмора, конечно… впрочем, учитывая то, чем эти краснокожие ребята обычно занимаются, вполне возможно, не такая уж шутка. Перед тем, как выйти, раздумываю, не пугнуть ли этого козломордого, чтобы звонить куда не вздумал, но, смерив его взглядом, от этой идеи отказываюсь. Судя по всему, даже если он всё-таки решится сообщить куда бы то ни было о нашем визите — случится это уже тогда, когда мы благополучно уберёмся прочь, причём не только отсюда. Воистину, лень — лучший из семи смертных грехов, ведь она мешает предаться остальным шести. — Добрый день, — вежливо улыбаюсь я, забираясь вслед за Лууной в фургон. — Меня зовут Филипп, приятно познакомиться. Лууна, я верно понимаю, что это твои недавние коллеги? Не забыть ещё спросить, между прочим — позже, разумеется, — что же такое у неё случилось, что ей теперь здесь лучше на улице не показываться… — Угу, — Лууна отводит хвост вбок, чтобы сидеть не мешал. — Привет, Филипп! — бесовка еле успевает убрать пистолет с глушителем, который рефлекторно направляла на меня, и дружелюбно улыбается. — Я Милли, а это мой Мокси. — Блитц, с каких пор мы ангелов и людей возим, а не… — водя пальцем у горла, беловолосый Мокси вопросительно смотрит на шефа своей конторы. — Завали трахлет! — дождавшись, пока мы с Лууной и Жарегневом устроимся на задних сидениях, Блитц впрыгивает в фургон сам и ударяет закрываемой дверью. — Лууну теперь ещё и убить могут, если мы не убьём старую Лень раньше! Улица Радужного Змея дом семьдесят, гони! Ну вот, какое издевательское, если так вдуматься, для меня название… Вряд ли, конечно, имелись в виду пиррийские радужные драконы, но всё же как-то обидно. А если так вдуматься… если вдуматься, то улица Зелёного Змея смотрелась бы сейчас ещё более издевательски. Ну да ладно, не до печалей о лингвистике. Пока суть да дело, присматриваюсь к новым знакомым. Милли довольно симпатичная — ну, насколько это в принципе возможно для представительницы её вида. Бодрая в лучшем смысле этого слова, можно даже сказать — заводная такая. Мокси смотрится несколько унылым. Не в том плане, что вообще, а скорее, кажется, думает не очень цензурные вещи о Блитце, который снова затянул всю компанию куда-то не туда. Кажется, этот парень довольно деловой, но не любит резкие движения… во всех смыслах. Чем-то напоминает лично мне повзрослевшего Драко Малфоя из Поттерианы — когда ещё не лощёный Люциус, но уже к гиппогрифу выпендриваться не полезет. Особенно шевелюра в такт смотрится, если припомнить фильмы. Фургон мчится от души — меня то и дело бросает то налево, на Лууну, то направо, на Жарегнева. Тот молча сидит с неприступно-возвышенным видом, а вот гончая, не вытерпев, на очередном крутом развороте придерживает меня рукой за талию. — Голову береги, — коротко бросает она, усердно смотря вперёд. — Она мне ещё целой нужна… Да и ты тоже. — Спасибо, — выдыхаю я, получив дополнительную опору. — Лууна, не спрашиваю, какие детально у тебя тут проблемы были, но: есть ли кто-то, при виде которого мне следует бить на поражение, не спрашивая? Если да — как он, или она, или оно выглядит? — Вот так, — Блитц через сидение показывает мне на телефоне совинообразного демона, более величественную версию Столаса. — Паймон, глава самой мать его богатой семьи ада. Столас на кражу своего портального манускрипта так не срался, как его батя-трахатя. — И ни один утрахок ему не объяснил, кто свагинил книгу на самом деле, — Лууна грозно смотрит на приёмного отца. — Связываться с ним! — Блитц крутит телефоном у виска, но на очередном повороте садит им себе в рог. — Клитор, Мокси, ты води трахче, но не разтрахивай напенис! — Блин, — печально тяну я. — На такого мне лезть не след… Нет, если что — встану без вопросов, — торопливо добавляю, поймав пристальный взгляд Лууны. — Просто что-то мне подсказывает, что такой тип размажет нас всех одним колдунством. Сомневаюсь, что даже твои особые средства тут помогут… — последняя фраза обращена к Жарегневу. — Помогут, но здесь всего лишь недопонимание, которое вы сами можете разрешить, — чем больше бесы сквернословят, тем ярче Жарегнев демонстрирует свои приличие и достоинство, явно внутренне ими гордясь. — Самый начлен умный, — Блитц скрещивает руки и горбится, а потом кувыркается в средние сидения, когда Мокси даёт по тормозам. Если бы не рука Лууны, то я имел бы неслабые шансы нырнуть следом и либо напороться на рога Блитца, либо изрядно вмять того в пол — смотря кому повезло бы больше. А так гончая лишь с еле слышным фырканьем удерживает меня на сиденье, вцепляясь второй рукой за спинку соседнего. За окном обнаруживается довольно богатый, но изрядно заброшенный особнячок. Пышный зелёный декор дичает, металлическая ковка забора в окислах, а некогда белоснежные стены зарастают плющом явно больше, чем предполагал дизайнер. Киллеры разом достают оружие — Лууна пистолет, Мокси снайперку, Милли автомат, Блитц нечто среднее между ППШ и мафиозным ПП. Жарегнев, чуть погодя, свой манипулятор. — М-да, извлекать нож, пускай даже боевой, на таком фоне как-то стыдно, — окинув весь этот арсенал беглым взглядом, констатирую я. — Но ничего лучше у меня нет… впрочем… Лууна, если желаешь, я перекинусь. В полноразмерного. У тебя будет отличная боевая вышка. — Чё б нет, — она лапой нажимает на ручку двери и лапой же легко распахивает. Довольно кивнув, я выскакиваю следом. Да, конечно, я отдаю себе отчёт в том, что от огнестрела даже драконья чешуя — слабая защита, тем паче у молодого дракона… Но всё лучше, чем человеческая кожа, верно? Даже учитывая мою мантию. Опять же, пистолетная пуля, глядишь, просто завязнет в толще мышц, даже если пробьёт чешую. Повожу плечами и сосредотачиваюсь, готовясь превратиться. В последнюю секунду притормаживаю, соображая, что нужно оставить сумку в фургоне. «Не нужно», — быстро отвечает Ртуть, едва я касаюсь её рукой. — «Ты можешь просто чуть перенастроить процесс… сделать так, чтобы то, что ты носишь, слилось с твоим телом при превращении. Как одежда». «Тебе это не повредит?» — хмурюсь я. «Нисколько! Между нами ведь такая связь… Не только не повредит — я всё ещё буду на контакте с тобой». «Отлично», — облегчённо вздыхаю я. Это действительно сильно упрощает дело — не нужно думать, не случится ли что с сумкой. — «Так… только ты подскажешь, как именно переделать процесс?» «Даже поведу!» — радостно отвечает Ртуть. — «Просто превращайся!» — Ага, — отвечаю я уже не мысленно и начинаю перетекание в феральный облик. Несомненно, в нём имеется что-то такое… особенное, выделяющее его из всех остальных. Ну да, «всех остальных», конечно, всего-то два — да и то, если расценить мой изначальный облик как один из списка превращения. Но всё же я испытываю совершенно особенные, ни с чем не сравнимые ощущения, когда моя плоть бурно переплавляется в новый размер, в новую форму — полноразмерную драконью, безо всякой приставки «антро». Это как в море отчаливаешь, не в реку. На этой волне сдерживаемой эйфории даже не очень замечаешь, как всё, что было на теле, аккуратно исчезает, словно растворяясь в чешуе. Нужно будет потом подробнее расспросить Ртутя, как это делается… Сам он, кстати, в мысленном поле действительно никуда не исчезает, я всё так же чувствую присутствие дракончика рядом. Повожу плечами, взмахиваю хвостом, возвращая привычку к феральным ощущениям. Пока взлетать нет нужды, так что крылья удерживаю сложенными, даром что донельзя желается гордо блеснуть размером. Но сейчас не до того, тем паче здесь. Повезло ещё, что улочка не из активных, так что свидетелей не наблюдается. Взглянув на Лууну, приглашающе подставляю ей лапу. Весело улыбнувшись, гончая легко вскакивает на ладонь, а оттуда, оперевшись на сложенную кромку крыла, ловко забирается мне на спину. — Гребень не мешает? — уточняю я, оглядываясь назад. До чего всё-таки удобная у дракона шея! Совы со своими «сто восемьдесят по горизонтали, двести семьдесят по вертикали» просто обзавидуются — куда хочешь смотри, разве что не прямо в плечи. — Приспособлюсь, — беспечно отмахивается Лууна, гордо смотря вниз и принимая… несколько пафосную позу, скажем так. Я получаю возможность насладиться целой галереей физиономий всей прочей нашей компании. Молчит только Жарегнев, но, судя по его несколько ошарашенной физиономии, с которой он меряет меня взглядом, без впечатления он тоже не остался. Остальная же наша братия выражает чувства ещё более активно. — Я тоже так хочу! — тоскливо-восторженно восклицает Милли, и непонятно, что именно она имеет в виду — то ли моё превращение, то ли гордо восседающую на мне Лууну. Мокси понимает как последнее: — Боюсь, хребет треснет… — бормочет тот себе под нос, вид у него досадливо-виноватый. Зато Блитц живо отталкивает его в сторону, выбираясь наружу: — Ёу! Филипп, а ты случаем не будешь роднёй кому-то из архидемонов? Я едва не икаю от неожиданности. — Это ты с чего же взял? — Да только эти мажоры так вот разрастаться любят! — Блитц размахивает руками так активно, что кажется, будто семафорит. — В длину! В ширину! В высоту! Только Столас при мне так не делал, но тоже наверняка может. Так ты случаем не родня кому-то из семидесяти двойки? Это было бы классно! — Никогда ничего о таком не слышал, — нервно повожу я плечами. — Так что очень сомневаюсь! — А жа-а-аль… — тянет Блитц, обводя меня взглядом по всему силуэту. — Это бы многое решило. «Кончай пялиться на моего дракона, чучело рогатое», — рычит на заднем плане сознания Ртуть. Мне невольно делается смешно. «Ртуть, мы сами с тобой оба рогатые, вообще-то». «У нас рога нормальные!» — фыркает дракончик. — «А не как у этого — размером в полтела!» — Продолжите любование после победы? — тем временем спокойно осведомляется Жарегнев. — Да едрить твою нале… а, вообще-то да, — вздыхает Блитц. — Луни, не забудь потом селфишек нащёлкать! — Ясен пень, — откликается гончая с моей спины. — Ну, а пока — вперёд! Дом с островерхой крышей слишком велик, чтобы я сбил его плечом или сдул бы дыханием, но слишком мал, чтобы я смог войти в него при своих нынешних размерах. Сад вокруг, совершенно неухоженный и заросший явно плотоядными цветами, тоже представляет препятствие сам по себе. — Что-то мне не по душе эти цветочки, — я притормаживаю у ворот. — Кажется, они не только насекомыми питаются… Лууна? Блитц? Вы что-нибудь об этом сорте знаете? — Это даже не декоративный сорт, — Милли снимает с пояса баллончик с зажигательной смесью. — Жалко не будет! Ко входу мы пробиваемся через визг флоры и рёв языков пламени. Мне делается завидно, и я тоже решаю показать, на что способен. Проверив ветер, чтобы ненароком не накрыть собственных же компаньонов, я опускаю голову пониже и медленно, размашисто выдыхаю мутно-зелёный туман, конусом стелющийся среди растений. Мясистые, сочные, чтобы не сказать — жирные лепестки хищных цветов судорожно скукоживаются от первого же соприкосновения с катящейся волной. — Путана, Филл! — закашлялся Блитц. — Ну ты и напердел! Но, главное, теперь от растительной защиты остаются только чёрные съёженные комки, и мы можем начать штурмовать сам дом. Лууна прыгает с моей спины в окно мансарды, выбивая его ногами. Блитц копытом сносит парадную дверь, Мокси и Милли сразу юркают внутрь, водя дулами и выискивая жертву. — Газы страшнее в помещении, — насмешливо рычу я вслед Блитцу. — Просто дай знать, какую комнату затопить — и можешь даже не идти дальше. Сейчас я даже рад, что мой выдох идёт ядовитым газом, а не огнём. Подозреваю, что среди обитателей Нижнего Мира не так уж мало тех, кого пламенем не больно проймёшь. Но этим планам внезапно не дал осуществиться сам дом, у которого крыльцо преобразовалось в зубастую пасть, что клацнула в мою сторону. Окна, превратившиеся в горящие глаза, не давали мне понять, что там происходит с матерящимися Лууной и бесами. — Лууна! — если бы вместо чешуи была шерсть, то встала бы сейчас дымом. Мимик? Ещё один? Сам дом? Или только крыльцо? Ай, не знаю! Проверять нет времени. Что деревяшке газ сделает? Она же не дышит! — Жарегнев! — я тычу лапой в сторону двери. — Сделай что-нибудь! А если не получится… Вон там подходящие деревья! Отломаю ветку, выбью окна, как тараном. — Она! — Жарегнев первым углядывает прятавшуюся в деревьях соседнего участка неряшливую антро-кошку и бросается к ней. — А лох умора, сук.! — в доме пробивает дыру ударом энергии из палочки Лууны, бесы выскакивают оттуда все в слюне. Я незамедлительно подхватываю Лууну на лапы, разворачиваясь на задних (довольно неуклюже из-за квадропедального сложения) и пытаясь одновременно отступить назад и загородить её плечом. Получается совсем не так быстро и ловко, как того желалось бы, но всё же полуразвёрнутым крылом я заслоняю гончую от дома. — Как ты?! — обшариваю её взглядом с ног до головы. — Как учили! — она мой вопрос понимает не в том ракурсе, а махает передо мной волшебной палочкой. Бесы в это время прыгают вокруг дома, Мокси вытаскивает из штанов гранатомёт длинной больше себя. Я с долей раздражения коротко мотаю головой: — Ты не ранена?! Что там… случилось?! Сначала только подтвержу, что с моей гончей всё в порядке. А потом уже напою этот дом творением Фрица Габера до отвала! — Фрх! — моей заботы в пылу боя Лууна совсем не понимает и со всех задних бежит за Жарегневом. — Мы Лени не мыши, попадаться в мышеловки! — Милая, просто скажи, кого нужно убить! — с моими лапами, каждая из которых длиннее всего роста Лууны, поспевать за ней мне сейчас несложно. — Наведи на цель! — Саму Лень бы! — она снова вскакивает на меня, пытаясь нацелиться в ту, кого догонял Жарегнев. Вот это физподготовка у моей гончей! Прямо завидую… — Это в идеале! А сейчас? Так, кто там ей нужен? Вон та фигулька? Айн момент… Преследуемая нашим паладином уже выскакивает на улицу. Несётся довольно быстро, но довольно сложно обогнать существо моего текущего размера! Пускай в галоп я подняться не могу, но даже быстрого шага оказывается довольно, чтобы влёгкую начать настигать Жарегнева, да и его цель тоже. — Взлетай! — ударяет меня пяткой Лууна. — Чем между домами рысить! — Боюсь тебя выронить! — досадливо мотаю я головой. — Или врезаться во что-нибудь… Я же ещё ни разу в этом облике не взлетал! Да ещё на горизонтали… Если б под уклон! А у тебя даже седла нет… Бесики остаются далеко позади, пока мы мчимся по сонным адским улочкам, распихивая бранящихся прохожих. Почему Жарегнев не взлетает, кстати, тоже не понятно, возможно, боится потерять цель, часто петляющую по заросшим местам. Петляние, кстати, помогает преследуемой от меня не очень. Заросли не больно прячут её от моего взгляда, который сейчас не ниже жирафьего, а любые препятствия, которые могли заставить гуманоида огибать или перепрыгивать себя, просто разлетаются от моих ног. Ну, конечно, бетонный блок мне было бы не сшибить, но такого пока, по счастью, по пути не обнаруживается. А всякие там мусорные баки или густые кусты — вот это не сложнее, чем детские кубики. Жарегнев наконец нагоняет кошку и напрыгивает на неё, валит на асфальт. Но тут же в её теле открывается зубастый рот от промежности до макушки, пытаясь анта поглотить или хотя бы откусить конечности. Да что же это за тварь такая лавкрафтовская?! Ну, всё. Последнее терпение заканчивается. Подскочив к борющемуся клубку, я сливаю три движения в одно. Раз — вцепившись в Жарегнева со спины, отдираю его от твари правой передней лапой, выводя из-под удара. Два — левой передней прижимаю тварь к асфальту. Три — резко наклонившись вниз, словно для некоего чудовищного поцелуя, от души выдыхаю накопившийся ещё на подбеге заряд боевого дыхания. Я всё ещё не знаю, какой там у меня этот газ, из чего состоит — действительно хлор или что-то ещё. Не знаю также, как именно он у меня образуется — то ли работают особые железы вкупе с накопителями, то ли в нужный момент воздух биоалхимически преобразуется прямо в гортани. Но вот что точно знаю — так это то, что дышать таким газом живому существу вряд ли получится! А могучий, почти до кашля, выдох, сделанный в упор, не просто отравляет воздух вокруг твари — он буквально вытесняет его, затопляя ядовитым, мутно-зелёным облаком всё пространство, занимаемое ею. Вплоть до «ротовой полости» во всё тело. Потом остаётся только биомасса на неожиданно чуть подросшем лиловом газоне. Подбегают запыхавшиеся бесы. — Могли не торопиться… — Луна хмуро закуривает. — Это тоже обманка. — Как ты можешь ещё и дымить в этом смраде?.. — Блитц зажимает нос. — Перебиваю запах. Как ты ставишь увлажнитель в сортир, — Лууна помогает Жарегневу подняться. Тот досадливо опускает голову: — И где теперь Лень искать… — Эм… — я несколько смущённо переступаю с лапы на лапу. — Возможно, вопрос не очень, но как насчёт того, чтобы… допросить останки? У вас тут ведь, наверно, найдётся некромант? — Если это был биоконструкт, а таких тут полно, — Жарегнев обернулся на моргавшие настоящими глазами дома, — вряд ли их можно допрашивать в нашем понимании. — Ну окей… — озадаченно покачиваю головой. — Тогда… Что делать будем? Я так понимаю, пока мы скорее дали знать цели, что за ней идут, чем причинили реальный урон. Ну, я могу, конечно, опробовать развалить тот дом, но едва ли там оставили что-то ценное. — У нас с самого начала тактика неправильная, — разводит Милли руками. — Мы гонимся за Пигритией, а надо, чтобы она гонялась за нами! То есть, заманить её на то, ради чего она даже свою лень переборет… Раз она продула квалификацию, у неё нет проблем поднять жопу. Я сильно морщусь: — Давеча она уже это сделала. Мы сидели в доме. Один… м-м… ваш идейный оппонент в это время залёг засадой снаружи. Утром… мы обнаружили от него только нарезку. Меня не сильно радует идея это повторить. — Она кокнула ангела? — сипло переспрашивает Мокси. — Тогда понятно, почему Лууне там опаснее, чем здесь… — Так ПиДрития, путана, и там и тут, как Вокс на новый год! — прыгает Блитц. — Правильно Жарегнев решил, кончать её надо, только как… Она хоть и бывший, но Грех, сука! — Ну… если по логике, то такое существо можно аннигилировать соответствующей Добродетелью, — раздумчиво протягиваю я. — Жарегнев, у тебя нет на примете какого-нибудь воплощения Трудолюбия? — Любой ант должен им являться, — Жарегнев показывает когтем на себя. — Полагаю, этого не достаточно. А призывать богов-предков… Это территория демонов. В чужие миры они не лезут. — Ну, тогда, что ж… — я снова мнусь на месте, неловко переступая, прежде чем посмотреть на Блитца. — Я, конечно, очень извиняюсь за то, что поднимаю неудобную тему, но как насчёт того, чтобы, ну, по былой памяти, проконсультироваться у твоего экс-аманта? Бес становится ещё краснее: — Он и так меня послал, думая, что я с ним только ради плюшек! — Может, и не надо его разубеждать? — махает сигаретой Лууна. — Он тебе отдал кристалл телепортации и теперь думает, что не всрался тебе. А у вас выясняется ещё один повод побыть вместе. — Минуту, — я поднимаю указательный палец и только сейчас понимаю, насколько смешно это выглядит сейчас, когда тот, если учитывать коготь, едва ли не длиннее самого Блитца. — Я верно понимаю, что ваш разрыв произошёл из-за недоговорок? Блитц оглядывается то на других бесов, то на Лууну, потом вздыхает: — Нет, потому что я баран и не хочу канючить перед ним на коленях, как он просил! «Если я тебе важен, Блитци, скажи, что любишь меня!» А то он, презик, не знает! Унижаться перед ним не охота, пусть либо трахает, либо шлёт, а не всё разом! Потирая переносицу, протяжно вздыхаю. Кажется, тут история про двух дураков, которые не умели вовремя сказать всё словами через рот. — Блитц, а ты не раздумывал о том, что это просто приятно — когда тебе говорят, что тебя любят? Мне вот думается сейчас, что ему очень желалось услышать эти слова, а когда ты не пожелал, то он счёл, что тебе нужен только секс. Откуда ему было знать, что ты его любишь, если ты не говорил об этом? Трахаться-то можно безо всякой любви. А, если ты действительно был ему дорог, он явно не стал бы залезать тебе в мозги, чтобы проверить без слов, что ты чувствуешь. — Может, ему тогда нужен вагинобол, который только говорить про любовь будет, а сам его трахает за фамилию? Если он не понимает, что на самом деле важно? — не стесняясь, Блитц орёт на всю улицу, несколько бафометов даже выглядывают из окон. — Босс, давайте обсудим это в более приватном месте, — Мокси пугливо оглядывается. Я делаю быстрый шаг вперёд и наклоняюсь так, что едва не утыкаюсь носом в Блитца. — Важно — это когда ты понимаешь, что нужно твоему партнёру. Важно — когда не причиняешь боль себе и ему из-за неверно понимаемой гордости. Важно — когда разбитую чашку склеивают, а не выбрасывают на помойку! — Возмущённо дышу, притормаживая сам себя, чтобы сгоряча не выдать струйки газа из ноздрей. — А ещё важно, когда умеешь сочетать слова и действия, чтобы дать понять, что чувствуешь. Блитц, ты же бизнесмен из преисподней, неужели ты не знаешь, какую силу имеют слова? Что, скажи на милость, тебе мешало сказать про любовь прямо в процессе интима? Тебе бы это не стоило ничего! Ровным счётом. А он бы порадовался. Что, в конце концов, тебе мешает принять меры, чтобы помириться, раз вам славно было вдвоём? «Филипп, а у тебя парень был?» — интересуется Ртуть, дождавшись, пока я уже замолчу, а Блитц ещё не пропыхтится. «Нет, а что?» «Вещаешь убедительно». «Я тебя умоляю, эти принципы от пола не зависят вообще никак», — мысленно фыркаю я в ответ. — И вообще, раньше ты о Столасе был другого мнения, а сейчас он оттрахался и ты снова не рад, — добавляет Лууна к моей тираде и тушит сигарету о труп мимика. — Напиши ему, если сказать сложно, — предлагает Милли, — он же вроде тебя не забанил? — Ну допустим, я извинюсь перед ним, но всё равно, если после этого я об услуге буду просить, это мои извинения перечеркнёт! — отвернувшись от меня и даже пытаясь оттолкнуть руками, Блитц идёт в сторону дома Лени и своего авто. — А кто говорит об услуге? — чтобы не отставать от него, мне оказывается довольно делать неспешные шаги. — Конечно, если ты сначала извинишься, а потом тут же будешь просить о помощи, он всё поймёт. Так не делают. Опять же, не нужно извиняться, если ты не чувствуешь себя виноватым. Неискренность будет живо ощутима. Просто расскажи ему в длинном письме всё то, что чувствуешь. Подробно расскажи. Почему промолчал. Почему решил рассказать. Что чувствовал раньше, что чувствуешь теперь. Необязательно рассказывать красиво. Важно, чтобы это было искренне. Пускай коряво, зато искренне, — делаю небольшую паузу, раздумывая о следующем аргументе. — Ну, а что касается помощи… Поднять тему можно несколько позже, необязательно срочно. Когда помиритесь. Если же даже он откажет тебе… в примирении, я имею в виду… Что ж, я бы на твоём месте не постеснялся упасть на колени. Да не ради себя, не ершись. Ради Лууны. Раз уж ты не поленился пробраться в нашу академию ради неё, неужели не скажешь: «Умоляю, помоги мне в последний раз, ради всего того, что между нами было, потому что мне нужно спасти мою дочь!»? — Ага, он этого только и ждёт! У меня ещё не пропало достоинство… Выкрутимся сами! — Блитц разводит руками вверх, подходя к машине. — Так-то ты меня любишь… — Лууна подозрительно смотрит на дом Лени, что, несмотря на синяки под разбитыми окнами, облизывается на пикап. — Филипп, а если Пигритию призвать, как Азымайна? Я серьёзно раздумываю несколько секунд, прежде чем покачать головой: — Мне не кажется, что это будет удачно. Вспомни, даже тот сумел нам здорово подгадить в итоге. Я не демонолог, не профессиональный уж точно… а тут речь пойдёт о жутко пронырливой твари, вдобавок гораздо сильнее, чем её горе-отпрыск. Слишком опасаюсь, что нарвёмся на то, с чем не совладаем. Азымайн притащил Танату, а кого притащит Лень? — Нам придётся думать над теми же вопросами, если мы собираемся сами её искать, — Жарегнев смотрит на дом задумчиво. — Вряд ли нам наврали о её адресе. Просто о защите здесь не забывают. — Ты имеешь в виду, что она может всё ещё прятаться там? — я тоже смотрю на особняк. — Не знаю. Скорее, что дом честно её. Но его уже вспугнули и засада не то, чтобы эффективна… — Что меня интересует, так это то, когда здесь стало известно, что мы идём… Была ли ловушка подготовлена заранее, или это экспромт? Блитц, что там, внутри, оказалось? — Бытовая потрахень, мебель тоже дочлена зубастая… Но так далеко не у каждого демона, это скорее нонсенс! — он возвращается в машину. — Уломали вы меня, едем к Столасу. Раз я не один прибатоню, ему ясно станет, что дело срань. — Все вместе? — нервно хмыкаю я. — Блин, а у меня ничего нет… приличного, в смысле… Даже чешуя не полирована. На рога нацепить нечего. Как я к представителю Гоэтии явлюсь-то в таком виде? — Ничего не надевай и продолжишь выглядеть приличнее, чем дракон в оборках и кальсонах, — Лууна поднимает голову в сторону моей. — Не волнуйся, я тебя представлю, как планировала. А пока умерь своё величие и залазь. — Куда? Я же… — смотрю на фургон и внезапно начинаю в голос ржать. — Не такое уж старьё! — возмущённо надувается Блитц. — Я не про него! — через хохот выдавливаю я, отмахиваясь лапой. — Умудрился забыть, что я, вообще-то, оборотень. Уже думаю, как я залезу на твой фургон, не раздавив его… Ладно, в человеческом обличье у меня мантия приличная, по заказу сделанная. Глядишь, сойдёт. Кажется, забыть у меня получилось не только об этом — обратный процесс превращения проходит несколько медленнее. Нет, не то чтобы я не мог его совершить — но что-то словно нежно-вязко противится этому, обнимает, зовя остаться. Причём это чётко обнаруживает отклик в моей душе… но сейчас нужно. Потом побуду ещё в драконьем обличье. — Едем, — я забираюсь в фургон, отряхивая мантию и пытаясь причесать пальцами волосы. — Лууна, не дашь культпросвет на тему «Этикет при общении с лордами Гоэтии»? — На, — помявшись, она отдаёт в мои руки свой телефон, где открыта статья «Как общаться в кругу Гоэтии и не облажаться», написанная самым вычурным и руннослитном шрифтом праговора, что я встречал. — Другие вкладки не трожь, а то будешь только ртом себе дрочить! — Это ты так намекаешь, что драконий облик мне идёт больше? — хмыкаю я, бережно принимая её смартфон. — Потому как в человеческом такое не получится. Ладно-ладно, не дуйся. Обещаю, не сунусь. Тем паче что даже будь такое желание — времени нет… Читать нужно по диагонали, потому как, действительно, долго тут не вчитаешься, особенно если учесть тряску — благо мы сейчас всё-таки так не гоним, — и то, что нужно разбирать витиеватость. Но всё же более-менее ключевую суть уловить получается — гоэтические духи, что и следовало ожидать от знати, куда более склонны к придворной вежливости, чем к матюгам через слово. Угораздило же Блитца со Столасом законтачить… За чтением я не замечаю, как сменяется городской пейзаж за окном — становится темнее и даже мрачнее, здания вырастают. — Впервые на нашем пердулете к нему приезжаю, — Блитц выруливает на парковку вполне земного типа, но с массивными машинами, прикатившими то ли из Безумного Макса, то ли с пустошей Авернуса — покрытыми бронепластинами, шипами и странным вооружением. — Всё пешком ходил… Гайсы, есть у кого лишние е-баксы на паркинг чёртов митр? — Заплати из «непредвиденных расходов», — Милли вылезает наружу, — у тебя, сутенёр, полный бумажник! — Вы платите долларами? — оживлённо интересуюсь я. — Не душами? Глазам не верю, преисподняя прогрессивней Нашара. А особняк у Блитцевого аманта шикарный. Сад ухоженный, с дорожками, с фонтанами, даже вон беседка имеется. У ворот пышные клумбы благоухают, причём явно не теми помесями цветов с чоповскими гоблинами, которые у Лени были… раньше. Забор фигурной ковки, вычеканенной в томную, ажурную лозу. А за зеленью возвышаются розовато-сумеречные стены самого особняка, на которых широкие окна перемежаются просторными балконами, ограждёнными вычурными перилами. Когда я стану великим, матёрым драконом, тоже себе такой заведу. Охрана вокруг особняка — и на крыше — состоит будто из двух родов войск: широкоплечих адских гончих в смокингах и чёрных очках, они стоят смирно, и мечущихся, принюхивающихся демонов, состоящих будто из грязно-ржавых иголок. На последних Блитц обращает особенное внимание: — Обычно их тут не стоит… Впрочем, не сказать, чтобы удвоение охраны сильно замедляет Блитца, когда он выводит нас к ограде заднего двора, привычно отдирает провод от камеры и всовывает его в небольшую коробочку, лежавшую там же, в щитке, а рыскавших вокруг сада охранников вырубает и оттаскивает в кусты. Всей нашей остальной компании остаётся только перелезть через забор и тихо красться к беседке, где за столиком с фарфоровым сервизом сидят тонкий, как камыш, Столас Гоэтия и обдушившаяся одеколоном Таната Парастас. Целая и здоровая. — Представляешь, — она жалуется, разводя руками и крыльями, а хлопающий четырьмя глазами соводемон сочувственно кивает. — Он убил и меня, и моего любимого демона, а дочь моя хоть бы почесалась, будто ещё я и виновата! Но как хорошо, что эти мучения кончились… Спасибо, что приютил, совушка. — Я сам… Совсем недавно… — Столас вздохнул тяжело, — потерял любимого демона. Единственный парень, которого я ценил, оказался циничным альфонсом. Очень хорошо тебя понимаю. — Вы, трахать, посмотрите только!.. — сжимает кулаки Блитц. — Сам нашёл себе прошмандовку и блюёт ей про меня гадости, каких не было! — Кстати, это та самая шмара Азымайна, — Лууна бросает переглядывающимся Мокси и Милли. Потом с непонятным интересом смотрит на мою реакцию. — Полагаю, перед нами действительно «та самая шмара Азымайна», только в другом смысле, — мрачно усмехаюсь я, складывая руки на груди. — Танате я лично переломил шею, а Жарегнев снямкал манипулятором её гнилую душу. Неоткуда ей возродиться. А вот эта дамочка… Думаю, как раз та, которой мы нынче избушку подпортили. Примчалась сюда плач Ярославны изображать. Отдаю должное её мозгам. Неслабо же мы, видать, её допекли. — Она же грешница. Грешницы после смерти возрождаются на «своём» кругу ада, — Лууна складывает на груди руки. — Если их не убили ангельским железом, звёздным металлом или чем-то ещё, уничтожающим душу. — Её душу не тратил, — Жарегнев возразил. — Так что нет, не прокатит. — То бишь ты точно уверен, что оригинал ещё у тебя? — уточняю я. — Ошибки быть не может? Тогда перед нами точно подделка. Жарегнев подставляет ладонь под манипулятор и аккуратно вытягивает из него тёмный в аурозрении клубок энергии: — Если Столас соблаговолит просмотреть память, он поймёт обман. Но таким же образом, как считывают память, подселяют внушения, так что его ещё убедить нужно. — Блитц, а как у вас, ну… — я прищёлкиваю пальцами, — проверяют на натуральность? Вот если ты сейчас выскочишь да заорёшь «Развеивай на ней магию, это подстава! Перевёртыш!» — это сработает? Только не торопись это делать, если ответ «да». — На натуральность? Ложат в постель путану того же пола, — Блитц разводит руками. — Босс… — у Мокси глаза вращаются отдельно друг от друга. — Кладут! И при чём тут это? — Да развейте на ней иллюзию сами, и всё! — Милли вытягивает руку в сторону беседки, где к кипению и подскакиванию Блитца голубки уже читали книжку с головами на плечах друг у друга. — Я не умею! — горько вздохнув, развожу руками. — Такому ещё не учён. Жарегнев, а ты можешь? Бах! Лууна опускает дымящийся ствол пистолета. Столас с шоком смотрит, как на столик, разбивая фарфор, падает антро-кошка, а кровь мешается с чаем. — Вот кто обманщик, а не я! — Блитц выходит из кустов, раздвигая ветки. — Я с тобой всегда был честен! Пусть и… грубо иногда. Не в силах удержаться, я мимолётом нежно стискиваю ладонь гончей, лежащую на рукояти пистолета. «Поцеловал бы тебя сейчас, если бы не Жарегнев», — шлю Лууне мысль через короткое соприкосновение аур, используя тот же принцип, что сработал с Кальцией… как ни смешно, в тот самый вечер. — Ты великолепна, — говорю тем временем вслух. — Однако же нам пора, у Блитца, как я понимаю, с объяснениями не очень. Столас, кажется, ещё не успевает толком прийти в себя от такой череды событий. Похлопывая глазами, он несколько ошарашенно смотрит то на незадачливую антро, то на подбоченившегося Блитца, то на приближающегося меня. Причём на меня — не менее удивлённо. Ну ещё бы, вряд ли живые люди здесь — частые гости. — Приветствую вас, великий и сильный принц Столас, — я склоняю голову, стараясь быть уважительным, но не подобострастным. — Приношу извинения за столь некуртуазное прерывание беседы, но перед вами была вражеская агентка. Танаты Парастас давно не существует. О, а ведь, если вспомнить, как выглядела та, кто являлась к Кальции… Точно. Видимо, бывшая исполнительница должности Лени — завзятая кошатница. Лууна, не стесняясь, подходит следом и целует меня в щёку. Потом, только ещё больше издеваясь над офигевшими всеми без исключения — разве что Жарегнев был знаком с Лууной хуже и не понимал всей разницы с её обычным поведением — элегантным жестом показывает на меня Столасу: — Позвольте представить, Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм. — Наслышан… — сипло отвечает он. — Принц Столас, тридцать шестой в Гоэтии… — Принц, можно тебя на пару слов? — Бес уводит своего офигевшего друга в дом, Жарегнев на всякий случай затягивает труп в манипулятор: — Проще, чем рассчитывал… — Я переплавила часть твоей винтовки на пули, — Лууна кивает нам на забор, отправляясь в обратный путь. — Раз звёздный металл может демонов уничтожать… — Где ты такую температуру нашла? — удивлённо спрашиваю я. — Да, и, кстати — моё уважение! Редко можно встретить того, кто знает, как звали Парацельса. У тебя очень… творческий подход к представлению меня. Смущённо улыбаюсь, гадая про себя, что мне теперь объяснять Блитцу, когда он вернётся. Однако же капитально повезло, что в момент поцелуя он смотрел на Столаса, а ко мне вообще стоял спиной! Но едва ли Милли с Мокси будут долго молчать… Нет, я, конечно, сам с огромным удовольствием выдал бы именно такой поцелуй, а не пожатие руки. Но, мне казалось, Лууна ещё не собиралась тут афишировать наши отношения… или, наоборот, она считает, что здесь — можно? Нет, в сущности, я был бы только рад. Вот только как-то нервно мне думается в предчувствии реакции Блитца… — Планировала добавить тебе как психологу репутации. Но они и сами справятся, — Лууна подскакивает на ограду и перебирается на ту сторону. — И домой папа сам дойдёт. — Кто портал назад сделает? — Жарегнев перелетает забор. — Ну… Если вам не срочно, вы можете погулять! — Милли, мечтательно улыбаясь, смотрит на адский город. — Я знаю хорошие места! — Отличная идея! — радостно киваю я в ответ. — Жарегнев, полагаю, особо спешить нам пока некуда, а так — когда ещё ты побываешь в преисподней на экскурсии, зная, что точно вернёшься? Правда… Так. Настроение, уже успевшее нарисовать меня с Лууной где-нибудь на романтической лавочке в парке, резко падает. — Лень, — мрачно заключаю я. — Что ещё эта тварь учинит? Проклятье… — Вы же её убили… — робко предполагает Мокси, неловко падая в объятия бесовки-подруги с забора. — Только что. — Её? — я удивлённо смотрю на Мокси. — Точно такая же антрокошка убила Измаила — это тот самый ваш «коллега наоборот», про которого я говорил. Вторую я задушил газом на твоих глазах. Где гарантия, что это не всего лишь третья, а всего таких «кисок» у Лени целый легион? — Я бы больше опасалась Паймона, — вздыхает Лууна мрачно. — С ним конфликт ещё не решён. — Количество подходящих баров сужается, но такие ещё остались! — Милли доносит Мокси на руках до самого фургона. — Бары потом, — Жарегнев идёт за ними спокойно. — Везите к Паймону. — То-то будет ему радость, если у него четвёртую «киску» застанем, — слегка язвлю я. — А ещё — Жарегнев, ты правда думаешь, что достаточно силён, чтобы напугать такого противника? Что тогда следующей остановкой будет — штурм дворца Самого? Слово «Самого» я выделяю интонацией, на всякий случай не рискуя здесь использовать даже эвфемизм «Великий Противник». — Зачем его пугать? — Жарегнев помогает Милли поднять нечаянно обронённого Мокси. — Достаточно объяснить, что книгу крала не Лууна, а её усыновитель. И не крал, а одалживал и уже вернул. — Не все пони такие наивные, как ты, — Лууна устраивается на заднем сидении и закрывает в телефоне вкладку с правилами приличия. — Как ты объяснишь мотив этого всего? Особенно не компрометируя никого. — Особенно — где гарантия, что он вообще будет тебя слушать, а не прикажет нас разорвать на клочки, а Лууну отправить в его личную темницу? — сдвигаю я брови. — Причём я не знаю, какой из вариантов менее приятен. — Выбирайте лучше из вариантов, где отвисать будете, — на этот раз машину заводит Милли. — Безопасный точно… Вам подороже и с шиком или подешевле и поприземлённее? Я смущённо опускаю глаза: — Увы, я совсем не планировал никакого шопинга на эту поездку. Так что… денег почти нет. — У меня не такой дефицит, — неожиданно для меня вмешивается Лууна, шлёпая себя по карманам едва ли не с некой демонстративностью, — но тоже я как-то гулянку на сегодня не мыслила. Миль, шик — это нынче не про меня. — Нынче? Хех, простота — всегда наш девиз! — она улыбается и поддаёт газу так, что слетает с лобового стекла ярлычок штрафа за неоплату парковки.