Фанатка

После того, как наконец нашли приемлемое объяснение тому, как Лазербик нашёл Грейс — а это, по сути, оказалось совпадением — и нам опять поменяли телефоны, наступило относительное затишье. Относительное потому, что Джеймс и Мико всё же решили пожениться. Хоть Мико и не захотела устраивать ничего грандиозного, но вылазку на природу с автоботами нужно было организовать. Эти в общем-то радостные хлопоты взял на себя Оптимус, а мы с Грейс постарались обеспечить чисто земные моменты, связанные с привязкой к свадебным торжествам. Я имею ввиду цветы, еду, подарок и прочее. Потом Мико уехала с Джеймсом к его родственникам, а потом и вовсе в небольшое свадебное путешествие. После свадьбы Мико события довольно надолго становятся однотипными — по сути, ничего нового не происходит. Я, правда, чувствую, что всё больше и больше привязываюсь к Оптимусу. И нравится мне это всё меньше и меньше. Это ненормально. Сначала данный момент хоть мне и казался не совсем адекватным, но он не доставлял дискомфорта, ощущался слегка даже забавным: я и инопланетный робот — ха-ха, какая чушь! Да, я отчётливо понимала, что мне нравится характер, мне нравится личность… можно сказать, я в эту личность даже слегка влюблена. Ну а что такого? Сколько раз я испытывала чувство влюблённости по отношению к какому-нибудь персонажу интересного фильма? Да много… Как правило, в таких случаях нравятся ведь именно характер, поступки. У нас с Оптимусом сложились дружеские отношения. Мы легко общаемся, даже момент с озвучиванием собственных ощущений прошёл очень просто… Нет, конечно, в этом помогла соответствующая не самая позитивная обстановка, связанная с Грейс, но тем не менее, мои чувства взаимны, наше общение непринуждённое, мы, если иногда появляется такая возможность, с удовольствием проводим время вместе, нам всегда есть, о чём поговорить. Казалось бы: что ещё тебе, Миранда, нужно, учитывая то, что вы совершенно разные существа, учитывая то, что ни о какой реальной связи речи быть не может? А ведь люди, подразумевая отношения, хотят они того или нет, в конечном итоге всё равно стремятся обладать, причём отнюдь не только «сердцем». Так вот, это самое желание «обладать», к сожалению, сначала выливается в то, что я всё больше и больше засматриваюсь на линии корпуса, любуюсь тем, как сочетаются цвета брони, испытываю эстетическое удовольствие, наблюдая, как он двигается… А потом… А потом я начинаю понимать, что я не просто могу бесконечно смотреть на то, как он выглядит и как двигается или трансформируется (О-о, это отдельная песня!), не только готова вслушиваться в одновременно мягкий и глубокий голос… Я просто схожу с ума! Я чувствую вполне реальный дискомфорт от невозможности реализовать привычным человеку образом это самое идиотское желание обладать. Этот дискомфорт носит эмоциональный характер… и физический. Это ужасно! По крайней мере, умом я понимаю это… Меня посещают мысли, что я зря согласилась на командировку, но самое главное — я так же понимаю, что появись у меня сейчас возможность вернуться в город, я бы не смогла. Не смогла бы отказаться от этой привязанности, от этой влюблённости — от этого безумия… по-другому не могу назвать. Вспоминаю, что хотела отвлечься от переживаний, связанных с расставанием с мужем, и начинаю смеяться. Вот уж отвлеклась, так отвлеклась! Браво, Миранда! Это несомненный успех! И ещё… я, наблюдая за Грейс, окончательно понимаю, что, скорее всего, у неё схожая проблема, только мне непонятно, насколько всё серьёзно. Как у меня? Или в более лёгком варианте? Или, может, я вообще ошиблась, и она изменилась просто из-за пережитого стресса? Грейс после пребывания на Немезиде стала совсем неразговорчива. Она зачастую о чём-то думает, глядя куда-то в никуда, но в основном работает, хотя со свадьбой Мико помогала вполне активно. Последние пару недель наметился прогресс — мы стали хотя бы регулярно вместе выбираться обедать. И вот сегодня после обеда мы обе вляпались… За последнее время Мико ни разу не пыталась увязаться за автоботами. Вчера же она мне по секрету рассказала, что вроде как Фоулер обещал перевести Джеймса в город, так как рожать и растить ребёнка на базе не очень хорошая идея, а она, естественно, поедет с ним. Не сейчас, а попозже, когда будет примерно на седьмом месяце беременности. Видно, что она и рада и расстроена. Мне кажется, последнее даже больше — вот, видимо, с расстройства она и решила, что напоследок нужно тряхнуть стариной. Мико сбежала вслед за Оптимусом и Арси, а мы с Грейс отправились за ней. Правда, в итоге всё закончилось хорошо, не считая того, что Прайму пришлось отдать артефакт. И сейчас я сижу, закрыв глаза, на диванчике внизу и вспоминаю отрывками сегодняшний день. Вот Грейс подаётся обратно ко мне с таким видом, как будто за камнем привидение, и прикладывает палец к губам, показывая, чтобы я вела себя тихо, слышен звук трансформации, а далее… как будто землетрясение. Удар. Опять кто-то там трансформируется и Грейс выскакивает вперёд. Гораздо дальше, чем первый раз. Я хватаю её за руку и тяну обратно. Но не тут-то было — в какой-то момент она сжимает мою ладонь и как танк прёт вперёд, тащит меня за собой… к Саундвейву! Ещё и зовёт его! Я настолько ошалела от этого, что не вижу того, что происходит вокруг, упираюсь, но она словно не замечает. И откуда в ней столько силы? Она ведь меньше, чем я! Ещё миг, он хватает нас системными щупами и резко притягивает к себе (рёбра саднит до сих пор). У меня проносится мысль, что Прайм был прав, а в следующий миг на нас обрушивается… я только потом поняла, что это обрушилась скала… Вот я чувствую, как на теле сжимается живой металл — у меня перехватывает дыхание, и я замираю. Я боюсь Саундвейва. — Намёк понят. Мы не будем мешать тебе болтовнёй. — Как просто… Грейс, в отличие от меня, похоже, не боится его совсем. Она его рассматривает всё то время, что мы находимся под завалом — пристально, не отрываясь. И хоть для меня связист ощущается чужим, но в нём действительно есть какая-то эстетика — я могу понять, почему он ей нравится. Вот Саундвейв говорит, что он готов отдать нас в обмен на артефакт, и я получаю ощутимый щелчок электрическим током — хоть и без вреда, но довольно-таки больно. Вскрикиваю от неожиданности. Отвечаю Оптимусу, что всё нормально — ему и так переживаний хватает. Реакция же Грейс опять совсем другая. Она что-то восклицает — думаю, ругается на русском — а потом обращается к меху, что нас держит, уже на английском: — Саундвейв! Ты чего?!.. Это намёк, что ты нас прожаришь, если тебе не отдадут артефакт? — как будто это ничего страшного, если прожарит… Он, кстати, её слова тут же переозвучивает Прайму. То, что произошло дальше, я не поняла — Саундвейв буквально через пару минут по какой-то причине её отпускает. Это такое «спасибо» за помощь? Не боится, что она попытается сбежать, если вдруг появится просвет? Не хочет ей вредить? Ещё что-то? Думаю, «что-то ещё», так как Грейс явно переживает, похоже, она в курсе, что не так. А вот случается своеобразный казус! Нас явно вскоре освободят, и, видимо, связист всё же решает, что второй заложник ему нужен. Грейс сидит у стены, он к ней протягивает системный щуп, и в следующий миг я вижу голубоватую искру, Грейс подскакивает, а он отдёргивает от неё свой кабель, и я чувствую, как металл на мне на пару секунд сжимается… он задирает подбородок и поднимает маску-лицо вверх. Выразительно так… мне этот момент кажется странным, потому что, несмотря на отсутствие мимики, всё понятно. Вспоминаю, как на своеобразной лекции Рэтчета думала, о том, что будет, если к трансформеру прикоснуться, будучи наэлектризованной. Вот! Теперь я знаю! Правда, Саундвейву особо «повезло» — разряд пришёлся не на корпус, а непосредственно на разъём. — Что вы там сделали с Саундвейвом? — Ничего! Всё хорошо, Арси! Даже Арси поняла — значит, реально изменилось поле. У них ведь поля — это своеобразный невербальный способ коммуникации. Улыбаюсь — всё же это забавно! В итоге, он берёт её в руку. Боится, похоже. Меня обменивают первой. Как я рада! Насколько мне спокойно в руках у Оптимуса! Хоть я за время, проведённое под завалом, и перестала так сильно бояться десептикона — в основном благодаря тому, что Грейс его не боялась, и ничего с ней при этом не случилось — но сейчас я чувствую, что я реально в безопасности. Грейс же остаётся в руках у Саундвейва. Он с ней отходит до самой зелёной воронки, и в какой-то момент мне кажется, что он хочет опять забрать её с собой. Оптимусу тоже так кажется. Тем не менее, у самого моста Саундвейв её оставляет. Перестраховывался, похоже… А вот мы вернулись на базу. Бедный Рэтчет! Оптимус даже ему ничего не говорит — тот и так, похоже, извёлся. Мико же приглашена на беседу. Самое интересное, что на некоторое время к ним заходит и Рэтчет — обычно такие беседы, если и случаются, то проходят исключительно с глазу на глаз. Я и Грейс уходим мыться. Мы не просто грязные, мы как будто вылезли из шахты! И это я не говорю про мелкие повреждения от летевшей каменной крошки… Мы успели не только помыться, но и поесть и даже спуститься вниз, а Мико всё нет. Да… Грейс мне, наконец, нормально объяснила, как случился обвал — она видела, как Прайм замахнулся мечом, и видела момент удара по скале. Беседа с Мико была долгой. Наконец она выходит, а с ней и Джеймс — видимо, он вернулся, пока мы были наверху. Выражение лица у него уставшее. Грейс же приглашают внутрь — видать, тоже на беседу. Почему одну? Оптимус опять считает её виноватой? — Оптимус! Я думаю, нам вместе нужно с тобой разговаривать. — Ловлю благодарный взгляд. Ей тяжело даются беседы с Праймом, несмотря на то, что она к нему хорошо относится. Немного задумавшись, он приглашает нас обеих: — Хорошо. До момента попадания под завал все объяснения проходят гладко. Но дальше возникают вопросы. Точнее, один единственный вопрос: почему она потащила нас к десептикону? Нет, она сделала правильно — иначе мы бы погибли… но всё же он хочет знать мотив. Мне тоже интересно, так как я сейчас вспоминаю, что я подумала в тот момент — я не очень хорошо тогда про неё подумала. Грейс разводит руками. — Ты же сам сказал — мы бы иначе погибли. — Ты же не могла знать… Грейс его перебивает: — Я надеялась! Извини, Прайм, но так уж вышло, что какой бы у Саундвейва не был мотив, он ни разу меня не подвёл… когда мог. У меня тогда даже мысли другой не возникло. — Она делает паузу, повышает голос. — И согласись, я не ошиблась! — В этот раз да, — поджав губы, и с не очень довольным видом кивает Оптимус. Грейс же, видимо, хочет ещё что-то сказать, но передумывает. Дальнейшее наше повествование Оптимуса устраивает, и относительно скоро он нас отпускает. Когда мы уже выходим, я слышу просьбу «задержаться на пару минут». Его интересует, что обо всём этом думаю лично я. А что я? О том, что ей может кто-то абстрактный нравится, мы уже говорили, про Саундвейва тоже. Сказать сейчас, что я полагаю, что она в него влюблена («Так же, как я в тебя, Оптимус!»), у меня просто не поворачивается язык. Врать я ему тоже не могу. Поэтому я говорю ту правду, которую способна озвучить без ущерба собственному сознанию. Я говорю, что Грейс к нему, видимо, привыкла, и что она не испытывает страха перед ним. Рассказываю, что когда он «попросил замолчать», сжав нас, я испугалась, она же без проблем поняла, что он хочет, и ответила. Вспоминаю и момент, когда он нас ударил током — я вскрикнула от неожиданности, а Грейс, судя по всему, покрыла его матом, а потом спросила, является ли это намёком, что он нас поджарит. Но ни капли страха в её поведении не было видно. Она, вероятно, внутренне не верит, что он ей может навредить. У неё положительный опыт общения с ним, и сейчас этот опыт только подкрепился. Что говорить, даже я к концу нашего пребывания там, глядя на неё, перестала так уж сильно бояться Саундвейва, а она провела с ним три недели. Конечно, она привыкла. Оптимус кивает: — Ты права. Здесь, на Земле, всё происходит очень быстро… — вот теперь я не поняла, что он имел ввиду. Я прошу объяснить. — Понимаешь, Миранда, у людей очень быстро по сравнению с нами, развиваются привычки, отношения, да и вообще все психические процессы, связанные с эмоциями. За время нашей войны ведь тоже разное бывало, но чтобы за неполных три недели привыкнуть и начать доверять тому, у кого ты находишься в плену… для Кибертрона это слишком быстро, даже несмотря на то, что я, например, уже приспособился к земному ритму жизни. — Понятно. Спасибо… Вот как оказывается… слишком быстро развиваются привязанности, слишком быстро появляются эмоции и отношения… Я вздыхаю. Это ведь и меня касается напрямую. Да, про то, что не только Саундвейв нас ударил током, но и ему досталось, мы дружно промолчали. Точнее, когда я сказала, что он в какой-то момент отпустил Грейс, то она с такой силой сжала на мне одежду сзади… я сразу поняла намёк… сказала, что отпустил на какое-то время, а потом забрал обратно свободной рукой. Оптимус решил, что это потому, что для него системный щуп ещё и оружие ближнего боя, ну а мы не стали его разубеждать. От Арси же так просто отделаться не удаётся. Она нас с Грейс просит отойти с ней поговорить к вечеру — «всё нормально» не прокатывает. И чтобы она не думала невесть что, Грейс ей рассказывает, как было дело, только предварительно берёт обещание никому не говорить. Арси качает головой, смеётся, говорит, что даже сочувствует ему — не хотела бы она оказаться на месте Саундвейва. А я после того, как Арси отходит, наконец, спрашиваю Грейс, почему он вообще её отпустил? Та мило розовеет, прикрывает щёки руками и говорит, что ему, скорее всего, было неприятно, так как она его гладила. Я усмехаюсь и отвечаю, что, может, наоборот, приятно. Она же качает головой и рассказывает мне, что он каждый раз после контакта с ней ходил отмываться. М-да… без комментариев. Проходит ещё немного времени, и перед сном к нам подходит расстроенная Мико. Во-первых, они сегодня поругались с Джеймсом — не мудрено, на мой взгляд. А во-вторых, Оптимус договорился с Фоулером, и в течение полутора месяцев, а если получится, то и меньше, они с Джеймсом переедут в город. Это получается перед или сразу после Нового года? Видимо да. Скоро ей придётся с нами расстаться. Я же думаю, что хоть мне и жаль, но для неё и для ребёнка так будет лучше. Да и нервы Джеймса останутся целее. У них, кстати, родится девочка! Сегодня был супер насыщенный день. Я проваливаюсь в сон, как только касаюсь подушки. Утром понимаю, что, видимо, я впечатлилась вчерашним «приключением». Причём, не просто впечатлилась, а мой мозг переварил всё это очень специфическим образом: мне снятся Грейс и Саундвейв. Там, в том завале. Я вроде как рядом — я их вижу, но при этом меня там нет. Они рядом, и Грейс прижимается к нему, что-то шепчет. Он же не отстраняется, аккуратно её придерживает, положительно наклоняет в ответ голову… Я на этом просыпаюсь с невыразимо щемящим ощущением в груди — настолько ярким это чувство бывает только во сне. Я думаю, как же её спросить. Мне бы хотелось поговорить… в том числе и о себе. Мне становится тяжело самой справиться со своими тараканами — хочется рассказать, хочется услышать, что не так всё плохо, как мне кажется. Такое редко бывает, но мне реально нужна поддержка. Была бы речь о человеке, я бы давно уже заговорила, но сейчас я опасаюсь. Мне неудобно. Тем более, она всегда сторонилась подобных тем, хоть я и знаю о том, что она два раза была влюблена — причём, один раз это было уже здесь, в Америке, но это с её стороны подавалось всегда просто как данность. Даже то, что она чувствует себя «как на раскалённой сковородке», она сообщила когда-то будничным тоном и не пыталась, как большинство в таких случаях, излить душу. В остальном день проходит спокойно, и вечером я ложусь спать довольно рано. Мне опять снится сон. На этот раз мы с Оптимусом. Что интересно, и нас я наблюдаю как-бы со стороны. Я пытаюсь ему объяснить, что я чувствую. В реальности я бы ни за что не сказала те вещи, которые говорю. Во сне же вся ересь по поводу того, что меня мучает желание обладать им, в том числе и физически, слетает с языка совершенно спокойно, без стеснения. И я также знаю, что он меня понял, хотя в реальности подозреваю, что заяви я ему такое, до него бы сразу и не дошло, о чём речь. Реагирует он, соответственно, тоже совсем не так, как бы теоретически должен был отреагировать. Он совершенно спокойно говорит мне, что когда автоботы активируют Омега-Замок, то если я захочу, смогу пройти киберформирование — главное, чтобы я знала, как хочу выглядеть, кем хочу стать. И ещё я знаю, что под этими словами он подразумевает и возможность быть вместе, хоть это и не озвучено. Одним словом, у нас взаимопонимание уровня «сон». Просыпаюсь и вспоминаю, что про киберформирование мне говорила Грейс. Только в мультике речь шла о том, что всё живое при этом процессе погибает. Так же она рассказывала мне про какую-то серию ещё из самого раннего сериала, там был… колодец перерождения? Колодец дезинтеграции. Или всё же трансформации? Не суть. Так вот там, в этом месте, погибали только те, кто не представлял себе, в кого он хочет превратиться. Как причудливо мой мозг соединил всё это… А ведь до сего момента я эти наши разговоры даже и не вспоминала. Я весь день хожу с ощущением от данного сна. Это ощущение причудливо смешивается с чувством из-за вчерашнего сна с Грейс и Саундвейвом. Мне кажется, что я просто не в себе. Никогда не пила никаких успокоительных, но сейчас мне приходит в голову, что если это всё в ближайшее время не пройдёт или, страшно представить, станет ещё хуже, то нужно будет как-то решать вопрос. Даже поговорить не с кем… Может, всё же с Грейс? Она единственная, кто, как мне кажется, меня может понять… если я, конечно, не ошиблась. Когда она была в плену, я не сомневалась, что ей нравится Саундвейв, но сейчас меня терзает чувство неуверенности. Первый раз в жизни мне так страшно сказать, что мне кто-то нравится — на меня жёстко давит ощущение ненормальности происходящего. Вечером я всё же решаюсь. Накрасившись, — хоть какой-то способ обрести уверенность, — я иду к комнате подруги и стучу. Нет ответа… но я точно знаю, что она там — моется, наверное. Если я сейчас уйду, то уже не приду второй раз, поэтому решаю тихонько зайти и посидеть подождать её. Приоткрываю дверь и думаю, что я наступаю на одни и те же грабли как минимум третий раз — она не моется и, думаю, не хочет видеть никого. Грейс лежит в какой-то неестественной позе, в уши воткнуты наушники — сначала мне кажется, что она просто слушает музыку, потому что, хоть и тихо, но звуки слышны даже у порога. Я не сразу въезжаю, что Грейс беззвучно рыдает, уткнувшись в подушку, ну и попутно врубив на всю громкость какую-то песню. Теперь я точно не могу просто уйти — ей явно хуже, чем мне. Подхожу, но она, конечно, меня не слышит. Смотрю на телефон, от которого тянется гарнитура — она слушает «Poison»… Закрываю глаза и думаю: «Зачем? Ну за что?!.. Неужели я тоже до этого дойду…» Сажусь рядом, и она меня замечает. Быстро забирает свой телефон и выключает музыку. Не хочет, чтобы я видела… — Саундвейв? — с какой-то горечью спрашиваю я и вижу, как она закрывает глаза. Не желая говорить, но понимая, что бессмысленно сейчас отрицать, смотрит куда-то в сторону и кивает. — М-м…да… он самый… Надеюсь, ты Оптимусу не скажешь… — Нет конечно. — Вот… надо и мне решаться… как же тяжело. — Думаешь, я совсем идиотка? — спрашивает она. — Думаю, что мне стало легче, когда я узнала, что я не единственная идиотка… Грейс некоторое время переваривает мои слова. — В смысле? — Я… — смотрю в потолок, а потом перевожу взгляд на неё. — Никогда бы не подумала, что такое может произойти, но мне нравится… Оптимус. «Фух! Я это сделала! Я смогла произнести эту чушь!» Эмоции на её лице сменяются от крайне горестных до… весёлых. — А мы ещё думали, что Мико чего-то там не нужно знать! Я так понимаю, она самая адекватная из нас. — Грейс с усмешкой и одновременно грустью кивает головой каким-то своим мыслям. И, несмотря на внешнее веселье, немного скептическим тоном произносит: — Что ж, отличный выбор, Миранда! — Да уж! — Мне тоже становится немного смешно. — Прайм, Саундвейв… и две влюблённые девицы! Оптимус сказал мне как-то, что хорошо, что я не читала, что про них пишут люди. Действительно не читала, но подозреваю, это что-то из классики, — смеюсь уже вслух! Мне реально полегчало. — Это точно! Главное, чтобы об этом не узнала Мико, иначе это будет классика вдвойне! — она уже тоже откровенно хохочет. Сзади раздаётся смешок и сдавленный кашель. Мы дружно оборачиваемся… там Мико. Это просто треш - у меня аж замирает всё внутри! Мико переступает с ноги на ногу. — Изыди, демон! — произносит Грейс и заваливается на кровать закрыв лицо руками. — Я не специально! Честно! Я просто хотела извиниться за позавчера. Мне досадно и стрёмно, поэтому я ей говорю несколько резче и язвительнее, чем мне бы того хотелось: — Мико, тебя не учили, что нужно стучаться? — это я-то поучаю… — Извини, просто дверь была открыта… Я случайно. — И много ты услышала? — Ну-у… Ну, наверное всё. Я тоже закрываю лицо рукой. А Мико заходит и закрывает дверь. Обращаю внимание, что Грейс беззвучно содрогается со смеху, лёжа на боку, подогнув колени и схватившись за живот… и слёзы у неё текут уже совсем по другой причине. Я сижу, упершись лбом в свою ладонь. Рядом мнётся Мико. — Садись уже, — хлопаю я ладонью по кровати. Думаю, Грейс не обидится. Грейс же несколько минут спустя всё же затихла, полежала ещё какое-то время, потом села. Уголки губ всё ещё подрагивают. Мы с Мико так всё это время и молчим. Наконец хозяйка комнаты говорит, немного сбиваясь: — Мико! Только ради всего святого… не надо… то, что ты слышала, никому рассказывать! — Я по-твоему совсем неадекватная? — у меня аж скулы свело! «Да, Мико!» Грейс, поджимая губы, тоже еле сдерживает улыбку — понятно, что она думает по этому поводу. Но всё же она сдерживается. — Не только автоботам! Джеймсу не вздумай сказать! Хорошо? — Хорошо… Клянусь! — вдруг оживляется японка. Улыбается. — Не скажу! Ни Джеймсу, ни Прайму, ни Саундвейву! — Напугала ежа голой жопой… Он и так всё знает… — бормочет Грейс. — Что?! Ты что, ему в любви призналась?!!! — у Мико глаза становятся как плошки. Думаю, у меня тоже… — Призналась? Да мне и не нужно было признаваться. Он сам всё понял… сам спросил. Твоим голосом между прочим. — В смысле моим? — «Спасибо, что помыл Грейс», — декларирует она, — «Саундвейв, я тебя… люблю», — последнее слово она явно заставляет себя сказать. Хорошо, что меня сейчас никто ни о чём не спрашивает. — И как он спросил? — не въезжает Мико. — Я же говорила, что он может считывать информацию, как детектор лжи… в том числе многие вещи он может оценить и на расстоянии. Он понял тогда… обхватил меня своими щупами и произнёс последнюю фразу. Он так и на допросе спрашивал. Правда, на допросе говорил в основном Старскрим. — Грейс смотрит куда-то в потолок. — И? — «Да…» Я сказала «да». На большее меня просто не хватило. — Символично. — Грейс дёргается, но молчит. Я тоже чувствую дискомфорт от реплики Мико. — А он что? — Ничего. Пошёл отмываться. — Отмываться?! В смысле? — В прямом. Пошёл мыться после контакта с белковым существом… а потом вернулся к терминалу. — Извини, — после некоторого молчания говорит Мико. Грейс машет рукой. Я удивляюсь тому, сколько она сейчас рассказала, и тому, что она рассказала довольно неприятные личные моменты. Представляю, как ей было… обидно. Наверное, даже Грейс иногда нужно делиться переживаниями. Думаю, что бы я почувствовала на её месте… Нет! Если бы Оптимус ко мне так относился, то я бы и близко не испытывала к нему тех чувств, которые испытываю. Я бы просто не смогла увлечься тем, кто мной элементарно брезгует. По крайней мере, мне так кажется. Хотя... я недавно покрутила бы у виска, если бы мне кто-то сказал, что я смогу влюбиться… ну как минимум не в человека. В любом случае, я бы не хотела понять, как такое возможно. Похоже, Грейс, как всегда, выбрала себе максимально недоступный вариант. — А ты? — Мико вдруг разворачивается ко мне. — Ты-то в любви не признавалась? Как ни странно, но своеобразная частичная исповедь даётся легко. Действительно, это сброс части напряжения. Я рассказываю, как мы с Оптимусом разговаривали на пляже. Как я сказала, что он мне нравится, как личность, как он мне ответил, что это взаимно… — на самом деле тогда было здорово! Тогда мне этого, в целом, было достаточно. Мико улыбается. — Класс! Значит, у вас всё взаимно! — Относительно. Я же человек. Отношения подразумевают семью. В данном случае это в принципе невозможно. — Это… в этом смысле… а как ты себе представляешь… ну… — Никак! — обрываю я её. — Я буду здесь работать какое-то время… рано или поздно нас переведут в город. В лучшем случае я смогу как-нибудь побывать в гостях. — Мико тяжко вздыхает, утвердительно наклоняет голову. Молчит какое-то время. — Неужели ничего нельзя сделать? — И как ты себе это представляешь? — пародирую я её. — Да, глупый вопрос. — Как тебе наше пребывание под завалом? — вдруг улыбается Грейс. «Как тебе Саундвейв?» — понимаю я. Улыбаюсь. — Нормально! Я так впечатлилась, что вы мне даже приснились. Грейс с интересом смотрит на меня: — То есть? Расскажи! Я рассказываю свои сны. Оба. Сначала про неё и связиста, а так же про своё щемящее чувство, когда я на них смотрю. Грейс опять смотрит куда-то, потом прикрывает глаза, слегка улыбается. Молчит. Кивает каким-то своим мыслям, и губы искривляются в горькой усмешке. Потом по поводу киберформирования. Теперь подруга резко становится серьёзной. Отвечает, что думала об этом давно — ей ещё в мультфильме казалось нелогичным, что киберформированию подлежит только неживое, а живое вместо перерождения погибает, потому что сами-то трансформеры живые. Логичнее было бы предположить, что неживое переформатируется в неживое, а живое в живое. — Грейс, а ты бы хотела? Хотела превратиться в трансформера? — спрашивает вдруг Мико. Грейс думает, потом кивает. — Я… если бы было ради чего, то точно бы согласилась. — А думала, как бы ты хотела выглядеть? — Нет… Знаешь, я сейчас только, после того, как ты задала вопрос, поняла, что я всегда подсознательно считала, что я бы была, во-первых, фем, а во-вторых, каким-нибудь самолётом. Это не удивляет. Удивляет другое — я понимаю, что я бы тоже хотела бы стать самолётом. Не автомобилем. — А ты? — спрашивает Мико. — А я… я тоже хотела бы быть самолётом. — Я удивлена. Думала, скажешь, что машиной. Или трёхрежимницей. — Я в курсе, кто такие трёхрежимники, но с ещё большим удивлением понимаю, что нет — я бы хотела быть именно самолётом. — Нет. Всё же самолётом. — А цвет? — Белый, — на автомате говорю я. У меня ведь почти все вещи светлые. — Хотя нет. Наверное светло-серый… может с какой-то окантовкой. — А я бы была чёрно-красной трёхрежимницей! — радостно сообщает Мико. — Ну, или, если бы надо было выбрать, то гоночным автомобилем — я всё же с автоботами по земле привыкла гонять! Грейс же в это время лезет в интернет и находит какую-то фотографию. Это, видимо, скриншот с мультфильма или арт. Там у Оптимуса за спиной крылья. Светло-серые. С голубыми с белой окантовкой полосками. Идеально… Сам же Оптимус там слишком массивный — мне не очень нравится. Грейс поясняет, что в ТФП у Прайма был апгрейд. Потом снова роется в телефоне и показывает мне ещё один скрин. Там он выглядит по-другому, но суть та же — массивный, но более стройный, чем в ТФП, корпус, только в этот раз не серый, а белый… и крылья — красные. И снова пояснение — это его вид в Мастерфорс и Виктори. Только это не апгрейд, а гештальт. На мой вопросительный взгляд, она смотрит на меня с хитрецой и поясняет, что гештальт — это физическое слияние с другим трансформером. «Ну, Грейс! Ну нельзя же так!» Я уже понимаю, что этот образ, пока не сформировавшийся во что-то конкретное, не выйдет из моей головы в ближайшее время. Выдыхаю. — Я поняла… — чувствую, что у меня даже голос подсел.