Я оставлю пятно.

      Я кутаюсь в махровое одеяло посильнее, утыкаясь носом в край подушки. Мама уже давно спит, я в этом более чем уверена, но вот у меня с этим ситуация плачевнее. Вновь хмурюсь который раз за эту прохладную и незнакомую мне ночь, всматриваясь в сильные деревья, которые практически не подаются ветру, лишь порой стряхивая со своих веток горсть снега.       Я не являюсь параноиком, но и заснуть совершенно не получается. Прикрываю глаза, тяжело вздыхая. Такое ощущение, будто закрой я глаза в очередной раз—и случится что-то настолько страшное, что я и не смогу описать сейчас. Так всегда было. Все самое плохое решалось и происходило во время того, как я сладко спала в своей кровати, наблюдая очередной сон с Эриком Робинсоном. Развод родителей входил в эту касту. Мне было тяжело принять то, что я больше никогда не увижу семейную идиллию, но я знала, что это неизбежно, и должно было произойти рано или поздно. Я не хочу даже вспоминать сейчас о причине. Зарываюсь в подушку, практически перекрывая себе пути кислорода. Мне здесь не нравится, ну вот совершенно, хоть убейте! Даже очередной еле заметный шум за закрытым окном нагло проезжающей машины меня выводит из себя. Я не знаю, чего я хочу больше. Разрыдаться, или разбить что-то тяжёлое об собственную голову.

***

      Прошла неделя с моего переезда, а я все так и не научилась понимать температуру. Выспаться очевидно не вышло, целую неделю я сплю по 5 часов максимум, вечно просыпаясь и параноично обходя каждый угол дома. Ещё и вероятнее всего, мой организм не пережил такую холодрыгу и иммунитет сдал позиции, заставляя меня чувствовать себя и вовсе как сваренный овощ, забытый на лишний час не предусмотрительной хозяйкой. Я подкладываю под голову руку, дабы мне было удобнее отлынивать от повторения старого материала и досыпать недостающие часы. Стараюсь улавливать нить монолога преподавателя, но выходит через раз. —Если тема всем понятна, то попрошу мистера Миллера раздать контрольные работы.—Подростки выражают свое негодование, на что учитель толком то и не реагирует. —Миллер заболел.—Слышу я сбоку от себя знакомый хриповатый голос, не менее уставший чем мой сейчас. Лениво приоткрываю один глаз, оглядывая кареглазую красавицу, как я уже привыкла его называть. —Тогда вы, Лумис, помогите с этой не подъемной задачей.—Отзывается учитель английского языка, Мистер Джонсон Фиш.       Каждый раз, когда его вижу, на моей коже виднеются мелкие мурашки, обволакивающие меня целиком, создающие некий холодок и провоцируя мелкий ком в горле, с которым я уже научилась справляться. Очень уж впечатлительна. Я всегда вспоминаю про его однофамильца— Хемильтона Фиша, имеющего не лучшую биографию в области маленьких детей. Он увлекался садомазохизмом, был бездушным педофилом и ещё больше имел в личном деле вещи и похуже. Его называли Альбертом. Хотя чаще всего его фамилию сочитают со словом "монстр". Смотрели бы вы столько новостей об одной и той же трагедии от разных репортёров и ведущих, вы бы поняли мой настрой. Все таки журналистика это все что есть у меня в планах на ближайшее время.       Я и не заметила, как заставила себя встать с немного онемевшей левой руки в облегающем рукаве до кончиков пальцев, что совершенно кстати, не защищало от холода. Я делаю глубокий вдох и выдох, понимая, что вся сложность этой письменной работы лишь в моей сонливости. Отпрашиваться с уроков было без вариантов, тогда я могу пропустить новую тему. Заканчиваю парочку заданий, переодически зевая себе в ладонь. Английский язык— один из самых легко дающихся мне наук. Я проверяю второй лист, который сразу и не заметила, понимая, что поспать остальную часть урока была бы плачевная идея. Я кошусь на Тэйтум, видя, что ей ну не очень хорошо даётся предмет, в отличии от моего уже(если можно так назвать) знакомого Лумиса. Он практически в точности повторял каждое моё движение, хоть и явно не нарочно. Будет комично, если он заболел в точности как и я, хоть и вид у него и правда больной. Я заканчиваю с очередным письменным заданием, теребя карандаш в руках, перекатывая с пальца на палец. Минуты две назад преподаватель вышел из помещения, угрожая указательным пальцем по поводу списывания у друг друга. Из моей такой спокойной и умиротворяющей атмосферы меня за шкирку выталкивает карандаш, тыкающий мне в спину. Я от внезапности выпрямляюсь, выгибаясь как сонная кошка, поворачиваясь в сторону виновника. На меня смотрят нелюбимые мне глаза, которые я в последнюю очередь хотела видеть. Все не могу понять, зелёные они или голубые, хоть и роли это не играло в данную секунду. —Стьюарт Мэйхер, я засуну тебе этот карандаш настолько глубоко, что тебе не понравится этот перформанс.—Угрожающе шиплю, не замечая ни намёка на испуг или предостережение. Брюнет лишь улыбается, показывая всю незаинтересованность моими тирадами, символично напоследок ещё давая мне этим карандашом по моему и без того красноватому из-за болезни носу. Я стараюсь выхватить карандаш, но реакция этого идиота не позволяет мне провернуть подобный трюк. Ему явно доставляет это удовольствие. —Не кипятись. Ещё кто кому присунет.—Говорит тот невзначай, оголяя свои, сука, ровные зубы, щуря глаза самодовольно. «Как ему эти клыки ещё не выбили — понятия не имею.» Я округляю свои, до этого, уставшие глаза, не веря всему услышанному. —Что, прости?—Откашливаюсь, приподнимая одну бровь. —Помоги мне, кошатница. Сил на споры особо не возрастали. Он напоминал мне энергетического вампира, медленно высасывающего из тебя все возможные соки. Он приподнимает полупустой бланк с вариантами ответов, сразу изобразив из себя самого страдальца. —Что мне за это будет?—Решаюсь на ответный ход. Вижу, как в его глазах начинает играть что-то наподобие азарта. Теперь он заинтересован не в ответах, а во мне непосредственно. Не в том плане, в котором вы подумали. Надеюсь. —Моя душа и тело.—Отвечает тот так тихо, дабы подобный договор дьявола был слышен только нам двоим. Я хмыкаю, показывая всю свою незаинтересованность в подобной ставке. Стью корчит обиженную рожу, хватаясь за сердце, будто я только что ранила его прямо туда. Точнее, этот идиот даже не понял с первого раза, где оно, слева или справа, от чего я немного даже улыбаюсь, что не обходится без внимания. Ладно, за этот цирк помогу бедняге. Протягиваю один из сделанных листов, кидая так же тихо: «С меня желание, будешь должен.» Тот прикладывает руку к голове как импровизированный солдатик, следуя указанием, пока я доделываю второй лист.

***

Стью, возможно, был бы неплохим парнишей, если бы не эта его черта. Он вечно строит из себя того, кем не является. Я понятия не имею —какой он. В какой момент он правда шутит, а в какой говорит серьёзно(хотя насчёт "серьёзно" я сомневаюсь, что он умеет применять подобный стиль). Мне безусловно интересно с ним временами, но вряд ли бы я смогла остаться с ним один на один. Он из разряда тех, чей типаж обычно ставят на задний фон в культовых сериалах, или делают главным психом, с нотками нарциссизма. Я копошусь в шкафчике, который ещё не успела нормально облагородить. Меня окликают, из-за чего я тут же встречаюсь с физиономией справа меня. —Ты меня доведешь до белой горячки, парень.—Комментирую его талант подбираться тихо и незаметно, на что тот лишь легонько улыбается мне краешками губ. Если с первого взгляда, мне и показался Билли Лумис странным парнем, то сейчас я вижу в нем буквально свою мужскую реинкарнацию, называйте как хотите. Хоть и внешне мы абсолютно не один типаж, но я чувствую в нём что-то такое, чему я бы хотела доверится, хоть и не спешу. От него вновь пахнет этими духами, отдающими кофе с заправки и чем-то мимолётно напоминающим конфеты с ликёром. —Есть идёшь? —Иду.—Даже не думая киваю головой, отправляясь за ним следом, отмечая про себя, как же на нём хорошо смотрится футболка с синеватой рубашкой в клетку. Синий—явно его цвет.       —Шарлота, это Сидни.—Отзывается милая блондинка, сразу улыбаясь, когда я подхожу к ним за столик. Обращаю внимание на рядом сидящую брюнетку, которую часто видела в её компании, но всегда забывала познакомиться. У нее красивые тонкие губы, лицо усеянное в веснушках, явно с холодным подтоном. Пряди волос небрежно расчёсаны, совсем не претендующие на какую-то укладку. Названая мне Сидни дружелюбно кивает головой, а я в ответ махаю ладошкой. Я по привычке собираюсь сесть подальше от ребят, хоть и за один столик, видя ещё одну персону, с которой пока не знала—как здороваться. —Кошатница, а где манеры?—Бурчит обладатель темного бесформенного но зато по-любому теплого свитера, приподнимая подбородок повыше, дабы видеть меня снизу. —Впервые вижу твою макушку, Мэйхер.—Говорю я в той же манере, в которой он обычно общался со всеми. Насмешливой. Мой телефон звонит и я, увидев имя контакта , отправляюсь в более тихое место, перед этим вскользь предупредив ребят. Я подношу трубку к уху, не решаясь сказать что-то первая. Точнее, я и не хотела. Я ждала, пока Чарли сам начнет разговор. —Извини, был занят.—Говорит тот невзначай, откашливаясь. Я слышу как он куда-то идёт, слышу как ветер неприятно бьёт по динамику. —Неделю?—Спустя секунд пять уточняю, хмуря брови.—Ты целую неделю был занят?—Слышу, как тот шморгает носом. Похоже, в этом году и в Бристоле погода радует морозом. —Да, я был занят неделю.—Подтверждает тот как ни в чем не бывало. —Я думала, мы не просто брат и сестра.—Тише бубню я, опуская голову в пол, разглядывая старые ботинки чёрного цвета, шоркая по полу.—Я думала, мы друзья, Чарли.—Слышу тяжёлый вздох и не дожидаясь ответа бросаю трубку. Я поглядываю на проходящих мимо людей, останавливаясь взглядом на незнакомом мне парнишке, с неким сочувствием смотрящего на меня. Смотрю на мелкотню пристально, как делал и он все это время, а после резко дергаюсь, заставляя того подпрыгнуть на месте и уйти быстрым шагом с тихим: «Извините.»

***

      Поглядываю на часы, но не понимаю время. Перед глазами немного темнеет, но не от обморока, а от недосыпа. Поглядываю на вечно свободные от штор окна и понимаю, что сейчас явно более чем 8 часов вечера. Звонить матери не вижу особого смысла, ведь трубку она и так не возьмёт. Работяга. Я прохожу по небольшому и скромному первому этажу, проверяя все двери и ключи. Я поправляю шторы, дабы те практически касались пола своим концом. Вновь пытаюсь узнать время, но как на зло, все стрелки кажутся расплывчатыми, а состояние ещё более уставшее и захудалое. Проверив последнее окно, собираюсь отправится на второй этаж, но мои планы рушит звонок на домашний телефон. Подхожу к источнику раздражающего звука и прислоняю то к себе, рассматривая маникюр. Моя привычка не отвечать в трубку, пока абонент не проявится первый работает и здесь. —Привет, Шарлота.—Голос мужской и грубоватый. Речь через чур вылизана, я не слышу ни запинания ни лишнего вздоха. —Вы ошиблись, это Кэйси.—Говорю я первое попавшиеся имя на ум, отвлекаясь от самолюбования. Я встаю лицом к окнам, прислоняясь к лестнице спиной. —Да и пусть, мне просто скучно, Кэйси.—Проговаривает тот лениво, но я не слышу смены тона или чего-то подобного. Он прямой и какой-то неживой, что-ли. Как только я тянусь к кнопке сброса, тот дополняет, заставляя меня замереть на месте.—Не скучно самой? —Не сказала бы.—Я медленными шагами, дабы не издать лишнего звука плетусь на кухню, доставая все колющие и режущие предметы, пряча за коробку со специями, оставляя один себе. Прикладываю все возможные усилия, дабы голос даже не посмел дернутся.—Мой парень сейчас вернётся из душа и я сомневаюсь, что ему понравится наш разговор. Хорошего вечера. —Я нажимаю на кнопку сброса, но ничего не происходит. Ещё хочется подчеркнуть, что даже подобные события никак не влияют на мою сонливость. Я даже ещё больше хочу окунутся в безмятежность и не защищённость, укутавшись в своё махровое одеяло. —У тебя нету парня, Шарлота.—Я боюсь даже моргать, поглядывая поочередно на различные окна. —Я просто хочу познакомится. Ты меня боишься? Я хочу зажмуриться но боюсь. Боюсь сомкнуть и глаза. Мои руки начинают дрожать, а ноги становятся ватными. Я стараюсь нащупать телефон в кармане но он банально отсутствует. Я заостряю внимание на своих руках, которые тоже практически не вижу. Они выглядят странно. —Можете представится, чтобы я понимала, с кем имею дело? —Ответь сначала мне на вопрос, милая.—я стараюсь найти свой телефон не издав ни звука, так что различные полки и шкафы открывать запрещено. —Ты меня боишься, Кэйси?—Данное имя начинает мне резать слух. —Нет.—Моя челюсть трясется, позволяя голосу вздрогнуть в первый раз за наш разговор. —Первая ложь, Кэйси. Осторожно. Решишь примкнуть к вранью в четвертый раз и последует наказание.—Предостережения звучат максимально не безопасно. Я киваю, уже представляя план отхода. —Чья ты дочь, Кэйси? Я боюсь ответить не правдиво. —Мистера Дивино. Он мой отец.—Я поджимаю губы к себе, понимая, как все возможные силы покидают меня. Очередные попытки взглянуть на время не становятся успешными . —Ты уверенна в своем ответе? —Да.—Я знала, что это не правда. —Ты соврала мне, Кэйси. У тебя ещё две попытки.—Говорит тот все так же хладнокровно, а я глотаю тяжёлый ком в своем горле, не дающий вдохнуть.—Ты бы смогла убить человека, Кэйси? Мои глаза бегают по всем возможным путям попадания в дом. —А вы бы смогли? —Смог. Ты бы смогла убить человека?—Повторяет он свой вопрос, а я хватаюсь за рукоятку ножа сильнее и крепче. —Смогла бы. —Мне жаль, но ты соврала мне в четвертый раз, Кэйси. —Я вижу как что-то тяжёлое с некой агрессией бьёт по входной двери. —Ты бы не смогла убить человека, Шарлота.