Я - Предвестник.

«Слишком долго смотрел я Бездне в глаза,

И она мне ответила взглядом.

И нам нечего больше друг другу сказать,

Мы друг друга наполнили ядом.»

Otto Dix — Декомпрессия.

      Скирк была необычным человеком. Если ее можно было подогнать под определение «человек».              Она говорила редко и односложно, выражаясь порой непонятными фразами, от чего Аякс фыркал и решал не переспрашивать. Изредка она рассказывала скупую информацию о тварях, на которых он долго пялился на безопасном расстоянии. Аякс предпочитал в принципе с ней не контактировать, слишком странно она себя вела.              Время в темном мире тянулось, словно не имело границ. Прошло уже много времени его пребывания здесь, раны успели зажить, хотя синяков ему с каждым днем прибавлялось в незавидном количестве. Скирк взялась за его обучение.              Аякс был низким среди своих сверстников и слишком худощавым. Во многом сказалась его привередливость в еде, где он с кислым лицом колупался в своей тарелке, высматривая такую ненавистную ему репку из дальних краев. Счастьем была жареная рыба, которой в детстве было избытком. А вот последние пару лет отец редко приносил рыбу домой, и редко ходил на рыбалку. Но деньги были нужны, а другого заработка его семье в снежных полях не было — отец был таким себе охотником за дичью. Аякса брали лишь однажды, буквально пару раз. Потом было слишком накладно следить за сорванцом, который умудрялся заблудиться в трех киосках на рынке Снежной.              В Бездне не было никакой мало-мальски известной Аяксу дичи. Скирк никогда не показывала, из кого варила свою жуткую похлебку, притаскивая уже надерганные куски мяса. От едкого запаха щипало глаза, горечь обжигала язык и горло. Наставницу не смущал вкус и запах ее варева, чего не сказать об изнеженном мальчишке. Который приходил жрать только тогда, когда желудок прилипал к позвоночнику, потому что есть это было невозможно.              — Вы отвратительно готовите… — сказал он ей однажды, выплевывая что-то похожее на грязь.              Скирк тогда заставила его почти сутки махать копьем. После этого Аякс съел все до капли.              Не было смысла начинать с основ, ведь хилое тело не могло удержать в руке даже стандартный одноручный меч. Она бросала его в лагеря хиличурлов, чтобы он тренировал ноги, пока убегал от разъярённых монстров. Заставляла таскать камни с места на место, подолгу стоять в планке на острых камнях. Аякс рыдал, ругался, каждый раз закатывал истерику, что больше не может и хочет домой. Скирк избивала его нещадно, раздавала хлесткие пощечины, а в особые дни, когда мальчишка начинал огрызаться, не скупилась на пинки. Отбитые бока гудели, синяки мешали спать, когда она это позволяла. Чуть позже Аякс понял, что проще перетерпеть.              Со временем чувства притупляются. То, что было больно раньше — сейчас почти не тревожит. Раны затягиваются, оставляя шрамы, которые напоминают о собственных ошибках. Немного погодя в руки лег ржавый меч, который теперь не казался ему тяжелым. Скирк не обладала терпением, требуя идеальной техники почти сразу же, как только показывала приемы. Аякс скрипел зубами и старался. Позволить ей взрастить из себя воина взамен на путь домой — чем не торг, ради выживания?              Основы ведения боя отпечатывались в памяти подобно инстинктам. Скирк редко рассыпалась в похвалах, лишь в ее невыразительно диких рубиновых глазах можно было увидеть капли одобрения с ее стороны. И каждый раз, стоило ей проверить его навыки на себе, Аякс чувствовал себя мешком с соломой, на котором старшая ребятня отрабатывала удары.              Древко копья лежало в ладонях удобней меча, его вес легко было балансировать на огрубевших пальцах. С ним он отрабатывал маневренность, изредка по неаккуратности стукая себя по затылку. Старое, покрытое непонятным ему налетом и ржавчиной, оно напоминало ему гарпун, который он видел у других рыбаков, что изредка приходили ловить рыб, когда начинался сезон. В один из длинных дней, когда Скирк должна была идти за непонятным мясом для непонятной грязи, Аякс подошел к ней и спросил:              — А рыба есть съедобная?              Скирк смерила его ничего не выражающим взглядом, скинув капюшон с седых волос.       — Тут все съедобное, — прозвучало не убедительно, особенно после того, как Аякс замечал ее, жующую сухие ветки.              Скирк часто таскала их с места на место, разрывая пространство и, казалось, время. Аяксу все еще жутко было ходить сквозь осколки разбитого воздуха, слушать нарастающий гул в ушах и чувствовать себя так, словно кровь в его теле перестала циркулировать по кровеносным сосудам. Причину постоянных «переездов» он не знал и не хотел знать, но предполагал, что Скирк путает следы от монстров, чтобы те не мешали их тренировкам. «Не хочу тратить время на слабые мешки из крови и костей» — мрачно один раз отозвалась она, получив от Аякса лишь подергивание плечами.              В этот раз их привал был недалеко от бурлящей, почти черной от освещения реки. Из-за сильных водных потоков каменное русло реки было гладким, журчание приятно разбавляло давящую тишину этого проклятого мира. Аякс засучил рукава и прошел чуть дальше, находя выступ, чтобы не залезать в воду ногами. Мало ли, что там плавает.              Ладони вспотели, и Аякс перехватил древко, напрягся как тетива лука и замер, вглядываясь в быстрый поток реки. Скирк замерла неподалеку, жуя какую-то очередную ветку, и внимательно следила за своим учеником.              Время тягуче ползло вперед. Возле реки было сыро и холодно, пальцы дрожали от напряжения, крепче стискивая древко. Аякс не шевелился, дыша ровно и глубоко, прежде чем заметил под водой движение.              Скирк перестала жевать, когда копье со всей силы погрузилось в воду, поднимая кучу брызг. Нечто в воде оказалось сильным и изворотливым, едва не вырвав копье из его рук. Аякс цыкнул, надавил своим весом, бурая кровь смешалась с ледяным потоком, унося его вдаль. Потянув добычу вверх, Аякс вытащил страшную зубастую рыбу, которая пялилась на него тупым взглядом.              — Наконец-то нормально поем… — проворчал он, возвращаясь к Скирк, которая смотрела на него с легким прищуром во взгляде.              Аякс не часто видел, как готовит матушка, но хорошо запомнил, как отец готовил рыбу на костре, когда улов получался особенно богат. Осмотрев ее со всех сторон, он пришел к выводу, что разделка ничем не будет отличаться. Главное не совать пальцы в ее рот, на всякий случай.              Рыба уже жарилась на костре, распространяя весьма неплохой аромат, даже с условием отсутствия соли и маломальских специй, которые матушка Аякса любила покупать на рынке у торговцев из Сумеру. За время жарки Аякс успел снова сходить к реке, набрать плошку воды и даже умыться ледяной водой. Потом его чуть не укусила такая же зубастая рыбина, от чего он взвизгнул и больше не решился соваться в воду.              Сняв слегка подгоревший ужин с огня, Аякс восхитился хрустящей корочкой, и разделил рыбу пополам, протягивая мясистый хвост наставнице. Желудок свело от голодного спазма, и он нетерпеливо вкусил мясо, обжигая рот.              Мгновение, и все стянуло от странного вкуса и консистенции, словно он съел что-то заплесневелое. Аякс грустно вздохнул, смотря на по-прежнему невозмутимую Скирк.              — Наставница, вам все равно на вкус? — жалобно промычал он, но продолжил жевать странное мясо, ведь другой альтернативы не имелось.              — Еда — это как оружие. Настоящий воин не может быть привередлив ни в выборе оружия, ни в выборе еды. Тебе тоже не стоит быть слишком разборчивым.              Аякс смотрел, как спокойно она есть эту странную рыбу, и вздохнул. Видимо, о вкусной еде придётся забыть до возвращения домой.              Тяжелый на вид клеймор, который Скирк вытащила из рыхлого камня, оказался… слишком тяжелым. Аякс пыхтел, пытаясь сдуть прилипшую от пота челку со лба, держа двумя руками эту неподъемную тяжесть. В голове не складывалось, как Скирк одной рукой махала этой громадиной. Колени задрожали, и Аякс опустил руки, брякнув металлом о камни.              — Поднимай, — сухо скомандовала Скирк, восседая на каменной глыбе неподалеку.              Аякс стиснул челюсти, мышцы на руках свело судорогой от напряжения.              — Слишком… тя-же-ло… — прошипел сквозь зубы он, но все равно через боль поднял его над землей.              Спорить и жаловаться бесполезно: в лучшем случае Скирк просто наорет, в худшем его изобьют до искр из глаз. Клеймор был обломан на конце острия, и все равно был почти во весь его рост. Шершавая рукоять царапала ладони в кровь, но Аякс терпел. Терпение оказалось уделом не только рыбалки, но и тренировок. Каждый раз, стоило Скирк обозначить отдых на остаток дня, Аякс пластом падал на землю, морщась от неприятного гудения во всех мышцах, и рассматривая вдалеке странных высоких существ, которые до жути медленно ходили. Как-то наставница рассказывала, что бегают они за добычей невероятно быстро. Посмотреть вживую хотелось, но быть участником марафона со смертельным исходом — не особо.              Мало было удерживать клеймор в руках без дрожи в ладонях — Скирк показывала, как она с малой долей элегантности вращает его вокруг себя через голову, каждый раз в конце вытягивая лезвие перед собой ровно острием в черную пропасть над головой. После первой же попытки его плечи взвыли от тянущей боли, а задница едва не уменьшилась вдвое. Аякс выразил свое возмущение — Скирк избила его до булькающих звуков из горла.              И все по новой.              Меч ловко летал из руки в руку, со свистом рассекал воздух. Копье вращалось в окрепших руках, развивая скорость маха. С луком было проблематично — тетива рассыпалась в пыль, едва ли была возможность найти достаточное количество стрел. Скирк добилась от Аякса идеального попадания в семи из десяти случаях, и больше к этому не возвращалась. Клеймор вращался ровно и непринужденно, лишь испарина на лбу выступала от интенсивных махов. Худое тело окрепло, но по-прежнему оставалось тощим, не нарастив мышечной массы. С питанием все еще была беда.              Аякс уворачивался от быстрых и хлестких ударов, блокировал выпады оружием, натирая мозоли. Скирк старалась не давить, но с разгорающимся азартом смотрела, как неряшливый человек приобретает изысканную огранку. Будущий воин. Убийца.              Звезды тускло мерцали на черном полотне, бросали блики на чистые, голубые глаза.       

***

      Аякс хмуро смотрел на возвышающиеся странные деревянные балки, вслушивался в странные звуки за чудным заборчиком. Скирк грубо толкнула его в плечо, заставляя идти вперед.              — Можно не надо? — шепотом спросил он, но тут же пошел вперед от греха подальше.              Со Скирк станется — сама изобьет, еще и в лагерь к хиличурлам кинет, чтобы добили.              Страх вновь овладел его телом, ладони вспотели, от чего дряблое древко копья неприятно липло к коже — оружие он выбрал сам. Воспоминания размазанного чудовища и кучи странных человеческих трупов волной заполонили разум, и он сглотнул ком в горле, крадучись пробираясь в лагерь.       Глубокий вдох, и Аякс давит в себе ужас и возмущение, смотря на огромный, раскаленный до красна топор. Скирк говорила о хиличурлах, но про митачурла — ни слова!              «А выдержит ли копье?» — мрачно подумал он, раздумывая с чего ему начать. Быть может, повезет, как в той яме?              От мыслей дрожь пробежала по позвоночнику, а короткие волосы на загривке встали дыбом. Делая неуверенный шаг назад, Аякс смиряется с очередными побоями от наставницы, как камни под ногами дают оглушительную трещину, проваливаясь в зияющую черноту.              Он отскакивает в лагерь от пропасти, снося плечами деревянную пристройку, чуть не затаптывая спящего монстра. Хиличурлы вскочили на ноги, выхватывая дубины и камни. Митачурл поднимает свой топор, замахиваясь на нарушителя их территории.              Аякс откатывается в сторону, тупым концом копья отталкивая рядом стоящего хиличурла, уворачиваясь от топора, что с грохотом и снопом искр звякнул по камням. Возле лица пролетела горячая стрела, об лопатку стукнулся брошенный увесистый камень. Двое понеслись с другого конца лагеря на него, размахивая дубинками в приступе ярости. Рев заложил уши, и Аякс отупело смотрит перед собой, на мгновение прикрывая глаза.              Вдох. Выдох. Аякс перехватывает копье в ладонях, смотрит почти сурово, на грани задавленного страха делает выпад вперед.              Плоть разрывается до смешного легко, брызгая черной кровью на землю. Резкий взмах в сторону — наконечник рвет брюхо на ошметки, кишки падают на землю до того, как удивленный монстр успевает поймать их своими дрогнувшими руками. Дубина второго падает на землю, когда Аякс уворачивается от очередной огненной стрелы, со всего маху обрушив удар на голову в маске. Хиличур падает замертво рядом со вскрытым товарищем.              Митачур швыряет в сторону Аякса огненный шар, замахиваясь на очередной удар. Аякс отскакивает от пиро-слайма, и едва успевает увернуться от тяжелого удара, который выбил копье из рук, разрубив древко пополам.              Кубарем откатившись в сторону, он старается не думать о том, что убил собственными руками двух существ. Голову заполонила сумасшедшая, страшная мысль: «Чем мне сражаться, чтобы выжить?».              Хватаясь за верхний выступ пристройки, он подтягивается на руках, взбираясь на платформу, где стоял лучник. Руки хватаются за лук и колчан, пытаясь отобрать их у возмущенного хиличурла. Хиличурлы все еще выше его почти на голову, и Аякс давит своим весом, толкая к краю противника. И с успехом сбрасывает его, когда своеобразную «дозорную» сотрясает взрывом.              Аякс падает на колени, дрожащими руками вытягивая несколько стрел из колчана, роняя их на деревянную поверхность. Митачурл ревет, замахивается топором и пытается разрубить толстый ствол основания пристройки. В висок неожиданно прилетает камень, рассекая кожу. Кровь теплой струей потекла вниз, и Аякс шипит, злится на свою беспечность. Лук непривычно велик для его роста, он с трудом натягивает тетиву. Целится — еще один удар сотрясает дозорную башню, дерево скрипит и кренится в сторону. Пальцы расслабляются, спуская стрелу.              Обидчик с камнем падает почти сразу, пораженный прямым попаданием в голову. Последний взмах топором, и колчан с луком выпадают из рук, теряясь с хрустом где-то под ногами митачурла. Едва успев ухватиться за выступы маски, Аякс опирается ногами на чужие плечи, стараясь не упасть под тяжелого монстра. Жесткая грива щекочет ладони, митачурл бросает свой топор, и в неконтролируемом приступе ярости начинает трясти головой. Аякса начинает стремительно мутить, но пальцы до побеления костяшек сжимаются на гриве и маске, пока ноги соскальзывают с плеч и он безвольно повисает на огромной злой туше. Когтистая ладонь грубо схватила его за болтающуюся ногу и стянула со своей головы ценой вырванного клока шерсти. Замах был такой силы, что Аякс улетел далеко за пределы лагеря, проехавшись спиной по всем камням. В голове зазвенело, и он мутным взглядом смотрел, как чертова туша несется прямо на него.              Страх гонит его бежать прочь. Аякс встает на дрожащие ноги, замечает рядом на удивление целый, почти не ржавый клеймор, и в панике хватается за рукоять — мыслей о том, как он здесь оказался, совсем не возникло. Он длиннее и слегка тяжелее, чем тот, с которым он тренировался, но это становится почти неважно, когда с секунды на секунды тебя раздавит митачурл. Аякс кряхтит, с трудом замахивается мечом. Лезвие под тяжестью собственного веса втыкается в шею, разрубает плотную шкуру и застревает у костей, орошая землю горячей кровью. Но тяжелый кулак разъяренного зверя все равно достигает своей цели.

***

      «Даже голову не отрубил ему…» — расстроенно думает Аякс, пока Скирк без толики заботы лепит на его лицо и тело какую-то грязь, словно назло давя на все синяки. Митачур приложил его знатно, но не смертельно. Хуже то, что наставница оказалась разочарованна результатами первого боя со дня тренировок, ведь добивать главного его противника ей пришлось самой. Аякс шипит до тех пор, пока щеку не обжигает звонкая оплеуха.              — Мешаешь, — сухо сказала она, и Аякс задрожал, впервые за последние пару недель пуская слезы от обиды.              Он ведь старался!              Скирк вышла к небольшому водоемчику за скалой, возле которой они остановились. Черные ладони не чувствовали холода воды, а рубиновые глаза посмотрели вдаль, где виднелся край блестящего фиолетового моря, который был безмятежен настолько, что походил на странного цвета землю, чем воду. Скирк встала с колен, стряхивая воду с ладоней, и пошла обратно, чтобы увести мальчишку в другую точку Бездны.              Привал встретил ее пустотой и брошенной верхней одеждой сопляка, от чего ей стало не по себе. Пройдя чуть дальше, она увидела, как Аякс, обнаженный по пояс, в синяках и измазанный лечебной грязью, через слезы тренировался с мечом в руке, не обращая внимания на застывшую неподалеку наставницу и пробирающий до костей холодный ветер. Скирк не стала его отвлекать, надеясь, что то бестолковое создание не решит именно сегодня бесцеремонно вторгнуться в их пространство.