Жанна Д'Арк. Путь на костёр и смерть

      Она шла на свою казнь.       Её хрупкая фигура была облачена в длинное белое платье.       Впереди пылал костёр. Предстоящий ужас был неотвратим.       Она знала, что останется одна. Никого не будет рядом с ней. Вокруг будет лишь пустой, бескрайний простор холодных голубых небес — в них больше не было бога — Он ждал её Там, за гранью. Её прикуют цепями. Если она захочет убежать — то ничего не выйдет. Эти цепи не сгорят в пламени. Они предназначены не только для неё. На неё будут смотреть тысячи людей. Это будут все жители города — не только те, что ходят по этой площади.       Первыми начнут гореть ноги. Вначале она испытает нестерпимый жар, а затем — боль, что бывает лишь в преисподней. Потом огонь обнимет деревянный столб, а вместе с ним — и её спину.       Пламя было небольшое, но ужас его оттого не уменьшался.       Жанна подошла к деревянной лестнице, которой тоже суждено было сгореть.       Медленно, осознавая каждый свой шаг, причинивший нестерпимую душевную боль — поднялась она на постамент.       Теперь она вполне ощутила свою беззащитность.       Всё было решено уже давно. Ею и судьями. Она не противилась своей участи и даже сейчас не пожелала бы для себя иной судьбы. И так было угодно богу — а она всегда жила в согласии с ним. И она осталась верна себе. Несмотря на животный страх, она была готова пройти это испытание.

***

      Она задыхалась в кашле, и эти чудовищные толчки, казалось, мешали друг другу. Дым застал её глаза. Ещё до восхождения невозможно было представить большего кошмара, в котором находилась её душа, но в эти невыносимые минуты, когда она ощущала, как дьявольская сила с запредельной, необратимой, неумолимой жестокостью вырывала её душу из тела — страх её усилился. Но она уже не могла ничего изменить.       Тело её забилось в судорогах. Был слышен медленный, степенный грохот тяжёлых, толстых железных цепей. Наконец она уже не могла кашлять, и лишь судорожные, болезненные, короткие вздохи — как инстинктивные, слабые попытки вернуть жизнь в своё хрупкое, измученное тело — вырывались из её груди.

***

      Возвышение было пусто. Не осталось больше ничего. Не было даже пепла. Как будто ещё несколько десятков минут назад здесь ничего не происходило. И только цепи качались, развеваемые ветром.       Она не была счастлива в этой жизни. Здесь она знала только войну и предательство. Да, в её войне были победы, но лишь ведущие к главному триумфу. Он состоится, но ей уже не суждено будет ни создать, ни увидеть его.       И лишь слёзы счастья и печали прольются с небес проливным прозрачным дождём одной поздней осени. Счастья, разделённого со своим народом, и печали оттого, что никто, кроме Господа и Его Сына Иисуса Христа никто не увидел её радости, её улыбки. Но в этом торжестве, несомненно была её заслуга — героини, вдохновившей тысячи людей проходить с честью каждый бой и стоять, если понадобится — до последней капли крови. Все эти двадцать два года она молилась за них, в слезах стоя на коленях перед троном Всевышнего.       «Прошу, пусть они не забудут мои слова, мои речи, что я произносила перед ними…»       И её молитвы были услышаны.       Она прошла сквозь земной ад, чтобы стать святой в раю.